Вонг села в кресло, пододвинулась к столу, достала ридеры из сумочки, активировала экран и клавиатуру настольного инструментрона. Ожили два настенных экрана — столик маленький. При засильи электронных материалов в огромных столах теперь необходимости особой и не было. Так что можно было обойтись настенными экранами.
Работая на клавиатурах и просматривая на экранах 'кадры', 'ролики' и тексты. Когда — сухие, а когда — и изрядно сдобренные таблицами, графиками и диаграммами. Эмили продолжала размышлять, посматривая изредка на часовое табло и ожидая вечернего звонка старшего группы стажёров.
'Позвонит, обязательно позвонит, никуда не денется. Это не только доклад младшего старшему, это гораздо более многогранное общение. До вторжения Жнецов, этих гигантских креветок-полумашин, осталось не так уж и много времени. Трудно ожидать, что они явятся в галактику вот прямо завтра утром. Или — сегодня поздно вечером. Но и этого исключать — тоже не следует. Потому надо признать, что до самого последнего момента большинство разумных органиков продолжат жить обычной жизнью, которую можно обозвать мирной, обывательской, штатской. А также — озвучить десятка полтора других, хм, эпитетов. Всё же надо согласиться: время вокруг уже не мирное, а в очень, очень лучшем случае — предвоенное. Многие разумные органики, в том числе и из числа тех, кого привычно именуют 'горячими головами', могут посчитать, что война уже идёт. Что-ж, они тоже правы. Пусть и не во всём. Странно, очень странно для разумного органика быть во всём правым. Вот буквально во всём. Божественностью попахивает. А это — непорядок'.
Вонг достала из стола ещё один ридер, включила, взглянула на экран. Коррупция, в том числе и на Цитадели — явление неустранимое. Даже загнать его в рамки — и это часто воспринимается как задача для богов, а не для вполне смертных и, в общем-то, обычных разумных органиков. Эта тема была для Эмили близка: расследованиями коррупционных действий она занималась практически круглый год. Когда — в большей степени, когда — в меньшей. Журналистский статус облегчал задачу по добыче профильной информации. И — неплохо защищал от многих проблем и вопросов. Но риск — огромный, а вот плата за риск... Весьма скромная. К тому же нельзя отрицать, что расследованиями такого уровня мужчина мог бы, в силу объективных причин, заниматься гораздо эффективнее. Эмили не чувствовала себя способной идти на слишком большой риск везде и всюду, а уж если ты вмешиваешься в более-менее отлаженный механизм, то ставки возрастают скачкообразно. И в результате жизнь окажется не такой уж и значительной платой за успех. Поиск документов, поиск доказательств, их обработка, публикация отрывков, намёков, изложений — всё это каждый раз сопряжено с огромной опасностью. Журналист, корреспондент редко когда защищены полностью от большинства возможных посягательств. Да, удавалось доводить дело до суда. Но и суды тоже не безгрешны — часто было так, что подсудимых освобождали прямо в зале суда — обвинения рушились как карточные домики от порыва ветра.
Доказательства... Тоже сложно и трудно. Редко когда они лежат открыто, а если они скрыты... Приходится осваивать многие смежные, не всегда законные умения, навыки. Развивать способности и возможности. И — пытаться балансировать, чтобы однажды не оказаться самой на скамье подсудимых.
С одной стороны — надо увлечься расследованием, чтобы добиться максимального результата. И, если повезёт, профессионального успеха. А с другой — нельзя слишком уж увлекаться и выходить за определённые рамки. Эмили хорошо помнила одну фразу из 'правила Миранды': 'всё, что вы скажете, может быть использовано против вас'. И эта фраза — работала через более чем сто лет с момента первого озвучивания. Люди не изменились. Потому коррупция на Цитадели среди землян очень и очень распространена. Работы хватит на ближайшие двадцать лет. И — даже больше, лет на двести-триста.'
Просмотрев содержимое ридера, Эмили убрала его в стол, вернулась к набору команд и заметок.
'Я-то занимаюсь не только расследованием фактов коррупции, но и, например, расследованием фактов нарушений техники безопасности, — думала Эмили, просматривая на экране инструментрона содержимое очередных файлов из Экстранета. — Вот сейчас веду расследование тяжёлых нарушений, связанных с фактами, указывающими на то, что работодатели обожают устраивать под разными предлогами сверхурочные работы. И — не оплачивать работягам их сверхнормативный труд. С этим тоже, к сожалению, мало что можно поделать, чтобы окончательно устранить эту проблему. Но приходится тратить время и силы для того, чтобы работодатели не выходили за определённые, пусть и весьма слабые, даже условные рамки. Мне-то известно, что это нельзя пресечь раз и навсегда. По той простой причине что люди, в большинстве своём, не могут вот так сразу измениться непременно в лучшую сторону. А это значит, что и расследований в области нарушений техники безопасности мне хватит надолго. Очень надолго. До самого начала войны со Жнецами. А там, позднее... Может быть и удастся продолжить такие расследования. Но — с обязательной поправкой на уникальную ситуацию. Знать бы, какой должна быть эта поправка. А ситуация будет действительно уникальной'.
Несколько часов работы пролетели как всегда — незаметно. Взглянув на часовое табло, Вонг встала, прогнулась: возраст сказывался, да и сидячая работа... не полезна для здоровья. Совсем не полезна.
'Осталось не так уж и много времени до вечера, можно будет сейчас сделать перерыв. А затем ещё два-четыре часа поработать, — подумала Эмили, делая несложный комплекс физических упражнений. — Потом минимум полчаса надо будет уделить разговору со старшим группы стажёров — пусть доложит, как продвигаются расследования. И затем до полуночи придётся ещё часа четыре посидеть над материалами — попытаться создать 'скелеты' ретроспективы. И — изложения информации о полёте 'Нормандии' от Иден-Прайма до Цитадели. Хорошо, если вторую часть можно будет написать хотя бы вчерне сегодня. Тогда завтра можно будет активно подвигаться. Ведь не будет же 'Нормандия' ещё несколько суток вращаться в этом 'предбаннике'. А раз не будет, то надо быть готовой выехать или даже вылететь — время будет очень дорого — на место, на причал, куда должны будут прибыть челноки с фрегата-прототипа. Да, причалы стандартны — те, что предназначены для обычных челноков. Потому много времени на предварительный осмотр не будет потрачено. Главное — не упустить момент прибытия челноков и оказаться на нужном причале до того, как туда прилетят 'кораблики' с фрегата. Этот 'эпизод' крайне важен. Не исключено, что протеанин так и не покажется публике, а зевак и журналистов с корреспондентами, да и 'официалов' там, на причале будет предостаточно. Толпа будет большая. Может быть — даже очень большая. Нельзя будет упустить ничего, ни малейшей мелочи. Собрать всю информацию, до которой удастся дотянуться. Ясно, что не только она будет собирать информацию — десятки других работников станционных СМИ тоже напрягутся. Потому надо будет задействовать дронов. А значит — зайти в редакцию, в техотдел. Два-три дрона вполне будут... не лишними. С остальным она справится — это не первое расследование в её практике'.
Можно было и не вздыхать, но вздохнуть медленно и глубоко Эмили захотелось так сильно, что она не смогла отказать себе в удовлетворении этого вполне естественного, в общем-то, желании.
Отвлеклась от работы, откинулась на спинку кресла и вдохнула воздуха столько, сколько смогла и сумела. Задержала дыхание. И — выдохнула.
'Редактор прав... С фрегатовцами надо быть очень осторожными. Это — экипаж, это — команда. И даже если никто из них не останется на Цитадели, — думала Вонг, — их влияние с самого первого шага по Станции будет только нарастать. В ряде сфер, которые сейчас и перечислить-то сложно. Потому редактор прав, как ни горько мне это признавать. Чего уж проще-то: подошла, попросила посодействовать и поспособствовать. Шепард, насколько я сумела понять, практически неуязвим и может быть вездесущ. Подготовка позволяет, он всё же 'эн-семёрка'. А такой ранг только за атлетическую фигуру и отличное здоровье не дают. К другим фрегатовцам и обращаться-то страшно, особенно к Спектрам-турианцам. Они-то, ясное дело, рискуют. Ещё не известно, что скажет Совет по поводу их статусов и званий. Но... Они — часть экипажа фрегата-прототипа и — часть его команды. Неотъемлемая. Да, они самостоятельны. И ни Шепард, ни Андерсон их на 'коротких поводках' не держат. Но у них и без того будет немало забот, хлопот и задач во время пребывания на Станции. Вероятнее всего, они будут загружены всю декаду, которая предварительно заявлена как срок стоянки на участке внешнего рейда Цитадели. Так что... придётся на время наступить на горло своему стремлению пусть и на время, но заполучить умелого, а главное — результативного помощника. И — стараться очень многое сделать самой'.
Несколько раз вздохнув и выдохнув, Вонг смогла успокоиться достаточно, чтобы продолжить размышлять, глядя расфокусированным взглядом на экран настольного инструментрона.
'Хорошо, что редактор не знает, что работа на него для меня — далеко не единственный источник заработка. Проще говоря — дохода, — продолжала 'перебирать чётки' Эмили. — Он хоть и знает, что я иногда подрабатываю диктором нескольких новостных цитадельских каналов. И считает, что там мне платят, в общем-то, неплохие дополнительные деньги. Но он даже не догадывается — и хорошо, что не догадывается о том, что мне платит ещё и Серый Посредник, который заинтересован в моей работе. А также в том, что я даю целостную картину, а не рассыпающуюся от лёгкого дуновения ветерка мозаику. Он-то, Серый Посредник, которого я, по правде говоря, в глаза так и не увидела, платит мне столько, что я могла бы спокойно открыть новостное агентство или агентство журналистских расследований. И — работать полностью автономно. Пусть уж лучше редактор пребывает в заблуждении относительно моих заработков и доходов. А я скоплю себе приличную сумму на старость... Если, конечно, Жнецы будут действительно уничтожены, и я сумею выжить'.
Эмили сфокусировала взгляд на экране инструментрона и продолжила набирать команды, заполняя файл с 'заметками по поводу'. Два-три часа такой работы — и основа для второй части, повествующей зрителям, читателям и слушателям о том, как фрегат 'Нормандия' летел от Идена к Цитадели, была в общих чертах готова. 'Скелет есть, он — неплох, а мясо и мышцы я наращу. Позже, — подумала Эмили. — Не следует торопиться и увлекаться этим. Главное — факты, главное — то, что будет происходить с момента появления на причале Станции первых челноков с 'Нормандии''.
'Для того чтобы не допустить ошибок, когда самой надо будет быть на причале и видеть всё не только через объективы дронов, но и собственными глазами, надо провести большую подготовительную работу. Надо вгрызться в материал, надо проникнуться им, вжиться в него. Иначе... Такое расследование, которое, как уже сейчас чувствуется, будет ценно не только обычному зрителю, читателю и слушателю, но и редактору. И, тем более, Серому Посреднику, не может быть сделано кое-как. Да, на многие вопросы в силу самых разных причин ответить не удастся. В том числе — полно. Но главное — зацепить внимание людей, заставить их поподробнее всмотреться в ситуацию. А там и до вчувствования и до желанного для журналиста понимания дело дойдёт. Должно дойти!'
Два часа пролетели незаметно и Вонг, выключив экраны, встала, прошагала к кухонной стойке, приготовила себе обильный обед. Возможно, в течение получаса после 'приёма пищи' она будет слаба, глупа и медлительна, но морить себя голодом сейчас, когда даже о том, является ли нынешнее время предвоенным идут жаркие споры, не порождающие, впрочем, однозначных выводов, как-то не хочется. Да и на вечерние и ночные бдения до полуночи надо 'зарядиться'.
Всё стандартно. Как шутят имперцы-земляне, 'война — войной, а обед — по расписанию'. Не получилось в полной мере выдержать это стандартное расписание, не удалось покушать ровно в два часа дня. Но на Цитадели всегда так. Если ты не живёшь постоянно в районах с искусственным небом, то, не поглядывая изредка на часы, можно вполне потерять счёт времени.
Не садясь на стул, Эмили поела. Вымыла посуду, расставив на сушилке чашки, блюдца, тарелки, уложив на места столовые приборы. Движения, физическая нагрузка были ей приятны и не воспринимались как досадные перерывы в работе над расследованием. Жизнь должна быть разнообразной — иначе она очень быстро приедается. И тогда начинают проявляться и усиливаться разнообразные проблемы.
Война... Эмили знала, что на Цитадели есть военные корреспонденты, прошедшие полную профессиональную военную подготовку. Пусть даже только пехотную, но всё же... Значит, большинство эпизодов и картин этой войны, небывалой, галактической, будут запечатлены — техника есть, самая разнообразная. Есть и люди, умеющие эту технику использовать в полной мере.
'Возможно, я и не останусь на Цитадели, — подумала Вонг. — Почему-то мне кажется, что многие земляне вернутся в Солнечную систему. Как минимум. А как максимум — вернутся на Землю. Чтобы там принести ощутимую пользу своей семье. Своему народу, нации, расе. Высокие слова, но без них жизнь становится никчемным времяпрепровождением. И обычно быстро заканчивается. Бесславно заканчивается'.
Раздался сигнал инструментрона и Эмили поспешила к рабочему столу. Старший группы стажёров не подвёл — говорил чётко, последовательно, строго по делу. Его коллеги сделали немало. Значит расследования, вынужденно прерванные из-за получения срочного задания, не будут прерваны. Будут получены желаемые и нужные результаты. Потратив на разговор со старшим группы около часа, Эмили отключила связь и, глядя на экран, на который уже вползала заставка, откинулась на спинку кресла, задумавшись. У неё было немного времени, чтобы прокрутить в памяти сообщённое собеседником.
Полчаса или, точнее, сорок минут Эмили обдумывала то, что ей удалось услышать, понять и запомнить. Параллельно она делала заметки стилусом на экране ридера. Умная машинка преобразовывала каракули журналистской скорописи во вполне читабельный печатный текст, к которому придётся впоследствии ещё не раз обратиться.
Выключив прибор, Вонг активировала экраны и клавиатуры инструментронов и погрузилась в работу над 'скелетом' расследования, намереваясь до полуночи завершить тезирование и создание 'конспектов'.
Аль-Джилани — Цитадель — слухи и сплетни
''Вестерландские Новости', 'Вестерландские новости', — вполголоса пробурчала сидевшая за столиком на веранде небольшого кафе черноволосая женщина. — На Цитадели новостей столько, что иногда не знаешь, за что хвататься. Железный остров, — она посмотрела на подошедшего официанта-саларианца, скороговоркой озвучила заказ и несколько секунд смотрела, как салар забирает ридер с меню и стелит на столешницу салфетку. — Нас, землян, людей, на этом железном острове не так и много. Всего около двух миллионов — точной статистики до сих пор никто не имеет. Ну, разве что спецслужбы. А так... Посмотришь — будто обычный проходной двор: кто-то прилетает, кто-то улетает, кто-то остаётся надолго, кто-то — на короткое время. Редко кто остаётся навсегда. Очень мало тех, кто живёт здесь больше двух десятков лет. — Официант принёс поднос с заказом, сменил сервировку. Саларианцы всегда торопятся, всегда спешат, всегда боятся не успеть. Расовая особенность, вызванная краткостью жизни. — Женщина достала ай-ди карту, провела по экранчику поданного официантом ридера. Взглянула на высветившуюся табличку, кивнула. Официант кивать в ответ не стал, 'испарился'. — Всё, теперь салар меня беспокоить не будет. Подойдёт, только если я его позову, — женщина неспешно принялась за еду. — Пытаешься быть последовательной, исполнительной, точной, чёткой. Но кому здесь это надо... В этом многорасовом окружении столько всего намешано... Островитяне теряются среди жителей континентов и материков. Всегда теряются. Мы привыкли к небольшим миркам, ограниченным пространствам, привыкли вытягивать максимум из минимума. Почти как салары, но... — Женщина повертела в руках свою ай-ди карту. Прочла несколько раз 'основные данные': 'Калисса Бинт Синан аль-Джилани. Корреспондент. 'Вестерландские новости'. Корпункт — Станция 'Цитадель'. Отодвинула в сторону пустую тарелку из-под салата. Пододвинула суповую тарелку, взяла ложку. — Всем подавай горячие, а если можно — жареные новости. Вот и приходится искать слухи и сплетни. Землян здесь не особо любят и не ценят — это факт, который даже в доказательствах сколько-нибудь серьёзных и не нуждается. Потому... Приходится заниматься тем, что остаётся после набегов всех остальных... хм, 'желающих и могущих'. А остаётся, — Калисса вздохнула, зачерпывая ложкой суп, — не так уж и много. Два миллиона землян здесь, девять тысяч жителей на моём родном острове в Северной Фризии. Удивительно, что после Третьей мировой войны мы сумели удержать численность населения в прежних рамках. Всякое, конечно, бывало, но — удержали ведь, — она наклонила тарелку, зачерпывая ложкой остатки. — Двуязычие для меня привычно, а вот многоязычие — не очень. Местные языки учить даже с применением общедоступных техник, облегчающих этот процесс — старовата я для такого экстрима. Да ещё и то, чем приходится сейчас мне заниматься... здоровья совсем не добавляет. — Отставив в сторону пустую суповую тарелку, Калисса пододвинула поближе тарелку со вторым, взяла с блюдца кусок белого хлеба и вилку. — Остров. Железный остров. Нет. Лучше — каменный остров. Маленький, но свой родной, а Цитадель... Всего лишь место работы. Мало кто из землян желал лететь в такую даль. Считается, что здесь жить — дорого. — Она поддела вилкой кусок мяса, отправила его в рот, прожевала. — Да, дорого. Если не крутиться, если не работать круглосуточно, то — дорого. А для меня, привыкшей довольствоваться малым — вполне обычно и нормально. Субъективное восприятие. Очень субъективное восприятие. Я — репортёр и меня считают наглой. Имперцы-земляне, кстати, шутят, что наглость — второе счастье. Не знаю, первое, второе, десятое или сто двадцать пятое, но... Если я не буду наглой, я не буду хорошо зарабатывать. И меня никто не будет приглашать на видео, в радиостудии и печать мои статьи и заметки. Никто. Очень быстро выпрут с Цитадели. Придётся лететь на Землю. А там... Перенаселённость. Отсутствие возможности устроиться на работу на длительный срок. Альянс Систем занимается в основном колониями, а те, в свою очередь, всеми силами пытаются отделиться. Кто меньше, кто больше, кто мягче, кто жёстче, но почти все хотят вкусить прелестей самостоятельного 'существования'. Колония — тоже остров. Небольшой, имеющий возможность как вырасти, так и зачахнуть. Жители континентов и материков этого не понимают. Для них маленькая колония — экстрим, часто — неприемлемый. А для меня... Я делаю своё дело, пусть маленькое, но... Я спокойна, насколько это вообще возможно. — Калисса продолжала пережёвывать запеканку, которую повара сделали то ли очень мягкой, то ли передержали на огне слишком долго. Кто их, этих цитадельских мастеров половника и кастрюли поймёт. — Цитадель — дом. Большой дом. Железно-пластиковый дом. Может быть, самый большой и густонаселённый, но... Остров. И одновременно — дом для... Нет, не бездомных, а очень, очень состоятельных, богатых и активных разумных. Мало похожа Цитадель на мой родной Вестерланд, на мой родной остров, который и после Третьей Мировой войны продолжает восприниматься как 'дом для бездомных'. Там до сих пор немало древних, старых кладбищ, на которых традиционно хоронили погибших моряков. Море, океан, тоже могут быть кладбищами, но... Всё же человек должен упокоиться в земле, его должна хоронить не стихия, а люди. Должны, — с грустью подумала Калисса. — Не всегда получается. Люди стараются, стремятся, пытаются. Но... Есть то, что сильнее нас. Стихия, природа. Часто моряка хоронят в безымянной могиле. Это... страшно. Есть тело человека, но никто не знает его имени. 'Безымянный матрос'. Сколько таких могил с такими табличками я видела. До сих пор так хоронят на моём острове очень многих погибших и умерших. Мы, люди, продолжаем оставаться обычными. Простыми. Не стремящимися к совершенству. Потому — очень много безымянных. Я как-то прочла на одном из имперских сайтов 'От большинства людей остаётся только 'тире' между двумя датами — рождения и смерти'. Правильно сказано. — Калисса сдержала вздох, отодвинула тарелку, придвинула бокал с соком. Взяла с салфетки коктейльную трубочку, опустила в бокал. — Очень правильно. Вот и от нас очень-очень скоро может остаться... Да ничего не может остаться! — оборвала она мягкое тягучее размышление, едва не проговорив последнюю фразу вслух, пусть и негромко. — Ничего. Не. Может. Остаться. Горько это сознавать, но... От одного такого корабля вздрогнул весь Иден, а если таких кораблей будет десяток?!... Вздрогнет, уверена и даже убеждена в этом, вздрогнет Цитадель. Здесь же... — Она посмотрела по сторонам, стараясь дольше секунды не задерживать свой взгляд ни на фигурах, ни на лицах немногочисленных разнорасовых разумных органиков, занимавших места за столиками на веранде. — Здесь нет бойцов, нет воинов. Офисный планктон, богатенькие и очень богатенькие. Настолько рыхлые, что пробежать стометровку для них — сродни подвигу. А уж прыгнуть с высоты больше метра — вообще за гранью допустимого. — Калисса опустила взгляд в бокал, взболтнула сок. — Потрепыхаться... Конечно, потрепыхаемся, куда денемся, но будет это трепыхание сродни агонии рыбок на полу у разбитого аквариума... Недолго будем трепыхаться, очень недолго. — Сделав глоток, Калисса разжала губы, отпустив трубочку 'на волю'. Поставила бокал на столешницу. — Сижу здесь и... понимаю, что большинство посетителей ничего, кроме слухов и сплетен, неспособны воспринять. Большее им и не нужно. Они не желают напрягаться, не желают 'выкладываться'. Салар-официант по сравнению с ними — трудяга, каких следует поискать. А найдя — наградить не просто 'спасибом' или 'большим спасибом', а чем-то посущественнее. Не награждают, считают, что он — всего лишь обслуживающий персонал. Будто бы они сами — не обслуживающий персонал. Самомнение... Иногда оно бывает... слишком заметным. А это — вредно. — Вынув коктейльную трубочку, Калисса положила её на салфетку и взяла бокал в руки, поднеся его к губам и делая очередной глоток. Теперь уже — большой. — Надо собираться и топать работать. Слухи и сплетни — мой хлеб. Они, кстати, тоже информация, только признать это решаются и соглашаются далеко не все разумные органики. Может, это и хорошо. — Калисса допила сок, поставила бокал на салфетку, встала. — Уберёт, это его обязанность, а не клиента, — жёстко улыбнулась репортёрша. — А мне надо подумать над тем, где добыть побольше слухов и сплетен по очень-очень интересной теме. — Она вышла с веранды и влилась в поток пешеходов, направлявшийся к ближайшей площади'.
