Увы, но в Новгороде к 1462 году от подлинной народной демократии осталась только яркая оболочка, а бал правят шкурные интересы новгородских олигархов, которые мечтают о самовластии, купленном за деньги. Однако выплескивать ребенка вместе с грязной водой было глупо, поэтому я поставил перед собой задачу сделать новгородской республике прививку конституционной монархии.

По моему первоначальному плану 'Совет господ' должен был превратиться в двухпалатный парламент, состоящий из 'думы' и 'совета пятин и городов' — аналога совета федерации. Однако чтобы не поднимать волну яростного противодействия среди знати, было необходимо кинуть какую-нибудь кость родовитым боярам. Поэтому я решил создать новый 'Совет господ' — аналог английской 'палаты лордов'.

Вот таким образом новгородский парламент стал трехпалатным, в который прямым тайным голосованием должны выбираться только депутаты 'думы', а 'совет новгородских земель' (совет федерации) формируется думами пятин и городов, по согласованию с князем.

По моей задумке новый 'Совет господ — палата лордов' должен был выполнять чисто декоративную функцию, и реальной властью наделять его я не собирался. Однако таким способом новгородская знать получала собственный закрытый клуб по интересам, в котором она будет меряться друг с другом причинными местами и надувать щеки.

Новгородская 'палата лордов' будет назначаться князем из родовитых бояр и купечества 'за заслуги перед отечеством', причем места в ней должны передаваться по наследству. Правда, князь получит полномочия вытурить любого члена 'Совета господ' пинком под зад, заручившись согласием одной трети членов совета, что значительно повысит лояльность олигархов к княжеской власти.

По большому счету эти реформы носили лишь косметический характер и особого влияния на повседневную новгородскую жизнь не имели, поэтому я надеялся, что удастся избежать ожесточенного сопротивления готовящимся нововведениям. На данный момент 'Стрелецкий полк' был единственной реальной силой в Новгороде, с которой не поспоришь, а повышение статуса регионов в политической жизни должно обеспечить поддержку их представителей.

— Пусть князь потешится, а править все равно будем мы, — так по моим рассуждениям должны были думать истинные хозяева новгородской земли, а время покажет кто в доме хозяин.

Однако до поры я намеревался всячески поддерживать эти иллюзии среди знати. Главное сейчас укрепиться на княжеском престоле, а затем я найду способы построить недовольных в колонну по четыре. Если все пойдет согласно намеченному плану, то олигархов ожидает жестокий облом, ну а когда они поймут, что попали, то поздно будет пить боржоми. После одобрения реформы представительной власти, я подло введу своим указом прямые тайные выборы в 'думу', конечно под моим чутким руководством.

'Вечевая демократия' сразу идет лесом, в результате чего новгородская знать лишится рычагов влияния на выборный процесс с помощью вечевых горлопанов. Выборные технологий 21 века и грамотный пиар обеспечат мне необходимый результат и в думу пройдут в основном мои ставленники, разбавленные толикой независимых кандидатов, а затем послушная дума примет пакетом нужные мне законы.

Право голосовать на выборах получат только 'налогоплательщики', за которыми нет недоимок, поэтому голозадые вечевые крикуны в списки избирателей не попадут, а именно на этих горлопанах держится новгородская 'народная демократия'. Человек, у которого есть свое дело и собственность, заработанная тяжким трудом, голосует обдумано, а люмпены запросто могут выбрать президентом даже Леню Голубкова. Пример постоянно паяного Царя Бориса у любого россиянина на слуху, поэтому у меня полностью отсутствовало желание наступать на старые грабли.

Пока олигархи станут гадать, что это задумал князь, законодательная власть перейдет полностью под мой контроль. Представители знати, которые сумеют вовремя подсуетиться и проявят лояльность к князю, попадут в 'палату лордов' и будут зубами держаться за свой новый статус напрямую связанный с моим благополучием.

Законодательную и исполнительную власть в регионах, я пока решил не трогать и создать 'совет федерации' из представителей регионов, которых те сами назначат. При одной только мысли сунуться в это болото, на ум приходит фраза из старого анекдота — 'Не колыхай!!!'. Регионы это налоги, а поэтому сейчас главное не навредить, чтобы не оставить казну без денег, а жителей Новгорода, без продовольствия.

План реформ, перенесенный Расстригой на бумагу, я сначала согласовал с Михаилом Жигарем и Еремеем Ушкуйником. Михаил внес весьма важные дополнения в мою писанину, после чего уверенно заявил, что новгородское купечество будет на моей стороне. Вот с Ушкуйником на первых порах пришлось серьезно побадаться и поспорить до хрипоты. Реформы серьезно урезали полномочия новгородского посадника, а какой руководитель мечтает поделиться своей властью? Еремей на словах соглашался с моими аргументами, но как только дело доходило до бумажного оформления согласованных позиций, начинал юлить и мелкими дополнениями выхолащивал смыл задуманного. Я, в конце концов, разозлился и прямо спросил Ушкуйника:

— Еремей, ты мой соратник или лишь временный союзник? Если соратник, то мы должны дуть в одну дуду, а если мы только временные союзники, то знай, что я от своих решений не откажусь. Реформы не моя прихоть, а требования времени и если промедлить, то нас просто раздавят! Поэтому ты должен определиться — ты со мной до конца или стоишь в сторонке и ждешь, куда ветер подует.

Постановки вопроса ребром Ушкуйник не ожидал, а поэтому вынужден был согласиться с моими условиями. Раздоры во властной команде удалось на время приглушить, но я чувствовал, что возникшие противоречия снова всплывут на поверхность.

Согласовав программу реформ с посадником, а также заверив ее всеми полагающимися подписями и печатями, я отправился к Ионе за благословением. К моему огромному удивлению владыка, прочитав мой опус, сделал лишь несколько косметических поправок никак не влияющих на общий смысл задуманного и поставил на документе свою личную подпись и печать.

Оформив бумаги, мы с владыкой обсудили предстоящий в пятницу репетиционный прогон восшествия Ионы на патриарший престол, перед которым я должен был передать ему посох и сикос Апостола Андрея Первозванного. Владыка уже видел обе святые реликвии, и даже примерил сикос, оказавшийся ему впору, но официальная передача должна была состояться непосредственно перед генеральной репетицией.

Сомнений в подлинности реликвий Иона не выказал и даже отметил, что именно такими простыми и должны были быть посох и одежды Апостола Андрея. Видимо владыка уже все для себя решил и на попятную идти не собирался, а поэтому подлинность посоха и сикоса не имели особого значения. Я на радостях отложил все намеченные дела и остался обедать на владычном дворе, хотя потерял почти полтора часа драгоценного времени.

За трапезой мы с Ионой не обсуждали глобальных тем, а просто разговаривали о жизни. Владыка оказался человеком приятным в общении, а когда он отставил в сторону официальный тон, то наша беседа превратилась в наставление умудренного годами деда своему внуку. Иона не терзал меня нравоучениями, а просто указал на ошибки, которые я допускаю в общении с людьми и дал несколько весьма дельных советов. После переноса в прошлое, я полагался в основном на собственное субъективное мироощущение и жизненный опыт человека 21 века, а различия в менталитете людей разных эпох были весьма существенными.

Иона четко подметил эти несоответствия и указал мне на них. Я, конечно, свалил все на долгу жизнь в тайной обители, в которой мне не хватало общения с обычными людьми, но искренне поблагодарил владыку за советы.

Много позднее я понял, что наш семейный разговор с Ионой был знаковым. Именно в тот момент владыка дал мне понять, что патриаршество для него не просто этап в церковной карьере, а действительно тяжелый крест, возложенный на него Господом. Если Александр Томилин городил весь огород с 'Русской Церковью Иисуса Христа' ради личного выживания и борьбы за власть, то Иона отринув земные блага и искушения, по-настоящему превращался в святого человека.

Не стану перегружать повествование подробным описанием очередного чуда свершившегося на 'Красную горку', а просто скажу, что все прошло как и планировалось. Публика, присутствовавшая на церемонии, весьма впечатлилась явлением лика Иисуса на экране сшитом 'иерусалимскими девственницами', а посох и сикос из рубища Апостола Андрея вообще произвели фурор. Патриаршество Ионы и 'Русская Церковь Иисуса Христа' были признаны безоговорочно, благо никаких особых изменений в церковных обрядах не последовало.

Все прихожане 'Русской Церкви' Константинопольского патриархата автоматом переходили в лоно новой церкви, а священнослужители просто должны были признать Иону своим патриархом. Достопамятная никоновская реформа, приведшая к кровавому расколу церкви, была у меня в памяти, поэтому я решил не наступать на старые грабли и не вводить сомнительных нововведений. Чистку среди церковной братии можно провести позже и без лишнего шума, а пока не следовало поднимать волну.

Интронизация Ионы превратила празднование 'Красной горки' 1464 года в эпохальное событие. Помимо моих техногенных чудес в Новгороде в этот день совершались чудеса, от которых даже я впадал в ступор.

Церковная служба завершилась крестным ходом по улицам Новгорода, во главе которого шел патриарх и иерархами 'Русской Церкви Иисуса Христа'. Улицы города заполонили толпы народа жаждущего получить благословения Ионы, вот тут и начались неподдающиеся объяснению события!

После благословения полученного от патриарха слепые прозревали пачками, золотушные избавлялись от коросты, а парализованные вставали на ноги и снова начинали ходить. Всю эту мистику я видел собственными глазами и никакие ссылки на психотерапию для объяснения, произошедшего у меня на глазах, просто не прокатывали.

В этот день свершилось какое-то необъяснимое единение церкви и народа, что даже погрязшие в неверии скептики прикоснулись к божественной благодати, а это дорогого стоит. После освященного самим небом триумфального восшествия Ионы на патриарший престол, любые наезды на 'Русскую Церковь Иисуса Христа' новгородцы воспринимали как личное оскорбление, поэтому мою авантюру можно было считать успешной.

На следующий день сам патриарх в Софийском соборе благословил боярина Александра Даниловича Томилина на княжение. По этой причине подписание княжеской 'рядной грамоты' всеми должностными лицами из регионов присутствующими в храме являлось простой формальностью. Этот торжественный акт официально возвел меня на новгородский княжеский престол и возродил на Руси род Вещего Олега. С этой минуты любые разговоры о моем самозванстве становились досужими сплетнями, так как мой княжеский статус был подтвержден документально.

Новоиспеченному Новгородскому князю Александру Олеговичу было от чего впасть в эйфорию, но злодейка судьба жесткой рукой спустила меня с небес на землю. Уже утром следующего дня, во время следования княжеского кортежа на Томилино подворье, на меня было совершено покушение. Арбалетный болт, вылетевший из-за забора, пробил мне бедро и пришпилил ногу к лошади. Раненый конь встал на дыбы и сбросил меня из седла на землю. Я только чудом не сломал себе шею, а затем не истек кровью, хотя шансов отправиться на тот свет у меня было немеряно. Рана оказалась тяжелой, да и приложило мене об землю не хило, по этой причине я очнулся только через сутки.

Наемному киллеру из литвинов тоже не повезло, убегая с места покушения, он подвернул ногу, в результате чего охрана сумела его словить. Мои телохранители отбили татя у разгневанной толпы и не позволили убийце покончить с собой, хотя он и пытался по-легкому уйти из жизни.

Павел Сирота прямо на месте преступления вытряс из пленника сведения о заказчике по методике 21 века, а в будущем искусство тянуть из человека жилы поднялось до невиданных высот. На допросе выяснилось, что убийцу наняли сбежавшие в Москву бояре Судаковы, после чего жители Новгорода раскатали по бревнышку усадьбу предателей и перебили всю их ближнюю и дальнюю родню. Конечно, пострадали невинные люди, но новгородцы ясно показали, что порвут любого за своего 'природного' князя, а народный гнев страшен.

Пока я лежал без сознания, вокруг Томилина подворья собралась многотысячная толпа, и люди целые сутки не расходились, ожидая известий о моем самочувствии. Патриарх, узнав о покушении, сразу приехал меня навестить, а затем лично провел молебен в Софийском соборе о здравии Новгородского князя.

Видимо Бог прислушался к молитве патриарха, и я быстро пошел на поправку, каким-то чудом избежав заражения. Рана уже через неделю фактически затянулась, после чего я начал ходить, опираясь на костыль, а через месяц окончательно забыл о травме. Вот и не верь после этого в чудеса!

Народная мудрость гласит, что нет худа без добра. Вот и ранение, едва не стоившее мне жизни, красноречиво доказало эту истину. Основной причиной досадного происшествия явилось моя личная безалаберность, а также разбухшее как на дрожжах самомнение. Любому идиоту было понятно, что мое возвышение 'из грязи в князи' мало кому из сильных мира сего понравится, а я расслабился и возомнил себя бессмертным, за что сразу и поплатился. Примерно через неделю, когда состояние здоровья позволило мне вернуться к делам, я первым делом озаботился безопасностью своей шкурки и перестроил службу охраны сообразно новым реалиям и знаниям, принесенным с собой из будущего.

Павел Сирота очень переживал оплошность службы безопасности, которой руководил, и винил лично себя в моем ранении. Парень буквально спал на пороге моей опочивальни и выглядел так, что 'краше в гроб кладут'. Терять верного соратника я не собирался, а поэтому доходчиво объяснил Павлу, что моя промашка стала причиной беды. Именно мне следовало озаботиться переменой своих привычек сообразно новому статусу и принять надлежащие меры безопасности. Успокоив своего начальника КГБ, я подробно расписал ему, как должна функционировать охрана высшего лица государства (конечно, сообразно моим представлениям о ней), после чего с помощью Мефодия Расстриги подробно расписал на бумаге принципы построения обновленной спецслужбы.

Павел быстро въехал в смысл реорганизации охраны, которую ему необходимо провести и рьяно взялся за дело. Вскоре подобраться вплотную к Новгородскому князю стало довольно сложно, а подстрелить меня вовремя перемещений по городу практически невозможно. Теперь я ездил по Новгороду только в закрытом возке, причем в кортеже из трех одинаковых повозок, по ежедневно меняющимся маршрутам. Начальник службы безопасности также прошерстил ближнее окружение князя и к своему удивлению выловил двух вражеских агентов. Одним из подсылов оказался хромой истопник с княжеской кухни, а вторым изменником оказался новобранец, принятый на службу самим Павлом.

Шпионов допросили с пристрастием и в результате вышли на главу агентурной сети Великого княжества Литовского Казимира IV. Резидентом Литвы в Новгороде оказался родовитый новгородский купец Василий Степанович Собакин, имя которого вызвало у меня странное ощущение дежавю. Впоследствии я вспомнил, что персонаж с похожим именем фигурирует в опере 'Царская невеста', на которую меня в детстве водили родители. Вот таким странным образом переплелись судьбы оперного персонажа и реального человека.