Spice and Wolf 4

Лоуренс сам был не вполне уверен, успел ли он выговорить последнее слово: "...идем".

Ибо в то же мгновение его, словно сухое дерево, швырнуло на землю огромной лапой Хоро.

— Я была неправа?

Одна из передних лап Хоро придавливала грудь Лоуренса, два толстых, острых когтя другой лапы со скрежетом впились в землю совсем рядом с его головой.

— Я была неправа?

Горящие красным огнем глаза Хоро смотрели в упор; она склонила голову, так что ее острые зубы едва не касались лица Лоуренса.

Лоуренс ощутил, как его спина медленно вдавливается в мягкую землю.

Если Хоро нажмет лишь чуть сильнее, она с легкостью расплющит Лоуренсу грудную клетку.

Тем не менее ему все же удалось с огромным трудом выжать несколько слов:

— Кто... кто может судить, права ты или нет?

Хоро покачала своей огромной головой.

— Я не могу судить, совсем не могу. Но я... я...

— За собственную родину человек должен драться изо всех сил, даже если чувствует, что это безнадежно...

Ухватившись обеими руками за лапу Хоро, Лоуренс закончил фразу:

— ...По крайней мере они не будут ни о чем жалеть.

Лоуренс увидел, как все тело Хоро словно увеличилось в размерах.

Сейчас он будет раздавлен.

И в то мгновение, когда его разум был готов уже утонуть в море страха, нависшая над ним Хоро исчезла.

Если бы сейчас кто-то сказал ему, что все это лишь видение, у него не возникло бы и тени сомнения.

Хрупкая фигурка Хоро сидела прямо на Лоуренсе, тонкая рука держала его за горло.

— Мои лапы способны с легкостью сокрушать камни. Будь там сотни, тысячи людей, они против меня ничто.

— Это я только что ощутил собственными костями, — просипел Лоуренс.

— Никто в Йойтсу не мог сравниться со мной, будь то человек, волк, олень или кабан, — продолжила Хоро, глядя на Лоуренса сверху вниз и по-прежнему не отпуская его глотку.

— А медведь?

Естественно, Лоуренс не имел в виду обычного медведя.

— Смогла бы я победить Медведя Лунобивца?

Хоро не плакала — видимо, потому что сейчас ее одолевал больше гнев, чем печаль.

Именно поэтому Лоуренс не стал искать слов утешения.

— Не думаю.

Едва услышав эти слова, Хоро подняла правую руку, сжимавшую прежде горло Лоуренса.

— Но все-таки я должна была драться до конца. И тогда легенда о Йойтсу в книгах Отца Фрэнсиса была бы страницы на три длиннее.

Рука Хоро бессильно ударила Лоуренса в грудь.

— Ты не знаешь, правильно это или нет. Но в любом случае это всего лишь предположение. Или я ошибаюсь?

— ...Не ошибаешься, — и кулачок Хоро вновь стукнул Лоуренса в грудь.

— Если бы, едва покинув Йойтсу, ты сразу же услышала, что Медведь Лунобивец идет туда, я уверен, ты, конечно же, поспешила бы назад. Однако все пошло совсем по другому пути. Мы не знаем, как скоро после твоего ухода все случилось, но мы знаем, что Йойтсу был разрушен, когда ты была бессильна что-либо сделать, — произнес Лоуренс.

Хоро разглядела то, что творилось в сердце Эльзы.

Должна ли она оставить свою деревню? Или же она должна отчаянно сражаться, даже если селяне относятся к ней как к чужой, даже если спасти деревню невозможно? — вот в чем заключалась дилемма Эльзы.

У Хоро же не было шанса даже встать перед такой дилеммой, ибо, когда она узнала истину, все давно было кончено.

Что в таком случае должна была думать Хоро, глядя, как Эльза в растерянности пытается понять, что же ей делать?

Конечно, она должна была желать, чтобы Эльза сделала выбор, о котором не стала бы потом сожалеть.

Но это привело к тому, что Хоро со всей болезненной ясностью увидела путь, который сама она не имела возможности выбрать.

Когда Эльза сказала "я не могу оставить жителей", в ушах Хоро это, несомненно, прозвучало укором, пробившимся сквозь время.

И поэтому Лоуренс в том же месте и в то же время укорил ее сам:

— То, что ты не плачешь, означает, что ты в глубине души понимаешь, какими глупостями ты сейчас себя изводишь.

— Это!.. — выкрикнула Хоро, обнажив клыки; ее янтарные глаза пылали гневом.

Лоуренс, однако, не пытался спихнуть Хоро с себя, выражение лица его не изменилось. Все, что он сделал, — это рукой стер с лица грязь и листья, которые налипли, когда Хоро его толкнула.

— Это... я и сама прекрасно знаю.

Услышав эти слова, Лоуренс облегченно вздохнул и, опершись о землю локтями, приподнял голову.

Хоро, по-прежнему сидящая на Лоуренсе, конечно, заметила это; однако она явно избегала его взгляда, словно отруганный ребенок.

С Лоуренса она так и не слезла; вместо этого неуклюже подвинулась и, сведя ноги вместе, устроилась на его правом колене. Лишь затем она протянула руку, чтобы помочь Лоуренсу подняться.

Приняв руку Хоро, Лоуренс рывком уселся, выдернув из земли успевшее наполовину погрузиться в нее туловище. Затем он снова вздохнул, на этот раз устало.

— Если Эльза и Эван вернутся обратно, как ты им объяснишь? — спросил он.

Обнаженная Хоро отвернулась от Лоуренса.

— Как объясню что?

— Убийство.

Хоро выглядела на редкость смущенной, но все же, наморщив нос, ответила:

— Если бы я была человеческой женщиной, даже если бы я тебя убила, ты бы не жаловался.

— Если бы я был убит, естественно, я и рта не смог бы раскрыть, чтобы пожаловаться. Итак...

Хоро, похоже, было очень холодно, отчего Лоуренсу захотелось ее обнять покрепче. Подняв глаза на Лоуренса, она ждала, что он скажет дальше.

— Что ты теперь собираешься делать? — поинтересовался Лоуренс.

— Это я хотела у тебя спросить.

Мгновенный ответ Хоро застал Лоуренса врасплох, и он чуть откинулся назад.

Даже в такое время Хоро оставалась Хоро.

Что бы ни происходило, поводья оставались в ее руках.

В отместку за то, что Хоро натянула поводья, Лоуренс крепко обнял ее и прошептал ей на ухо: "ну погоди же".

Чуть шевельнувшись в объятьях Лоуренса, Хоро спросила:

— Мы можем придумать что-нибудь, чтобы их спасти?

Естественно, Хоро имела в виду Эльзу с Эваном, а заодно и всю деревню Терео.

— Йойтсу мы уже ничем не поможем. А у этой деревни еще есть какая-то надежда, — продолжила она.

— Я всего лишь простой бродячий торговец.

Раздался звук, словно хвост прошелестел по листве.

— Зато я — не простая волчица.

Этими словами Хоро хотела сказать, что готова сделать все, что в ее силах.

Но даже при этом — возможно ли найти выход?

В конце концов, не могла же Хоро просто закусать до смерти всякого, кого сочтет помехой.

— Вся проблема в отравленном зерне, так? Если оно подмешано к обычному, я могу это почувствовать, — заявила она.

— Я уже думал про такую возможность. Но вряд ли нам это что-то даст, — ответил Лоуренс.

— Ну да, других-то не убедишь, хех...

— Если только не произойдет чудо.

Выговорив эти слова, Лоуренс тут же произнес их вновь.

— ...Если не произойдет чудо?

— Что такое?

Зрачки Лоуренса двигались влево-вправо с умопомрачительной скоростью; он изо всех сил пытался связать разрозненные мысли, мелькающие в голове.

Лоуренс уже обдумывал, нельзя ли воспользоваться способностью Хоро отличить отравленное зерно от нормального. Но его мысли тогда уперлись в тупик — он не мог придумать, как убедить других, ядовитое перед ними зерно или нет.

Однако он смутно припоминал, что когда-то слышал что-то подобное.

Но что же?

В голове Лоуренса одно за другим проскакивали воспоминания.

В конце концов перед ним встал образ церкви и Эльзы в ней.

— Вот именно, чудо, — наконец произнес он.

— Э?

— Как ты думаешь, каким образом Церковь успешно привлекает новых верующих?

Хоро, явно недовольная тем, что на нее смотрят свысока, ответила неохотно:

— Показывает чудеса?

— Точно. Однако внутри большинства чудес есть свои секреты, как внутри каждого плода есть семя.

На этот раз стремительно дернулись уши Хоро.

— Если это должно быть что-то, что можно увидеть, это должно быть... ты! где моя пшеница?

Лоуренс указал на сверток с вещами, который уронил, когда Хоро сбила его с ног.

— Протяни руку и подай мне мешочек.

Хоро явно не намеревалась слезать с колена Лоуренса.

Решив, что жаловаться бессмысленно, Лоуренс покорно изогнулся и, вытянув руку и пододвинув сверток поближе, извлек маленький мешочек с пшеницей, в которой обитала Хоро.

— Держи.

— Мм. Распахни глаза пошире и смотри внимательно.

Хоро извлекла из мешочка одно зернышко и положила на ладонь. Затем она сделала медленный, глубокий вдох.

И тут, в следующее мгновение —

— Вот!

Зерно перед самым лицом Лоуренса задрожало и треснуло пополам; и тут же из зерна вырвались зеленый побег и белый корешок; стебель устремился к небу с невероятной скоростью, рядом с ним потянулись листья.

Вскоре из зерна торчал настоящий стебель пшеницы с колосом; колос быстро темнел, а зеленый стебель так же быстро превращался в бурую соломину.

Все это произошло за невероятно короткое время.

Казалось, только глазом Лоуренс успел моргнуть — а из руки Хоро торчал самый настоящий пшеничный стебель.

— Вот почти все, что я могу сделать, и я не могу вырастить слишком много сразу. Кроме того... — взяв колос, Хоро пощекотала его кончиком нос Лоуренса, — у этого колоса тоже внутри семена.

— Даже если бы я захотел рассмеяться, сейчас это мне было бы неудобно.

Услышав это, Хоро сунула пшеницу Лоуренсу в руку и с недовольным лицом сказала:

— Что, этого недостаточно? Если это что-то, что может видеть глаз, то вместе с моим изначальным волчьим обликом это должно решить все.

— Да нет, этого достаточно.

Взяв у Хоро стебель, Лоуренс продолжил:

— Остается только узнать, согласится ли Эльза на такой план. И еще...

— Есть что-то еще?

Лоуренс кивнул, затем пробормотал "однако..." и покачал головой.

— Когда придет время, мне придется применить свое искусство торговца. Впрочем, не думаю, что это будет проблемой.

Даже после того, как удастся выяснить, какое зерно из возвращенного Энберлом ядовитое, а какое нет; даже после того, как удастся убедить в этом селян, — даже тогда Терео еще не будет в безопасности.

Если верить оценке Сему, деревне не хватало примерно семидесяти монет Лима.

Каким-то образом Терео должна будет найти эти деньги, иначе она станет легкой добычей Энберла.

Ведь если Энберл с самого начала отравил зерно, чтобы утвердить свою власть над Терео, то, даже признав чудо настоящим и согласившись, какое зерно нормальное, а какое нет, они все равно ни за что не согласятся купить обратно зерно, которое только что вернули.

Это значило, что необходимо найти какой-то способ обменять возвращенное зерно на деньги.

Однако если дело дойдет до этого вопроса, настанет пора потрудиться торговцу.

А Лоуренс — так уж получилось — был именно торговцем.

— Хорошо, тогда возвращаемся, — произнес Лоуренс.

— Мм, а то я уже замерзла до полусмерти.

Ухмыльнувшись, Хоро встала; с шелестом метнулся в воздухе хвост, загородив Лоуренсу обзор; и в мгновение ока Хоро вновь приняла облик волчицы.

— Ты, кажется, разочарован? — произнесла Хоро со своей острозубой улыбкой.

Лоуренс пожал плечами.

— Ну, ты-то явно счастлива.

Эльзу с Эваном они нагнали почти мгновенно.

Вскоре после полудня четверка вернулась в Терео.

* * *

Как ни странно, Эльза приняла предложение Лоуренса и Хоро сразу же.

Скорее всего, в глубине души она сознавала, что одна лишь решительность без конкретного плана — ничто.

Но будь это Эльза из позавчерашнего дня — конечно же, так рассуждать она бы не могла.

— Однако, даже если я сделаю все это, я все равно буду верить в Господа. Господь, что в моем сердце, главенствует над всеми прочими богами, именно он создал наш мир.

Совсем немного времени прошло с того момента, когда Эльза впервые увидела Хоро в ее истинном обличье; и все же она была способна произнести эти слова перед гигантской волчицей, да еще с такой решительностью.

Стоя перед созданием, способным не только перекусить ее надвое, едва шевельнув челюстями, но и просто разорвать на части легким движением лапы, Эльза не выказывала ни намека на страх.

Обнажив длинный ряд острых зубов, Хоро молча смотрела на Эльзу. Шли секунды.

Эван переглотнул; он явно нервничал.

Хоро, однако, прекрасно знала, насколько огромен мир. Знала она и то, что мир вовсе не вращается вокруг нее.

В конце концов Хоро убрала зубы и, фыркнув, отвернула голову.

— ...Теперь мы должны решить, как и каким способом мы устроим селянам наше представление.

— У тебя уже есть идеи?

Хоро взяла на себя наблюдение за окрестностями; Лоуренс же и остальные принялись обсуждать план действий, устроившись на вершине холма близ Терео, недалеко от водяной мельницы Эвана.

— Самый большой доход можно получить, если покупать по низшей возможной цене. Это справедливо для любого товара, — проговорил Лоуренс.

— Ты имеешь в виду — когда деревню загонят в угол?

Лоуренс кивнул, и Эван продолжил:

— Судя по тому, что мы видели утром, сюда приехал и епископ Ван.

— Еще и епископ Ван...

Появление епископа Вана означало, что Энберл собирался не только загнать Терео в денежную кабалу, но и надавить со стороны Церкви.

До сегодняшнего утра появление епископа Вана лишь сделало бы и без того тяжелое положение Терео еще более безнадежным; теперь же, однако, его присутствием можно было попытаться воспользоваться, чтобы полностью обратить ситуацию.

Нет, пожалуй, правильнее было бы сказать так: все развивалось еще лучше, чем можно было бы ожидать, именно потому, что здесь присутствовал глава церкви Энберла.

Ведь когда дело дойдет до лицезрения чуда, никто не годится на роль свидетеля лучше, чем сам епископ Ван.

— Наверняка посланцы Энберла, когда готовились, не очень много думали об аргументах Терео и вообще не собирались предоставлять возможности для обсуждения, — заметил Лоуренс. — Они даже взяли с собой стражей-копьеносцев; то есть о нормальных переговорах они и не помышляли. И старейшина Сему вряд ли захочет, чтобы жители Терео взялись за оружие.

— Да и, кроме того, здешним на такое смелости не хватит.

Критическое замечание Эвана едва ли было так уж далеко от истины.

А раз так, идеальный момент для появления в деревне Лоуренса и остальных был очевиден.

— Значит, нам надо будет дождаться, когда старейшина Сему сдастся, и тогда выйти, да?

— Чудо будем показывать так, как я сказал минуту назад, — напомнил Лоуренс.

Кивнув, Эльза обратила взор к Эвану.

— Эван, с тобой все будет в порядке?

Эльза имела в виду ту задачу, которая была возложена на Эвана.

Именно его часть плана была самая опасная, именно она должна будет определить выбор между жизнью и смертью.

А для успешного выполнения этой задачи ему придется всецело довериться Хоро.

Подняв глаза на Хоро, Эван произнес: