По ту сторону Тьмы

Тролль удивлённо пожал плечами.

— Так и вроде и не колется ничего. Трава же!

Гверн усмехнулся и понимающе переглянулся с Гривой.

— Это да. Для кого-то наверно и трава. Ладно. Давай сделаем так. Ты идёшь вперёд по этой траве и приминаешь её своей дубинкой. Мы за тобой.

— Хорошо, — послушно развернулся Раруг. — Я иду.

Неспешно постукивая терновник дубиной, двинулся в бурелом напролом.

Гверн осторожно попробовал ногой примятые деревца.

— Слушай, а ты был прав, — повернулся к Гриве. — Правильно мы его с собой взяли. С такой громадиной любые заросли нипочём.

Бхут улыбнулся.

— Ха, громадина! Поначалу я тоже так думал про тебя, когда ты впереди шёл. Потом увидал его.

— Ну ты и сравнил, — хмыкнул Гверн. — Ладно, пошли...

Терновник плавно перешёл в яблоневые заросли. Старые корявые стволы в два обхвата толщиной переплелись ветвями в густую непроходимую чащу.

Раруг остановился и рассеяно огляделся.

— Да, кажется здесь ходил.

И легко, словно сквозь камыши, вломился в чащобу. Неудачно подвернувшаяся под ногу огромная старая яблоня, словно какая-то сухая былинка, переломилась и не в силах больше сдержать чудовищную тяжесть, с жалобным треском вывернула корни с огромным комом земли.

— Видал? — восхищённо ахнул бхут. — Ну и силища!

— Да уж, — потрясённо пробормотал Гверн. — Как тростинка. Не хотел бы я попасть к нему под ноги...

Впереди за густыми кронами показалась обвалившаяся каменная кладка, густо увитая плющом. Кое-где виднелись большие оплавленные дыры.

Чувствуя, как сильно заколотилось сердце, Гверн невольно прибавил шагу.

Она, точно она! Стена, которая не раз являлась в видениях. Только тогда она была намного выше. И бойницы были ещё целы. И зорко стерегущие горгульи. Они-то и приняли первый удар на себя...

Раруг поднырнул в пролом, повернулся и негромко пророкотал:

— Вот он, тот город.

Гверн неверяще коснулся каменной кладки. В голове взорвался целый фонтан воспоминаний. Яркие вспышки, падающие башни, и крик. Многоголосый отчаянный крик.

— Ты чего? — встревожено дёрнул за рукав Грива.

Гверн облизнул пересохшие губы.

— Не знаю.... Так, показалось. Знакомое всё слишком. Будто бы я здесь когда-то уже бывал...

Бхут озадаченно сморгнул.

— Бывал? А ты здесь бывал?

— А вот это я сейчас и узнаю.

Гверн решительно шагнул в пролом. Заслышав шаги, тролль повернулся и призывно махнул громадной лапищей.

— Помнишь, ты спрашивал, куда лучше спрятаться? Лучше всего туда, — показал дубиной на широкий провал в земле. — Я когда был маленьким, там когда-то и прятался. Хорошо так, тихо, темно.

— Темно? — Гверн зажмурился и устало растёр ноющие виски. — Да, точно, темно...

Как же изменилось всё. Обрушилось, заросло. А ведь когда-то это были глубокие прохладные погреба, доверху забитые бочонками весьма недурственного вина. А в нижних ярусах в зиму заготавливали лёд, и держался он почти до следующей осени...

— Гверн, ты чего опять? — тревожно подёргал за рукав Грива. — Устал?

Гверн покачал головой.

— Ничего. Просто надо кое-что проверить.

Не обращая внимания на приотставших спутников, заторопился по узкой тропинке, под которой едва угадывалась старая заросшая мхом брусчатка.

— Эй, туда лучше не ходить! — пророкотал Раруг. — Место плохое, слишком видно всё. И дух плохой там, чёрное всё, сгорело!

— Я знаю, — отмахнулся Гверн, сверяясь с внутренними ощущениями.

Насчёт места великан прав. Видно и ещё как видно. Главная площадь была когда-то, как-никак. Там всё и произошло...

Ноги словно сами по себе остановились у разрушенных колонн библиотеки.

Горестно вздохнув, Гверн бережно поднял полуистлевший свиток из телячьей кожи.

Эх, дожили. Как это не называй, это варварство. Самое настоящее дикое варварство. Ведь это третий век. Ещё задолго до книгопечатания и до возведения храма Солнца. Как можно было так обращаться с древнейшим манускриптом? Пусть даже тёмные руны и прямо противоречат якобы светлой магии храма, но нельзя же так варварски поступать с чистым знанием! В конце концов, все маги черпают из четырёх источников, только делают это по-разному...

Главная площадь показалась сразу. Груды развалин, густо заросших плющом, уступили место оплавленной брусчатке, вперемешку с камнями и песком. Видно храмовники потом здорово постарались выжечь всё дотла, чтобы уничтожить саму память о вольном лесном городе. И это удалось им на славу. Даже вездесущий бурьян не смог прижиться на истерзанной чёрной пустоши.

Гверн невольно замедлил шаг и судорожно потёр ноющие виски, пытаясь разобраться в мешанине нахлынувших воспоминаний.

— Какое страшное место, — опасливо шепнул из-за спины Грива. — Разлито кругом столько.... Так не бывает. Земля будто стонет.... Тут битва была, да?

— Да, — стиснул зубы Гверн. — И тогда я в ней проиграл.

— А давно это... — начал было Грива и с разгону врезался в ноги внезапно замершего Первородного. — Эй, ты чего?

— Погоди, — Гверн закрыл глаза и прислушался к непонятным видениям.

Будто внизу под землёй в кромешной тьме пульсировала крохотная едва заметная синеватая искорка.

— Тут что-то живое, — уверенно показал под ноги.

— Что? — опасливо отпрянул Грива.

— Не знаю, но ему там не место, — Гверн схватил продолговатый булыжник и принялся яростно разгребать землю. — Что встал? Помогай!

Грива пожал плечами и безропотно впился когтями в слежавшийся песок.

— Тогда уж дайте я! — пророкотал Раруг, поудобнее перехватывая дубину. — Вы так до самого утра возиться будете.

Гверн и Грива молча посторонились.

Великан примерился, легонько надавил на рукоять и вывернул громадный ком земли. На дне ямы показался краешек странного плоского камня с когтистыми отростками.

— Это что там? — удивлённо заглянул за край Грива. — Вроде как камень. А ты говорил живое?

— Сейчас я его, — тролль снова примерился дубиной.

— Раруг, осторожней, не повреди! — предупредил Гверн. — Дай-ка я лучше сам туда слезу.

Спустился в яму и осторожно отгрёб песок.

— Нет. Это не камень.

— А что? — выдохнул бхут.

— Увидишь,— загадочно улыбнулся Гверн, поспешно откидывая песок.

Сердце взволнованно заколотилось.

Нет, этого не может быть. Их же всех тогда размолотило. Неужели хоть один остался живой? Хотя, какое там живой. Наверно такое понятие к горгульям вообще неприменимо ...

Когда из-под земли показалась уродливая шипастая голова, бхут взволнованно подпрыгнул.

— Это что за зверь? Никогда таких не видел!

— Это не зверь. Это магическое создание.

Гверн присел на корточки и тихонько позвал:

— Азарог... Азарог! Ты... Ты слышишь меня?

Застывшее в гримасе боли лицо старого друга не шелохнулось.

— Азарог...

Гверн глубоко вздохнул и зажмурился. Горгула и при жизни нельзя было назвать живым, но и мёртвым тоже. Пусть он и провёл неизвестно сколько лет под землёй, но внутри ещё теплится синеватый огонёк. Осталось лишь его раздуть. В конце концов, если получилось тогда с маленьким Мурашом, должно получиться и сейчас.

Гверн сосредоточился и легонько обхватил колючие грязные шипы. Ладони полыхнули огнём. В голове взорвался огненный океан. Кипящая кровавая волна подхватила и понесла куда-то высоко-высоко к чёрным небесам...

— Довольно, или же ты решил спалить меня окончательно?

Насмешливый скрежещущий голос бесцеремонно ворвался в сознание. Голос, которого не слышал уже давным-давно.

Гверн открыл глаза и замер, не в силах отвести взгляд от узких зелёных зрачков с медными прожилками.

— Итак, я вижу, тебе это удалось, — проскрежетал Азарог, с интересом оглядывая ошалелые лица бхутов и тролля.

Гверн не нашёлся с ответом и машинально потёр пересохшее горло.

— Это смотря.... Смотря что.

— Заклятье Феникса. Правда, оно получилось у тебя как-то странно.

Горгул пошевелился и выругался.

— Проклятье! Похоже, я совсем тут увяз!

— Э-э-э, сейчас помогу! — Гверн метнулся было разгребать песок, но перед самым носом вздыбив песок, вылезла когтистая рука.

— Не стоит, — длинный коготь повернулся в сторону тролля. — Я не настолько немощен. Скинь мне цепь, попробую освободить крылья.

Гверн подскочил к великану и призывно махнул рукой.

— Раруг, что ты встал, давай наклонись-ка!

Тяжёлые звенья с грохотом ссыпались в яму.

— Взял.

Каменная кисть со скрежетом стиснула ржавое железо.

— Тяни по чуть-чуть! — крикнул горгул.

Раруг медленно попятился. Из-под земли мало-помалу показались пыльные шипастые крылья.

— Теперь стой! — скомандовал Азарог. — Дальше попробую сам.

Медленно-медленно расправились огромные крылья. По каменным желобкам заиграли голубоватые искорки. В воздухе пахнуло запахом близкой грозы.

— Он сильный, — Грива отшагнул назад и смущённо потёр нос. — Очень. Жжётся даже.

Гверн молча кивнул, с трепетом наблюдая за бешеными потоками магии. Похоже, даже и за сотни лет забвения старый друг ничуть не утратил своего мастерства. Не зря он когда-то принял удар одним из первых...

Горгул величаво завис над землёй, бесстрастно оглядывая царящее вокруг запустение.

— М-да, я вижу, храмовники славно тогда потрудились. Кто-нибудь из нас ещё уцелел?

Гверн пожал плечами.

— Кто знает. Возможно. Надо искать. Тебя я и то нашёл лишь по наитию.

Азарог оглянулся на заходящее солнце.

— Близится ночь. Нам нужно где-нибудь подождать до утра. Полагаю, замок Семи башен тоже не сохранился?

— Не знаю, — вздохнул Гверн. — Здесь всё так поменялось...

— Ничего, — горгул медленно опустился на землю. — Ничего.... Пусть поменялось. Главное, несмотря ни на что, мы здесь, и мы снова мы. Идём, нам нужно многое рассказать друг другу...

Глава 23

Придержав хрипящих собак, так и жаждущих вновь ринуться по следу, псарь призывно махнул рукой.

— Мастер Бран, поглядите!

Бран на ходу зачерпнул ледяной воды и вытер разгорячённое лицо.

— У-ф-ф...Что там у тебя?

— Да что-то странное больно, — отозвался псарь. — Давненько я такого не видел.

Придерживая бьющую по ногам саблю, Бран подошёл и ласково потрепал за уши ластящихся собак.

— У-у-у, морды страшные! Ну, что тут, показывай!

— Да вот, подарочек нам, — псарь угрюмо кивнул на глубокий отпечаток, больше похожий на оттиск огромного валуна. Только очень странного. С пяткой и широко расставленными пальцами.

Бран тяжело вздохнул.

— Проклятье! Только этого нам ещё не хватало. Тролль...

— Он самый, милорд, — поморщился псарь. — А чуть дальше след самого чернокнижника и бхутов. Воля ваша, но, похоже, он собирает всю окрестную нечисть, какую только найдёт.

— Да похоже на то, — проворчал Бран. — Как мёдом им всем намазал. Ящер проклятущий и то идёт за ним по пятам как привязанный. Тролля-то откуда он тут выкопал? Их вроде в наших краях давным-давно всех перебили.

— Выходит, не всех. А след вон, идёт из расселины, — махнул рукой псарь. — Там он хоронился. Изволите взглянуть?

— Да, пойдём, глянем. Эй, там, мальцы! — нетерпеливо щёлкнул пальцами Бран. — Тащите сюда этого вашего Дайре. Пусть пощупает, что тут насчёт магии.

В ожидании юного мага, Бран заинтересовано прошёл по следу и остановился около громадного закопченного камня. Мазнул пальцем по копоти и с сомнением принюхался.

— Х-м-м... Костёр ещё зачем-то запалил. Грелся что ли, или сжёг кого?

— Наверно творил какой-то свой мерзкий ритуал, — предположил псарь. — Может тролля заклинал, кто этих чернокнижников знает...

— А вот это как раз мы сейчас и узнаем. Разрази меня гром, да где же этот Дайре? — повысил голос Бран.

— Я здесь, милорд, — послышался тихий голос.

— Здесь? — повернулся Бран. — Ну так давай гляди, что за мерзость он тут творил! Только смотри не вздумай мне опять брякнуться в обморок!

— Постараюсь, милорд, — Дайре послушно закрыл глаза.

— А вы чтоб тихо мне тут! — Бран погрозил кулаком подошедшим юнцам.

Ловчие затаили дыхание, с интересом поглядывая на мага. Притихли даже собаки, словно чувствуя творящееся вокруг колдовство.

Наконец Дайре очнулся и протёр глаза, будто бы просыпаясь.

— Нет, милорд. Здесь всё чисто. Это был самый обычный костёр.

— Самый обычный? Ты уверен? — недоверчиво глянул Бран. — Что, даже и разжёг без магии?

— Абсолютно. Как самый обычный человек.

— Х-м-м, — задумчиво почесал подбородок Бран. — Опять эти кошки-мышки. И огонь зажигает по-человечески. Интересно, а зачем он ему понадобился, да ещё и на камне? Может знак какой кому подавал? А ну-ка, Ардан, давай-ка дуй наверх!

Цепляясь за выщерблины, шустрый паренёк птицей взлетел на камень.

— Что там? — задрал голову Бран.

— Ничего, милорд. Горелые сучья, большая куча углей. Должно быть хороший костёр был.

— Да тьфу ты! Угли раскидай, лодырь! — рявкнул Бран. — Ну, есть что?

— Да нет, вроде. Хотя...

— Что хотя?

— Тут дыра какая-то в камне. И трещина.

— И всё?

— Всё.

— Слезай, — махнул рукой Бран. — Эй, Лейн! Пиши милорду весточку. В ущелье близ Чёрного города нашли следы тролля, идёт вместе с чернокнижником. Ждём в ущелье. Написал?

— Написал.

— Отпускай!

Хлопая крыльями, маленькая серая голубка стрелой взмыла вверх.

Гверн выбрал из толщи брёвен обломок полегче и тихонько, стараясь не разбудить безмятежно посапывающих бхутов и тролля, положил в камин. Увядший было огонёк обрадовано перескочил с едва тлеющих угольков на рассохшуюся осину. Мигом взвилось жаркое пламя.

Морщась от едких клубов дыма, Гверн оглядел полуразрушенную трубу и сокрушённо вздохнул. Тяга просто никакая. Надо бы с утра пораньше заняться и расчистить немного. Хотя, даже так лучше, чем вообще ничего. Могли бы сейчас не в руинах замка под защитой стен, а в бурьяне на голой земле ночевать. Или того хуже, в сыром подземелье, куда всё так рвался тролль. Вот там уж точно костёр не разожжёшь. Задохнутся все в два счёта. Кроме горгула, конечно.

Гверн украдкой покосился на Азарога, безучастно разглядывающего языки огня. Горгул, как обычно, почувствовал взгляд.

— Знаешь, Ируваг, — бестрепетно протянул ладонь в пламя и задумчиво повертел, словно сомневаясь в его реальности. — Я существую уже больше тысячи лет и повидал немало магов и Света и Тьмы, но такое вижу впервые. Ты сейчас чем-то напоминаешь мне живой костёр. Одна призрачная человеческая оболочка почти неотличимо наслаивается на другую, а внутри, в кольцах устрашающей первородной тьмы бушует нестерпимо яркий клубок огня. Я явственно вижу в тебе это и никак не могу понять. Как, как тебе удалось сотворить с собой такое? Это ведь не только заклятие Феникса, верно?

Гверн тяжело вздохнул и уселся рядом.

— Ты прав. Даже не знаю, как тебе объяснить...

— А ты начни с начала. С момента сожжения. Они ведь всё-таки тебя тогда сожгли, верно?

— Верно, — стиснул зубы Гверн. — И эту боль я запомню навечно. Единственное, чего я тогда боялся, что в последний момент воля ослабнет, и Мульцибер сможет прочитать мои мысли...