К тому же на этот день выпало ещё одно событие. Очень важным, но оказавшимся несколько не у дел. И этим событием стало то, что в России была проведена денежная реформа. Манифест, о которой подписал, с подачи министра финансов, графа Игнатьева, Николай II. Но это была не реформа Витте, в результате которой рубль оказался обеспеченным только золотом. На этот раз, по примеру нормальных стран была введена вместо серебряного содержания рубля многометаллическая денежная система. Во всех основных странах мира существовала биметалическая система. Серебро жёстко привязывалось к золоту в соотношении от тридцати и до сорока грамм серебра за один грамм золота. Так уж вышло, что, во второй половине ХХ века, это соотношение сильно изменилось в пользу золота, с порядка двадцати грамм, до тридцати — сорока грамм серебра, за грамм золота. И все страны, установив жёсткие планки для этого соотношения, стали использовать в своих денежных системах два драгоценных метала. Кроме России, где с подачи Витте, рубль оказался приведён только к золоту. Потеряв в полтора раза в своей цене. И введя Россию в зависимость от кредитов.
Сейчас же в России ввели денежную систему, основанную сразу на трёх металлах, серебре, золоте и платине. Введя жесткое соотношение, серебра к золоту, как тридцать пять к одному. А золота к платине как один, к одному. Это позволило не проводить девальвацию рубля. В отличие от империалов Витте, ставших пятнадцатирублёвыми, тут золотые империалы так и остались номиналом десять рублей. А полуимпериалы остались пятирублёвыми, по номиналу. Но помимо них были введены и платиновые монеты, империал с четвертью и два с половиной империала. Причем платиновые монеты, которые в год выпускалось ограниченной партией, всего на несколько миллионов рублей, с подачи царя, выпускались только в подарочном исполнении. В деревянной рамке, которую можно было повесить на стеночку, под стеклом. И которые, изначально продавались дороже номинала. Но и это затмило собой самое главное в мировой истории событие. Британский флот с рассветом начал своё движение в пролив Дарданеллы.
Девять броненосцев и броненосный крейсер "Imperieuse" или "Властный", если по-русски, с рассветом, двумя колоннами направились к самой узкой части пролива Дарданеллы. Где их ожидала русско-греческая объединённая эскадра, имевшая, в своём составе, аж одиннадцать броненосцев и пять броненосцев береговой обороны, включая три греческих. Ну как одиннадцать броненосцев. Ну, это, с учётом, имевших, по одной башне броненосцев "Император Александр I" и "Император Николай I", и лишившегося, из-за внутреннего взрыва кормовой башни "Сисоя Великого". А ведь, в составе противостоявшей британцам эскадры, было ещё и "чудо, чудное, диво, дивное", броненосец "Гангут". Корабль, который называли броненосцем "с одной пушкой, одной мачтой и одной трубой". Конечно наличие в составе эскадры четырёх броненосцев, имевших название "екатерины", и считавшимися однотипными, хотя скорее тут шла речь об общих принципах строительства, несколько скрашивало картину по тяжёлым орудиям. Благо на каждой из "екатерин" было по шесть двенадцатидюймовых орудия, с возможностью стрелять в носовую проекцию из четырёх. Но в любом случае британцы чувствовали себя, достаточно уверенно втягиваясь в пролив. А к ним, на минном крейсере "Казарский", был отправлен вестовой офицер, от адмирала Макарова. С предупреждением, что бы британцы, не входили в пролив. Так как на то, есть воля русского императора. И сообщалось, что перед русской эскадрой находиться минное поле. А на берегу размещены береговые батареи.
Но командовавший британским Средиземноморским флотом адмирал сэр Джон Хопкинс гордо заявил, что у него имеется приказ привести флот в Стамбул. Для обеспечения права свободы торговли. И он намерен воспользоваться правом свободного мореплавания и выполнить приказ. Не смотря на любое противодействие. В общем, не договорились. И через два часа, которые ушли на переговоры, уже ближе к полудню, британские корабли стали втягиваться. В самую узкую часть пролива Дарданеллы. Но за это время полковник Белый увеличил количество приведённых к бою мортир, на полуострове Галлиполи, на две единицы, с девяти до одиннадцати. А потом уже в ходе сражения к обстрелу британцев присоединилась ещё одна мортира. Что было в два раза больше, чем у обстреливающих русские корабли, в Порт-Артуре, японцев. И в шесть раз больше, чем было мортир, потопивших буквально первыми выстрелами турецкий монитор "Люфти-Джелиль" на Дунае[21], во время войны за Болгарию. Плюс сам пролив, как и Дунай, в своё время, был ночью пристрелян. В ожидании англичан. В ответе, которых сомнений ни у кого не было. Поэтому-то все и приготовились к неизбежному сражению. Британцы кстати тоже, сразу зарядив орудия и наведя их на русские корабли. Но правила есть правила. Да и первыми открывать огонь русские не хотели. Подняв, при приближении британцев, на мачтах всех кораблей сигнал, означающий, что "ваш курс ведёт к опасности". Но британцы только стали набирать ход своих колонн ведомых броненосцев второго класса "Барфлер" и броненосным крейсером "Имперьюз", за которыми шли в двух колоннах остальные британские броненосцы. Британский адмирал явно жертвовал при проходе минного поля своими самыми худшими кораблями. За которыми следовали уже адмиралы. За "Барфлером", шёл "Коллингвуд", а за броненосным крейсером пара "Энсон" и "Родни". Следующими в колоннах были "Найл" и "Трафальгар". А замыкали колонны "Худ" в одной, и парные "Ривендж" и "Рамиллиес" в другой. При этом на "Рамиллиесе" развивался флаг командующего британским Средиземноморским флотом.
Первым на минном поле подорвался "Барфлер", "Имперьюзу" сначала повезло несколько больше. Он сумел преодолеть минное поле, не коснувшись мины. И две колонны британских броненосцев чуть довернув, обходя начавшего крениться, ходя и державшего ход, чтобы не загородить проход и отворачивающего к берегу полуострова Галлиполи, "Барфлера". Одновременно открыв огонь по русским кораблям. Ну, нервы у всех были на взводе, и как потом уверяли британцы, огонь был открыт без команды. Русские и греческие броненосцы ответили огнём своих орудий, по накатывающимся на них британским "утюгам". А потом свою роль сказали орудия полковника Белого. Благо пристреливаться им было уже не нужно. Десять всплесков, от тяжёлых снарядов русских мортир, встали вокруг гибнущего "Барфлера" и проходящих мимо него "Коллингвуда" и "Энсона". А один из снарядов поразил последнего. От чего британский броненосец "вильнул" на курсе. И возле его борта поднялся столб от взрыва морской мины. Заставив британский броненосец тоже направиться к берегу. Только уже к азиатскому. При этом русские корабли сосредоточили огонь по "Коллингвуду" и "Имперьюзу" Буквально засыпав эти корабли снарядами. И добившись буквально одновременных попаданий в эти корабли. Заставив их вспыхнуть. Ну а мортирные разрывы встали вокруг следующей пары британских броненосцев "Родни" и "Найл". Больше не повезло "Найлу". На носовой башне, которого лопнула одна из мортирных бомб. Взрыва в башне не последовало, но начавший пожар практически обезоружил британский броненосец. Лишив его возможности вести огонь вперёд из орудий главного калибра.
В этот момент сэр Джон Хопкинс осознал, что он попал в засаду, приказал разворачиваться всем вдруг. И разворот пары "Трафальгар" и "Ривендж" и выпал на то место, куда были нацелены мортиры полковника Белого. И полковник не упустил такой удачный момент, дав несколько залпов мортирами подряд, на одном прицеле. Добившись по несколько попаданий в британские броненосцы. Заставив сильно запарить и сбавить ход "Ривендж". Но тот уже вышел из зоны обстрела русских мортир. Да и британцы совсем не были мальчиками для битья. Они попытались и огнём своих орудий подавить мортиры, и всячески противились попыткам русских уничтожить попавшие в ловушку корабли. Адмирал сэр Джон Хопкинс даже послал, в минную атаку, сопровождавшие его броненосцы малые корабли. Заставив, двинувшиеся было преследовать отходящих британцев, русские капитальные корабли отвернуть. Прикрывшись выдвинутыми вперёд небольшими кораблями. В этой скоротечной схватки лёгких сил малые корабли, с обеих сторон, получили повреждения. Но обошлось без потерь в их корабельном составе. И именно это и позволило отвернуть, попавшим было в ловушку, британским кораблям. Начав выходить из этой ловушки.
А подавить огнём пушек своих кораблей огонь русских мортир британцы всё-таки не смогли. Уж больно недоступную, для огня с моря, для них выбрал полковник Белый. И под их огонь попали, выходящие первыми, из пролива, "Родни" и "Найл". На это раз не повезло "Родни", получившему второе попадание мортирой. Хотя и не фатальное. И гораздо хуже пришлось последней паре британских кораблей. Броненосцу "Коллингвуд" и броненосному крейсеру "Имперьюз". К этому моменту, оказавшись под сосредоточенным огнём, всего объединённого флота, они буквально превратились в пылающие развалины. И если оказавшийся более устойчивым к огню броненосец успел выйти из боя, до того, как получил фатальные повреждения, хотя один мортирный снаряд в него и попал, то "Имперьюзу", который пытался прорваться вдоль азиатского берега, не повезло больше. К этому моменту избитый и пылающий британский броненосный крейсер еле полз. И на нём сошлись залпы уже дюжины русских мортир. Несколько снарядов, которых попали в крейсер. Лишив его возможности маневрирования. Положив крейсер на циркуляцию. Направив его к азиатскому берегу. Где он и налетел на мель. Положив тем самым окончание битвы.
Русско-греческий флот остался за линией минных заграждений. Не пойдя дальше в море. Не став преследовать британские корабли. А британский флот, оставив догорать, у берегов пролива, три своих корабля, стал отходить на юг. Военный конфликт закончился в пользу русских. И теперь наступило время дипломатии. Правда, не дипломатии канонерок, оказавшейся не действенной против русских. А вполне обычной мировой политики, которая просто зафиксировала факт, что в Стамбуле стоят русские броненосцы, а не британские. И из этого следовало исходить.
Интерлюдия
А через несколько дней, в британской газете "The Times" появился репортаж Уильяма Говарда Рассела[22]. Который оказался на борту одного из британских броненосцев, в тот день, когда они попытались пройти в Мраморное море. И именно его репортаж стал первым материалом, посвящённым этому боевому столкновению. И именно номер газеты "Таймс", с описанием боя в Дарданеллах, первым попал в руки Николая, даже раньше, чем официальный отчёт адмирала Макарова. Ну и царь с удовольствием прочитал следующее.
"Волею судьбы, ваш покорный слуга, оказался в гавани Ла-Валеты, когда из неё стали выходить корабли Средиземноморского флота её величества. Что бы направиться в Стамбул. Где ей надлежало установить крепкий порядок. Не позволив России творить беззаконие. Нет, ваш покорный слуга, как и все, возмущён теми убийствами, грабежами и насилием, что творят аскеры в отношении христианских подданных своего султана. Ну и уж конечно никто не вправе творить подобное, в отместку. По отношению к гражданскому турецкому населению. И что бы не допустить подобное, в столице Стамбула, Королевский флот получил приказ идти в столицу Османской империи. Для обеспечения высадки там британских войск. Имеющих задачу организовать защиту британских интересов, свободы мореплавания и торговли, ну и мирного населения. И благодаря своим знакомым мне удалось получить приглашение, от офицеров броненосца, в кают-компанию броненосца "Трафальгар". Оказавшись, с разрешения командира корабля, капитана Реджинальда Чарльза Протеро, на борту броненосца. И к нам присоединились крейсера и шлюпы, находившиеся в порту. Миноносцы остались на Мальте.
Три дня похода показались лёгкой и интересной прогулкой, в которой, ваш покорный слуга, ознакомился с этим творением британского гения, на котором он находился. Созданного силой разума и заключившего в себя все современные достижения нашей цивилизации, призванной нести, согласно бремени белого человека, прогресс и культуру, отсталым народам, которые просто обязаны заплатить за такие блага. Даже если они внешне и выглядят как европейцы. И легко пользовались всеми достижениями цивилизации. Но не обладали необходимым уровнем развития. Что бы их уровень культуры и прогресса мог быть соизмерим, с уровнем развития этого в Европе. И по отношению к кому распространялось бремя белого человека.
А к исходу четвёртого дня наши броненосцы подошли к входу в пролив Дарданеллы. И на двух его берегах были видны разрушенные турецкие береговые батареи. С валявшимися на них поломанными орудиями. А в глубине пролива, там, где он сужался, были видны дымы преграждавших вход в пролив русских и греческих кораблей. Которые нарушили наше право на свободу мореплавания. Командующий Средиземноморским флотом, адмирал сэр Джон Хопкинс направил, в эту часть пролива, один из, сопровождавших броненосцы, малых крейсеров. Но в бинокль было видно, как ему преградили дорогу всплески от снарядов. Не позволив ему войти в полив. Заставив повернуть крейсер назад. После чего сэр Джон Хопкинс приказал командирам кораблей собраться на флагманском броненосце "Рамиллиес". И по возвращению командир нашего броненосца, капитан Протеро, сообщил, что русские отказались пропустить наши корабли в Стамбул. Добавив, что русские перегородили пролив минным полем. И установили береговые батареи на берегах пролива. Но завтра утром флот пойдёт в Стамбул. При этом адмирал приказал внимательно наблюдать за морем. В надежде обнаружить мины под водой. Так же следовало зарядить орудия, но первыми не стрелять, а вести огонь только в ответ.
При этом первыми должны были идти малые корабли, создав завесу перед идущими двумя колоннами броненосцами и броненосным крейсером "Имперьюз". И во главе колонн должны были идти самые слабые из кораблей. Броненосец "Барфлер" и броненосный крейсер "Имперьюз". При этом наш броненосец оказался предпоследним в своей колонне, на траверзе броненосца "Ривендж", идущего в параллельной колонне. За которым следовал флагманский "Рамиллиесе". За нашим броненосцем следовал новейший броненосец "Худ". И на мостике флагмана все видели сидевшего за столиком, с чайной фарфоровой чашечкой в руке, сэра Джона Хопкинса, всем своим видом демонстрирующего, полную уверенность, в своих силах. Да и нам всем казалось, что могло противостоять могуществу Британской Империи, представленной здесь и сейчас, в виде девяти броненосцев и одного броненосного крейсера.
И подходя к сужающейся части пролива, мы увидели стоявшие в проливе четыре колонны кораблей противника. Но ни береговые батареи, ни минные заграждения в проливе, видны не были. При этом во главе каждой из колонн противника находилось по одному большому броненосцу. Каждый, из которых в носовой части имел по паре барбетов, с двумя большими пушками в каждом. При этом большая часть стоявших, за ними кораблей меня, вашего покорного слугу, своими размерами, не впечатлили. Заметно уступая в этом идущим на них броненосцам Королевского флота. Так за самым правым, из них, вдоль азиатского берега пролива, стояли в колонне три небольших кораблика, под греческими флагами. А вдоль европейского берега стояли три корабля, только с одной башней в носовой части. При этом находившийся в конце этой колонны корабль имел в одной башне всего одну большую пушку. Вызвав у меня только снисходительную улыбку.
