Женское счастье

За невеселыми размышлениями, герцог и сам не заметил, как подъехал к Мон-Терри и оказался у его высоких, массивных врат. Тяжелые деревянные створки, потемневшие от времени, безмолвными стражами встали на пути, неумолимо преграждая путь в горный замок, и Серый нетерпеливо дернул головой, негодуя на возникшее препятствие. Рэмион ласково потрепал рассерженного коня, коснулся рукой шероховатой поверхности ворот и негромко произнес несколько слов на старинном карфасском наречии.

Спустя пару минут, врата медленно, со скрипом, отворились, и герцог неторопливо въехал во двор, внимательно оглядывая свои владения. Из печной трубы, расположенной над кухней, уютно вился дымок, теплый аромат свежего хлеба доносился из открытых окон подвального этажа, со стороны кузницы долетали размеренные удары молота, а в дверях конюшни стоял старый Тобиас, тщательно вытирая руки какой-то ветошью.

— Ох, ты ж, батюшки, никак, Его светлость пожаловали?!— Услышал герцог громкое бормотание конюха. Старина Тоби был немного туговат на ухо и любил разговаривать сам с собой, искренне убежденный в том, что его никто не слышит. — Вот госпожа-то обрадуется! И маленький лорд... — Старик суетливо спрятал в карман грязную тряпицу и поковылял к спешившемуся хозяину.

— Доброго здоровьица, милорд! — Подойдя к лорду Аш-Шасси, произнес он, улыбаясь беззубым ртом. — Вот радость-то! Наконец-то, и вы приехали!

— Что, Тобиас, как живется? — Поинтересовался герцог. — Настойку, что я передал, принимаешь?

— А то, как же, Ваша светлость? — Ответил конюх. — Настойка знатная, дай Всесветлый вам здоровьичка! Оченно хорошо помогает, ноги, вон, как новенькие, бегают! Премного благодарны за вашу милость. А миледи с сыночком в саду гулять изволят, так уж хорошо они ладят, милорд. Вот уж, истинно — матушка с сыном!

Старик довольно покачал головой и преданно уставился на герцога. Тобиас любил молодого лорда. Да, и как не любить-то, когда он его еще малышом помнил? Папенька лорда Рэмиона, лорд Илион, часто сыночка с собой брали, в поездки по своим вотчинам отправляясь. Приучали наследника следить за принадлежащим ему добром. А как же? Оно и правильно, вон, каким рачительным хозяином лорд Рэмион вырос! А тогда, махоньким был, но таким серьезным! Помнится, как приедет в Мон-Терри, так с конюшни и не вылазит, все норовит с конюхами побеседовать, да обстоятельно так, по-взрослому! А как вечером Тоби сказы да побасенки зачнет сказывать, так куда вся взрослость у лорда и девается! Глазенки-то горят, и все только и упрашивает, еще, значится, рассказать чего-нибудь. Ну, оно и понятно, дите же! Вот и сынок его, Данион, весь в папеньку пошел, тоже сказки любит, да, только, стар уже Тоби, сказы сказывать, мало что в памяти осталось, не голова, а чисто решето — все утекает.

Старик тихонько вздохнул, с умилением глядя на своего хозяина. Ох, и ладный парнишка вырос! Правильный. Дай Всесветлый, чтобы с герцогинюшкой у них все сладилось!

— Ну, ступай, Тобиас, отведи Серого в конюшню, — прервал его размышления лорд. Он передал конюху поводья и задумчиво посмотрел на дорожку, извилисто уходящую в сад. Звонкий детский смех, раздавшийся меж деревьев, заставил мужчину напряженно прислушаться. Данион. Точно! Мальчик весело хохотал, бегая за большим надувным мячом и от души пиная его ногами.

— Мама, лови! — Громко кричал ребенок, и Рэмион слышал, как в ответ звучит мелодичный голос Алиссии:

— Даня, не кидай так высоко, я не достану.

Герцог перевел взгляд на конюха, но старик, отведя глаза, засуетился, подхватил Серого под уздцы и торопливо поковылял к конюшне.

Рэмион, почувствовав, как предательски дрогнуло сердце, пригладил рукой волосы, одернул камзол и стремительно зашагал в сторону садовой аллеи. Он торопился, не в силах побороть предательский страх, холодной змеей заползающий в сердце. Как встретит его Лис? Позволит ли хотя бы объясниться?

Впервые в жизни, лорд Аш-Шасси ощущал подобную неуверенность. Да, что там! Даже перед боем, он не испытывал и сотой доли того, что сейчас творилось в его душе. Казалось бы, нет ничего сложного в том, чтобы просто поговорить с женой. Но если от исхода этого разговора зависит вся его жизнь...

Данион первым заметил отца и застыл на месте, настороженно глядя на приближающегося незнакомца, а потом, отбросил в сторону мяч и подбежал к маме, заслоняя ее собой. Мальчик не задумывался о том, что будет делать, если неизвестный попытается причинить зло его матушке. Нет. Даня знал одно: он — лорд, а значит, должен уметь защищать своих близких. И мама, и мэтр Риган постоянно говорят об этом. Ну, так Дион и сам понимает, что, в отсутствие герцога, он тут самый главный мужчина, а потому, никому не позволит обидеть свою мамочку.

Насупившись, малыш исподлобья смотрел на высокого, черноволосого человека, и маленькое сердечко юного наследника Мон-Терри отчаянно стучало в груди, торопливо отбивая подобие военного марша.

Лиза, увидев, что малыш напряженно смотрит ей за спину, обернулась и тут же дернулась, обеими руками прижимая к себе сына.

"Господи, только не это! — безмолвно простонала она. — Ну, зачем он приехал? И как выдержать эту встречу?"

Лорд Аш-Шасси заметил, как мгновенно побледнела его супруга, загораживая собой Даниона, как настороженно смотрит на него сын и испытал острое чувство вины. Для них он чужой. Самые близкие люди боятся и не ожидают от его появления ничего хорошего. Герцогу горько было осознавать, что он заслужил все это...

— Светлого дня, Лисси, — коротко поклонился Рэмион, остановившись в двух шагах от жены и сына. — Могу я поговорить с тобой?

Рион пристально смотрел на супругу, невольно отмечая и ледяной взгляд ее синих глаз, вмиг утративших все свое тепло, и твердо сжатые губы, и ровную спину, и гордо вскинутый подбородок.

И чем дольше он смотрел, тем большим уважением проникался к стоящей перед ним женщине. При том смятении, которое плескалось в ее душе, она ни на миг не утеряла над собой контроля. Собранная, невозмутимая, спокойная.

Подобная сила воли вызвала в герцоге нечто, сродни восхищению.

— Светлого дня, милорд, — сдержанно произнесла Алиссия, нарушив затянувшееся молчание. Она крепче обняла прижавшегося к ней Даниона и негромко предложила:

— Давайте пройдем в дом, там мы сможем спокойно поговорить. Правда, кое-что мне хотелось бы сказать прямо сейчас, — она посмотрела на сына и тихо произнесла:

— Данион, поздоровайся с герцогом Нортским, твоим отцом.

Мальчик вскинул на маму недоверчивый взгляд, но, подбадриваемый ее уверенной улыбкой, подошел к лорду Аш-Шасси и коротко поклонился:

— Светлого дня, милорд, — звонкий, чуть срывающийся голос мальчика раздался в тишине сада удивительно громко.

Рэмион сглотнул неожиданно возникший в горле ком и, глядя в серьезные серые глаза ребенка, хрипло ответил:

— Светлого, сын.

Он собирался взять его за руку, но Данион, словно предугадывая это намерение отца, резко развернулся и отошел к герцогине, а та, ласково обняв мальчика, тихо шепнула:

— Даня, сынок, беги к себе, я приду чуть позже, и мы с тобой поужинаем, — и легонько подтолкнула его в сторону дома.

Данька кивнул и, не оглядываясь на герцога, побежал к выходу из сада.

Глава 13

В бывшем будуаре герцогини, превращенном в детскую, было удивительно тихо. Не суетились вездесущие горничные, не потрескивали в камине смолистые сойровые поленья, не играла музыка в изящной магической шкатулке. Даже заводные солдатики неподвижно застыли на полу, не участвуя в своих обычных сражениях. Да, и все остальные многочисленные игрушки, занимающие большую часть просторной комнаты, недоуменно наблюдали своими раскрашенными глазами за сидящим на кровати маленьким лордом, не понимая, почему он совершенно не обращает на них внимания. Их хозяин сегодня был непривычно грустным. Он молча смотрел на стоящие на каминной полке часы и терпеливо ждал. Данион считал минуты, уверяя себя, что мама скоро вернется, и обнимет его, и все снова будет хорошо. Так, как было до приезда лорда Рэмиона. Мальчик насупился и сердито взглянул на циферблат. Ему казалось, что тонкие, ажурные стрелки давно уже замерли на одном месте, никак не желая двигаться вперед.

Дион прерывисто вздохнул. До ужина оставалось еще полчаса, и он не знал, чем себя занять, чтобы не думать о самом страшном. Что, если герцог опять заберет его маму? Ведь, один раз он уже заставил ее уехать в столицу и бросить Даниона, а что, если это случится вновь? И она уедет?

И правда ли, что герцог его отец? Мама сказала, что правда, но почему же тогда он никогда раньше не приезжал к нему? Или это он потому его отец, что мама — его жена? Дион знает, так бывает... Вон, Линда вышла замуж за охотника Теодора и стала мамой Вика и Бетани, а до этого у них не было мамы. Вернее, была, когда-то давно, но, потом, умерла, и они жили с отцом. А потом Тео посватался к Линде и забрал ее к себе в лесной дом, они теперь семья, и дети у них общие. Наверное, и у них с мамой так. Только, ему бы не хотелось жить с герцогом. И делить с ним маму. И вообще, зачем он им нужен? Разве им плохо вдвоем? Мамочка сама говорила, что любит только его, Диона.

Правда, Эрика сказала, что женщине всегда нужен муж. Ну, положено так. Конечно, если положено, то да. Хотя, он же скоро вырастет, и сможет жениться на маме. Зачем ей тогда кто-то другой? Тем более такой строгий, как лорд Рэмион?

Данион никак не мог понять, что же ему делать. Он видел, что мама расстроилась, когда заметила герцога, и Дион теперь не знал, как защитить и успокоить ее. Он не хотел, чтобы мама опять плакала, она и так каждую ночь плачет, когда думает, что Дион спит. А он не спит. Он все видит, только не знает, что ему сделать, чтобы мама не расстраивалась.

Мальчик подошел к окну и отодвинул штору. Во дворе никого не было. Только старый Тобиас возился у дверей конюшни, громко напевая какую-то песенку.

Данион напряженно уставился на ворота, сам не зная, чего ждет. То ли того, что герцог выйдет из замка и уедет, то ли того, что он прямо сейчас выведет маму, и, не дав ей проститься с Дионом, увезет с собой в столицу.

Больше всего на свете, Даня боялся, что его ночные кошмары станут явью, и он больше никогда не увидит свою мамочку, а потому, мальчик упорно стоял у решетчатого переплета и ждал. Если она снова уедет... Так, он хотя бы успеет посмотреть на нее напоследок.

А двумя этажами ниже, в просторном кабинете, так же напряженно смотрела в окно герцогиня Нортская. Как только они с Рэмионом вошли в комнату, Лиза сразу же отошла к широкому оконному проему и уставилась на заросли мироний, усыпанные белыми душистыми цветами, а герцог, кинув на жену задумчивый взгляд, неторопливо прошел к столу и расположил на нем какой-то небольшой кристалл. Мнеросис — всплыло в памяти Лизаветы странное название. Местное записывающее устройство.

— Лисси, пожалуйста, выслушай меня, — ровно произнес лорд Аш-Шасси. — Я понимаю, что очень виноват перед тобой, но позволь мне хотя бы объясниться.

— Милорд, быть может, мы опустим ненужные подробности? Боюсь, того, что я увидела собственными глазами, мне вполне хватило для определенных выводов, — сдержанно ответила Лиза.

Кто бы знал, как тяжело давалась ей подобная сдержанность... И как сложно было видеть мужа. Поначалу, заметив его на садовой дорожке, она решила, что у нее очередное "видение", но когда поняла, что перед ней, и правда, стоит Рэм... Господи, как она смогла взять себя в руки? Наверное, только присутствие Даньки удержало ее от желания сбежать из сада...

— И все-таки, я прошу тебя уделить мне несколько минут, — спокойно проговорил мужчина. — Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, понимаю твою обиду и негодование, но позволь мне привести доказательства того, что я не хотел причинять тебе боль.

Герцог не стал дожидаться ответа девушки, он сделал короткий пасс, и мнеросис ожил, засветившись холодным, голубоватым светом. Над столом вспыхнула проекция небольшой, темной комнаты и появилось изображение сидящей у стола женщины.

Лиза вздрогнула, увидев знакомую красавицу-блондинку, глядящую прямо на нее. Герцогиня с каким-то жадным, болезненным интересом рассматривала соперницу. Да, хороша... Ничего не скажешь. Леди была красива той соблазнительной женской красотой, на которую так падки мужчины. Что ж, Рэмиона можно понять — трудно устоять перед такой нимфой! И тут, незнакомка заговорила, и Лизавета услышала ее нежный, мелодичный голос. Он звучал как-то по-особому, немного нараспев, отчего речь светловолосой леди приобретала необъяснимое очарование. Поначалу, завороженная звуками этого голоса, герцогиня не вслушивалась в смысл произносимых слов, но потом... Признание женщины, понимание того, что она и есть бывшая жена Рэмиона, плеснувшаяся внутри боль, жгучая обида, затопившая душу, воспоминания той проклятой ночи...

Лиза едва удержалась от того, чтобы не закрыть уши, в нежелании слушать показания Линары. Она смотрела на бывшую герцогиню, а перед глазами возникали картины страстной близости, рассыпавшиеся по подушке длинные, белокурые локоны, бесстыдно выставленная грудь, которую целовал ее муж...

— Довольно, — не выдержав этой пытки, Лиза отвернулась. — Я поняла, что вы хотели мне сказать. И принимаю ваши оправдания.

Она обессиленно прислонилась к стене. В глазах подозрительно потемнело, и девушка вцепилась в тяжелую оконную портьеру. Господи, только бы не упасть в обморок! Только не сейчас. Голова предательски кружилась, колени дрожали, и Лиза молилась только об одном — выдержать. Она должна это выдержать.

— Лис, что? Воды? — Взволнованно подался к ней герцог.

— Нет, со мной все в порядке, — постаралась спокойно ответить девушка, отвергая помощь мужа. — Думаю, вам больше нет нужды объясняться. Я не держу на вас зла. Если вы не против, я пойду к себе. Мелинда приготовит ваши покои.

Елизавета осторожно отпустила парчовую штору и двинулась к выходу из кабинета.

— Лисси, подожди, — остановил ее Рион. — Ты, действительно на меня не злишься?

Герцог с удивлением смотрел на супругу.

— Нет, милорд. Я верю, что вы не хотели меня обидеть, — Лиза нашла в себе силы усмехнуться. — Надеюсь, теперь, я могу идти?

— Лис, — Рэмион мгновенно оказался рядом с женой и попытался ее обнять, но девушка вывернулась из его рук и отступила к двери.

— Это лишнее, Ваша светлость, — холодно сказала она. — Я прекрасно помню ваши слова о ненужности чувств в нашем браке и полностью с ними согласна. Поэтому, мне хотелось бы вернуться к тем отношениям, которые у нас были. Вы живете в столице, мы с Данионом — в Мон-Терри. И все довольны.

Герцогиня устало посмотрела на мужа, и он едва удержался от желания схватить ее, вжать в себя, накрыть припухшие губы поцелуем, сделать все, что угодно, лишь бы она не была такой чужой и отстраненной. И не говорила таких ужасных слов. Ненужность чувств... Сартарр амаи! Как ей такое в голову пришло?! Да, он дышать спокойно не может в ее присутствии, а она стоит тут и невозмутимо вещает, о неуместности каких бы то ни было чувств!