Отторжение Платины

— Нет, — с горьким сожалением вздохнул владелец заведения и сказал именно то, чего так боялась притаившаяся в своём углу Платина: — Вон там служанка каких-то торговцев сидит. Поговори с ней, может, согласится? Она у них одна на двоих, ей, небось, такое не впервой будет.

"Вот же-ж, казёл!" — мысленно выругалась Ия, подтягивая к себе чайник. Вода в нём почти остыла, но он сам по себе довольно тяжёлый. Какое-никакое, а оружие.

Посмотрев в её сторону, слуга прищурился, явно стараясь рассмотреть притихшую в темноте девушку. Через миг лицо его расцвело счастливой улыбкой.

Благодарно кивнув хозяину постоялого двора, он устремился к приёмной дочери бывшего начальника уезда.

Вскочив на ноги, та тихо рявкнула:

— Даже не думай!

— От чего же, дура?! — досадливо скривившись, всплеснул руками мужчина, сообразив, что она слышала его разговор с Зселесом. — Да ты таких денег в жизни не заработаешь! И делать-то почти ничего не надо. Они же оба пьяные. Раз-раз, и всё. И самой хорошо будет. Господа молодые, красивые, с женщинами обращаться умеют, не то что твои хозяева простолюдины. Пойдём. Не бойся, не обману. Хочешь, деньги прямо сейчас отдам?

— Себе оставь! — огрызнулась Платина. — Им пьяным всё равно!

— Ах ты, дрянь! — теряя терпение, простолюдин рванулся к ней, пытаясь схватить.

Ожидавшая чего-то подобного, Ия плеснула ему в лицо водой из чайника.

— Уймись, дурак!

— Стой, паршивка! — не обращая внимание на мокрую физиономию, вскричал собеседник и плюхнулся животом на стол в безуспешной попытке достать вовремя увернувшуюся девушку.

А когда он попытался подняться, та изо всех сил ударила его чайником по спине промеж лопаток.

Слуга взвыл, выгнувшись от боли, а Платина, выскочив из своего угла, бросилась к выходу из зала.

— Держи её! — заорал мужик.

Вот только владелец заведения подчёркнуто отвернулся, но когда Ия пробегала мимо, попытался подставить ей подножку.

Ожидавшая от него какой-нибудь гадости, пришелица из иного мира легко перепрыгнула неожиданно возникшее препятствие.

Выскочив под лениво моросящий дождь, она едва не врезалась в Жданова. К чести офицера российского императорского флота, тот сориентировался мгновенно. Толкнув девушку себе за спину, мичман встретил выскочившего вслед за ней слугу мощным ударом куда-то в район челюсти.

Неуклюже взмахнув руками, преследователь грохнулся на спину, затылком распахнув входную дверь.

Развернувшись к соотечественнице, молодой человек хотел что-то сказать, но Платина быстро закрыла ему рот ладошкой.

— Почтенный Худ, этот козёл напал на меня!

— Чего деёшься, дуак? — невнятно пробормотал побитый простолюдин, с кряхтением поднимаясь на ноги и вытирая окровавленный рот, однако драться не стал, обиженно пробормотав: — Моим господам понадобилась женщина для утех, вот я хотел дать твоей служанке хорошо заработать.

— Ах ты, мерзавец! — глухо зарычал Жданов. Лицо мичмана покрылось красными пятнами, и Ия на всякий случай крепко вцепилась ему в рукав. — Как можно предлагать такую гнусность?! Да я тебя, морда...

— Что тут у вас? — не дал ему договорить раздавшийся за спиной громкий, властный голос.

— Почтенный! — плаксиво заканючил слуга. — Смотри, что твой человек сделал! Зуб мне выбил! Как я теперь жевать буду? Да за такое мои господа вас до исподнего разденут!

— Этот мерзавец хотел отвести г... — возмущённо вскричал офицер, но вовремя получив от девушки болезненный тычок локтем в бок, заговорил уже более спокойным тоном: — Нашу Ини к своим пьяным хозяевам!

— Ты узь прости, почтенный, — виновато развёл руками простолюдин. — Не хотел тебя беспокоить. Думал, она их быстренько-быстренько ублажит, денежки получит, и всё.

Подавшийся вперёд молодой человек вновь замахнулся, но его остановило грозное рычание старшего побратима:

— А ну тихо! Пойдём в зал, нечего под дождём мокнуть.

Хозяин постоялого двора, как ни в чём не бывало, снимал потушенные фонари.

— Ты чего же это хотел без нас с нашей служанкой договариваться? — грозно спросил Хаторо у слуги и, не дожидаясь ответа, обратился к владельцу заведения: — А ты куда смотрел, почтенный?

— А я здесь причём? — в местной манере вопросом на вопрос ответил тот. — Моё какое дело, о чём они там болтали?

— И поэтому ты мне подножку подставил?! — выглянув из-за спины соотечественника, выкрикнула Платина.

— Ничего я тебе не ставил! — "пошёл в отказ" хозяин постоялого двора.

— Так что, почтенный, за зуб-то платить будем? — деловито поинтересовался второй простолюдин, промокнув разбитую губу грязной тряпочкой.

— Ты напал на нашу служанку и ещё хочешь, чтобы я тебе заплатил?! — рявкнул бывший офицер городской стражи.

— Тогда я пойду к своим господам! — пригрозил слуга.

Не обращая внимания на его слова, предводитель беглых преступников обратился к своей спутнице:

— Почему это он к тебе пристал?

— Потому что его развратным хозяевам молоденькую захотелось, — буркнула Ия. — Сначала уговаривал, деньги предлагал.

— Двадцать муни! — вскричал простолюдин.

— Сколько?! — вскинул брови Хаторо.

— Двадцать! — торжественно подтвердил собеседник.

— А потом хотел схватить, — продолжила девушка, — и утащить к своим господам!

— Да не тащил я, а приглашал! — мужик вновь вытер выступившую на губе кровь. — Я же не бесплатно. Нешто с тебя убудет? Знаешь, небось, как с двумя сразу обходиться.

— Убью, мерзавец! — зарычал Жданов, пытаясь вырваться из рук Платины.

— Помолчи, Худ! — прикрикнул на него старший товарищ и обратился к покалеченному слуге: — А ты иди и передай, что наша служанка не продаётся.

От этих слов Ия его ещё больше зауважала.

Вдруг сверху донёсся громкий крик:

— Эй, Рмак, свинья ты безрогая! Где женщина? Почему до сих пор её не привёл? Благородные господа желают женщину, а ты, подлая скотина, заставляешь нас ждать.

На галерее второго этажа появилась облачённая в белое нижнее бельё фигура. Даже опираясь руками о резные перила, молодой человек с видимым усилием сохранял равновесие.

Тусклый свет единственного фонаря не позволял рассмотреть лицо сильно подвыпившего представителя благородного сословия, и девушка не смогла определить: кто именно из двух гуляк оказался столь нетерпелив, что рискнул покинуть комнату, не дождавшись возвращения слуги.

— Да разве же найдётся здесь женщина, достойная вашего внимания, господин?! — с натужным придыханием в голосе вскричал простолюдин, склоняясь в подобострастном поклоне. — Это же грязная деревня, где нет даже заведений Ветра и Луны? Как тут отыскать молодую женщину, искусную в играх Тучки и дождя?

— А служанка тех двух торгашей? — внезапно спросил дворянин, и у Платины перехватило дыхание. Откуда этот пьяница знает о ней? Она же вроде старалась не попадаться им на глаза и весь вечер просидела в тёмном углу. Если только столкнулась с ним, когда бегала в уборную?

"Вот же-ж! — мысленно выругалась беглая преступница. — И почему сегодня нам одни придурки попадаются? То сумасшедшая кошатница с прибабахнутой служанкой. Теперь вот эта парочка извращенцев!"

— Так я звал её, господин! — обиженно отозвался Рмак. — Она не идёт.

— Как это "не идёт"?! — вскричал благородный собеседник, подаваясь вперёд.

Собравшиеся в зале простолюдины дружно охнули, испугавшись, как бы потерявший равновесие дворянин не рухнул вниз.

Но вовремя подскочивший приятель, также облачённый в одно нижнее бельё, успел ухватить его за руку и помог устоять на ногах.

— Ты сказал этой дуре, что я плачу тридцать муни? — возмутился молодой человек, отстраняя собутыльника. — Тридцать!

— Да, господин, — не моргнув глазом, соврал слуга. — Только она не хочет!

— Ка-а-а-ак это не хочет?! — во всю глотку заорал пьяница, не обращая внимания на пытавшегося его утихомирить приятеля. — Да эта дура понимает, какую честь оказывают ей два благородных господина?

— Не понимает, господин, — скорбно вздохнул Рмак. — Как есть дура. И хозяева её дураки. Я даже предлагал купить у них служанку на одну ночь. Но они тоже отказались.

— Ах вы, подлые торгаши! — окончательно разбушевался собеседник. — Кто тут её хозяин? Иди сюда! Сюда иди, сказал, грязный нули!

Неизвестно, чем бы закончилась эта дикая сцена. Скорее всего, Хаторо и Жданов силой утихомирили бы зарвавшихся юнцов, нанеся тяжкие оскорбления их тонким, ранимым душам. Но тогда беглым преступникам пришлось бы срочно покинуть постоялый двор, несмотря на ночь и непогоду.

Но тут с грохотом распахнулась ещё одна дверь, и на противоположной стороне галереи появился разъярённый господин Фондо.

— Господин Какагамо! — окликнул он разбушевавшегося пьяницу. — Как вам не стыдно позорить свою благородную фамилию?! Вы ведёте себя хуже последнего простолюдина!

— Кто вы такой, чтобы указывать благородному господину Какагамо?! — вскричал пытавшийся унять собутыльника юнец.

Похоже, он то ли меньше выпил, то ли алкоголь оказал на него не столь разрушительное воздействие, позволив сохранить толику здравого смысла.

— Моё имя Дэоро Фондо, — с достоинством представился дворянин. — И я знаком с дядей господина Какагамо — благородным господином Геношо. А вы кто?

— Я Гуро Ванадо, — с секундной заминкой отозвался молодой человек. — Друг господина Какагамо.

Разговор на повышенных тонах заглушил тихий звук открываемой двери, поэтому господин Саноно появился на галерее неожиданно для всех. Видимо, старика тоже не на шутку заинтересовал вспыхнувший в ночи скандал.

— Да! — не замечая нового зрителя, но явно трезвея, подтвердил юнец. — Вы мой лучший друг!

— Тогда почему вы, господин Ванадо, позволяете своему другу так позорить себя? — сокрушённо покачал головой господин Фондо. — Или вы думаете, что о ваших безобразиях здесь никто не узнает?

— Какие ещё безобразия?! — возмутившись, молодой человек вновь едва не перевалился через перила. — Если благородные господа желают женщину, подлые простолюдины обязаны её предоставить!

— Благородные люди так себя не ведут! — презрительно фыркнул собеседник. — И если вы не хотите, чтобы о вашем позорном поступке узнала вся провинция, то немедленно вернётесь к себе и ляжете спать! В противном случае, вас и вашего друга больше не примут ни в одном уважаемом доме. Вы станете позором для своих родственников!

— Как вы смеете! — вскричал пьяница, "дав петуха".

— Пойдёмте, друг мой, — засуетился собутыльник, пытаясь затащить его в комнату. — Эй, Рмак, иди сюда, помоги уложить господина!

Слуга замялся, гадая, что делать? Похоже, он служил именно господину Какагамо и теперь не знал, стоит ли исполнять чужие приказы?

— Ты что, оглох, паршивец?! — рявкнул господин Фондо. — Хочешь, чтобы твой молодой господин натворил ещё больше глупостей?!

— Нет, нет, господин! — вскричал простолюдин, устремляясь к лестнице на галерею.

— Спасибо, благородный господин Фондо, — церемонно поклонился Хаторо. — За то, что помогли разрешить это досадное недоразумение.

Платина и Жданов также склонились в глубоком поклоне.

Совершенно неожиданно для Ии дворянин презрительно фыркнул:

— Тебе не за что благодарить меня, торгаш! Я лишь помог благородному юноше сохранить репутацию, а не заступался за тебя. Это твоя вина в том, что он вёл себя так неподобающе. Благородные юноши поступили с тобой честно, предложив хорошие деньги за такой пустяк. А ты, вместо того чтобы поблагодарить за щедрость и уступить на часок свою грязную девку, оскорбил их своим отказом. В былые времена вам бы всем просто отрубили головы!

— Тогда я счастлив, что живу именно в эти наши времена, — ещё раз поклонившись, криво ухмыльнулся бывший офицер городской стражи, очевидно, сильно задетый словами этого спесивого козла.

— Да как ты смеешь?! — не на шутку рассердился тот и повернулся, с явным намерением спуститься с галереи.

Но неожиданно ему заступил дорогу господин Саноно.

— Успокойтесь, господин Фондо! — требовательным шёпотом произнёс он. — Разве вы не поняли, что этот простолюдин прославляет правление нынешнего государя, да живёт он десять тысяч раз по десять тысяч лет?

Несколько секунд благородные мужи "буравили" друг друга тяжёлыми взглядами. Наконец до более молодого тоже дошло, что коварный купчишка провоцирует его, заставляя ляпнуть что-то нелицеприятное в адрес самого Сына неба, а при таком обилии свидетелей сие весьма и весьма не безопасно.

— Я тоже восхищён мудростью государя, — выдохнул Фондо. — Да живёт он десять тысяч раз по десять тысяч лет! А ты, мерзавец...

Зло глянув на застывшего в поклоне Хаторо, он выдохнул:

— Пшёл вон отсюда!

И торопливо скрылся в своём номере.

Как ни уговаривала себя пришелица из иного мира не обращать внимание на подобные выверты сознания аборигенов, всякий раз сталкиваясь с таким вот презрительным отношением местного дворянства к представителям более низкого сословия, она чувствовала себя так, словно измазалась в чём-то отвратительно-мерзком.

— Хвала Вечному небу! — облегчённо перевёл дух хозяин постоялого двора, всё время скандала старательно "прикидывавшийся ветошью".

— Кто сей... благородный муж? — поинтересовался побледневший от злости мичман российского императорского флота.

— Помощник управителя барона Ндано, — почему-то шёпотом ответил владелец заведения, поспешно предупредив: — Лучше бы вам его не гневить.

— Храни нас, Вечное небо, от подобной глупости, — совершенно искренне заверил бывший офицер городской стражи, попросив: — Разбуди нас завтра пораньше и приготовь чего-нибудь в дорогу.

Ия осторожно тронула соотечественника за рукав.

— Почтенный Худ, ты не мог бы проводить меня в баню и подождать. А то... мало ли что?

— Конечно, — понимающе кивнул молодой человек.

Несмотря на очередное досадное недоразумение, приёмная дочь бывшего начальника уезда не хотела отказываться от возможности помыться.

Баня оказалась довольно просторной для деревенского постоялого двора, с большой деревянной ванной, содержание которой почти остыло. Да и после стольких грязных мужиков лезть в неё девушка не собиралась. Хорошо ещё, в котле нашлась почти горячая вода, а в углу стояла бочка с холодной.

Как и следовало ожидать, мыла ей никто не припас, зато отыскался опустошённый на три четверти кувшин с каким-то травяным отваром.

Рассудив, что вряд ли владелец заведения оставит в бане яд, Платина попробовала использовать находку в качестве моющего снадобья. Выяснилось, что оно неплохо мылится и даже даёт что-то вроде пены.

Рискнув, Ия помыла волосы, долго споласкивала их чистой водой.

Торопливо одеваясь, вдруг подумала: не стоит ли отказаться от грудной повязки? Изображать мужчину в ближайшее время ей вряд ли придётся, а данный предмет туалета довольно сильно стеснял дыхание. Может, хватит с неё какой-нибудь рубашки? Однако полотно обеих показалось ей довольно грубым, и, скрепя сердце, девушка вновь обмотала себя мягкой матерчатой лентой, благо за последнее время научилась делать это практически на ощупь.