The Shadow Stone. Книга 1

Когда Чес уступил дорогу Тарсаху, он присоединился к группе паломников, отважившихся пройти по старой дороге через ущелье Чондал, и поднялся в высокие долины Аддер-Пикс, прежде чем спуститься обратно в отвесные предгорья в юго-западной части Чессенты. В густых сосновых лесах к югу от Ослина он добрался до истоков Извилистой реки и последовал по ней на восток, пока она петляла по диким и пустынным землям южных пределов Чессенты. Местность становилась все более мягкой и открытой по мере того, как он углублялся в старое сердце Чессенты, усеянное процветающими фермерскими угодьями и пересеченное хорошо проторенными дорогами.

По мере того, как мили оставались позади, Аэрон все сильнее овладевал своим разумом и духом, исцеляясь от отвратительного прикосновения Камня Теней. Хаос и разложение, которые едва не свели его с ума, исчезли, и он обнаружил удивительную ясность мышления, чистое и осознанное восприятие, которое освещало каждый уголок его сознания. Но, несмотря на то, что его дух укреплялся перед лицом путешествия, тело слабело. С каждой ночью после перехода через тень его тела возвращалось все меньше. Он медленно умирал с голоду, но не от недостатка пищи, а от недостатка прочности.

За две ночи до летнего солнцестояния он полностью перешел на другую сторону, несмотря на все усилия сохранить хоть какую-то связь с окружающим миром. Долгие часы он брел по темной дороге под голым небом, в глубине души убежденный, что если сдастся и перестанет двигаться, то никогда больше не увидит рассвета. Наконец, ближе к утру тень рассеялась, и он остался стоять один на пустой дороге, пустой, как обломок обветренной кости. Каким-то образом он нашел в себе силы продолжить.

В труднопроходимой горной местности Вийон, всего в шести или семи днях пути от своего дома, Аэрон проиграл битву. Он уже прошел большую часть дня тем же неутомимым шагом, каким шел неделями, и казалось, что его ноги едва касаются земли. Он дошел до пустынного перекрестка рядом с сгоревшей, заброшенной гостиницей и остановился, чтобы обдумать свой путь. Шел непрекращающийся дождь, и дорога превратилась в густую черную грязь. Слева от него стоял старый дорожный указатель, разметка на котором была размыта. Аэрон подошел ближе и провел рукой по дереву, пытаясь разглядеть его.

Что-то ударило его пониже спины, на ладонь левее позвоночника, вонзив раскаленный клин боли в туловище. Он прижал руку к источнику боли, повернулся и почувствовал, как что-то твердое уперлось ему в спину. Вздрогнув, он оглянулся через плечо и увидел темное оперение стрелы, трепещущей в воздухе. Он отдернул руку и с удивлением увидел, что по пальцам течет ярко-красная кровь.

— Блядь, Рольф, чего ты ждешь? Пристрели его еще раз! — прошипел грубый голос где-то посередине, позади него.

— Проклятая тетива лопнула. К тому же, я поймал его. Он никуда не денется. — Второй голос, более глубокий и медленный.

Аэрон почувствовал, что его ноги начинают подкашиваться, и прислонился к деревянному столбу, чтобы не упасть. В тупом шоке он обернулся и посмотрел на разрушенную гостиницу. Из-под обломков поднимались несколько человек — оборванные головорезы со впалыми щеками и горящими лихорадочными глазами. Один из них, крупный сутулый мужчина с длинными сильными руками, держал в руке длинный лук. Он хмуро посмотрел на оружие, а затем перевел взгляд на Аэрона. — Лошадиный навоз. Он всего лишь маленький человечек. Мне не нужно было рвать из-за него веревки.

— Он все еще стоит на ногах, Рольф, — заметил один из мужчин, сидевших сзади. — Ты, должно быть, попал в него не слишком точно.

— Это из-за тетивы, — пожаловался Рольф. — Если бы он не был сломан, я бы точно всадил стрелу в ублюдка. — Он бросил лук на землю и неторопливо направился к Аэрону, вытаскивая из-за пояса тяжелый нож.

Аэрон чувствовал, как теплая, влажная кровь стекает по его спине, а наконечник стрелы раскалился добела прямо под последним ребром. Задыхаясь, он почувствовал, как металл царапает кость. Он оттолкнулся от указателя и, пошатываясь, побрел вниз по дороге, одной рукой придерживая стрелу, торчащую из поясницы.

— Эй, не вздумай убежать с моей стрелой, жалкий ублюдок! — Крикнул Рольф под резкий смех своих товарищей. Аэрон проигнорировал их, пытаясь убежать, но когда он снова поднял глаза, то увидел, что разбойники с большой дороги с легкостью окружили его.

Он резко остановился и повернулся, чтобы посмотреть, как они приближаются.

— Я не хочу неприятностей, — выдохнул он. — Просто отпустите меня.

— Не имеет значения, чего вы хотите, — сказал первый разбойник. — Неприятности — это то, что у вас есть. Он наклонился ближе, внимательно изучая Аэрона. — Скажи, что ты за человек? Мне кажется, ты выглядишь неправильно.

— Это уши эльфа, — объявил Рольф. — Мы нашли полукровку, Лэндс. Итак, что мы будем с ним делать?

— Что бы это ни было, лучше поторопиться, — заметил последний бандит. — У этого парня кровь идет, как из зарезанной свиньи, Рольф. Возможно, ты все-таки его поймал.

Аэрон почувствовал, как его колени подогнулись, и он опустился на четвереньки, пытаясь сохранить сознание. Его затошнило, и перед глазами все поплыло, как у пьяного. Он понял, что сейчас умрет. Это вызывало у него тошноту и грусть, но он еще не испытывал настоящего страха, только удивление.

— Ах, ты прав, я думаю. Кроме того, могут появиться люди короля. Нет смысла терять время. — Рольф двинулся на Аэрона, небрежно держа нож в одной руке.

Аэрон заставил себя поднять глаза на здоровенного разбойника.

— Не подходи, — предупредил он слабым голосом. — Я волшебник.

— это так? — Спросил Рольф. — Тебе лучше воспользоваться любой магией, которая у тебя есть, парень, потому что через мгновение ты станешь мертвым волшебником. Он злобно посмотрел на Аэрона и схватил его за волосы, подняв его лицо к небу, чтобы обнажить горло.

Последняя искра сопротивления вспыхнула в сердце Аэрона. Закрыв глаза, он на мгновение избавился от боли, но этого хватило, чтобы высвободить заклинание из своего разума. Он напряг все свои чувства, чтобы сотворить волшебство, зная, что произойдет. Темная, могучая сила хлынула в него, вырываясь из неподвижной тьмы до мозга костей, наполняя его безжалостной силой. Аэрон встретился взглядом с бандитом и произнес слова заклинания "огненная рука".

Используя только силу воли, он направил струю бушующего пламени на разбойника Рольфа, превратив его руки и лицо в пепел. Аэрон позволил обжигающему жару воздействовать на падающего бандита, пока тот не исчез в столбе огня, а затем развернул струю, чтобы опалить спутников Рольфа. Каким-то отдаленным уголком сознания он отметил, что пламя было черного или фиолетового оттенка, от которого у него болели глаза.

Один из разбойников с большой дороги едва не сбежал, но Аэрон жадно набрал достаточно силы, чтобы вдавить негодяя в землю и обуглить его плоть, пока она не начала шипеть и дымиться. Когда все четверо перестали двигаться, он позволил темному пламени опасть и потухнуть, оставив после себя ревущий, гудящий звук в ушах и горький лед, пробирающий до костей. Мир начал становиться призрачным, и он посмотрел вниз, чтобы увидеть, как его тело становится бесплотным. "Но сумерки еще не скоро", — подумал он иррационально. Его обдало жутким холодом, от которого кровь, стекавшая по спине, превратилась в темную струйку. Аэрон взвыл от боли, когда тень поглотила его.

Он открыл глаза и обнаружил, что стоит в призрачном мраке сумеречного мира, глядя на холмы и сгоревшую таверну, словно сквозь темное закопченное стекло. Аэрон осознал, что не чувствует ни холода, ни боли от раны. Он потянулся за спину и положил руку на древко стрелы. Словно он делал это годами, он заставил себя стать неосязаемым и наблюдал, как стрела со стуком падает на землю, проходя сквозь темные клочья его тела. Теперь он был частью мира теней. Пути назад не было.

Он медленно повернулся кругом, его мысли были вялыми и расплывчатыми. Он не был голоден, не хотел пить, ему не было холодно. Не было ни боли, ни спешки. Он помнил, что шел на восток, но было трудно вспомнить, почему он выбрал этот путь. Закрыв глаза, Аэрон попытался решить, что ему делать.

Он смутно ощущал яркий намек на силу где-то на севере. Он направил свои мысли в ту сторону, пытаясь понять, что же это было, и внезапно перед его мысленным взором возник Камень Теней, пульсирующий в своем сводчатом помещении под разрушенным монолитом. Энергия этого существа переплелась с его энергией, и оно откликнулось на его безмолвный зов, ожив и протянув руку с невнятным требованием, которое заставило Аэрона сделать десять шагов на север, прежде чем он открыл глаза и осознал, что бездумно движется в этом направлении.

Из холодного пепла его уничтоженной души поднялись первые ростки страха.

— Я не умер, — сказал он, желая, чтобы его ноги перестали двигаться. — Я не умер. Еще нет. Я не знаю, жив ли я, но я знаю, что этот проклятый камень сделает со мной, если я позволю ему это.

Но это цена, которую ты заплатил за свои знания, Аэрон, — насмешливо произнес голос в его голове. Ты хотел власти, и ты нашел ее. Теперь ты пытаешься убежать от своей судьбы?

— Какой судьбы? Орисей обманул меня. Я этого не выбирал.

Ты точно знала, что предложил Орисей, и не уклонился. Он не обманул тебя. Ты обманула себя.

— Как ты можешь так говорить? Кому это могло понадобиться? — Аэрон намеренно повернулся спиной к коварному натиску с севера и заставил себя перейти дорогу. Он почти не чувствовал, как его ноги касаются земли, и с каждым шагом мрак вокруг него, казалось, мерцал, и он обнаружил, что прошел сотни ярдов одним шагом. Он решил, что это не имеет значения, и продолжил спорить с циничным голосом. — Он больше не одурачит меня, — заявил он.

У него не будет в этом необходимости. Ты раб камня. Где твоя жизнь, твоя сущность? Ты не более чем призрак, опустошенный. Голос, казалось, наслаждался этой мыслью. Пока ты борешься с тьмой, ты всего лишь фантом, призрак, застрявший между мирами.

Аэрон остановился, не желая мириться с горькой мыслью.

— Ты лжешь. Я уйду в любой момент. Рассвет не за горами. — Он понимал, что говорит сам с собой, но этот спор, казалось, имел устрашающий вес, как будто сама его душа зависела от исхода. Звезды танцевали и горели в застывшем великолепии над головой, но Аэрон не обращал внимания на то, что его окружало. Внутренняя борьба была гораздо более значимой; все, что он видел или думал, что видит вокруг себя, было простым проявлением внутренней борьбы.

Вы начинаете понимать.

Аэрон тщательно обдумывал это в течение долгого времени, сосредоточившись на задаче с железной дисциплиной.

— Я прикоснулся к камню своей магией, и поэтому моя магия испорчена.

Если бы ты положил руку на камень, как это сделали другие, ты был бы потерян без надежды на спасение.

— И это моя магия удерживает меня здесь. Я не принадлежу стране теней, как и ни один живой человек. И вот при дневном свете я могу свободно бродить по бодрствующему миру. Ночью Камень Теней становится достаточно сильным, чтобы затащить меня в свой мир. И с каждым днем, с каждой ночью, когда я блуждаю в царстве теней, моя реальность исчезает.

Ты почти истощен. Сейчас у тебя нет сил вернуться к дневному свету, чтобы противостоять влиянию камня.

— Я должен лишить себя всей магической силы, которая у меня осталась, чтобы избавиться от власти камня. — Аэрон обдумал это. У него в голове все еще оставалось с полдюжины заклинаний, которые ему удалось сохранить во время своих путешествий. Единственный способ, который он мог придумать, чтобы избавиться от магии, — это произнести каждое заклинание, поместить его сюда, в тень, и рассеять его энергию. Когда все заклинания будут сняты, у него не останется магии, которая удерживала бы камень на нем. И он мог бы сбежать из теневой тюрьмы, которая стремилась завладеть им.

Вы останетесь бессильны. Ваши книги заклинаний останутся в колледже. И здесь для вас есть только один источник магии. Каждое произнесенное вами заклинание должно подпитываться камнем, и, следовательно, с каждым произнесением его влияние на вас будет усиливаться. Ты полностью попадешь под его власть задолго до того, как покинешь уровень тени.

— Это, — сказал Аэрон, — будет зависеть от меня.

Он взвесил все варианты, обдумал их, но на самом деле выбора не было. Мир теней медленно поглощал его, растворяя его жизнь в бесконечном мраке. Он был уверен, что погибнет, если останется. Камень мог одолеть его, а мог и не одолеть. Его единственная надежда лежала на пути безумия.

Он повернулся и огляделся по сторонам. Он стоял на длинном открытом горном хребте, справа от него виднелась темная полоса леса, слева, примерно в миле от него, за неухоженными полями, виднелся полуразрушенный замок. Это было такое же хорошее место, как и любое другое. Он намеренно закрыл глаза и заставил узловатый символ заклинания защиты всплыть на передний план своего сознания и высвободить его.

Поднимаясь из бесплодной земли, ледяные нити тьмы проникали в тело Аэрона, наполняя его чем-то ненавистным и холодным. Его разум помутился, а сердце сжалось от отвращения, но он справился с заклинанием и выбросил его бесполезным в ночь. Он тут же выбрал заклинание слепоты и, запинаясь, произнес его, в то время как его тело билось в конвульсиях, а кровь текла медленно, как грязная, забитая сточная труба. Его разум уже балансировал на грани забвения.

Ты не можешь этого сделать. Камень подавляет тебя.

— Нет, пока я не позволю, — прошипел Аэрон в ответ. Он глубоко погрузился в свои запасы воли, находя силу даже за пределами того, чем, как ему казалось, он обладал, и выкрикнул следующие два заклинания, преодолевая холодную, черную гниль, которая поднималась и бурлила в его душе, заставляя его разум противостоять нарастающей волне безумия. Если бы он потерпел неудачу, его жизнь была бы наименьшим из того, чего он лишился бы.

Призраки ужаса и тумана кружились вокруг него под темным небом, привлеченные магией, которую он высвободил. Он горел, как маяк на вершине холма, окутанный холодным белым огнем, который плясал, как блуждающие огоньки на болотах. Он пробился к следующему заклинанию — заклинанию разочарования — и сильно его испортил... Но оно было израсходовано, и теперь оставалось последнее заклинание — заклинание иллюзии. Собрав последние силы и рассудок, Аэрон пробормотал слова, и неистовая мощь Камня Теней придала ему форму, а затем разрушила его.

И на сером склоне холма воцарилась тишина, окончательная, как смерть.

Аэрон лежал на холодной дороге, измученный, умирающий от голода, его внутренности болели от сильной тошноты. Но он больше не чувствовал прикосновения камня к себе.

Он посмотрел на свои руки и заметил, что его тело и одежду окрашивает странное розово-оранжевое свечение. На мгновение это озадачило его, но затем он понял, что видит первый утренний свет, падающий на него, хотя он еще ничего не касался во мраке страны теней. Он взглянул на восток, наблюдая, как восход солнца рассеивает сверхъестественную тьму.