Балтийский фактор

Потом мы втроём обсудили вопрос подготовки младших и старших командиров для РККА. Их требовалось много. На первое время можно было обойтись ускоренными курсами. Пулемётными, артиллерийскими, пехотными, кавалерийскими, лётными, сапёрными. А в дальнейшем надо было определиться с командными и высшими военными учебными заведениями. Вообще-то этим должен был заниматься главный комиссар Управления военно-учебных заведений, бывший штабс-капитан лейб-гвардии гренадерского полка Игнатий Леонович Дзевалтовский. Поляк на службе у Российской империи. Член польской партии социалистов с 1908 года. Большевик с апреля 1917 года. Участник Великой войны, награждённый тремя орденами. Член Петроградского ВРК. Предыдущее место службы — заместитель командующего войсками Петроградского военного округа. Сложно, наверное, было подобрать человека, менее соответствующего его нынешней должности. С другой стороны, немалый опыт учёбы у него имелся. Всё-таки человек два вуза умудрился не закончить. Львовский политехнический и Петербургский психоневрологический. А вот ускоренные четырёхмесячные курсы Павловского военного училища потянул вполне успешно.

В общем, договорились, что завтра мы с Бонч-Бруевичем заглянем к Дзевалтовскому вдвоём. Я, чтобы узаконить создание пулемётной школы и пехотных курсов в Петрограде, а Михаил Дмитриевич для распространения этой практики на Москву и областные центры. Ввузами он займётся попозже, когда обговорит этот вопрос с начальниками соответствующих Главных управлений. И заодно посоветуется, кем можно заменить Дзевалтовского на ниве военного образования.

Если всё это провернуть быстро, то пулемётчики и младшие командиры у нас скоро появятся. Теперь дело за пулемётами. Я рассказал Бонч-Бруевичу про Фёдорова и Дегтярёва, которых вместе с опытным производством эвакуировали из Сестрорецка в Ковров. И высказал подозрения, что там у них, скорее всего, нет ни нормальных условий, ни финансирования, поэтому разработка отечественного пулемёта может надолго затянуться. Его ведь потом ещё в серию запустить нужно будет. А это тоже время.

Михаил Дмитриевич согласился со мной и пообещал взять этот вопрос под личный контроль.

На следующий день я пустился во все тяжкие — пошёл по инстанциям. И занимался этой контрпродуктивной деятельностью целых два дня. Тяжело, муторно, тоскливо, но никто это за меня не сделает. Надо самому. А уж как не хочется! Попадая на кабинетную работу, люди очень быстро меняются. Обюрокрачиваются, осваивают крючкотворство и волокитство, начинают упиваться собственной значимостью. Словечки разные осваивают: "У меня обеденный перерыв", "Мне надо посоветоваться, зайдите завтра", "Этот вопрос не в моей компетенции", "Ничем не могу помочь", "Вас много, а я один". В некоторой степени спасали орден Красного Знамени на груди и здоровенная деревянная кобура с маузером на боку. Несколько раз приходилось её расстёгивать. Ещё пару раз брался за телефон, чтобы позвонить Дзержинскому. Но как-то умудрился решить все вопросы.

Проще всего оказалось иметь дело с Наркомом железных дорог Петром Алексеевичем Кобозевым. Вот кто вообще ничуть не забронзовел, хотя сидит намного повыше, чем мои предыдущие визави. Сидит — это я фигурально выразился. На месте он как раз и не сидит, хотя, казалось бы, имеет для этого полную возможность. А он ходит, иногда бегает или ездит. Спорит, договаривается, разбирается. Заводы, депо, станции, ремонтные мастерские. Общались мы с ним в основном по пути в ту или другую сторону. Но весьма продуктивно.

Пётр Алексеевич рассказал о боях с Дутовым за Оренбург и Верхнеуральск, таких красных командирах, как Гай, и Блюхер, о том, что Дутова они, в конце концов, всё-таки упустили. А ещё поделился ощущением, что ничего там, на южном Урале ещё не закончилось. Потом дал много советов по строительству бронепоездов, применимости разных типов паровозов, использованию тяжёлых четырёхосных платформ.

С наркомом по продовольствию Александром Дмитриевичем Цюрупой у меня договориться не получилось. И общались вроде бы нормально. У него в кабинете. Я объяснял, доказывал. А он делал вид, что слушает. Выполняет поручение Ленина. Формально. Не беря в голову. Всё ведь уже налажено и работает. А к чему это приведёт в дальнейшем — не его, Цюрупы, забота. Он делает то, что хорошо умеет. Выжимает хлеб из подневольных. А дальше — хоть трава не расти.

Мы с ним были совершенно разными людьми. Шурин князя Кугушева, долгое время работавший управляющим его поместьями в Уфимской губернии, просто сменил хозяина. Теперь он работал на Ленина, а поместьем стала Россия. Больше ничего не изменилось. А зачем в этом случае менять методы?

Будущее страны — это не его проблема. Пусть о нём Ленин думает. Да ещё и неизвестно, есть ли оно у неё там, впереди. Может, в этом году всё и закончится. Так что нечего голову забивать всякой ерундой.

В общем, тут я только зря потерял время. Преуспевающий нарком, всецело пользующийся расположением вождя, и какой-то бывший офицер находятся в слишком разных весовых категориях.

Ленина в этом вопросе я тоже не смог переубедить. Его сейчас значительно больше волновала внутрипартийная дискуссия с левым крылом. А крестьян он вообще плохо понимал и недолюбливал. Мелкие собственники. Отсталые, до сих пор не проникнувшиеся революционным мышлением. То ли дело пролетариат. Именно на него надо делать ставку! А крестьянство потом подтянется. На следующем этапе. Может быть, он так и не думал. Тут я могу только предполагать. Но впечатление у меня возникло именно такое. Когда речь заходила о рабочих, у Владимира Ильича даже голос менялся. Поэтому моё предложение о возвращении рабочих на Петроградские заводы он поддержал, почти не раздумывая. И оперативно дал нужные для этого распоряжения. Когда я вернулся в Петроград, получив полный карт-бланш на формирование корпуса, там уже всё вертелось.

С аэродрома я направился в Смольный к Зиновьеву. Рассказал ему, что получил команду на формирование в городе отдельного мехкорпуса, заточенного под выполнение специальных заданий Высшего Военного Совета. Григорий Евсеевич, получивший накачку от Ленина, пообещал всемерное содействие этому начинанию.

Финский "десант" уже плотно работал в Петрограде, найдя взаимопонимание с руководством местной коммуны. Им моя помощь больше не требовалась, поэтому я сразу поехал на Путиловский завод, чтобы поставить конкретные задачи Тугаринову.

Для начала малость ошеломил его объёмом заказа. В прошлый раз они с Васильевым предположили, что речь идёт об изготовлении нескольких экземпляров бронированной техники. И можно будет обойтись имеющимися запасами. А тут, оказывается, требуется серийное поточное производство. Следовательно, нужно подключать смежников. В первую очередь Обуховский завод. Но сначала требовалось обсудить параметры и тактико-технические характеристики изделий.

Проект бронекатера у Тугаринова имелся. Дело в том, что нечто подобное моему описанию некоторое время назад выпускалось в Ревеле. Посмотрев на чертежи речных канонерских лодок, изготавливаемых по заказу Главного Военно-технического управления для Немана и Вислы, я убедился, что это именно то, что мне требуется. Красавцы: зализанный к оконечностям приземистый веретенообразный корпус, лишь немного выступающий над водой. В центре боевая рубка, за которой прячется низенькая надстройка. Впереди и позади, примерно в третях длины от оконечностей, установлены снабжённые щитами трёхдюймовые орудия, на баке и корме — пулемётные башенки. Длина — двадцать метров, ширина — три с хвостиком, осадка шестьдесят один сантиметр. Два винта и два бензиновых мотора по шестьдесят пять лошадиных сил каждый. А весит это удовольствие всего двадцать четыре тонны.

Вот только броня слабенькая и скорость невелика. Обычная остроконечная пуля образца 1908 года эту броню с большой дистанции не возьмёт, но "щитобойная" образца 1916 года проткнёт как картонную. И не факт, что потом с другой стороны не вылетит.

Тугаринов объяснил, что с увеличением толщины брони сразу вырастет осадка и упадёт скорость. Но в качестве компенсации можно сантиметров на двадцать увеличить ширину катера. Больше нельзя, за железнодорожный габарит вылезем. И поставить двигатели посильнее. Теоретически. А по факту такие двигатели в России не производят.

— А где производят? — спрашиваю.

— В Германии и в Америке. Может быть, ещё в Италии есть.

— Это нам не подходит. А поближе?

— Поближе только Швеция. Вот там на заводе Scania можно заказать двигатели в сто лошадиных сил. Двух таких вам будет достаточно. Но это так же нереально, как пытаться купить у немцев.

— Ошибаетесь. С шведами можно договориться не напрямую, а через финнов.

— Тогда давайте сделаем так. Танцуем от двигателей. Если договоритесь, мы начнём сборку катеров. С учётом увеличения толщины бортового бронепояса, рубки и орудийных щитов, а также ширины корпуса, водоизмещение вырастет до тридцати тонн, а осадка до метра. Вас устроят эти параметры?

— Устроят. Если отсек для экипажа увеличится, это только в плюс. Мне нужно, чтобы там ещё и десантники поместились. А вот пушки, сохранив калибр неизменным, желательно поставить другие. На бак гаубицу, а на корму зенитку. И предусмотреть место для размещения радиостанции.

— Место для радиостанции здесь уже предусмотрено. Вот тут, в штурманской каюте. Остальное тоже реализуемо.

— А какая скорость будет у этого катера?

— Точно на этом этапе посчитать невозможно. Навскидку около пятнадцати узлов. А сколько окажется по факту, можно будет определить на мерной миле. Теперь у меня к вам вопрос: сколько таких катеров вы хотите построить?

— На первом этапе дюжину. Если хорошо себя зарекомендуют, то повторим заказ.

— Срок выполнения?

— Три месяца.

— Нереально!

— Это максимальный срок. Подумайте сами: зачем нам бронекатера зимой? Они должны принимать участие в боевых действиях с середины лета. Иначе вообще пропадает необходимость в их строительстве.

— Понятно. Огласите, пожалуйста, весь список. Сколько вам нужно бронепоездов и бронеавтомобилей?

— Восемь ударных бронепоездов и сорок восемь бронеавтомобилей.

— Серьёзный запрос. Вы планируете вооружить армию?

— Нет, всего лишь один корпус. Специального назначения.

— И сроки, я понимаю, те же?

— Естественно!

— А что вы понимаете под ударным бронепоездом?

— Хорошо забронированный паровоз, два артиллерийско-пулемётных броневагона с шестидюймовыми гаубицами в поворотных башнях и восемью пулемётами: два фронтальных и по три боковых, броневагон с двумя зенитными трёхдюймовками и двумя боковыми пулемётами. Паровозы для них вам предоставят финны с завода в Таммерфорсе. Это новая серия Тк3 типа 1-4-0, которую начали в 1917 году. Четыре штуки уже практически закончены, остальные соберут в течение мая-июня. Они достаточно мощные и при этом полегче "овечек", поэтому их можно более качественно забронировать без превышения нагрузки на ось. А для броневагонов с поворотными башнями надо использовать четырёхосные платформы. И предусмотреть на них выдвижные аутригеры с винтовыми опорами. С их помощью платформа будет опираться на железнодорожную насыпь при стрельбе гаубицы в поперечном направлении. Для всех остальных поездов можно будет взять обычные теплушки, заблиндировав их бронелистами с боковых сторон.

— Что, будут и другие поезда?

— Да, но с ними вам почти не придётся возиться. Только лёгкое блиндирование катанными стальными листами толщиной в семь с половиной миллиметров. Такими же, какие вы на броневики пускаете. Да, чуть не забыл. Ещё понадобится пять четырехосных платформ для перевозки бронекатеров к месту их спуска на воду. Но это не срочно. Они нам понадобятся по мере готовности бронекатеров.

Поставив задачу путиловцам, я уже поздним вечером поехал в Асторию, которая после переезда правительства в Москву была превращена в общежитие Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Там проживало новое руководство города во главе с Зиновьевым. Сюда же поселили и делегацию Финляндской советской рабочей республики, с членами которой мне требовалось срочно обговорить несколько немаловажных вопросов.

Собрав вместе всех пятерых уполномоченных, я рассказал, что в ближайшее время покидаю Финляндскую республику и перебираюсь в Петроград. С собой забираю большую часть российских добровольцев и тех финских красногвардейцев, которые выразят желание помочь соседней республике так же, как она выручила Финляндскую. Не всех, разумеется. Часть останется. И ещё некоторое количество придёт к вам для оказания поддержки в восстановлении береговой обороны Финляндской республики и создания её собственных армии и флота. Но сейчас Российской республике нужна ваша помощь.

— Михаил Степанович, какая именно вам нужна помощь? — спросил Куусинен. — Мы перед вами в неоплатном долгу, поэтому сделаем всё, что в наших силах.

— В первую очередь нам требуется восемь паровозов серии Тк3. Необходимо срочно доделать те четыре, которые стоят на заводе в Таммерфорсе, и собрать ещё четыре. Всё это надо сделать до конца июня.

— Это вполне решаемый вопрос, — заявил Конста Эверт Линдквист. — Я завтра дам телеграмму председателю совета Таммерфорского паровозостроительного завода, чтобы приступали к работе, а вернувшись в Гельсингфорс, проконтролирую.

— Большое спасибо, товарищ Линдквист, это действительно довольно простой вопрос. Вот второй значительно сложнее. Мне для строительства малых речных канонерских лодок нужны двигатели внутреннего сгорания мощностью в сто лошадиных сил. Их делают в Швеции на заводе Scania. Российская республика не имеет возможности обратиться к шведам с таким заказом, а Финляндская может попробовать.

Юрий Сирола переглянулся с Яло Кохоненом, тот утвердительно кивнул.

— Это реально, — заверил меня уполномоченный по иностранным делам. — Есть у нас контакты с соседями. Сколько нужно двигателей?

— Двадцать четыре. И вся партия должна быть получена до конца июня. Причём желательно, чтобы они поступали по мере готовности.

Услышав про размер партии, Кохонен слегка побледнел. Уполномоченный по финансам умел считать деньги и сообразил, что сумма набежит изрядная. Причём не в финских марках. Рассчитываться со шведами придётся золотом.

Я поспешил объясниться:

— На каждую из канонерских лодок нужно два двигателя. Я заказал двенадцать лодок: десять для Российской республики и две для Финляндской. Вам для контроля озёр Пурувеси и Пюхаселькя такие канонерки очень пригодятся. Осадка метр, можно перевозить по железной дороге. Вооружение: трёхдюймовая гаубица, такая же зенитка и два пулемёта в башенках. Броня держит винтовочную пулю. Нет, если вам такие не нужны, то можно заказывать не двадцать четыре двигателя, а всего двадцать.

— Пусть будет двадцать четыре, — заявил Кохонен, широко улыбнувшись. — А вам, товарищ Свечников, надо не воевать, а в коммерцию идти. У вас евреев в роду случайно не было?

— Не было, — я улыбнулся в ответ, оценив шутку. — Вообще-то я из донских казаков.