По велению короля. 4-я книга Шпиона

— Господин просил сказать тебе, что он сегодня приглашен на ужин английскими рыцарями из свиты милорда Уорчестера, поэтому мы завтра не едем.

— Вроде, мы так и решили, — я пожал плечами. — Это все?

Тут я увидел, что парень просто пожирает глазами, лежащие передо мной на деревянной доске, остатки нарезанной колбасы и сыра.

— Ты голоден?

— Меня наказали, — недовольно буркнул Арно, сглатывая слюну.

— Виконт?

— Нет, Шарль.

Я уже знал, что оруженосец виконта взял на себя обязанности воспитателя подростка. Уход за лошадьми, чистка доспехов и оружия, тренировки на развитие физической силы и бои с оружием оставляли парню мало времени на отдых. Шарль считал, что таким образом закаляется дух и тело будущего воина.

— Есть будешь?

Несколько секунд паренек колебался, пока его гордость боролась с голодом, а потом с шумом сглотнув слюну, решился: — Буду.

В этот момент подошла служанка, чтобы забрать грязные миски и получить расчет за ужин.

— Милая, принеси парнишке миску похлебки, да погуще, еще хлеба и колбасы. И вот, возьми деньги за нас обоих.

Я отдал ему остатки колбасы, которую тот съел в одно мгновение, а спустя несколько минут стал с интересом наблюдать, как парень, обжигаясь, стал торопливо есть горячую похлебку, при этом одновременно умудрялся откусывать большие куски от хлеба и колбасы. Допив вино, я поднялся, потом бросил взгляд на парня и неожиданно подумал, что раз я почти женат, у меня вполне может быть такой сын. Никогда, сколько себя осознанно помню, я не был жалостливым или сентиментальным, а тут рука сама залезла в кошелек и положила на столешницу перед Арно серебряную монету. Я хоть интуитивно понимал, что меня сподвигло на необычный поступок, а вот парень от удивления даже есть перестал. Он так давно жил по жестким законам взрослых, что просто не знал, как реагировать на простое проявление доброты. Я понял его недоумение и решил ему объяснить.

— Если мы никуда завтра не едем, значит твой господин даст тебе свободное время. Так? — юноша перевел взгляд с монеты на меня, и только потом кивнул. — Купишь себе чего-нибудь.

Парень ничего не сказал, только снова растерянно кивнул, продолжая удивленно смотреть на меня.

Спустя сутки мы снова отправились в путь. Дорога сначала вела вдоль большого озера и только потом мы достигли горных перевалов — самой сложной части пути. Несмотря на опасения, дорога оказалось вполне утоптанной даже для телег, несмотря на сходы снежных лавин, хотя наиболее осторожные купцы все еще везли часть своих товаров на мулах, как наиболее приемлемый вариант для перевозки в зимнее время. Чем дальше мы забирались в горы, тем становилось холоднее, к тому же, время от времени, налетали резкие порывы холодного и сырого ветра, которые так и старались сорвать с голов шляпы, а с плеч — плащи. Мы рассчитывали, что у нас уйдет четыре дня на то, чтобы добраться из Женевы до приюта святого Бернарда на вершине горы Джове, а если повезет, то и до перевала Сен-Пьер, но мы сумели проделать этот путь за три дня, а спустя еще семь дней, наконец, добрались до Милана.

Издалека, с зеленых ломбардских равнин, открывался великолепный вид на массивные красные крепостные стены, шпили и башни столицы.

Герцогство Миланское являлось одним из пяти основных государств Италии, соперником Венеции, тайным союзником Неаполя и другом Флорентийской республики. Вот только отношения между городами-государствами были далеко не всегда дружественными, основанные как на явных, так и тайных, политических и военных, союзах. Здесь плелись политические интриги и коварные заговоры, подлые предательства соседствовали с загадочными убийствами, но при этом к моему удивлению, процветала торговля, промышленность и банкирское дело. Например, для Флоренции, Миланское герцогство, которое простиралось от Тосканы до Альп, было необходимо республике, как воздух, так как без него она не смогла бы попасть на северные рынки.

Милан, как мне начал объяснять Риккардо, защищали два обводящих канала и крепостные стены красного кирпича с шестью воротами, но свой рассказ ему вскоре пришлось прервать, так как на въезде в столицу Миланского герцогства нас остановила стража. Так как мы были официальными лицами, относящимися к свите посла французского короля, то после просмотра наших бумаг, капитан стражи задержал нас, а сам послал гонца за разрешением, который вскоре вернулся с дозволением на въезд в столицу.

Мы въехали в город через ворота Висконти, мимо красных крепостных стен с зубчатыми украшениями. В Милане, в той жизни, мне не доводилось бывать, поэтому я с любопытством смотрел по сторонам, но вскоре убедился, что он мало чем отличается от французских городов. Те же торговые и ремесленные кварталы, такая же центральная городская площадь, к которой, как сказал мне Риккардо, ведут шесть улиц, которые носили название гильдии мастеров, расположенной на них. Так, к центральной площади можно было выйти, например, улицей оружейников или ювелиров. В центре площади стоял колодец, украшенный двумя античными колоннами. Скрипели колеса телег, ржали лошади, зазывали и уличные торговцы пронзительными воплями зазывали покупателя. Мы ехали по узким улочкам, в тени навесов красных крыш и узорчатых оград балконов, на которых, к моему удивлению, стояли горшками с яркими цветами. Еще несколько дней назад, спасаясь от холода, мы кутались в теплые плащи в заснеженных горах, а тут — греет солнышко, растут цветы, а стайки стрижей, с пронзительным свистом, проносятся над нашими головами. Несмотря на то, что мы давно скинули с плеч тяжелые, подбитые мехом, плащи, лежавшие сейчас поперек седел, нам было жарко в теплой одежде. Больше всего страдал, обливаясь потом, Шарль, который напрочь отказался снимать с себя доспехи. Благодаря Риккардо мы довольно быстро добрались до постоялого двора "Полумесяц", где, на первое время, нам будут предоставлены комнаты и еда, оплачиваемые из казны герцога. Гостиница являлась бы стандартным зданием с конюшней, если бы сзади дома не находился небольшой сад, посреди которого стоял навес, защищающий от солнца, под которым стояли скамьи для отдыха.

Утром следующего дня мы вручили графу де Шемро, послу французского короля, сопроводительные письма со своими назначениями. Граф, являвшийся представителем Франции в Милане, больше всего обрадовался новому секретарю, а мне сказал, что работы у меня будет немного, если только надо будет переводить гостям на официальных приемах. После представления я расстался со своими, уже бывшими, попутчиками. Шевалье, с ходу, пообещали завалить бумажной работой, а виконта забрал к себе домой посол, который просто жаждал последних новостей из Франции. Меня же он отправил восвояси, сопроводив как хозяин слугу словами: понадобишься, вызову. Меня это вполне устраивало.

Приведя себя в порядок, я решил посмотреть город в сопровождении личного гида. Риккардо, будучи, в свое время, наемником в отряде, нанятым Миланом, знал город, как свои пять пальцев, и теперь уверенно вел меня по улицам, вымощенным каменными плитами, мимо домов с мраморными колоннами и бронзовыми решетками. Ограниченные городскими стенами, везде повсюду теснились церкви, дворцы, площади и сады. Двери иных дворцов были настолько искусно покрыты резьбой, что казались узорами, подобно вышитым на цветастых восточных коврах; окна богатых домов сверкали многоцветьем стекол; повсюду на улицах красовались статуи и фонтаны; в торговых лавках лежал самый разнообразный товар, привезенный купцами, как с востока, так и с запада.

Я уже думать о том, чтобы навести знакомства с местной аристократией, как утром следующего дня, во время завтрака, неожиданно появился слуга посла и передал мне устный приказ. Оказалось, что я должен явиться в полдень во дворец герцога вместе с виконтом и шевалье, где нас официально предоставят властителю Милана. На таких деловых приемах, которые проходили пару раз в неделю, герцог выслушивал доклады управляющих провинциями, принимал представителей купцов или ремесленников, разрешал споры аристократов. Насчет Антуана де Мерсе мне все было понятно, так как он стал советником посла, а кроме того, он привез и должен был торжественно вручить герцогу очередное письмо короля Франции с заверениями в любви и дружбе. Я плохо разбирался в нюансах средневековой дипломатии, но по моему разумению представлять секретаря и переводчика, обычных служащих посольства, правителю Милана, было довольно странно. Меня лично это насторожило.

"Меня словно выставляют на показ. Но кто и зачем это надо? Или то, что я французский шпион, здесь уже все знают? И хотят на меня на зуб попробовать? Хм. Может это работа посла? Вряд ли здесь принято выставлять на обозрение итальянского дворянства простолюдина, французского переводчика. Впрочем, нет смысла гадать, разберемся на месте".

Так как изменить я ничего не мог, поэтому сразу занялся подготовкой к приему. Сходил к парикмахеру, затем надушился ароматической водой, которую пришлось специально покупать, после чего занялся своим нарядом. Для официальных встреч для нас была пошита парадная одежда, с вышитым, на левой стороне груди, гербом — три золотистых королевских лилии.

Нас принимали в роскошном дворце. Двери, покрытые искусной резьбой, слуги в красивой одежде, расшитой гербами Сфорца, стража в блестящих доспехах, стены, затянутые в шелка самых ярких расцветок и увешенные многочисленными картинами-гобеленами. Мраморные статуи, большие вазы с яркими цветами, свет, падающий через цветные витражи окон и ложащийся на плитки пола, яркими пятнами, все это должно было создавать у людей, попавших сюда, чувство преклонения перед хозяином дворца, заставить склониться перед его могуществом и богатством. Вот только у меня лично это вызвало совсем обратные чувства. Безмерная роскошь этого здания, по моему мнению, больше подходила для купца, который не имеет вкуса и не знает счета деньгам. Еще больше это чувство возросло, когда настала наша очередь предстать перед правителем Милана для официального представления. В красивом зале, залитым солнечным светом, бившим из высоких арочных окон, толпилось не меньше сотни человек. Сам Сфорца, сидевший на резном, украшенным драгоценными камнями троне, в богатых и роскошных одеждах, окруженный пышной свитой, принял нас в зале приемов. Четыре телохранителя в блестящих доспехах, стояли по обе стороны трона, а внизу у подножия сидел шут с короткими и кривыми ногами.

Золотые ажурные цепи на груди, пальцы в перстнях с драгоценными камнями, расшитые золотом пояса — у мужчин, колье и серьги с драгоценными камнями, сетки на прическах, усыпанные бриллиантами и жемчугом — у женщин. Все это искрило и блестело в ярких солнечных лучах, разбрасывая по сторонам блики, а неистовой пышности и яркости нарядов придворных позавидовал бы любой африканский попугай. Мужчины и женщины были одеты в узорчатый бархат, парчу с золотыми и серебряными узорами и шелк, расшитый золотом и жемчугом. При всем великолепии нарядов придворных, научившись хорошо разбираться в материале, я по достоинству оценил стоимость шелкового белоснежного наряда герцога, расшитого золотом и драгоценными камнями. С шеи Сфорца свешивалась массивная золотая цепь с рубинами, а на холеные пальцы были надеты перстни с крупными драгоценными камнями.

"Его одежда и украшения, наверно, стоят как четверть моего поместья, — прикинул я стоимость одежды и ценность украшений герцога.

Посол представил нас, по очереди, герцогу, после чего виконт торжественно вручил письмо от французского короля, которое принял его секретарь, затем правитель Милана произнес короткую речь, в которой заверил нас о своей вечной дружбе с Людовиком. Все произошло строго по дипломатическому протоколу, за исключением неожиданного приглашения на бал-маскарад, назначенный на сегодняшний вечер. Посол, в изящных выражениях, поблагодарил герцога за приглашение и на этом официальная часть была закончена.

— Есть ли у вас, граф, какие-то пожелания или просьбы? — проявив вежливость, поинтересовался герцог.

— Благодарю вас за заботу, ваша светлость. Мы всем довольны.

Шут, сидевший на нижней ступеньке пьедестала, на котором был установлен трон правителя Миланского герцогства, все это время гримасничал, потряхивая головой, отчего на его шапке звенели бубенчики. До этого момента он сидел молча, только время от времени крутил в руке небольшой жезл, по обеим сторонам которого были искусно вырезаны головы смеющихся людей с вытянутыми языками.

— А я нет! — вдруг неожиданно, писклявым голосом, воскликнул шут, сразу после завершения официальной части. — Где дары для нашего герцога?! Неужели наш всеми любимый король Людовик такой жадный, что пожалел для нас подарка?!

Шутка придворного дурака была на грани вежливости, но правитель Милана только снисходительно улыбнулся, наблюдая за притворным возмущением своего шута. Глядя на своего повелителя, придворные, в свою очередь, тоже оживились, послышались смешки и хихиканья. Они явно ожидали представления.

Все это время, пока нас представляли герцогу, нас внимательно разглядывала, изучала и оценивала итальянская знать. Стеснительностью в средние века не страдали, поэтому до нас изредка доносились характеристики и оценки, данные нам итальянцами. В первую очередь, естественно, дали оценку виконту, как воину, мужчины. Впрочем, его широкие плечи и мужественное лицо со шрамом отметили не только мужчины, но и женщины. Дворянки так же не обошли своим вниманием и меня. Пусть простолюдин, зато красив, молод и атлетически сложен. Высокородные дамы, в эти времена, с успехом использовали в качестве временных любовников слуг, как и дворяне — служанок. Уж такие были местные нравы! В отличие от нас, шевалье досталось мало внимания. Даже в парадной одежде дипломата он вызывал у придворных только пренебрежительные взгляды. Помимо откровенного любопытства в глазах свиты герцога, я отметил среди них несколько внимательно-настороженных взглядов, оценивающих и изучающих нас.

Так как вопросы шута ни к кому конкретно не относились, то есть были риторическими, мы все промолчали. Вот только придворный дурак не собирался умолкать.

— Наш добрый друг Людовик просто не мог оставить нас без подарка! — разразился шут новыми писклявыми воплями, а затем вдруг неожиданно показал на меня. — Люди! Я догадался! Вы только посмотрите на этого красавчика! Смотрите, как он хорош! Как спереди, так и сзади! Видно, наш дорогой Людовик решил прислать нам этого красивого парня для того, чтобы порадовать жителей Милана! Как женщин, так... и мужчин!

На несколько секунд наступила тишина. Посол бросил на меня быстрый взгляд, в котором читалось предупреждение. Не лезь! Молчи!

"А выпад намеренный, подготовленный заранее. Не зря меня сюда пригласили. Провокация. Прощупывают? Ладно, подыграем, а там посмотрим, кто из нас лучший актер".

Слова шута вызвали в толпе придворных громкие смешки, но при этом внимание всех собравшихся здесь дворян прямо сейчас сконцентрировалось на мне. Сейчас все они, свита, придворные и гости с каким-то напряженным любопытством, стали ждать моего ответа. Лицо герцога представляло собой маску, изображавшую ленивое любопытство, но, похоже, и он ждал моей реакции. За эти секунды я быстро прокрутил сложившуюся ситуацию. Шут грубо пошутил. И что? Ведь он пошутил над простолюдином, которому обижаться не положено. Вот только господа не знали одной русской пословицы: палка о двух концах. Раз человек подлого рода, то он по простоте душевной может ляпнуть всякое.