Дэвид Хэйр. Костяной тики. Общий файл

— А ты, — Келли взглянула на Фитци, — ты не можешь полететь туда и повесить тики на дерево? По крайней мере, у тебя больше шансов остаться незамеченным.

Фитци печально покачал головой.

— У меня та же проблема, что и у Вири: я не могу прикоснуться к тики. Только живые люди могут до него дотронуться, — в доказательство своих слов он протянул лапку к амулету, и его пальцы прошли сквозь фигурку, как сквозь дым.

— Тогда, — снова заговорила Келли, — почему бы нам не затаиться на время? Они не могут ждать нас там вечно. Рано или поздно Пуарата ослабит бдительность, и тогда мы вернемся!

— Можно и так, — кивнул Вири, — но тогда мою деревню уничтожат Хаухау, а Пуарата призовет всех своих союзников на север. У него и без Донны Кайл много помощников. Когда они объединят свою силу с его, они пробьют мысленную защиту Мэта, и тогда мы больше не сможем скрываться. Наконец, наш бросок к мысу Реинга был по крайней мере неожиданным. В другой раз так легко не будет. Нет, боюсь, у нас есть только один шанс. Сейчас или никогда.

— Я чувствую, как они идут за нами, — добавил Фитци. — Вынюхивают нас. Твари из земли мифов. Медлительные, но беспощадные. Птичья ведьма. Патупаиарехе. Все союзники Пуараты откликнулись на его зов. Если мы будем медлить, они нас настигнут.

Келли спрятала лицо в ладонях, Вири положил руку ей на плечо, но она оттолкнула его и побрела прочь, к морю. Вири проводил ее беспомощным взглядом, прежде, чем снова повернулся к туреху.

— Ты видел, как Пуарата расставил свои силы на Реинге?

— Я видел немного. Задерживаться надолго было опасно. Но я всё-таки заметил кое-что обнадеживающее. Пуарата оставил своих подручных в обоих мирах, поскольку он не уверен, откуда вы появитесь. В мире людей он держит отца Мэта под присмотром одного из своих учеников. Остальные остались в Аотеароа с твоей матерью, Мэт.

У Мэта подкосились ноги, и Вири, словно тоже ощутив его слабость, подставил плечо. Лицо воина посуровело.

— Надо выдвигаться немедленно.

Он окликнул Келли, и она вернулась, бледная и с заплаканными глазами, однако без лишних слов села за руль и повела "тойоту" дальше вдоль пляжа. Фитци, приняв обличье собаки, устроился на заднем сиденье рядом с Мэтом.

К полудню они достигли северного конца пляжа, и теперь надо было возвращаться к дороге.

— Нужно найти устье реки, — объяснил Вири, — если проследовать вверх по течению, то как раз попадем на дорогу.

Река вскоре обнаружилась, и путники остановились на привал, чтобы поесть. Мэт не чувствовал себя голодным, он думал о том, что скоро ему предстоит переместить машину из мира в мир, а возможно, и не один раз. Впереди была последняя битва, там ждали Пуарата с Тупу и другими своими приспешниками. Они будут вооружены. И родители Мэта — у них в плену.

— Насчет Реинги, — сказал Вири. — Я сам там никогда не был, но слышал легенды и много читал о ней. Это дикое место. Дорога вьется и петляет то вверх, то вниз, пока не уткнется в гряду. В мире людей там построили туристический центр. В Аотеароа, конечно, ничего подобного нет, как нет туда хода живым людям. Это земля призраков, место, откуда духи уходят в страну мертвых. Это священное место. Тапу[4].

— Оттуда по скалистому хребту можно пройти на север. В мире людей там стоит маяк. Оттуда можно увидеть, как встречаются воды двух океанов[5]. Тасманово море с запада разбивается о волны Тихого океана с востока, и вы легко можете увидеть тонкую белую линию пены, ту черту, где духи двух океанов бьются друг с другом.

— От маяка недалеко до священного места. В обоих мирах оно выглядит одинаково, но только в Аотеароа там можно встретить духов, бледных и потерянных, которые бредут на север, пока не достигнут старой похутукавы — дерева, которое открывает врата в иной мир.

Все поглядели на север, и Мэт, прищурившись, заметил вдали среди ясного неба радугу. "Пуарата, — подумал он. — Пуарата ждет. Он готов встретить нас."

Они осторожно ехали вдоль реки, пока не выбрались на дорогу. Впрочем, это сложно было назвать дорогой — просто едва намеченная колея в грязи. Вокруг густо разросся буш, местами очень заболоченный, воздух был влажный и тяжелый. Вири отправился на разведку, пока Келли и Мэт напряженно ждали его в машине.

— Никого, — сообщил он, вернувшись. Келли быстро поцеловала его и тут же оттолкнула. Мэт вздохнул и отвернулся, чувствуя, как защипало в носу.

Некоторое время все молчали, пока, наконец, Фитци, снова в гоблинском облике не высунулся в окно с вопросом:

— Ну что, едем?

— Нет, — внезапно сказал Келли, — взглянув на Вири. — Сначала я хочу кое о чем спросить. Можно?

Вири кивнул.

— Потом у нас не будет времени, — продолжала Келли,— а я должна знать. Расскажи о Ваи-Арохе.

Вири растерянно поглядел сперва на нее, потом на Мэта.

— Ты уверена?

Келли на мгновение замешкалась, затем твердо кивнула.

Вири прикрыл глаза. Сейчас он выглядел таким же древним, как Хакавау.

— В июле 1964-го года Пуарата привез меня в Веллингтон. Стоял самый разгар зимы, было ужасно холодно и сыро, ветер пронизывал до самых костей, и никакая одежда не спасала. Мы бывали там и раньше: я учился, а Пуарата заводил связи — с богатыми бизнесменами-пакеха, с влиятельными политиками-маори. Но на этот раз он искал новых учеников.

— Он и раньше завлекал к себе людей — хотя большинство из них не выдерживали испытаний и умирали. Но некоторые, такие как Донна Кайл, прошли их достойно. Донну Пуарата завербовал в 1960-м. Были и другие, но их оказалось немного.

— Он искал в людях художественный талант и гнев. Талант — потому что это верный признак развитого воображения, необходимого колдунам, ведь им приходится представлять вещи как можно полнее, чтобы воплотить их. Пуарата обычно заставлял кандидатов представить огонь и силой своей фантазии разжечь настоящее пламя. Но прежде он давал им зелье из крови призрачных народцев — патупаиарехе и туреху. Оно могло дать человеку могущество — или убить. Донна выжила. Большинство других — нет.

— Пуарата возлагал большие надежды на одного молодого художника по имени Френсис Скорсон. Пуарата велел мне сблизиться с ним, чтобы оценить, действительно ли он был так хорош, как казался. Сам Пуарата был слишком занят, и я оказался предоставлен сам себе. Думаю, он чувствовал, что я по-прежнему оставался бунтарем и искал путей к освобождению, поэтому мне были даны четкие инструкции: никогда не упоминать о Пуарате, не вступать в разговоры с посторонними, кроме случаев крайней необходимости, не рассказывать о себе и не делать ничего такого, что могло бы вызвать подозрения. Я был связан по рукам и ногам этими запретами, но однажды они сыграли мне на пользу.

— При близком знакомстве Скорсон оказался ремесленником — ему было не занимать упорства, однако той мерой таланта, какую искал Пуарата, он не обладал. Зато у другой художницы его хватало с лихвой — ее звали Виломина Стивенсон, и, как вы знаете, ее настоящее имя было Ваи-Ароха. Мы познакомились на одном приеме — все вокруг были так деликатны, притворяясь, будто даже не подозревают, что мы оба были маори. Ее работы были невероятно выразительными и даже немного тревожными, но душа Ваи-Арохи была слишком чиста для того, чтобы позволить ей стать ученицей Пуараты. Я сообщил о ней своему хозяину, поскольку это входило в мои обязанности, и он велел присмотреться к ней, но в спешке не дал мне достаточно подробных инструкций, так что у меня остались кое-какие лазейки.

— Я представился агентом по торговле живописью. Она задавала много вопросов, а приказы Пуараты заставляли меня отвечать уклончиво, и это ее злило. А я... я был очарован ею. Она была такой милой, одухотворенной девушкой, такой живой и непосредственной. В конце концов мои увертки надоели ей, и она прямо велела мне либо говорить правду, либо сейчас же оставить ее в покое.

— Но дело было в том, что и то, и другое было мне запрещено. Оба ее требования противоречили приказам Пуараты. Я едва не лишился чувств, и, должно быть, это было заметно, поскольку окружающие начали на нас коситься. Однако затем мне стало лучше, и,к своему удивлению, я вдруг ощутил, что свободен от обоих приказов. Я наконец-то мог говорить.

— Я предложил ей пройтись, и мы нашли тихий маленький бар на углу Физерстон стрит, где я рассказал ей всё, что мог. Моя настоящая история прозвучала бы слишком неправдоподобно и даже фантастично, так что вместо нее я сказал, что Пуарата преследует меня, что он разрушил мою семью и распоряжается моей жизнью. И что я смогу освободиться, если заполучу костяного тики, которого Пуарата носит на груди. Якобы это должно было помочь мне вернуть собственность моей семьи.

— Это была наспех выдуманная история, но Ваи-Ароха мне поверила, хотя, думаю, она поверила бы всему, что бы я ей ни наговорил, и приняла мои слова близко к сердцу. В ее глазах я был просто привлекательным, образованным молодым мужчиной-маори. Мы говорили о ее искусстве. Потом она рассказала о своем бывшем возлюбленном, который разбил ей сердце. Мы говорили очень долго. А когда мы молчали, вместо слов говорили наши взгляды.

— Была ли это любовь? Я не знаю. Мы оба так думали, когда целовались в баре на Физерстон стрит. Потом она пообещала, что добудет для меня тики. Я сказал, что, когда тики будет в ее руках, ей нужно просто подумать обо мне, и я приду. Ей казалось, это просто красивая метафора. Я предостерегал ее насчет Пуараты: он страшный человек, говорил я, у него есть связи в преступном мире. Она заверила, что будет предельно осторожна и скроется с моим тики, даже если это будет означать конец ее карьеры художницы. Когда пришло время расходиться по домам, мы с трудом оторвались друг от друга и расстались, рассыпая клятвы, и долго оглядывались друг другу вслед.

— Я вернулся в свой номер в гостинице Сент Джордж на Виллис стрит, самое шикарное место в столице. У нас с Пуаратой были отдельные номера, чтобы я учился приспосабливаться к современной жизни и оставался полезным слугой. В ночь, когда я вернулся после встречи с Ваи-арохой, Пуарата был очень зол. Он узнал, что мы покинули вечеринку вместе и заподозрил, что произошло нечто, ослабившее его власть надо мной. Он стал допрашивать меня, требуя отвечать правду. Я был в отчаянии и боялся, что подверг Ваи-Ароху смертельной опасности. Но внезапно нас прервали: прибыл Министр Короны, желающий поговорить с влиятельным лидером племен Восточного побережья. "Посиди-ка пока взаперти," — сказал Пуарата, и сперва я решил, что он отсылает меня в мою комнату, но колдун вдруг вернул меня в тики, и это стало катастрофой.

— Один из побочных эффектов зелья — жажда человеческой крови, как у патупаиарехе, чью кровь содержит элексир. Когда министра сморил сон, Пуарата напился его крови, к тому моменту щедро разбавленной виски, и тоже уснул. Уже за полночь появилась Ваи-Ароха. Сперва она искала меня в моей комнате, но та, естественно, был пуста. Тогда она прокралась в номер Пуараты — дверь оказалась не заперта. Даже увидев спящих людей, Ваи не утратила решимости. Она сняла тики с шеи Пуараты и покинула гостиницу. Я был свободен — и заперт в ловушке.

— Ваи была верна своему слову. Она оставила всё: карьеру, имя, семью — и скрылась. Единственным человеком, кому она доверилась и кто разделил с ней ее тяготы, была ее кузина Хинемоа. Ваи ждала, но время шло, и ее ожидание рушилось под напором сомнений и страха. От Хинемоа она знала, что ее ищут. Она сжимала тики в руке и звала меня — но тщетно. Ее силы не хватало, чтобы пробудить чары и освободить меня. Иногда она звала меня во сне, и я отвечал, я молился о чуде, которое помогло бы ей открыть тайну. Но этого так и не произошло. Со временем, ее реальность дала трещину и рассудок помутился. Хинемоа пыталась помочь, но, когда Ваи-Ароха попыталась покончить с собой, пришлось отдать ее на лечение. Теперь только ее отец знал, где была заперта Ваи-Ароха.

— Я чувствовал, как она старела, и как жизнь покинула ее. Возможно, если мне удастся сойти по тропе мертвых в мир духов, я встречу ее снова и смогу всё объяснить и попросить прощения. Я надеюсь.

Так Вири закончил свой рассказ и посмотрел на Келли. Она молчала, и только крупные слезы катились по ее щекам.

— Ты услышала то, что хотела узнать?

— Не знаю, — ответила Келли, и ее губы задрожали. — Я не уверена, что действительно хотела это услышать. Но спасибо, что рассказал. Мне ужасно жаль, что всё так получилось...

Еще долго все сидели в молчании. Наконец Фитци поднялся на ноги на заднем сиденьи джипа.

— Вы простите, ребятки, что порчу вам такой момент, но нам надо шевелиться, а то что-то очень нехорошее придет с юга, и тогда нам всем не поздоровится.

Вири и Келли согласно кивнули. Келли завела машину, и направила ее по дороге, ведущей к мысу.

Примечания:

1. Каитайя — самый северный город в Новой Зеландии, расположенный у основания полуострова Аупоури, которым оканчивается остров Северный.

2. Те Као — административный округ на полуострове Аупоури.

3. Туатара или гаттерия — крупная (до метра длиной) ящерица, обитающая только на некоторых островах Новой Зеландии, внешним видом и повадками напоминающая игуану.

4. Тапу — в полинезийских культурах (в том числе маорийской) — система запретов на взаимодействие с определенными местами, предметами или людьми (более известная нам как "табу"). В современных полинезийских языках слово "тапу" означает нечто запрещенное законом или правилами.

5. На самом деле Тасманово море тоже входит в состав Тихого океана, так что технически океан всего один.