— На этом наша экскурсия на сегодня подошла к концу, — произнес я, усыпив старого ветерана заклинанием, попутно подкорректировав тому воспоминания о стертом дне. Из-за грубого Обливиэйта старик до сих пор мучился чувством вины, подозревая себя в убийстве хозяев дома. Сейчас же я «помог» ему вспомнить тот злополучный вечер, ну и оставил ему некоторую «скопленную им на старость» сумму в качестве компенсации. Все же старик верой и правдой служил этому дому много лет, он-то точно не виноват в том, что злобному чучелу всея Британии необходимо было отомстить. — Итак…
— На сегодня, — эхом отозвался Малфой, ничего не выражающим взглядом осматривая потрескавшиеся стены, — Значит у тебя есть еще что-то?
— Не знаю, Люциус. Все зависит от ответа на один крайне важный вопрос, — подводя Малфоя к вполне очевидным выводам проговорил я.
Цель всего сегодняшнего представления была крайне прагматична. После того, как поддавшись импульсивной части своей души, я забрал крестника, передо мной возник краеугольный вопрос — что делать дальше. С моим вмешательством цепь событий, описанных в книге, прервалась. Будущее могло повернуть куда угодно.
Было бы проще, если бы я точно знал, что Дамблдор на светлой стороне и хочет уничтожения Волдеморта, герои, прописанные в книге, действительно подразделялись на «плохие и хорошие», а в конце всех нас ждал бы «хэппи-энд»… Однако в реальном мире нет черного и белого, чаще всего в жизни встречаются полутона. А канонный счастливый конец, возможно, будет счастливым лишь для некоторых, и вряд ли я и Гарри включены в этот список удачливых личностей, несмотря на пресловутую удачу Избранного.
Я долго думал над тем, что мне делать дальше. Уехать из страны? Очень смешно. Это не современный мир двадцать первого века, в котором фраза «гражданин мира» звучит вполне современно. Мир магии, в принципе, вполне себе средневековье, со своей клановостью, закрытостью и кровной местью. Всю жизнь прятаться где-то в глуши можно, но нормально жить — вряд ли. Особенно если учитывать, что психопат-Том вернётся, пусть даже и без нашей помощи, последователей у него хватает.
«Ни один не может жить спокойно, пока жив другой» — вроде так говорилось в пророчестве. И не важно, во что верю я, главное — во что верит сам Реддл. А значит, Гарри не будет в безопасности ни в Англии, ни во Франции, ни в заполярном круге, пока этот маньяк имеет хоть один шанс вернуться к своему существованию.
Единственная гарантия спокойной жизни для меня с крестником сейчас — это встать на верхушке пищевой цепи, уничтожить Волдеморта и обезопасить себя и Гарри от его приспешников, Дамблдора и остальных. В одиночку это сделать невозможно, а значит — Малфой с его связями мне нужен просто позарез. Как беспринципный финансист, уже успевший побывать в дерьме и не желающий туда возвращаться. Как политик, который уже сейчас может многое. Как человек, связанный как кровным родством, так и общей целью. Либо как человек, который никому уже не помешает.
— И какой же? — перевел на меня взгляд своих светлых глаз лорд Малфой.
— Скажи-ка мне, Люциус, — я открыто посмотрел в его глаза, активируя аурное зрение, — ты желаешь возвращения Темного Лорда?
* * *
— Скажи-ка мне, Люциус, — холодным, ничего не выражающим голосом произнес Блэк, — ты желаешь возвращения Темного Лорда?
— Я не понимаю… Он же мертв?! — несмотря на все заготовленные на случай крайней необходимости артефакты, Малфою стало страшно и захотелось вдруг сглотнуть неожиданно образовавшийся в горле ком.
Темно-серые глаза его собеседника вдруг показались ему полностью черными, буквально налитыми тьмой. Чертов Лорд! Чертов Блэк! Чертова Нарцисса!!! И зачем он только согласился на эту встречу…
— Не совсем, мой скользкий друг, — вдруг услышал Малфой до боли знакомые интонации, — у меня есть достоверная информация о том, что ваш «Лорд» не только не мертв, но и через некоторое время собирается вернуться в мир живых. Метка ведь не исчезла полностью, верно?
— Откуда ты… — автоматически ответил Люциус, а перед глазами как наяву разворачивалась до ужаса правдивая картина.
Темный Лорд возвращается, что он будет делать дальше? Просто жить? Три раза «ха»! Развернется новая война, ещё более бескомпромиссная и кровавая чем Первая магическая. До того, как Волдеморт перешел к активным действиям, Малфой участвовал в его политической программе, помогал ее составлять, подкупал нужных людей. Лозунги равенства для всех магов, возрождение магократической монархии, изучение всех сторон волшебного искусства и многое другое — были привлекательны даже для некоторых честолюбивых магглорожденных, которых в волшебном мире ждали лишь пятые роли. В случае его возрождения сейчас — этого не будет. Лишь реки крови, убийства и цепные псы, рыскающие по улицам.
— Так скажите мне, лорд Малфой. Подумайте хорошенько. Именно Вы желаете возвращения Тома Реддла, известного как Темный лорд Волдеморт? — Блэк все так же внимательно смотрел на Люциуса, в то время как тот, стоял и судорожно размышлял над внезапно открывшимися фактами. — Особенно если учитывать, кто он и как именно он будет использовать тех, кто предал его однажды.
И Люциус сломался. Он вдруг ясно понял, что его ждет после возвращения Волдеморта. Сначала возрожденному Реддлу нужны будут его деньги. Затем, когда необходимость в них отпадет — сам Люциус также станет не нужен. Возможно, конечно, его семью пощадят, Драко примет метку — но для рода Малфой это будет конец. Только не с теми знаниями о прошлом Лорда, которые он узнал сегодня. Люциус очень любил деньги, но больше того он любил жену, сына и свою жизнь. А еще Люциус вдруг понял, что вернувшийся из Азкабана Сириус Блэк — это не тот перебесившийся бунтарь Сириус, которого знала Нарцисса и он сам. Но и не очередная марионетка Дамблдора, как он подумал сначала.
Вместо слегка сумасшедшего бывшего узника перед ним стоял кто-то, действительно достойный главы Рода Блэк. Люциус не мог не отметить манипуляцию на его любопытстве, жажде денег и тщеславии, которые в конечном итоге привели его сюда и не оставили другого выбора, кроме как сказать честно, насколько это мог сказать истинный Малфой:
— Нет, лорд Блэк. Я не желаю возрождения полукровки Томаса Реддла и готов оказать вам содействие в Вашем начинании, чем бы оно ни являлось, — наконец решился Малфой, на этот раз смело взглянув в затягивающий его омут. — Но у меня есть несколько условий.
Все же Малфой оставался Малфоем в любой ситуации. Даже ныряя в омут с головой. По крайней мере с этим омутом все же было можно договориться.
* * *
Разговор с Люциусом изрядно меня вымотал. Все эти планы, махинации и прочая-прочая были мне редко свойственны. В прошлой жизни я конечно помогал отцу в его бизнесе, даже управлял какое-то время его компанией, но все эти игры престолов… Сериалы смотреть было гораздо интереснее. На усталость нервных переговоров наложилась бессонная ночь, так что появившись на площади Гриммо, я аппарировал прямо в кровать, успев только отменить розданные Кричеру задания.
Поспать мне удалось самую малость, до рассвета оставалось не так уж много времени, однако комплекс зелий быстро привел меня в норму. Магия, к счастью, позволяет расширить границы дозволенного практически без последствий. Если этим не злоупотреблять, конечно же.
Спустившись на кухню, я застал там Гарри, который за обе щеки уплетал сырные блинчики, Счастливчика, который лениво грыз какую-то кость и на редкость довольного домовика, который по-видимому готовил уже не первую порцию для малыша.
— Сири! — обрадовался мне малыш, когда я появился на кухне, бросившись из-за стола ко мне и случайно наступив на хвост псу. К его чести Лаки даже не отложил косточку, лишь со страдальческим видом посмотрел на меня, мол «и это мне приходится терпеть?». Я рассмеялся, обняв крестника и подмигнул псу.
— Хорош безобразничать во время еды, — переждав радость ребенка, я вновь усадил того за стол.
— То есть, безобразничать можно, но только после? — невинным голосом продолжил Гарри, накладывая себе еще одну порцию блинчиков.
— И до, и после, но только аккуратно, — не удивился я сообразительности парня. — Ты выпил зелья?
— Ну Си-ири-и, они такие невкусные! — скорчил страдальческую мину крестник.
— Лекарства часто бывают не очень вкусными, — ответил я ему, также отдавая должное шедеврам поварского искусства Кричера, — но это не означает, что их не нужно пить.
— Молодой господин выпил все ещё утром, — неожиданно проскрипел Кричер. Затем с гордостью добавил:
— Я слежу за здоровьем господина.
Неожиданно. Впрочем, я ведь действительно приказывал домовику заботиться о Гарри в мое отсутствие. Все же, надо купить ему в помощницы еще одну эльфийку. После активации алтарь потянет и десяток домовиков. Ну, по расчётам, искренне надеюсь, что верным.
— А чем мы будем заниматься сегодня? — После небольшого перерыва, заполненного блинами, спросил меня Гарри.
— Сегодня я познакомлю тебя с твоей тетей, и двоюродной сестричкой. Мы пойдем в гости, — наконец решил я, раздумывая над условием Малфоя. Среди ряда прочих, Люциус уж очень хотел, чтобы Гарри и его сын подружились. В принципе, мотивы всего этого понять не сложно. Дополнительная подстраховка, ну и статус друга мальчика-который-выжил для своего сына — более чем солидный вклад в политический капитал. Однако круг общения Гарри должен быть как минимум разносторонним. И я бы хотел, чтобы первым другом Гарри была все же весёлая и шебутная Тонкс, а не детеныш змеев.
Так что уничтожив все, что приготовил Кричер, я отправил Гарри собираться в гости, а сам быстро, но осторожно просмотрел накопившиеся за некоторое время письма. Макулатуры было много и разбирал я её, по обыкновению, в перчатках из драконьей кожи. Откровенно опасных среди них не было, защита дома автоматически сжигала такие письма вместе с почтовыми совами, как и все, содержащее хоть грамм магии, но вот на яды немагического происхождения это не распространялось, поэтому приходилось постоянно быть настороже.
И в чарах головного пузыря на всякий случай. И проверять всё несколько раз заклинаниями. Моя паранойя успокоилась только с последним письмом, в нем, кстати, содержалось поздравление от какого-то французского репортера, который настойчиво предлагал интервью.
Остальные письма были похожего формата: предложения интервью, поздравления, приглашения на какие-то приемы, парочка анонимных оскорблений и пожеланий скорой смерти. Называется «почувствуй себя знаменитостью», мда. Письма я сжёг, отложив в сторону лишь несколько: приглашение от Министра на бал в честь зимнего солнцестояния, письмо от Риты Скитер с напоминанием об интервью и письмо от гильдии наемников, которым я уже давненько посылал запрос на преподавателя боевой магии и репетиторах для Гарри. Так как тот не ходит в школу, придется нанимать репетиторов, благо финансы позволяют оплатить далеко не дешевые услуги гильдии. Жаль вопросов социализации репетиторы не снимают.
Ещё одно письмо, которое я отложил в сторону, было посланием от Крауча-старшего, с единственным предложением: «Где мой сын?». Не очень вовремя. Похоже, что этим вопросом нужно заняться в первую очередь.
Глава 18
Родители считают, что живут ради детей. Но при этом считают нас продолжением самих себя. И стараются привить нам свои привычки и взгляды на жизнь. Им больно от того, что мы оказываемся не такими, какими они хотят нас видеть. (C) Мятежный дух
* * *
Когда Гарри собрался, мы через каминную сеть переместились в дом четы Тонкс. Хоть мы и обговаривали это заранее, я на всякий случай отправил сообщение патронусом. Сестра с мужем приняли нас очень радушно. Нимфадора-которую-нельзя-так-называть была на рождественских каникулах дома — а значит, что ужин проходил практически в кругу семьи. Гарри стеснялся, робел, но все же домашний уют этого места потихоньку растапливал привычки, привитые в доме Дурслей — бояться и не любить праздники.
В этом очень помогла веселая четверокурсница Хогвартса, которая первым же делом показала ошалевшему Гарри свиной пятачок на месте носа. Не успел я оглянуться, а Гарри уже взахлёб рассказывал Доре про полет на самолете во Францию и наши путешествия по волшебным магазинам. Меда, кстати, в этот момент укоризненно на меня посмотрела, но ничего не сказала. Интересно, что и она — как воспитанница классической консервативной семьи, и Тедд, бывший вообще маглорожденный, не очень-то доверяли «железным птицам».
Это я, воспитанник двадцать первого века, где самолет стал обыденным транспортным средством, успел убедиться в его относительной надежности. Сейчас же на дворе царил декабрь 1988 года и полеты сейчас уже не роскошь, но недоверие и аэрофобия вовсю процветает даже среди обычных людей, не говоря о магах. Впрочем, Меда все поняла, наверное…
Я задержался на пару часов, затем оставив малыша на попечение семьи Тонкс, трансгрессировал в Блэк-Хауз, проследовал прямо к себе в кабинет, где на тяжелом дубовом столе стоял неглубокий каменный сосуд, опоясанный по краю резными письменами и символами. От содержимого исходило яркое серебристое свечение — необходимое мне воспоминание уже было в нем, однако просмотреть его ранее я не решился. Этот флакон, знакомым почерком на русском языке был подписан — «просмотреть в крайнем случае. Только если Крауч что-то заподозрит». Похоже мне предстояло узнать, какую дичь я сотворил на этот раз.
* * *
Особняк Крауча, как и его хозяин, был угрюм, мрачен и бесконечно стар. Возможно, раньше на заросшей кустами детской площадке играли дети, из черных провалов окон доносился веселый смех, однако сейчас всем своим видом каменное строение напоминало тюрьму. Впрочем, оно ей и являлось для одного конкретного узника… А возможно двоих.
Глава международного департамента был так же заперт в темнице своих страшных действий, как и закрытый в четырех стенах Барти Крауч-младший. Организация побега преступника, укрывательство его в течение восьми лет, использование Империуса на собственном сыне. Даже один из этих пунктов гарантировал бы старине Бартемиусу-старшему долгое времяпрепровождение в теплой компании стражей Азкабана, а уж все вместе…
Скорее всего поцелуй дементора был бы более милосердным вариантом, чем пожизненное заключение на нижних уровнях тюрьмы. По-хорошему, отравить бы старого сморчка и дело с концом. Все же не в последнюю очередь благодаря именно ему Сириус отправился в долгий отпуск у моря, но дело осложнялось не только тем, что мне Крауч был нужен для успешной реализации плана.
