Хорошо, что она уснула. Теперь, если очнётся Сарен, не будет необходимости предпринимать какие-то меры для того, чтобы между ним и азари не было противоречий, способных привести к противостоянию бывшего "старшего раба" и "рабыни".
Привыкшая достаточно цинично воспринимать подобные жизненные ситуации, я не стала акцентировать на подчинённости азари турианцу внимание и углубилась в анализ предоставленных автоматикой медотсека данных мониторинга.
Через час я встала, осторожно ступая, подошла к лежавшей навзничь азари и, воспользовавшись гипнозом, обеспечила своей пациентке глубокий сон ещё на несколько часов. Что-то подсказывало мне: очень скоро очнётся Сарен и нужно заранее сделать всё, чтобы между пациентами не возникло никакого напряжения. Бенезия будет спать, а я, как врач, пока переговорю с турианцем. В том, что такой разговор об очень многом будет необходим, я не сомневалась.
Сарен открыл глаза. Острый слух сразу выделил из мешанины звуков дыхание азари, но вокруг не было привычной турианцу обстановки "центрального поста" Жнеца. Насколько смог охватить взгляд, вокруг был медотсек корабля, унаследовавшего в своём оснащении многие турианские традиции. Послышались лёгкие и быстрые шаги и над ним склонилась земная женщина средних лет. Врач, — понял Сарен.
— Где я? — турианец задал этот вопрос, не особо веря, что получит точный и исчерпывающий ответ. Если в медотсеке врач — человек, то, это означает, что он, скорее всего, каким-то, неведомым ему сейчас образом, оказался на борту корабля, принадлежащего землянам.
— Фрегат "Нормандия", Спектр Артериус. — коротко сказала я, понимая, что такой ответ удовлетворит пациента в большей степени, чем любой другой. — Я — врач Медотсека, моё имя — Карин, — добавила она.
— Вы меня... знаете? — спросил турианец.
— Трудно ничего не знать об одном из легендарных Спектров Совета Цитадели, Сарен. — я провела быстрый ручной осмотр и обследование тела пациента. — Вы — в почти полной норме.
— Как я здесь... оказался? Я помню, что корабль, на котором я был... упал. Удар — и я потерял сознание. Понимаю, что звучит... глупо, но я больше ничего не помню. — Сарен попытался повернуть голову. Это ему не удалось. — Гребни...
— На наших больничных кроватях есть специальные выемки. Ваш гребень не пострадал, с ним всё в порядке. Но пока, до вашего полного выздоровления... будет лучше воздержаться от движений головой, — сказала я, читая показания с экранов, расположенных над кроватью Артериуса. — Вы действительно упали и потеряли сознание. Наша группа высадки эвакуировала вас из Жнеца.
— Вы опознали корабль? — в голосе Сарена проявилось некоторое удивление. — Он же...
— Любая легенда имеет под собой какое-нибудь вполне реальное основание, — ответила я. — Так уж здесь, в этом мире, заведено.
— Возможно, вы правы, — турианец прикрыл глаза. — Знаете, это... удобно, вот так лежать навзничь и держать голову... прямо, не напрягая мышцы шеи. Я не удивлён тем, что вы раздели меня. И сейчас я не чувствую в себе многих имплантатов.
— Я их удалила. Они вам больше не понадобятся, — ответила я, переключая режимы медаппаратуры на своём инструментроне. — Оставила только самые необходимые и безопасные.
— Я был... — произнёс Сарен. — Сейчас я даже сомневаюсь, был ли это я все эти дни и месяцы.
— Это были вы, Сарен. Но вы — не управляли собой, своими поступками и действиями в полной мере. — Я посмотрела на турианца. — Так что...
— Вы узнали, что я — Спектр. Но, наверное, я не смогу так просто и быстро вернуться в Корпус. За то, что я совершил...
— Это сделали не вы, — сказала я. — Вами полностью управлял Жнец. Вы были только послушным и покорным орудием, исполнителем его воли. Так что к вам никаких претензий никто из разумных органиков не будет предъявлять. Никто из живущих ныне.
— Вы, Карин, так в этом уверены? Но как... как вам удалось освободить меня от...
— Индоктринации? — Я отступила на шаг от кровати Сарена, села в рабочее кресло на колёсиках. — Я только удаляла имплантаты из вашего тела. В том числе и те, которые поставил Жнец.
— Помню. Много времени, наверное, я провёл на его операционном столе... почти без сознания, — проговорил Сарен, повторно прикрывая глаза. — А...
— Вам помог старший помощник командира нашего фрегата, Сарен. Как именно он это сделал — я в деталях не знаю. Но результат — приемлем.
— Более чем приемлем... Я так себя чувствовал... — Сарен запнулся, но затем продолжил, — задолго до того, как стал... как вы, люди, говорите, марионеткой в руках Жнеца. Это... приятное чувство и очень приятное ощущение свободы, лёгкости и уверенности, что теперь... очень многое зависит только от меня самого. Я давно не чувствовал себя... свободным. А можно...
— Старпом сейчас — не на борту. Он занят на планете. Руководит группой высадки.
— Вы... остановили Жнеца?! — Сарен был явно глубоко изумлён.
— Пришлось, — подтвердила я, — Он попытался изъять с принадлежащей землянам планеты некий протеанский артефакт.
— Да... Мы были... пассажирами. И Жнец, точнее — пилот Жнеца... нам многое не говорил. Мы не были равными партнёрами, потому не были даже посвящены во многие его планы, намерения, не знали о причинах многих его действий. Да, теперь я осознаю — он использовал нас. И сейчас я понимаю — грязно использовал. Значит, мы сейчас...
— На Иден-Прайм, Сарен, — ответила я.
— Помню. Мы шли очень долго, летели куда-то. На Жнеце... нет иллюминаторов. Мы не знали, по чьим территориям пролегает наш путь. Я помню только то, что Жнец указал — мы идём под маскировкой. Потом... я почувствовал, как по Жнецу стреляют, корабль, до того момента стоявший вертикально, вдруг стал заваливаться набок и был удар. Я... потерял сознание.
— Вы упали с кресла, Сарен, — уточнила я.
— Да... кресло, — подтвердил, помолчав несколько секунд, вспоминавший недавние события турианец. — Пилот Жнеца создал нам вроде рабочей каюты. Там были два кресла, но в тот момент... Скорее всего я не сумел пристегнуться. Или... не успел. Не помню. Всё, как всегда, случилось слишком быстро. Вероятнее всего, пилот рассчитывал, что ему удастся стартовать, увести корабль, но, видимо...
— Мы постарались сделать всё, чтобы стартовать он не сумел, — ответила Карин.
— Да. Вы действительно сделали так, — согласился Артериус. — Где сейчас Жнец?
— Фрегат висит рядом с ним. Он лежит... на боку. Недвижим.
— Вы сумели разведфрегатом... одним кораблём остановить Жнеца?! — Сарен не скрывал своего изумления. — Это... явно было ново для пилота Жнеца.
— Подробностей — не знаю, Сарен, — поняв, что Спектр желает услышать полный рассказ о прошедшем бое, ответила Чаквас. — Я ведь не воин, я — врач.
— Хирург? — уточнил Спектр.
— Да. У нас, людей, есть традиция, что главами Медотсеков на кораблях — и не только на кораблях, но и в станционных и наземных медцентрах чаще всего назначают именно хирургов. Впрочем...
— Я помню о такой традиции, Карин. — Сарен прикрыл глаза, затем снова открыл их. — Вы так спокойно и полно прооперировали меня... Раны... почти не болят.
— Рада это слышать, Сарен, но — не храбритесь. Пока что у вас — постельный режим, — сказала я.
— Рядом со мной... на Жнеце находилась азари. Матриарх. Её звали... Бенезия, — произнёс Спектр.
— Она здесь, за ширмой. Спит... — кивнула я.
— Пилот... он несколько раз едва не заставил меня задушить её. Наверное, меня будут судить и накажут в Азарийском пространстве за издевательства над матриархом. — прошептал Сарен. — Я помню, что она — одна из религиозных лидеров азари.
— Думаю, у нас ещё будет время урегулировать этот вопрос, Сарен. — я внимательно посмотрела в глаза турианца. — Сейчас вы уже владеете собой...
— Да, владею. И я обязательно извинюсь перед Бенезией, — твёрдо сказал Сарен. — Жнец заставил меня командовать ею и сделал всё, чтобы она не могла воспротивиться необходимости подчиняться мне. Сам он тоже часто командовал ею. Я начинаю вспоминать и мне... мне кажется, что я больше не Спектр. А она, вне всяких сомнений, будет отвечать перед Судом Матриархата. И — тоже пострадает. Понесёт, как принято выражаться, наказание, — турианец резко замолчал.
— Потому, Сарен, не надо вам сейчас вспоминать всё, что вы совершили, не владея собой даже в малейшей степени. Эти воспоминания будут вредны, — с нажимом произнесла я. — С Бенезией вы наладите нормальные отношения. У вас сейчас начался новый этап вашей жизни. И о прошлом... лучше сейчас не вспоминать. Оно осталось позади, Сарен.
— Полагаю, доктор, вы таким нехитрым образом даёте мне понять, что я должен поспать? У нас, разумных органиков очень сильна убеждённость в том, что сон — лучшее лекарство. Природное. — проговорил Сарен, едва заметно улыбнувшись.
— Да, — не стала возражать я.
— Тогда... прежде чем я засну, позвольте вопрос? — осторожно сказал Артериус.
— Хорошо, Сарен, — кивнула я.
— Вы сможете мне помочь, вернуть более приличный вид моему лицу. Хотя... я спокойно отнесусь к тому, если вы вместо "лицо" скажете "морда". Дело ведь не в обозначениях?
— Это я смогу сделать, — подтвердила я. — Но у вас, Сарен, сейчас есть прямая необходимость отдохнуть. Без снотворных. И я чувствую, что этот вопрос — не последний.
— Да, доктор. Я чувствую, что на борту вашего корабля присутствует мой сородич. И подозреваю, что это Найлус Крайк, мой ученик и действующий Спектр Совета Цитадели.
— Да, — кивнула, подтверждая правоту предположения Сарена, я. — Он действительно находится на борту "Нормандии". Я знаю, что Совет Цитадели приказал ему проконтролировать и использование фрегата-прототипа и осуществление вывоза с Иден-Прайма протеанского маяка.
— Совет таки протянул свои руки к этим артефактам, — с долей явного неудовольствия проговорил Сарен. — Попытался, сам того не зная, опередить Жнецов, — турианец несколько секунд молчал. — Только вот... полученная из Маяка информация, если она действительно была получена умниками-разумниками, подчинёнными троице Советников, была ожидаемо простой и приятной. Для Советников, — уточнил Спектр.
— Можно сказать и так, — подтвердила Карин. — Но Найлуса и нас, землян, едва не опередил Жнец. Вероятнее всего Жнец и его пилот не заинтересованы в том, чтобы разумные органики, ныне живущие в Галактике, полностью исследовали содержимое этого артефакта.
— Появление Жнеца... внесло сумятицу в реальность, — обтекаемо выразился Спектр.
— Согласна. Он причинил Иден-Прайму, его инфраструктуре значительные разрушения при посадке и тем более — при падении. На его борту был гетский десант.
— Да. Жнец... подчинил себе какое-то подразделение гетов. Может быть — несколько десятков. Плюс — несколько десантных кораблей — носителей. Он — полумашина, так что ему... договориться с этими машинами, ведомыми сетевыми ИИ, было не в пример легче и проще, чем нам, разумным органикам, — признал Артериус. — Духи, я никак не могу привыкнуть к тому, что я свободен и к тому, что уже столько времени я столько говорю с вами и не чувствую усиления усталости... Это для меня столь ново, что я теряюсь... Вы правы, Карин. Мне нужно... подремать и о многом подумать. Я обещаю, что не буду... иметь никаких претензий к Бенезии. И обязательно извинюсь перед ней, обязательно, — повторил турианец. — Наверное, я уже понял, что ей нет никакой необходимости извиняться передо мной: я виноват перед ней всё равно больше, чем она передо мной. Мы оба действительно были предельно несамостоятельны в своих действиях... Это... страшно. И я рад, что это закончилось. Мне надо о многом подумать. Я, наверное, буду дремать. Вряд ли спать. И, скорее всего, я не буду вставать без вашего на то позволения, доктор. Но...
— У нас есть достаточные возможности для того, чтобы обеспечить вам одежду. На Иден-Прайм есть турианская колония и ваши соплеменники, скорее всего, не откажутся передать или продать нам полный мужской гардероб, — усмехнулась я. — Отдыхайте, Сарен. И помните — вы обещали вести себя нормативно.
— Буду, доктор. Буду. — Артериус в знак согласия прикрыл на несколько секунд глаза. — Вы, может, когда и разрешите мне увидеться с Найлусом?
— Разрешу. Со временем. — я встала с кресла, отошла от кровати, задёргивая полог ширмы. — Отдыхайте.
Полчаса — и Бенезия открывает глаза. Я склоняюсь над ней:
— Как спали, Бенезия?
— Спасибо, — шепчет матриарх. — Давно я так полно и глубоко не спала. Когда я была... не я... такой сон для меня был несбыточным счастьем или... недопустимой роскошью. Он, — матриарх скосила глаза в сторону кровати Сарена, — очнулся?
— Да. Я с ним говорила. Он — в норме, стабилен.
— И...
— Он очень хочет извиниться перед вами, Бенезия. Он понимает, что был неправ во многом по отношению к вам, — сказала Чаквас.
— То был — не он. Им управлял либо Жнец, либо пилот Жнеца. Так что... Я даже несколько удивлена, что он хочет извиниться, — ответила матриарх.
— Он — мужчина, Бенезия. А у мужчин, часто — независимо от расовой принадлежности — так принято действовать в некоторых случаях. Если они чувствуют, что неправы, то многие из них считают необходимым принести свои извинения ясно, чётко и открыто. Особенно, если адресат извинений — дама. — Я не стала употреблять слово "женщина" и это понравилось матриарху.
— У нас, среди азари... есть многие, кто разделяет точку зрения, что мы — не "оно". Не бесполы, проще говоря, — сказала старшая Т'Сони.
— Социальная роль, Бенезия — не пол. Точнее — она определяется не только полом. У нас, людей, тоже многие женщины не рожают ни разу в течение своей жизни, но, тем не менее, никто из людей не перестаёт считать их женщинами. Право рожать ребёнка и право не рожать ребёнка, это, прежде всего — право выбора для каждой земной женщины. Оно строго индивидуально и редко когда общество или государство прямо и жёстко требует от женщины выполнить свою функцию продолжательницы рода человеческого в принудительном порядке, — сказала я.
— Вы... — осторожно начала матриарх.
— Я — не замужем. Точнее, как утверждают многие мои знакомые, я — замужем за своей работой, — усмехнулась я. — Но это ни мне ни окружающим меня людям не мешает. Я — по-прежнему женщина и ко мне соответственно относятся. Берегут, помогают, обеспечивают, страхуют, защищают.
— Вы и сами... Как врач, — уточнила матриарх.
— И это — тоже присутствует, — не стала отрицать Карин. — Со своей стороны я — тоже берегу, страхую и защищаю. И женщин, и мужчин. Любого возраста и любого социального положения.
— У вас, Карин, есть... сердечный интерес... Командир этого фрегата, — сказала Бенезия.
— Да, — вздохнула я. Ей проницательность и опытность пациентки-матриарха начинали всё больше нравиться. — Вы правы. Но пока... мы только хорошие, пусть и близкие — знакомые. Дэвид Андерсон не давит на меня, не спешит с выполнением стандартного сценария — обручение, венчание, свадьба, семья, домашнее хозяйство, дети. Всё это — будет, но сейчас... — помолчав несколько секунд, сказала я, — Слишком многое изменилось, Бенезия, после того, как нашему кораблю и экипажу пришлось стрелять по Жнецу... Боюсь, что свадьба и всё прочее... отодвигается теперь в очень отдалённое будущее.
