Гарри Поттер и узник Азкабана

— Готов? — спросил Люпин, у которого был такой вид, словно он делал это вопреки здравому смыслу. — Сосредоточился? Ладно, вперед!

Он поднял крышку ящика в третий раз, и дементор выбрался из него; в комнате стало холодно и темно. —

— ОЖИДАЙ ПАТРОНУМА! — проревел Гарри. — ОЖИДАЙ ПАТРОНУМА! ОЖИДАЙ ПАТРОНУМА!

Крики в голове Гарри раздались снова — только на этот раз они звучали так, словно доносились из плохо настроенного радиоприемника — тише, громче и снова тише — и он все еще мог видеть дементора — он остановился — а затем огромная серебристая тень вырвалась из конца коридора. Волшебная палочка Гарри зависла между ним и дементором, и хотя ноги Гарри были ватными, он все еще держался на ногах — правда, надолго ли, он не был уверен —

— Ридикулус! — взревел Люпин, бросаясь вперед.

Раздался громкий треск, и облачный патронус Гарри исчез вместе с дементором; он опустился на стул, чувствуя себя таким измученным, словно только что пробежал полтора километра, и чувствуя, как дрожат его ноги. Краем глаза он увидел, как профессор Люпин волшебной палочкой загоняет домового обратно в упаковочный ящик; тот снова превратился в серебристый шар.

— Отлично! — Сказал Люпин, направляясь к тому месту, где сидел Гарри. — Отлично, Гарри! Это определенно было хорошее начало!

— Можно мы попробуем еще раз? Только еще разок?

— Не сейчас, — твердо сказал Люпин. — На сегодня с тебя хватит. Вот...

Он вручил Гарри большую плитку лучшего шоколада "Медового королевства".

— Съешь все, а то мадам Помфри захочет моей крови. В это же время на следующей неделе?

— Хорошо, — сказал Гарри. Он откусил кусочек шоколада и стал наблюдать, как Люпин гасит лампы, которые снова зажглись после исчезновения дементора. Ему в голову только что пришла одна мысль.

— Профессор Люпин? — сказал он. — Если вы знали моего отца, вы, должно быть, знали и Сириуса Блэка.

Люпин резко обернулся.

— Что навело вас на эту мысль? — резко спросил он.

— Ничего — я имею в виду, я просто знал, что они тоже были друзьями в Хогвартсе. ... —

Лицо Люпина расслабилось.

— Да, я знал его, — коротко ответил он. — Или я думал, что знал. Тебе лучше уйти, Гарри, уже поздно.

Гарри вышел из класса, прошел по коридору и завернул за угол, затем зашел за доспехи и присел на постамент, чтобы доесть шоколад, жалея, что упомянул Блека, поскольку Люпин явно не был в восторге от этой темы. Затем мысли Гарри вернулись к его матери и отцу. . . .

Он чувствовал себя опустошенным, несмотря на то, что объелся шоколадом. Как ни ужасно было проигрывать в голове последние минуты жизни своих родителей, это были единственные моменты, когда Гарри слышал их голоса с тех пор, как был совсем маленьким. Но он никогда не смог бы вызвать настоящего Патронуса, если бы хотел снова услышать своих родителей. ...

— Они мертвы, — сурово сказал он себе. — Они мертвы, и, слушая их эхо, их не вернешь. Тебе лучше взять себя в руки, если ты хочешь получить Кубок по квиддичу.

Он встал, запихнул в рот последний кусочек шоколада и направился обратно в Гриффиндорскую башню.

Рейвенкло играл со Слизерином через неделю после начала семестра. Слизерин победил, хотя и с небольшим отрывом. По словам Вуда, это стало хорошей новостью для Гриффиндора, который занял бы второе место, если бы тоже победил Рейвенкло. Поэтому он увеличил количество командных тренировок до пяти в неделю. Это означало, что из-за занятий Люпина по борьбе с дементорами, которые сами по себе были более утомительными, чем шесть тренировок по квиддичу, у Гарри оставался всего один вечер в неделю, чтобы сделать всю домашнюю работу. Несмотря на это, он не проявлял такого напряжения, как Гермиона, чья огромная нагрузка, казалось, наконец-то начала сказываться на ней. Каждый вечер, непременно, Гермиону можно было увидеть в углу общей комнаты, за несколькими столами, заваленными книгами, таблицами по арифмантике, словарями рун, схемами магглов, поднимающих тяжелые предметы, и множеством обширных заметок; она почти ни с кем не разговаривала и огрызалась, когда ее прерывали.

— Как она это делает? — Пробормотал Рон Гарри однажды вечером, когда Гарри сидел и дописывал для Снейпа отвратительное эссе о необнаруживаемых ядах. Гарри поднял голову. Гермиону было едва видно за колышущейся грудой книг.

— Что делает?

— Успевает на все свои занятия! — сказал Рон. — Я слышал, как она разговаривала с профессором Вектор, этой ведьмой по арифмантике, сегодня утром. Они обсуждали вчерашний урок, но Гермионы там не могло быть, потому что она была с нами на уходе за волшебными существами! А Эрни Макмиллан сказала мне, что она никогда не пропускала занятия по магловедению, но половина из них проходит одновременно с гаданием, и она тоже ни разу не пропустила ни одного из них!

В данный момент у Гарри не было времени вникать в тайну невероятного расписания Гермионы; ему действительно нужно было продолжить работу над эссе Снейпа. Однако через две секунды его снова прервали, на этот раз Вуд.

— Плохие новости, Гарри. Я только что был у профессора Макгонагалл по поводу "Молнии". Она... э-э-э... была со мной немного откровенна. Сказала, что я неправильно расставил приоритеты. Казалось, она думала, что я больше забочусь о победе в Кубке, чем о том, чтобы ты остался жив. Только потому, что я сказал ей, что меня не волнует, если это собьет тебя с толку, главное, чтобы ты поймала снитч первым. — Вуд недоверчиво покачал головой. — Честно говоря, то, как она кричала на меня. ...можно подумать, я сказал что-то ужасное. ...Тогда я спросил ее, как долго она еще собирается это скрывать. . . . — Он скривился и изобразил суровый голос профессора Макгонагалл. — "Столько, сколько потребуется, Вуд"... Я думаю, тебе пора заказать новую метлу, Гарри. На обратной стороне бланка заказа "Метлы"... вы можете приобрести "Нимбус две тысячи один", как у Малфоя.

— Я не собираюсь покупать ничего, что Малфой сочтет вкусным, — решительно заявил Гарри.

Январь незаметно перешел в февраль, а холодная погода так и не изменилась. Матч с Рэйвенкло становился все ближе и ближе, но Гарри все еще не заказал новую метлу. Теперь он спрашивал профессора Макгонагалл о новостях о Молнии после каждого урока трансфигурации, Рон с надеждой стоял у него за плечом, а Гермиона пробегала мимо, отвернувшись.

— Нет, Поттер, ты пока не можешь получить это обратно, — сказала ему профессор Макгонагалл в двенадцатый раз, когда это произошло, прежде чем он успел открыть рот. — Мы проверили большинство обычных проклятий, но профессор Флитвик считает, что на метле может быть метательное заклятие. Я расскажу вам, как только мы закончим проверку. А теперь, пожалуйста, перестаньте изводить меня.

Что еще хуже, уроки борьбы с дементорами у Гарри шли совсем не так хорошо, как он надеялся. После нескольких сеансов он смог создавать неясную серебристую тень каждый раз, когда боггарт-дементор приближался к нему, но его патронус был слишком слаб, чтобы отогнать дементора. Все, что он делал, — это парил, как полупрозрачное облако, высасывая из Гарри энергию, пока он боролся за то, чтобы удержать его там. Гарри злился на себя, чувствуя вину за свое тайное желание снова услышать голоса родителей.

— ты слишком многого от себя ожидаешь, — строго сказал профессор Люпин на четвертой неделе их занятий. — Для тринадцатилетнего волшебника даже нечеткий патронус — огромное достижение. Вы больше не теряешь сознание, не так ли?

— Я думал, Патронус... уничтожит дементоров или что-то в этом роде, — уныло сказал Гарри. — Заставит их исчезнуть...

— Истинный Патронус делает это, — сказал Люпин. — Но вы многого достигли за очень короткий промежуток времени. Если дементоры появятся на вашем следующем матче по квиддичу, вы сможете сдерживать их достаточно долго, чтобы вернуться на землю.

— Вы сказали, что будет сложнее, если их будет много, — сказал Гарри.

— Я полностью доверяю тебе, — сказал Люпин, улыбаясь. — Вот, ты заслужил выпивку — что-нибудь из "Трех метел". Ты, наверное, раньше этого не пробовал...

Он вытащил из портфеля две бутылки.

— Сливочного пива! — не задумываясь, выпалил Гарри. — Да, мне нравится это пиво!

Люпин приподнял бровь.

— О, Рон и Гермиона привезли мне немного из Хогсмида, — быстро соврал Гарри.

— Понятно, — сказал Люпин, хотя вид у него по-прежнему был слегка подозрительный. — Что ж, давайте выпьем за победу Гриффиндора над Равенкло! Не то чтобы я, как учитель, должен был принимать чью-то сторону. — поспешно добавил он.

Они пили сливочное пиво в тишине, пока Гарри не озвучил то, что его уже давно интересовало.

— Что скрывается под капюшоном дементора?

Профессор Люпин задумчиво опустил бутылку.

— Хммм. ...что ж, единственные люди, которые действительно знают, не в состоянии рассказать нам. Видите ли, дементор опускает капюшон только для того, чтобы пустить в ход свое последнее и самое страшное оружие.

— Что это?

— Они называют это поцелуем Дементора, — сказал Люпин со слегка кривой улыбкой. — Это то, что дементоры делают с теми, кого хотят полностью уничтожить. Я полагаю, что там должно быть что-то вроде рта, потому что они сжимают челюсти на губах жертвы и высасывают ее душу.

Гарри случайно выплюнул немного сливочного пива.

— Что... они убивают?..

— О нет, — сказал Люпин. — Гораздо хуже. Ты можешь существовать без души, пока твой мозг и сердце еще работают. Но у тебя больше не будет самоощущения, памяти, ничего. ...ничего. У тебя нет ни малейшего шанса на выздоровление. Ты будешь просто существовать. Как пустая оболочка. И твоя душа ушла навсегда... потеряна.

Люпин отпил еще немного сливочного пива, а затем сказал:

— Это судьба, которая ожидает Сириуса Блэка. Это было в утреннем "Ежедневном пророке". Министерство разрешило дементорам совершить это, если они его найдут.

Гарри на мгновение застыл, ошеломленный мыслью о том, что у кого-то могут высосать душу через рот. Но потом он подумал о Блэке.

— Он заслуживает этого, — внезапно сказал он.

— Ты так думаешь? — беспечно спросил Люпин. — Ты действительно думаешь, что кто-то заслуживает этого?

— Да, — с вызовом ответил Гарри. — Для... ...для некоторых вещей. . .

Ему бы хотелось рассказать Люпину о подслушанном разговоре о Блэке в "Трех метлах", о том, как Блэк предал своих мать и отца, но тогда пришлось бы признаться, что он ходил в Хогсмид без разрешения, а он знал, что на Люпина это не произвело бы особого впечатления. Итак, он допил сливочное пиво, поблагодарил Люпина и покинул класс истории магии.

Гарри уже почти пожалел, что спросил, что скрывается под капюшоном дементора, настолько ужасным был ответ, и он был настолько погружен в неприятные мысли о том, каково это, когда из тебя высасывают душу, что на полпути к лестнице столкнулся с профессором Макгонагалл.

— Смотрите, куда идете, Поттер!

— Извините, профессор...

— Я только что искала вас в гостиной Гриффиндора. Ну, вот и все, мы сделали все, что могли придумать, и, похоже, в этом нет ничего плохого. У тебя где-то есть очень хороший друг, Поттер. ... —

у Гарри отвисла челюсть. Она держала в руках его "Молнию", и та выглядела так же великолепно, как и всегда.

— Я могу получить ее обратно? — Слабым голосом спросил Гарри. — Серьезно?

— Серьезно, — сказала профессор Макгонагалл, и она на самом деле улыбалась. — Полагаю, вам нужно прочувствовать это перед субботним матчем, не так ли? И Поттер, постарайтесь победить, не так ли? Или мы выбываем из гонки восьмой год подряд, о чем профессор Снейп был так любезен напомнить мне только вчера вечером. ...

Потеряв дар речи, Гарри понес "Молнию" обратно наверх, в Гриффиндорскую башню. Когда он завернул за угол, то увидел Рона, который мчался к нему, улыбаясь от уха до уха.

— Она дала это тебе? Превосходно! Слушай, а можно я все-таки попробую? Завтра?

— Да. ...конечно. ... — сказал Гарри, и на душе у него стало легче, чем за последний месяц. — Знаешь что, мы должны помириться с Гермионой. ...Она всего лишь пыталась помочь. . ..

— Да, хорошо, — сказал Рон. — Она сейчас в гостиной — работает, для разнообразия...

Они свернули в коридор Гриффиндорской башни и увидели Невилла Лонгботтома, умоляющего сэра Кадогана, который, казалось, отказывал ему во входе.

— Я записал их! — Со слезами на глазах говорил Невилл. — Но я, должно быть, где-то их обронил!

— Правдоподобная история! — взревел сэр Кадоган. Затем, заметив Гарри и Рона, добавил: — Отлично, мои прекрасные юные йомены! Закуйте этого психа в кандалы. Он пытается силой проникнуть в комнаты внутри!

— О, заткнитесь, — сказал Рон, когда они с Гарри поравнялись с Невиллом.

— Я потерял пароли! — С несчастным видом сообщил им Невилл. — Я заставил его сказать мне, какие пароли он собирается использовать на этой неделе, потому что он продолжает их менять, и теперь я не знаю, что я с ними сделал!

— Чудаки, — обратился Гарри к сэру Кадогану, который выглядел крайне разочарованным и неохотно шагнул вперед, пропуская их в гостиную. Внезапно раздался возбужденный шепот, все головы повернулись, и в следующее мгновение Гарри был окружен людьми, восхищавшимися его "Молнией".

— Где ты это взял, Гарри?

— Ты позволишь мне попробовать?

— Ты уже катался на ней, Гарри?

— У Рэйвенкло не будет шансов, у них у всех седьмые чистометы!

— Можно я просто подержу её, Гарри?

Примерно через десять минут, в течение которых "Молнию" передавали по кругу и восхищались ею со всех сторон, толпа разошлась, и Гарри с Роном смогли отчетливо разглядеть Гермиону, единственного человека, который не бросился к ним, склонившуюся над своей работой и старательно избегавшую их взгляда. Гарри и Рон подошли к ее столу, и она, наконец, подняла глаза.

— Я вернул это, — сказал Гарри, улыбаясь ей и показывая "Молнию".

— Видишь, Гермиона? В этом не было ничего плохого! — сказал Рон.

— Ну, могло быть и так! — сказала Гермиона. — Я имею в виду, по крайней мере, теперь ты знаешь, что это безопасно!

— Да, я полагаю, что так, — сказал Гарри. — Я лучше отнесу это наверх...

— Я возьму это! — с готовностью сказал Рон. — Я должен дать Паршивцу его настойку для крыс.

Он взял "Молнию" и, держа ее так, словно она была сделана из стекла, поднялся с ней по лестнице для мальчиков.

— Тогда я могу присесть? — Спросил Гарри Гермиону.

— Я думаю, да, — сказала Гермиона, убирая со стула огромную стопку пергамента.

Гарри оглядел заваленный бумагами стол, длинное эссе по арифмантике, на котором все еще блестели чернила, еще более длинное эссе по маггловедению ("Объясните, зачем магглам нужно электричество") и перевод рун, над которым сейчас корпела Гермиона.

— Как ты справляешься со всем этим? — Спросил ее Гарри.

— Ну, ты же знаешь, я много работаю, — ответила Гермиона. Вблизи Гарри увидел, что она выглядит почти такой же усталой, как Люпин.

— Почему бы тебе просто не отказаться от пары предметов? — Спросил Гарри, наблюдая, как она поднимает книги в поисках своего словаря рун.