Радужная долина.

И даже сейчас, многие века спустя, доказательство своего мастерства и силы на арене колизея считается наивысшей доблестью. Правда, почти все турнирные маги сейчас занимаются этим в основном за деньги, при этом их сильно потеснили обычные искатели приключений в равной степени полагающиеся как на жезл, так и на револьвер. Теперь поединки сильных магов на аренах Колизеев редкость, старшие маги на больших аренах не сражаются, а среди выпускников академии редко бывает больше одного старшего магистра по возвышенной нотной игре на курс. И лишь немногие из них оттачиваю свои навыки на аренах Колизея.

В основном на аренах сейчас сходятся команды средних магов наемников и отряды големов разных типов вплоть до часовых людей. Железяки с железяками 'аренных големов называю железяками за их корпуса из не укрепленных нотами разных сортов железа и стали для удешевления переплавки', люди с людьми, големы с людьми. В последнее время в прессе очень популярна теория о выходе из-под контроля 'часовых' полков республики и истребления человечества механическими солдатами при поддержке взбунтовавшихся колосов. Хотя я не мог понять, почему изощренная фантазия авторов этих выходящих на страницах еженедельных изданий новел, унесла их так далеко от реальности. Когда угроза нового вторжения демонов, на мой взгляд, выглядела не столь невероятно. Или людям просто нравится бояться чего-то малореального при этом, стараясь забыть о других, более реальных угрозах? Впрочем, не важно, главное, что на волне этого интереса особую популярность получили бои в стиле: горстка выживших людей отбивается от отрядов железных захватчиков на развалинах цивилизации. На мой взгляд, довольно скучное зрелище, несмотря на то что я не одного боя не видел. Пары прочитанных в газетах обозрений мне вполне хватило, чтобы понять, пользы для магии или тактики эти сценарии не несли. Наибольшей популярностью, кстати, пользовались бои на выживание, когда отрядам машин противостояли приговоренные каторжники, решившие рискнуть жизнью ради свободы.

Правда, у меня подобные бои вызывали отвращение, смешанное с удивлением. Расходовать столь необходимый человеческий ресурс на потеху толпе, когда в шахтах по добыче 'проклятого льда' постоянно не хватает рабочих рук. Причем не хватает несмотря то, что уже больше двухсот лет в метрополии действует, только одно наказание за все серьезные преступления, каторга. Небольшой кусочек ада на земле, где приговоренные, в ручную добывают столь ценный для метрополии минерал. Хотя причиной 'примитивности' технологии добычи 'проклятого льда' была отнюдь не жадность или жестокость правительства метрополии, намного рентабельней было использовать для добычи новейших старательских големов и проходческих колосов, вместе со специальными 'обогатительными' плетениями, нежели людей с кирками и лопатами.

Но, к сожалению это было просто не возможно, излучение проклятого льда за считанные часы разъедало любое управляющие плетение и новенькие големы превращались в груды стеклянного и металлического лома. То же касалось любых активных и пассивных плетений, даже искровые привода примитивных вагонеток почти сразу выходили из строя. Впрочем людям было не легче, излучение медленно но верно разрушало их ауры, а ледяная пыльца отравляла их организмы несмотря ни на какие средства защиты. Заключенных сумевших пережить минимальный трехлетний срок, и выйти на свободу, было очень мало, а тех, что продержались пять лет, единицы. Хотя с точки зрения достаточно смелого приговоренного погибнуть в бою с шансом на освобождение намного лучше, нежели надеяться выжить на каторге. А если учитывать что больше половины каторжан это повстанцы из молодых провинций, то станет ясно, что количество желающих еще раз испытать свою воинскую удачу не уменьшалось. И поэтому столичные Колизеи все еще процветали . . .

* * *

Проехав сквозь полыхающую голубыми всполохами арку гигантского портала, легко способного пропустить даже небольшой дирижабль наша 'штурмовая' колонна остановилась у главной лестницы Колизея. Спрыгнув с подножки армейского грузовика 'больше всего похожего на обзаведшимся колесами вместо последних двух суставов на лапах жука болотно-зеленого цвета, с решетчатыми, перетянутыми маскировочной сетью надкрыльями' я стряхнув несуществующую грязь с полы кожаного плаща и театральным жестом уложив на плечо 'Габриэллу' 'сделанную на заказ, самозарядную винтовку с оптическим прицелом бывшую одним из самых ценных экспонатов бабушкиной коллекции' я бросил взгляд на замкнутое в зубчатое кольцо многокилометровыми ледяными 'клыками' небо и внимательно осмотрел из-под полы широкополой охотничьей шляпы внешнюю колоннаду Колизея. Нижнюю часть моего лица скрывал 'пустынный' платок респиратор, так что я надеялся, что меня не узнают, эту же надежду сильно подкреплял скрывающий ауру амулет 'багрового тумана' пополнивший мою и без того изрядную коллекцию подвесок, кстати по утрам надевая на себя все свои амулеты я чувствовал себя подставкой для побрякушек.

— Ну-ну, эти побрякушки уже не раз спасали тебе жизнь — недовольно пробурчал драконий амулет.

— Не отрицаю этого, но такими темпами я скоро стану напоминать артефактную лавку! — так же мысленно ответил я ему, до овладения мыслеречью мне было еще очень далеко, но под руководством своего 'чешуйчатого стража' я наконец-то научился общаться с ним не вызывая недоумение у окружающих.

Убедившись, что внимание всех аристократов гуляющих вдоль главной колоннады Колизея и отдыхающих на многочисленных балконах и галереях второго и третьего ярусов Колизея приковано к нам я взмахнул рукой подавая команду на высадку, мимолетно заметив, что судя по отсутствию не приятных ощущений температура и давление в этом месте, ничуть, не отличается от столичных. И по с громким лязгом раскрывшимся 'надкрыльям' грузовиков, неожиданно превратившимся в пандусы тяжело затопали закованные в броню ноги латников столичного гарнизона. Верней уже 'бывших' латников, не без содрогания я наблюдал за строящимися передо мной монстрами. Пожалуй, даже демоны не решились бросить вызов этим воинам, некогда матово серая, броня латников, была умело раскрашена яркими красками и покрыта 'стеклянным' лаком, причем каждый доспех нес свой собственный рисунок. Хотя в цветовой гамме всех их преобладали одни и те же цвета, цвета 'смерти' гнилушечно зеленый, черный и ярко багровый 'цвет свежей крови, так сказал сержант, смешивая этот цвет', а в узорах клыки, клинки и черепа. Лишь редкие вкрапления серебра на почти целиком покрытых кровью лезвиях клинков и загадочные отблески золота в глазницах черепов были подвластны солнечному свету. Остальные цвета поглощали его без следа, не давая не единого отблеска или перелива, но при этом светясь своим внутренним злым свечением стоило на доспехи упасть тени 'фосфорит, кажется так назвала этот эффект Кира'. Но краска была лишь частью играемого наемниками образа 'или наоборот их повседневный вид был игрой? Уж больно они выглядели воодушевленными, перекрашивая, свои доспехи' в нужных местах появились шипы, рога, жутковатые барельефы и конские хвосты. А в руках 'преображенные' латники сжимали рукояти гигантских мечей, секир и легких самозарядных орудий. Выглядело все это оружие весьма грозно, но на самом деле было лишь лишним грузом. Скрытые под краской нотные треки отнюдь не утратили своей силы, а учитывая, что они были усиленными из 'штурмового' набора, да еще и дополнены накопителями увеличенной мощности . . .

Пожалуй, вместе они могли бы потягаться в бою с тяжелым колосом или десятком боевых магов. Во всяком случае, я без своего жезла и амулета, не стал бы связываться не с одним из них. Впрочем, мне это и не грозит, ведь в предстоящем представлении я играл роль их командира. Правда, я всеми силами пытался отмахаться от этой высокой чести, но Шрам был не преклонен. План, придуманный какой-то 'светлой' головой в тактическом управлении министерства грани был утвержден лично министром.

И вот мне пришлось 'под четким руководством Киры' превратиться из уважаемого младшего координатора девятого отдела общественной безопасности в наемника и ренегата Итурса Ван-Шеста, одного и немногих уцелевших настоящих аристократов нынешней республики, заочно приговоренного там к десятку смертных казней. В общем, история моего прообраза сама по себе заслуживает отдельной книги, но мне выдали лишь короткое резюме. В раннем детстве лишившись родителей от рук республиканских карателей, даже спустя сотни лет после революции продолжавших 'подчищать хвосты' уничтожавших всех в ком осталась хоть капля крови их королевской династии. Не известно как, но он сумел сбежать от них и попал к наемникам. Не обладая выдающейся магической силой, он сумел за несколько лет добиться поста капитана одного из 'свободных' наемного-грабительских отрядов действующих в пограничных провинциях республики. Добиться лишь за счет личной отваги и воинского мастерства. На этом посту он и прославился, грабя поезда, армейские склады республиканской армии и громя карательные, охотничьи и любые другие посланные на его поиски отряды в заросших густыми лесами Курских горах. История его личной войны представляла большой интерес для тактиков любых армейских подразделений. Но закончилась она закономерно трагически, в конце-концов республиканцам, собрав егерские отряды едва ли не с половины своей территории, удалось загнать его поредевший после нескольких десятков стычек с 'загонщиками' отряд в узкое тупиковое ущелье на самом краю Громового кряжа. После чего эскадра республиканского флота засыпала его зажигательными бомбами.

Правда, не останков самого Ван-Шеста ни его приближенных обнаружить так и не удалось, в ущелье что-то взорвалось 'под чем-то подразумевался груз недавно разграбленного наемниками состава везущего взрывчатку на строительство очередной республиканской 'супершахты', тактики республики тогда еще долго гадали, как наемники ухитрились меньше чем за день по узким лесным тропам утащить больше тысячи тон взрывчатки' и его почти полностью завалило.

И разумеется эта 'недоказанность' его гибели дала повод для множества слухов, а лже Ван-Шесты плодились в мятежных и пограничных провинциях республики как пустынные тушканы после сезона дождей. Скольких из них отправили на каторгу или виселицу не перечесть, но под влиянием моды Ван-Шесты появлялись быстрее, чем их истребляли. И в конце-концов имя этого ловкого наемника стало нарицательным, так назывались молодые авантюристы желающие показать всем, что они готовы рискнуть жизнью ради звездного хрусталя и славы. И решительной начальственной рукой я был записан в эту когорту опасных сумасшедших. Стараниями деда и столичной жизни я повзрослел достаточно рано для того чтобы мои юношеские грезы о повергаемых врагах и падающих ко мне в объятья усыпанных драгоценностями красавицах не стали опасным увлечением и я не пошел по этому пути. Вот только до недавнего времени я об этом жалел . . .

— Милый! Неужели ты про меня совсем забыл? — томным, нет не так, ОЧЕНЬ томным голосом, пробирающим до самого . . . ээээ сердца, спросила застывшая на подножке Кира. Вот только теперь ее не смогла бы узнать даже ее семья, куда делся строгий адъютант или бесстрашная воительница гончая? Сейчас передо мной стояло само воплощение порока достойное быть украшением любого столичного 'дома отдыха'. В свою новую роль моей 'спутницы' она влилась превосходно, все в ней вызывало желание обладать ею, томный глубокий голос, изящные движения и умело наложенный макияж. Да одно ее вызывающее платье производило убойное впечатление, сшитое из перемежающихся вытянутых треугольников тяжелого фиолетово бархата и черной узорной сеточки оно не сколько скрывало, сколько украшало ее безупречную фигуру. Конечно дамы из 'домов отдыха' ходили по своим владениям и в более вызывающих нарядах, но она-то разгуливала в нем по улице и мало того по элитным кварталам старого города! В обычных условиях толпящиеся аристократы не стали бы этого терпеть, какой повод выставить на показ окружающим свои понятия о чести и морали. Вот только что-то все эти высокородные блюстители чистоты молчат, сбившись в стаи как шакалы, у главного входа в Колизей. Я не забыл, как меня пытались выставить посмешищем на третьем курсе академии, когда я пришел на бал в сопровождении понравившейся девушки из 'дома отдыха'. Тогда один спесивый выпускник едва не отправился к праотцам, а я едва не вылетел из академии. А как удивились самоуверенные 'блюстители' когда я вызвал их на дуэль до смерти и не дожидаясь ответа принялся плести и подвешивать в ауру многотонные атакующие плетения. Если бы не вмешался отец одного из выпускников, дело закончилось бы большой кровью, вне зависимости от исхода дуэли. Я старательно вспоминал их лица и фразы, нагнетал в себя ярость, дабы достойно сыграть свою роль 'спесивого ублюдка, не чтящего ничего кроме денег и силы'.

— Милый!!! — окликнула меня Кира, нетерпеливо топнув по металлической плите подножки и выбив из не фонтан искр каблуком умопомрачительно дорогих туфель, выполненных из нотного стекла тройной закалки, чистейшего изумрудного цвета.

— Кхм, кхм — на миг смутился я, теоретически я должен был ее поймать, но одна рука была занята винтовкой, а как это можно сделать одной рукой я не представлял, меня спас сержант, что-то скомандовав своим латным монстрам. Пара из них отдав оружие своим товарищам подскочила к Кире и склонившись, выстроили ступени из своих закованных в броню ладоней. Та же удовлетворенно кивнув и используя в качестве поручней, многочисленные рога и шипы, торчащие из их шлемов и наплечников, спустилась по этой живой лестнице походкой королевы. После чего схватила меня под свободную руку и мне, ничего больше не оставалось, как отдать команду двигаться дальше. И наша небольшая процессия двинулась к главной лестнице Колизея. Впереди я с дорогой винтовкой в одной руке, и прекрасной девушкой во второй 'прямо канонический образ удачливого авантюриста' и за мной шла клином дюжина латников в брутально раскрашенных по традициям вольных наемников доспехах.

А в это время пара 'гибридных' колосов погрузчиков 'больше похожих на небольшие фургоны 'коробочки' неожиданно обзаведшиеся четырьмя лапами с колесами на концах и двумя хватательными 'руками' увенчанными здоровенными клешнями' сгружали с последнего грузовика запечатанный контейнер со 'скорпионом'. Сгружали дабы утащить его под землю, в свое логово по образовавшемся прямо посреди стоянки грузовому пандусу 'часть плит покрытия стоянки опустилась под углом открыв крутой съезд'.

Скосив глаза на прорезь в магазине покачивающейся на плече винтовки, я еще раз пересчитал увенчанные пулями из загадочно мерцающего черного хрусталя патроны. Их было всего двенадцать, двенадцать начиненных смертоносной и разрушительной магией посланцев, готовых рвануть к своей цели после одного движения моего пальца, посланцев доставленных мне под роспись прямо из 'Арсенала'.

Забавно, я не раз держал в руках эту винтовку, но лишь сейчас ее тяжесть внушала мне уверенность в своих силах, раньше тяжесть оружия казалась мне лишь помехой. Интересно, это из-за ее зарядов? Или все-таки это что-то изменилось во мне? Вряд ли я раньше смог бы так спокойно стоять, не обращая не малейшего внимания на сошедшиеся на мне взгляды столичных аристократов. Причем некоторые из них давили, вполне материально пытаясь продавить защиту амулета, угу, хвост от беса вам! Окинув презрительным взглядом толпившихся вокруг и возмущенно гомонящих наиболее обеспеченных обитателей метрополии 'а билеты в главный столичный Колизей стоят не дешево' как же, наши грузовики перекрыли подъезд к главной лестнице и теперь десятки дорогих автомобилей и запряженных часовыми и живыми конями экипажей были вынуждены 'выгружать' своих пассажиров в стороне. Проследив за колоссами утаскивающими контейнер со скорпионом, я махнул водителям грузовиков разрешая отправляться 'сам жест я долго репетировал, он должен был получиться расслабленный' и двинулся во главе своего отряда к главной лестнице Колизея.