— Ну, положим, не средневековые, водопровода в средневековье не было, но в целом... А как же разговоры про несовместимость техники и магии? — поинтересовалась Гермиона.

— А вот так же, как и мотоцикл. Проблемы есть, в основном с тонкой электроникой, но в целом всё работает. Я Драко приглашал на пару дней — он такие глаза делал при виде техники, — Гарри хихикнул, — До сих пор смешно, как вспомню.

— Вообще, судя по моим ощущениям, здесь грань меж варпом и реальностью довольно плотна, так что техника должна работать почти без сбоев. Это говорит о том, что дом не слишком старый, — прокомментировала Карина.

— Да, я тоже вижу это, но мне было интересно, как понимает это Гарри, — ответила Гермиона.

Сириус ждал их в небольшой столовой. Обед на столе был уже накрыт — никаких изысков, но и ничего несъедобного.

— Я думаю, вы оба проголодались за время полета, так что сначала обед, а потом экскурсия по дому, — Сириус улыбался, но что-то Карине в его взгляде не нравилось.

Но первые пару дней Блэк ничего не предпринимал, а Гермиона любовалась удивительно светлым домом и наслаждалась обществом Гарри, даже толком не добравшись до библиотеки. Только на третий день, когда Гермиона в одиночку устроилась в библиотеке за очередным талмудом 'для легкого чтения', повествующим об особенностях трансфигурации человека, Блэк подошел к ней.

— Сириус? — он настоял, чтобы девушка обращалась к нему по имени, — А где Гарри?

— Гарри поехал за продуктами. Даже домовики еду не из воздуха берут, а уж маги и подавно, — он ухмыльнулся, но его напряжение улыбка не скрыла, — Нам надо поговорить.

— О чем? — удивилась Гермиона. Напряжение собеседника было заметно даже ей.

— О твоем, ммм, хранителе.

— И откуда же вы знаете такие вещи?

— От кузины. Гарри же не в курсе?

— Нет, — отозвалась Карина, соизволившая создать иллюзию, — ты читай-читай, девочка моя, а мы с мистером Блэком... Пообщаемся.

Сириус и сам не особенно хотел общаться при девушке, а потому увел Карину вглубь библиотеки. Прежде чем начать разговор, Карина позаботилась о защите от подслушивания и подглядывания, не сомневаясь, что Гермиона попытается это сделать.

— Итак, о чем же вы хотели поговорить со мной, мистер Блэк? — поинтересовалась женщина. Ее вполне человеческий вид, похоже, придал Блэку уверенности, и он заговорил вполне спокойно.

— Меня волнует благополучие моего крестника. Гарри нравится Гермиона, вы знаете об этом?

— Да, и это вполне взаимно. Я не стану препятствовать этим чувствам — благополучие Гермионы для меня важно, хотя уже не первостепенно.

— Я считаю, Гарри должен узнать о вас.

— Зачем?

— Как это зачем? Он должен знать, что его девушка...

— Это уже ненадолго. Я не намерена оставаться в теле девочки дольше необходимого. Скоро у меня будет свое тело.

— Даже не хочу знать, откуда, — пробурчал Блэк.

— Меньше знаешь — крепче спишь, — усмехнулась Карина, — Кстати о знаниях. Либо вы приносите магическую клятву неразглашения любых сведений обо мне, либо я помогу вам забыть об этом начисто. С вашей кузиной я оказалась непредусмотрительна, и совершенно напрасно. Что вам предпочтительнее? — хотя фраза подразумевала вопрос, тон ее однозначно сообщал, что альтернативного предложенным выбора у Блэка нет.

— Кто вы, хотя бы?

— Так я и назвала свое имя, — фыркнула Карина, — Утверждения 'не разглашать сведений об одержимости Гермионы Джин Грейнджер, о личности и деяниях демонов, которыми когда-либо была одержима Гермиона Джин Грейнджер' будет вполне достаточно.

Сириус сумрачно кивнул, проговаривая формулировку непреложного обета.

— Хорошо, — улыбнулась Карина, когда клятва была принесена и засвидетельствована, — Если захотите обратиться ко мне — называйте меня Кариной.

Гермиона была слегка недовольна итогами разговора, который Карина ей потом пересказала. Хотя она не слишком хотела рассказывать Гарри о своей одержимости, она считала, что ей придется это сделать для обоснования своих умений. Но Карина придерживалась иного мнения.

— Скоро я займу тело той француженки, которую выбрал мой муж. А ты, скажем, познакомилась с ней перед третьим курсом во время поездки во Францию прошлым летом. А ты с ней переписывалась весь третий год, а мальчикам не говорила, потому что она просила молчать, и ты не знала, как объяснить им то, что она объясняла тебе. И если они захотят, я и их поучу. Вот и все обоснование. Добавь тот факт, что они любят учиться гораздо меньше, чем ты — и никто на тебя не обидится.

О милой блондинке замолвите слово...

Я не планировала эту главу. Её не было. Но меня так достали и защитники, и противники милой Флёр, что я решила сказать в тексте о её мотивах.

* * *

Конец мая во Франции выдался теплым. Студенты в голубых форменных мантиях спасались от жары у большого фонтана во дворе замка Шармбатон или в тени изящных беседок. Экзамены почти закончились, и молодые маги веселились во всю, подтрунивая над теми, кому оставался еще один или два экзамена.

Флёр Делакур удобно устроилась в одной из дальних беседок, издалека наблюдая за веселящимися сокурсниками. На душе у девушки было неспокойно. И беспокоили её отнюдь не результаты экзаменов — она была уверена в безупречной их сдаче. Предмет её мыслей стоял у фонтана, о чем-то переговариваясь с младшим братом. Сетиан Вебер.

Она помнила его мальчишкой-первокурсником. Он уже тогда смотрел на всех свысока. И уже тогда полностью игнорировал её ауру.

Флер гордилась своим происхождением, гордилась бабушкой-вейлой и уже тогда, одиннадцатилетней девчонкой, хорошо понимала, какую власть над противоположным полом можно получить с небольшой помощью вейловских чар. Большинству мальчишек хватало её ауры, чтобы влюбиться и стремиться выполнить любой её каприз, и Флёр беззастенчиво этим пользовалась. Конечно, ей многие завидовали, но Флёр научилась обращать это себе на пользу и популярно разъяснять завистницам, что с ней проще и выгодней дружить, нежели враждовать. И наличие парня, не поддающегося её чарам стало для неё вызовом её способностям.

Со временем, другие парни обзавелись защитными амулетами, но это была лишь гонка вооружений: Флёр выведывала у бабушки всё более сильные чары, парни искали более сильные амулеты. Вебер по-прежнему не поддавался ничему. Ни чарам, ни более традиционным методам. Его взгляд, насмешливый и безразличный, взгляд, каким порой смотрели на неё взрослые мужчины, бесил Флёр до глубины души. Она готова была простить такое более старшим и опытным, но не мальчишке-ровеснику.

Она надеялась впечатлить его успехами в учебе, но её высшие оценки были результатами тяжелого труда и старательной учебы. Он же не появлялся на занятиях, приходя лишь на экзамены, но сдавал их легко, словно в мире не было ничего проще. И ее старания были ему безразличны.

Каждый год на выпускном балу она неизменно пыталась добиться приглашения. Каждый год он танцевал с кем угодно, но не с ней и не с теми, кто тоже, как и Флер, пытался его добиться. Шестой год подошел к концу, все разрешенные чары были перепробованы в предыдущие годы, а ее цель оставалась столь же далеко, сколь и в самом начале. И Флер решилась воспользоваться ультимативным методом.

Чары "вечной любви", насколько знала Флер, никто не мог отразить. Древние легенды вейл предостерегали, что эти чары может развеять воля Темного Принца и даже отразить их на саму вейлу, сделав ее рабыней того, кого она хотела приворожить, но бабушка утверждала, что ни Принц, ни иные древние боги давным-давно не проявляли свою волю в этом мире. А эти легенды — лишь легенды. Но все равно предостерегала Флер от использования столь мощных чар ради удовлетворения сиюминутной прихоти.

Но Вебер не был для Флер сиюминутной прихотью. Желание подчинить его себе стало для девушки целью и мечтой. А ради такого она готова была нарушить запреты как бабушки, так и закона. Законом доказанное применение "вечной любви" каралось смертью. Ведь эти чары не спадали со временем, а вызываемое ими состояние было сродни Империусу: у подчиненного вейлой человека не оставалось иных целей и желаний кроме угождения вейле. Никакой свободной воли.

Правда, применение чар нужно было еще доказать. А Вебер — сирота, и вступаться за него и что-то доказывать будет некому.

Так решила Флер и сейчас наблюдала за Вебером из дальней беседки. Следовало добыть его волос или каплю крови для наложения чар.

Режущими чарами почти без вложения сил Флер срезала пару волосков и осторожно левитацией потянула их к себе. Вебер проводил волоски взглядом и посмотрел Флер в глаза, найдя ее взглядом через весь замковый двор. Флер едва удержала чары от вспыхнувшей злости. Вебер понял, что она сделала, но насмехался, позволяя забрать волоски, не считая ее опасной для себя даже с такой форой, как его волосы, по которым можно навести на него многие проклятия.

Флер сжала волоски в кулачке и ушла из беседки, кипя от ярости и предвкушения мести.

Ночью перед балом она, укрывшись за пологом своей постели, колдовала над волосками в истинном облике вейлы. Она уснула, полная предвкушения. И не проснулась.

То, что пробудилось, уже не было Флер Делакур. Была бессловесная раба, готовая исполнить любой приказ хозяина. Чары отразились от ментальных щитов Вебера, ведь он заклинал свои щиты Именем и Волей Темного Принца.

* * *

О том, что произошло с Флёр, Сетиан узнал почти сразу же. Еще заметив попытку девушки стащить его волос, он понял, что та затеяла очередную попытку приворота, которая должна быть мощнее предыдущих. И несколько последующих дней держал на своем сознании боевые щиты в любое время суток. Отразившиеся от щитов чары он почувствовал, и наутро отправился искать Делакур, дабы оценить масштаб проблем. Масштаб оказался катастрофическим: Флёр не владела ни окклюменцией, ни иными видами защиты разума, а потому чары ударили по ней в полную силу, не оставив от прежней гордой и умной девушки ничего. В прежней жизни никто и слова бы ему не сказал, оставь он девчонку себе, но здесь у девчонки были родители, достаточно влиятельные, чтобы осложнить ему жизнь. Не смертельно, но неприятно. А значит, следовало ударить первым. И он отвел девчонку к мадам Максим, потрясая сводом законов и описанием вейловских способностей. И требуя для девчонки наказания, предусмотренного законом, демонстративно игнорируя намеки "неужели юному главе рода не пригодится верная, послушная и симпатичная жена?" и угрожая оглаской дела.

Разумеется, господин заместитель министра магии Франции Пьер Делакур не мог и не желал допускать и казни старшей дочери, и огласки этого дела, что почти гарантировало его увольнение из министерства. А потому начало лета Сетиан провел в Париже за увлекательными переговорами, выбивая из господина Пьера не только право оставить Флёр в своем распоряжении, но и значительную компенсацию "морального ущерба от невозможности выбрать себе жену самому".

Мадам Максим, которую в этой ситуации более всего расстраивала потеря достойного кандидата в чемпионы грядущего турнира, пыталась убедить Сетиана выступить, чего тот категорически не желал, а потому предложил "попытаться вернуть своей невесте рассудок". Хоть и предупредил и господина Пьера, и мадам Максим, что даже в случае успеха — прежняя Флёр не вернется, поскольку "самовлюбленная до глупости супруга мне, как главе рода, будет мешать".

Ни Пьер Делакур, ни мадам Максим даже не догадывались, что именно Сетиан подразумевает под "фамильными ритуалами из семейных тайников", которыми он обосновал и отражение чар, и грядущие изменения в характере Флёр. А Сетиан полагал, что повернул дело наилучшим образом: Флёр станет Кариной, Карина — вновь его женой, а родители Флёр будут радоваться и аплодировать, а не проклинать убийцу. А что Карине придется поучаствовать в турнире... Ей это всяко будет интереснее, чем ему!

Глава 58. Лето, прощай!

Теплым августовским утром Гермиона очень удивилась, не увидев Гарри на завтраке.

— А где Гарри? — поинтересовалась она у преувеличенно сосредоточенного на завтраке Блэка.

— Кажется, он с вечера сидит в библиотеке, доделывая домашнее задание на лето, — пояснил тот, — К моему стыду, мы совершенно об этом забыли.

Бросив на Блэка укоризненный взгляд, Гермиона взяла чашку кофе и тарелку с тостами, и отправилась в библиотеку, дабы накормить, прочесть нотацию о неоткладывании дел на последний момент и, конечно, помочь с уроками.

Поттер действительно нашелся в библиотеке, уснувший над учебником по зельеварению. Рядом лежало дописанное эссе. Гермиона подвинула пергамент в сторону, мимолетом заметив, что чернила явно высохли давно, да и учебник раскрыт на теме из середины задания, а не из конца, и поставила чашку с тарелкой на стол. Девушка мягко погладила друга по плечу.

— Гарри, просыпайся, уже утро!

Тот поднял голову, имея спросонья очаровательно-взъерошенный вид.

— Доброе утро... — почуяв запах кофе, Гарри повернул голову и заметил свой завтрак, — Ух ты, это мне? Спасибо, Миона, ты просто чудо! — прежде, чем Гермиона успела среагировать, Гарри привстал со стула и сцапал ее за талию, утянув к себе на колени. Гермиона отчетливо смутилась, но встать не попыталась. Гарри же потянулся за кофе и едва его не пролил, на что Гермиона все-таки отреагировала.

— Давай ты поешь нормально?

— А вдруг, пока я ем, самая красивая девушка в мире от меня сбежит в недра этого храма знаний? — шутливо напугался Поттер.

— Это какая же? — поддержала игру Гермиона, оглядываясь по сторонам.

— Та, что сидит у меня на коленях!

— Ты мне льстишь!

— Ни капельки!

— Ну ладно, тогда не сбегу, пока ты ешь.

— А потом?

— Посмотрим по твоему эссе, — Гермиона все-таки слезла с колен Гарри, взяла ранее отложенный в сторону пергамент и углубилась в чтение.

— Очень даже хорошо, — довольно кивнула она десяток минут спустя, когда Гарри доел, — Тут даже можно ничего не поправлять. Думаю, ты даже заслужил поощрение, — Гермиона наклонилась и легонько чмокнула Гарри в щеку. Он попытался снова поймать ее, но не преуспел.

— И все? — Гарри попытался скрыть разочарование, но не слишком успешно.

— А ты как думал, ты же мне просто друг! — Гермиона улыбалась слишком хитро, чтобы ее слова заслуживали доверия.

— Женщины... — грустно вздохнул Поттер, — Я целый год пытаюсь привлечь ее внимание, а она разбивает мне сердце, утверждая, что я ей просто друг! Гермиона, я тебя люблю! Прошу, стань моей девушкой, ведь твоего отказа магический мир не переживет!

— Сириус определенно на тебя плохо влияет, — улыбнулась Гермиона, — И куда только делся тот скромный мальчик Гарри, который мне так нравился? И почему это не переживет?

В ответ на это Гарри состроил самое благообразное выражение лица, на какое только был способен.

— Ну, как несчастный отвергнутый влюбленный, я пойду утоплюсь в Черном озере, и отбивать авады Волдеморта лбом будет некому.

— Шантажист какой! Да, пожалуй магический мир мне еще немного жаль. Я подумаю над твоим предложением. Подумаю и решу... — тут девушка сделала длинную, многозначительную паузу, — Что я согласна.