— Ладно, вам будет выделено все необходимое для подготовки эксперимента. Предупреждаю: наверх вы подниматься не будете, установку на корабль смонтируют мои люди. А вы объясните им, что и как делать.
Телск подумал секунду и добавил:
— Если эксперимент не удастся, то я тебя убью. Лично.
Он произнес это спокойно, просто сообщая информацию. Круниец как-то странно глянул на вепрагонта, но ничего не сказал. Во всяком случае, страха в его взгляде Телск не заметил.
Вольный развернулся и пошел прочь, решив, что на сегодня хватит. У выхода из зала он столкнулся со Стариком, который присутствовал на эксперименте и был свидетелем разговора. Лигуриец бесстрастно взирал на происходящее, словно это его никак не касалось. Телску внезапно захотелось сбить спесь с этого высоколобого зазнайки. Повинуясь импульсу, вепрагонт широко улыбнулся и сообщил Старику:
— Ты, кстати, тоже особо не радуйся. Если выяснится, что все это зря, то твои родные будут следующими после крунийца.
Лицо Старика дрогнуло, на нем проступила тревога. Однако лигуриец ничего не ответил, только молча отвернулся.
Когда вольные вышли из зала, Ученики переглянулись. Тот, что сидел за пультом, выключил питание, и гул прекратился. Шарики детекторов перестали играть разноцветными огнями. Никто не произносил ни слова, пока тишину не нарушил круниец:
— Ну что же, будем готовиться к эксперименту. Надеюсь, никому не надо объяснять, почему мне так хочется, чтобы он прошел удачно?
Говоря это, он сделал легкое ударение на последнем слове. Остальные ответили утвердительными жестами. Подошел дожвелигниец, завел себе руки за спину и сказал:
— Не беспокойся, мы все сделаем как нужно.
Круниец кивнул и тут же забыл о своих товарищах. Он думал о том, что удалось сделать, и о том, что еще предстояло . Все прошло гладко, самый ответственный момент прошел незамеченным.
На самом деле пэнергетическая установка очень даже могла генерировать селгенстовые сигналы. Утверждать обратное — это как доказывать, что с помощью электрогенератора нельзя развести костер. Вполне можно, только придется исхитряться, чтобы получить искру. Но никто бы не позволил пленникам сгенерировать сэнергетический сигнал, так как вокруг наверняка находилась уйма датчиков, которые могли немедленно зарегистрировать незапланированные возмущения селга. На это вольные бы среагировали мгновенно.
Впрочем, даже если бы нашлась возможность незаметно передать сообщение, то это ничего не давало. Для передачи широковещательных конселг-сообщений используется несколько звезд. Любой, кто хочет, чтобы его услышала и увидела вся Галактика, должен сфокусировать конселг на одну из них и заставить селг звезды менять свойства согласно передаваемому сигналу. Всякий, кто направит приемник конселга на эту звезду, сможет зарегистрировать переданный сигнал. В этой схеме есть одно неудобство. Дело в том, что свойства селга меняются тем медленнее, чем большую массу имеет тело, к которому он относится. Для относительно небольших тел изменения происходят практически мгновенно. А масса звезд очень велика, поэтому в случае с ними задержка сигнала может достигать нескольких часов. Проблему бы могла решить прямая передача типа "корабль-корабль", но в случае расстояний галактического масштаба такая передача невозможна, потому что конселгу для фокусировки нужно четко зафиксировать селг объекта, выступающего в качестве приемника. Зарегистрировать же селг корабля даже на расстоянии в пару минд — это очень трудная задача, что уж говорить о тысячах минд.
Проблема со скоростью передачи решается, если увеличивать мощность конселга. Чем мощнее сигнал, тем быстрее меняются свойства селга. Однако для того, чтобы конселг позволял транслировать сигнал через звезду без задержек, его мощность должна быть поистине чудовищной. Таких установок по всей Галактике было построено всего десять штук: три на Лигурии и по одной на остальных планетах Восьмерки Развитых. На Круни и Бадуаге эти трансгалактические конселги принадлежали лигурийцам. Они их построили за свой счет и сдавали в аренду местным.
Таким образом, для того, чтобы передать сообщение, требовалось сфокусироваться на одну из широковещательных звезд. А сделать это, находясь под землей на неизвестной планете, пленники никак не могли. Да даже если бы и передали как-то сообщение, то своих координат они все равно не знали. Все, что им удалось — это узнать, что они находятся где-то неподалеку от ядра Галактики. К такому выводу Ученики пришли исходя из максимального ускорения зайона Ленеава, привезшего некоторых из них на эту Враност. Впрочем, это не давало повода для оптимизма, так как рядом с ядром количество звезд на один кубический минд исчислялось тысячами. Так что средства связи Ученикам помочь не могли, в итоге от подобной затеи пришлось отказаться.
Круниец размышлял о дальнейших шагах — было несколько проблем, которые все еще требовали решения. Вдруг кто-то тронул его за плечо. Обернувшись, Ученик заметил Старика, с какой-то странной улыбкой смотревшего на крунийца.
— Я тебе еще не говорил, что ты очень вытянулся? — задал лигуриец неожиданный вопрос. — И вообще, ты довольно быстро растешь. Уже меня обгоняешь.
Мальчик, а точнее, уже почти взрослый подросток, машинально оглядел себя и вынужден был признать, что он и правда сильно вырос. И только потом до него дошло, о каком росте говорил Старик. Лигуриец посмотрел на экспериментальную установку, работу которой только что демонстрировали Телску, потом перевел взгляд обратно на крунийца. Он хитро улыбался.
— Не могу не пожелать вам всяческих успехов в вашем деле.
После чего развернулся и неторопливо направился к выходу. А мальчишка смотрел ему вслед и пытался в очередной раз безуспешно разгадать неразрешимую загадку, которой для них всех оставался пожилой лигуриец. Он вроде бы был пленником, как и Ученики, и вместе с тем держался отстраненно, общаясь только на темы, которые были связаны с делом. Любые другие темы он игнорировал.
В последнее время Ученики почти перестали ощущать надобность в его помощи, так как уже успели узнать о ментоиде гораздо больше него самого. Поэтому поводов для разговоров становилось все меньше и меньше.
Ученики знали, что Старик работал на Телска лишь потому, что вепрагонту было известно трепетное отношение лигурийца к родственникам. Никто не сомневался, что вепрагонт легко разыщет и убьет их, если захочет — Телск славился тем, что умел держать обещания.
Старик никогда не называл своего имени, вполне удовлетворенный тем, что Ученики называли его "учителем". Наверное, он знал и понимал юных пленников гораздо лучше, чем Телск. Но еще ни разу ни словом, ни жестом не показал, что он что-то замечает.
Лишь сейчас лигуриец чуть ли не явно сказал, что догадывается о планах Учеников. Круниец некоторое время смотрел ему в спину, пытаясь понять, насколько можно верить Старику. Но потом решил, что если бы тот захотел выдать Учеников, то сделал бы это гораздо раньше. Потому что с этого дня они уже перестали быть безобидными овечками. Мальчишки припрятали в рукавах пару козырей, о которых никто из вольных даже не догадывался.
Круниец, усмехнувшись, окинул взглядом бесформенную кучу на полу, вызвавшую неудовольствие Телска и пошел помогать своим товарищам. Дел было много.
* * *
Видение в очередной раз неожиданно прерывается. Я сижу на скамейке в сквере, наслаждаясь чудесным летним вечером. Легкий ветерок гуляет среди деревьев, закатное солнце окрашивает мир в мягкие тона. После работы мне не хотелось сразу идти домой, поэтому по дороге я заглянул в этот сквер. Но не успел я устроиться на скамейке, как внезапно провалился в очередное видение. Погрузившись в воспоминания Ардана, я словно окунулся в свое собственное прошлое.
Впрочем, почему "словно"? Прокручивая в голове еще раз все, что удалось увидеть, я понимаю, что у нас с ним очень много общего. Та картина, что отпечаталась в его мозгу, когда целый поселок внезапно исчез в хаосе селгенстового взрыва, до сих пор стоит у меня перед глазами. Нет, мне никогда не доводилось видеть сверху этот поселок. Но я помню знакомые до боли улицы, дома, аккуратные сады возле них. Помню школу, в которую ходил столько лет. И крышу родного дома из желтоватой керамики. Вот оно все стоит, залитое огнями уличных осветителей. И в одно мгновение пропадает.
Так значит, Ардан, мы с тобой бегали по одним улицам, ходили в одну школу? Может быть, даже дружили? Я усиленно пытаюсь напрячься и вспомнить во всех своих видениях хоть какое-нибудь отражение лица Ардана. Ну хоть изредка же он должен смотреть в зеркало? Но все безуспешно, внешность командора Серых Призраков остается для меня загадкой.
Так вот что нужно было в тот страшный вечер зайону, приземлившемуся в лесу около нашего поселка! И который заметил только я. И вот что за груз был на плече у того вольного... Теперь многое встало на свои места.
Мои размышления прерываются скрипом мелкого гравия, покрывающего дорожку. Я поднимаю взгляд и вздрагиваю от неожиданности. В Космополисе инопланетников, конечно, хватает, но бадуагцы встречаются не каждый день, тем более на окраине. Про себя тут же отмечаю, что чужак не просто бадуагец, но еще и с Викс-Менива. На это указывает небольшая круглая сережка в левом ухе с зеленоватым минералом. И тут же спохватываюсь — я ведь никогда не слышал об этих сережках! Не сразу вспоминаю, что это знание пришло ко мне вместе с одним из видений.
Бадуагец замечает мой взгляд, прикованный к его уху и, улыбаясь, произносит на хорошем лигурийском:
— Приятно, что даже за тысячи минд от моего дома люди знают о наших традициях.
И тут же, спохватившись, спрашивает:
— Простите, я забыл у вас спросить, Вы говорите по-лигурийски?
Я улыбаюсь в ответ и отвечаю:
— Да, говорю.
И делаю приглашающий жест, указывая на скамейку.
— Нет, спасибо, я не устал, — отвечает он.
Чужак не понимает, что с моей стороны будет некрасиво, если я продолжу сидеть, в то время как собеседник стоит на ногах. Я не горю желанием объяснять ему такие тонкости, но чтобы не ощущать неловкость встаю со скамейки. Бадуагец представляется:
— Мое имя Руелл. Руелл Ва Ту-Ма. Как вы уже догадались, я с Викс-Менива, путешествую. На вашей планете всего второй день, но успел увидеть столько удивительного! Простите, что потревожил, просто я гулял по этому чудесному месту, любуясь на ваши огромные деревья. И тут случайно увидел ваше лицо. У вас было настолько, как бы это сказать правильнее, несчастное выражение, что я не смог остаться в стороне. Возможно, я этим нарушил какие-то местные табу, в этом случае прошу меня извинить. Дело в том, что у нас принято всемерно помогать тем, у кого на душе лежит тяжелый груз. Любой прохожий имеет право вмешаться в судьбу человека, если видит, что с ним что-то не так.
Я уже собираюсь вежливо отказаться от общества инопланетника, как внезапно принимаю обратное решение. В конце концов, не каждый день удается пообщаться с представителями других планет.
— Ничего страшного. Меня зовут Александр Кулагин. Можно просто Саша. Был бы не прочь с вами поболтать, но не по поводу проблем, которые меня волнуют.
— А это и необязательно, — улыбнулся Руелл. — Иногда людям достаточно простого разговора на отвлеченные темы. И тогда то, что их волнует, уже перестает казаться таким уж страшным. Проблемы уходят с первого плана, становятся не такими важными.
Мне становится смешно, но я стараюсь не показывать свое веселье. Уж очень оно горькое. Хотел бы я поглядеть, как бы он назвал мелкой проблемой воспоминания о поселке, в котором я когда-то жил и который был взорван вместе со всеми жителями. И то, что моя семья скрывается под другими именами, не смея высунуться. И что я иногда вижу мысли человека, который жил со мной в одном поселке. Человека, являющегося крупным командиром в мощнейшей военизированной организации.
Вслух я, конечно, говорю совсем другое:
— Ну что же, вы меня полностью убедили!
Однако он замечает мои колебания.
— Похоже, вы сомневаетесь в моих словах, — говорит Руелл. — Готов начать переубеждать Вас прямо сейчас. Жаль только, что условия не очень подходящие — я бы предпочел другую обстановку.
Он с грустью обводит рукой сквер. Но тут я вспоминаю, что совсем неподалеку находится говорильня. Отличная идея — прийти туда в компании бадуагца! Я озвучиваю свою идею Руеллу, и тот радостно соглашается, заявив, что это лучшее решение из всех возможных. Мы отправляемся к говорильне, находящейся в десяти минутах ходьбы.
— Между прочим, а вы знаете, как и почему возникли говорильни? — спрашивает он у меня по дороге. — По-нашему они называются "сканкн".
— Нет, не знаю. Мне только известно, что их придумали у вас, на Бадуаге. И от вас идея распространилась по всей Галактике.
— Верно, хотя не совсем. На самом деле говорильни возникли не на самом Бадуаге, а на Викс-Мениве. Поскольку я как раз оттуда, то вы правильно заметили, что они возникли именно у нас. Кстати, для информации. Уроженцы Викс-Менива не очень любят, когда их называют бадуагцами, а бадуагцы тоже не очень любят, когда нас путают с ними. Хотя мы ничем друг от друга не отличаемся и даже правительство у нас одно, что поделаешь — проживание на разных планетах накладывает свой отпечаток.
Я киваю. Чего далеко ходить, когда у нас на Земле даже в пределах одного континента люди любят хоть чем-то отличаться от своих соседей. А уж если их на разные планеты поселить, так они вообще сделают вид, что не имеют ничего общего друг с другом. Удивительно, что удалось создать Единое Правительство.
— Как я сказал, первые говорильни возникли на Викс-Мениве, — продолжал Руелл. — Дело в том, что первым поселенцам приходилось сталкиваться с множеством проблем. Пусть новый мир имел такую же атмосферу, богатый растительный и животный мир и даже океаны. Но все равно это была чужая, плохо изведанная планета с множеством опасностей. Людям постоянно приходилось бороться за выживание, причем с примитивнейшими орудиями в руках. Тогда, несколько сотен лет назад, поселенцам приходилось пользоваться допотопными космическими кораблями, наподобие тех, что были у вас столетие назад.
Сначала мне странно слышать из уст инопланетника такие специфичные термины, как "сотни" и "столетие", причем на лигурийском языке, в который они были введены исключительно для удобства общения с землянами. У лигурийцев система исчисления одиннадцатеричная, поэтому их обычная "сотня" равна нашему числу сто двадцать один. Лишь спустя несколько секунд я вспоминаю, что у бадуагцев, как и у землян, десятичная система исчисления. Неудивительно, что они с удовольствием используют эти термины. Казалось бы, пустяк, а из-за него я начинаю воспринимать Руелла почти как землянина. Такие мелочи, оказывается, сближают.
Инопланетник тем временем продолжает свою лекцию. По его словам, физическое напряжение поселенцев было очень велико. А уж психическое — тем более. Им все время приходилось ожидать неприятностей, из-за чего они становились раздражительными и грубыми. Постоянно возникали конфликты, зачастую приводившие к смертям, так как у всех на руках было оружие. При этом простых способов "выпустить пар" было мало, поскольку все дурманящие вещества находились под запретом, а их распространение пресекалось самым суровым образом. Причина тому была простая — наличие совершенно новых болезней. Никто еще точно не знал, к каким заболеваниям открывало путь употребление тех или иных веществ. Разумеется, при малейшей возможности эти запреты обходили, но явление не было массовым. С нарушителями запретов регулярно случались трагические истории, поэтому большинство людей предпочитали не рисковать. И все же проблему психологической разгрузки надо было как-то решать.
