— Корхун! — с ответной улыбкой помахал ему рукой Майлс возвышающийся на запятках кареты. Здоровяк, ничего не сказав, зашел в просторный куполообразный вигвам, жестом зазывая посла внутрь, и тот, спустившись на землю, охотно двинулся по проходу меж расступившейся дикой срывающейся рыком толпы, потянув Роя за собой. У полога закрывающего вход в здешнее жилище их встречал на холоде съежившийся в овчинном кожухе молодой парень, размерами недотягивающий до болотных стражей, но подобно им заросший густой бородой, желтозубо осклабившийся при виде Майлса. — Рой знакомься это Генрих, фактически мой ученик. Он как ты догадался не местный. А гражданин Калиссии с самого рождения, получивший элитное для людей образование и теперь работающий на нашу СВБ (Службу Внешней Безопасности), — представил его Майлс. — Фактически я консультант, пособляю нашему болотному вождю Корхуну во всем, — здороваясь с Роином, приятным голосом из-под косматой бороды пояснил он.
Внутри в тепле и запахе только сваренного ягодного отвара здешний вождь в свете струящимся из отверстия для выхода дыма по центру купола сидел у костерка, сложив под собой ноги длинные руки уперев в колени. Вошедший с рабочей вполне правдоподобной улыбкой Майлс и следом за ним понурый Роин по приглашению хозяина уселись у огня на расстеленную медвежью шкуру. Генрих подал гостям согревающий ароматный напиток и местные голубцы в подносе из огромного листа. Роин, измученный несколькими сутками фактически без сна в холоде старенького салона трясшегося по дороге, поднеся руки к огню, закрыл глаза от удовольствия. Игнорирование людской сущности в виде безостановочной езды в полной неподвижности без куска еды в онемелом рту отдавалось депрессивным подавленным состоянием. Глоток горячего сладковатого ягодного отвара из глиняной чаши буквально своим теплом согрел его смерзшееся где-то внутри оболочки человеческое ядро. — Все теч-ч-чет, все мен-няяется, — с жутким чудовищным акцентом на общеартэонском прорычал местный вождь. — Мы больше не разрозненный беззащитный племя, теперь мы — народ. И это хорошо, — едва понятно говоря на чужом сложном языке, пользуясь случаем тренировал свое произношение этот пугающий мастодонт будто только спустившийся с дерева или выбравшийся из глубины забытой временем пещеры. — Какие вести из большой мир? — непонятно как умудрялся он при разговоре не разрезать язык о свои заостренные зубы-клыки.
— Власти Грионского союза. Про вас. Уже знают. Жаждут обложить вас данью, — выдерживая паузы, чтобы собеседник успевал впитывать информацию, ответил Майлс, обеими руками держа у губ глиняную пиалу с горячим оживляющим напитком. Корхуна сказанное после осмысления рассмешило. — Хорошо, что... зна-ют про нас! Пусть зна-ют, — прорычал довольный зверолюд. — Сейчас мы. Собираемся в Империю. Хотим узнать их настроение, — все также с паузами объяснился Майлс. — Наш табор к ваш услугам, — чуть подав корпус вперед, дружественно склонился здоровяк.
— Вы стали сильны. Хорошо вооружены. И. В случае необходимости. Можете поднять приличное воинство. Вы теперь. Часть большой игры. Болотные племена. Были... никому не интересны. А вот элонский народ. Это уже звучит грозно. Вашей прежней жизни, конец. Свое право. На существование. Вам в новом статусе. Придется выгрызать. Поэтому... следует быть готовыми. Ко всему, — вопреки способу общения, будто с умственно отсталым, в полной серьезности Майлс настраивал новоявленного элонского правителя на будущие трудности.
— Я готов ко всему, — прекратив колебание ярко-желтых глаз, сопровождающее осмысление сказанного, ударил себя в грудь здоровяк, тело которого покрывали многочисленные шрамы. — Я не хочу все сильно усложнят... Я хочу быть желтоед, жить лес жизнь. Все что меня интересует это... мой народ...
— Корхуну нужно только лишь вооружить болотные племена, научить их защищаться, — когда местный вождь замолчал, принялся быстро дополнять его Генрих. — Чтобы ни грионцы ни ладгарцы не приходили и не уводили болотных жителей в рабство, чтобы это кровопролитие прекратилось. Чтобы болотный народ перестал быть извечной жертвой.
— Для этого я есть здесь в центре эта единственная дорога, — взглядом отблагодарив своего разумного помощника, продолжал Корхун, — нагло, на все наплевать. Чтобы если у кого появятся к нам вопросы... чтобы они начинать с меня. — Согретый без пяти минут компотом, в котором угадывались нотки клюквы Роин ожив с интересом во взгляде изучал полного решимости болотного вождя отделенного костерком, вопреки его физической громаде внутренним взором не ощущая в нем ничего страшного.
— Армидея. Полностью. Вас поддерживает. Степи. Погружены в хаос, все течет и меняется. Как ты и сказал. Корхун. Следовательно. Появляются возможности. У таких как вы, — выказал поддержку болотникам Майлс, с интересом откусив запеченный до черной корки толстый сверток салатного листа внутри с начинкой из приправленного желтой ягодой полусырого мяса. Генрих шепотом почти на ухо родными здешнему вождю звуками являющимися местным языком пересказал последнее озвученное армидейским послом более простыми словами. На лице гигантского желтоеда после осознания последних слов Майлса появилась приятная улыбка, обнажившая звериные зубы-клыки.
Калеб достал из повозки походный объемный рюкзак, вместивший все их личные вещи и отдельную черную сумку, в которой была уложена его броня и посольские одеяния. Четверо сделавших свое дело армидейских дылд забрав дилижанс, немедля двинулись обратно, намереваясь по-человечески отдохнуть в знакомом им шинке на территории степей. В центре лагеря дикарей знаком был поднят желтый флаг, и уже на следующее утро высоко в небе черной точкой появившаяся огромная птица, судя по очертаниям, задержалась дольше обычного. Долго паря кругами, разглядев то, что нужно, черная якобы птица своим появлением обрадовавшая Майлса улетела на запад.
— Корхун гений в своем мире, — утром после ночи оздоровительного сна заваривающий чай на костре в конусе наспех поставленного для гостей шатра, Генрих объяснял Роину не желающему вылезать из-под теплой шкуры. — Его интеллектуальные способности как желтоеда просто поражают, он действительно хочет блага для своего народа и готов вести его за собой. Он в идеале научился обращаться с любым оружием и теперь учит этому других своих собратьев. Мы с ним сидим здесь уже два года. Он совсем позабыл про свой дом, жен и детей, последнее время живя только своей миссией, — как-то слишком проникшийся чувствами к судьбе болотного народа поведал Генрих. — Ждите угрозы с востока. Но пока грионцы, как я понял, слабы. У них нет даже армии, вернее сил, чтобы воевать с жителями болот, но все равно не расслабляйтесь, — сказал все, что знал Рой. — Угрозу нужно ждать отовсюду, — безрадостно поджал губы Генрих.
Днем несущие службу болотные ополченцы на территории лагеря тренировались бою на мечах, где-то за деревьями на специальном стрельбище оттачивали обращение с луками. К вечеру занаряженная на охоту группа из числа дикарского ополчения, вернувшись из лесу, на волокушах притащила тушу здешнего вепря — обычные зубы которого компенсировали украшающие макушку клыкообразные рога — принявшись разделывать ее, на всех готовить ужин у яркого костра.
Уже в сгустившейся ночи с западного направления раздаваясь один за другим донеслись раскатистые гудки, услышав которые защитники болот тут же подскочив, схватив оружие и покинув лагерь, скрылись в окружающем его лесу. Майлс, Рой и Калеб беззвучно застыли сидя в одном из вигвамов. С лязгом стали по прорезающему болотистый лес тракту с западной его стороны на поляну лагеря тяжелой пружинистой поступью вышел сработанный из черного железа монстр размером с лошадь. Внешне выполненный в виде чудовищной собаки, следом за собой он тянул бронированный дормез. — Наконец-то! — уставший ждать, выйдя на улицу Майлс, оценил прибывший экипаж. Собранный из стальных фрагментов стянутых болтами смотрящий огоньками красных глаз хладный стальной пес не имел ничего общего с робобиотами используемыми артэонами. Создаваемые артэонскими магами железные организмы вопреки своей искусственности были полноценны: имели систему основных внутренних органов, кровь-смазку, моргали подобно живым. Самое главное они имели душу обманом вселенной заточенную в искусственное тело. А данное имеющее облик железной собаки существо, лишь строго выполняло свою функцию, не издавая звуков не совершая лишних движений; подобное научившейся ходить бездушной статуе оно именовалось големом. Буквально заклинанием оживленная груда искусно скрепленной стали была детищем покровительствующего Ладгарской Империи темного мага Литарна, к имени которого обычно добавляли: Големов Мастер.
Болотные защитники так и продолжали сидеть за деревьями, приготовив на всякий случай стрелы с взрывными наконечниками. Из окованного железом фургона стараниями неустанного голема ставшего посреди лагеря по опустившемуся трапу тем временем сошел с прищуром озирающийся тип в темном ламеллярном доспехе, вытянутое бледное лицо которого помимо юрких черных глаз выделялось обрамлением шкиперской бородки. Глядя на приближающегося Майлса приподнявший угол губ в приветственной улыбке, он ему поклонился, сообщив, что правители Империи Ладгардов готовы встретиться с ним. Громила Калеб взвалил на себя весь их багаж. — Мне не тяжело, — ответил он желающему помочь Роину, следом за которым двинулся к прибывшей повозке. Сотрудник имперского разведывательного ордена, с улыбкой разбавляя все шутками, тщательно обыскал всех троих, изъяв меч и гранаты у Калеба, сообщив, что до конца поездки закроет все временно реквизированное в специальном сундуке. Следом за имперским служивым посольская троица взошла в вытянутую будку дормеза, усевшись в мягкие кресла и запряженный в нее стальной пес, изящно развернувшись быстро и без устали двинулся на запад, на новеньких рессорах мягко повезя их по единственной идущей через болота исчезающей дороге.
В противовес предыдущей карете, выделенной армидейским военным командованием, холодной и облезшей, в этой предоставленной врагами в атмосфере тепла и уюта пронизанной благовониями в свете лампы из светового кристалла имелось вино, фрукты. За спинками мягких, будто домашних кресел в которых сидели Роин и компания, занимая половину вытянутого прямоугольного салона дополнительно находились две двухъярусные экипированные всем необходимым кровати, где можно было поспать со всеми удобствами. — Угощайтесь, ничего не стесняйтесь, здесь все к вашим услугам, — с необходимой улыбкой, сидящий напротив артэонской троицы пояснил тайный страж Империи, пахнущий парфюмом, на артэонском языке практически без акцента. Под хорошее вино вопреки глубокой ночи за окном и извечной вражде на уровне обществ меж посольской делегацией и служителем Империи, демонстрирующим хорошее образование и воспитанность, завязалась интересная беседа. В здешнем тепле сняв меховой плащ, подаренный болотными дикарями, Роин с интересом слушал о тонкостях жизни в Имперских землях.
Выехав из болот, днем они добрались до текущей с севера на юг обширной реки, противоположный берег которой обороняла высокая каменная насыпь, на вершине которой громоздилась бревенчатая метра три в высоту стена. Со слов имперского разведчика вместе с сопровождаемыми послами проводящего время поездки глядя в окно дормеза следующего вдоль берега, сегодня вся протяженная граница его обширной родины была отчерчена защитным сооружением наблюдаемым за пограничной рекой. Ладгарская Империя занимала собой западное побережье людского юга практически полностью, на севере начинаясь от южной стены Волчьих гор и доходя до Песчаных скал на юге соответствующую оконечность континента ограждающих. В общей сложности ее земли захватывали примерно сорок процентов всей преферийской людской Половины. Долго следовав вдоль берега реки, переехав которую по мосту через заранее открытые ворота, они оказались за имперской пограничной насыпью-стеной.
Чем дальше от границы, тем чаще появлялись местные поселения: уютные с виду деревушки, небольшие городки, а также военные крепости, раскиданные здесь по всей территории в отличие от грионской Медгары где все войска были сосредоточены в основном в городе. Уже в глубине имперских земель стали появляться огромные разросшиеся на километры города, в центральных районах кишащие людьми, бурлящие жизнью чуть приглушенной зимой, также в основном тянущиеся кривыми улочками незамысловатых в лучшем случае трехэтажных домиков. Однако здесь украшая центральные части мегаполисов в дополнение к уникальным государственным громоздким замкам, храмам, возвышались квадратные в своем сечении башни ни ниже десяти этажей, на плоских высотных крышах предназначенных для отдыха украшенные хвойными посадками — дома где жила элита. В количестве нескольких штук такие вот здешние небоскребы обязательно высились над окружающими простецкими улочками каждого из городов Империи. Латные доспехи имперских солдат, в мирное время выполняя функции полицейских стоящих на постах в местах пересечения крупных улиц, бродящих по улицам среди толпы, конечно, не дотягивали до артэонских бронекостюмов, но по сравнению с унылым одеянием грионских вояк выглядели на уровень выше.
И вот спустя многие десятки километров углубления в имперские земли надоевший хвойный лес закончился, и за промежутком полей показался Ладгарский Оазис, составляющий собой сердце Империи. Очередное стихийное проявление магии, только колоссального масштаба — волшебный лес, деревья которого были можно сказать живыми. Их стволы и неопадающие листья пронизывали самые настоящие вены, и если разрубить такое дерево или хотя бы оторвать листик, то начинала сочиться зеленая и теплая самая настоящая кровь. Здешние живые, растущие в нескольких метрах друг от друга древесные исполины, заполняющие пространство между ними своеобразные хвойные кустарники плодоносили круглый год. На их ветвях росли разнообразные овощи и ягоды очень питательные, после отрыва от материнской плоти несколько суток сохраняющие тепло. Снег здесь надолго не задерживался, теплые корни пульсирующих подергивающихся и временами стонущих растительных организмов грели землю, по которой говорят, можно было ходить босиком круглый год. Именно контроль над Оазисом стал опорной мощью для строителей будущей Империи, составив ее основу, а обильные снимаемые с него урожаи дали возможность разрастись здешнему населению до десятков миллионов.
В приоткрытом окне из прокуренного салона несущегося экипажа видя главное из магических чудес Преферии представленное тянущимися вдоль края дороги размашистыми кронами огромных покрытых зеленоватой корой цветущих деревьев-организмов, чувствуя источаемое ими тепло разгоняющее окружающую зиму, Роин стал счастливым получившим желанное мальчишкой. В противовес наблюдаемому ему то и дело вспоминались печальные серые от зимней пустоты нивы Грионского союза живущего по средствам; действительно простирающийся на сотни километров Оазис давал контролирующим его ладгарцам колоссальное ресурсное преимущество. Имперцы тщательно заботились о своем чуде и оберегали его. Дороги, идущие через этот лес, по бокам были обнесены деревянными оградами, помимо пяти городов разбросанных в его глуши, один из которых был столицей, другие поселения на территории Оазиса были запрещены. Дощатые стены, ограждающие идущую через Оазис просторную с двусторонним движением грунтовку, которой везлись артэонские послы, перебивались закрытыми вратами, скрывающими дороги, аккуратно уходящие в плодоносные живые дебри. Дороги эти вели к специальным фермам, где жили государственные рабы, специально отобранные для обслуживания магией преображенного бесценного леса. По пути одна за другой встречались подводы, везущие в имперские земли собранные здешние плоды, иногда у резких поворотов даже приходилось постоять в пробках, чтобы подождать пока пройдет очередной с трудом плетущейся груженный с горкой воз.
