Бой был недолгим. Вожди германцев, осознавшие, что элемент неожиданности оказался безвозвратно утерян, приказали трубить отход. Обезумевшие от гнева и запаха крови варвары, медленно отступая, попятились назад к холмам. Многие не забывали подбирать тела своих раненых и убитых товарищей. Через некоторое время, вокруг притихшего римского войска не осталось никого и ничего, кроме сотен убитых тел, плавающих в глубоких лужах. Солнце клонилось к закату.

Римляне расположились лагерем неподалеку от места боя. Выставив охранение, войско приготовилось провести ночь на вражеской территории. Люцию, как и многим другим спать не хотелось. Не смотря на усталость, многие все еще прибывали в состоянии шока и непонимания, что произошло. Только ветераны, укутавшись в свои туники, спокойно дремали у костров, стараясь выспаться к следующему дню.

— Что думаешь? — Спросил Гней, с удовольствием протягивая руки к огню.

— Я думаю, что здесь слишком холодно и сыро. Слава Юпитеру, что он, наконец, отогнал дождь, — отозвался Люций.

— Да я не о том, — раздраженно проговорил Гней. — Что ты думаешь о сегодняшнем бое? Вернутся ли германцы этой ночью? Они ведь дикие и от них можно всего ожидать.

— Не знаю. По-моему, мы хорошо их сегодня пощипали. Вряд ли они осмелятся повторить налет.

— А ну заткнитесь, стратеги хреновы, — проворчал недовольный Спурий.

Люций пожал плечами, пододвинулся ближе к костру и прилег на все еще сырую шерстяную тунику.

На рассвете римское войско построилось в походную колонну. С тревогой, Люций заметил, что ряды их заметно поредели. Хмурый центурион встал перед строем и долго, молча, вглядывался в лица своих воинов.

— Я, Марк Целий — первый центурион пилуса второй когорты Восьмого легиона! — Наконец, прокричал он, нарушив молчание. — Я хочу поставить вас в известность, что наш вчерашний союзник Арминий — вождь гнусного племени херусков, предал нас. Лживые германские псы хотели заманить нас в ловушку, но мы — легионеры выстояли и разбили войско бородатых собак.

По рядам римских воинов прошел ропот негодования.

— Это еще не все! — Продолжил свою речь центурион. — Они почти полностью уничтожили наши обозы, идущие позади. Они — варвары, вырезали наших женщин, детей и слуг. Они не воины. Они жалкие трусливые ублюдки, заслуживающие смерти. И мы подарим им смерть!

Когорта взорвалась воинственными криками.

— И это еще не все! Мы убьем их всех... Но не сегодня. Сейчас мы уходим к Рейну, чтобы перезимовать. Но с приходом весны мы вернемся и сожжем леса Германии вместе с их жителями!

Легионы двинулись в путь. За ночь земля немного подсохла. Солдатам стало гораздо легче идти, а уничтоженные германцами обозы способствовали тому, что колонне не нужно было растягиваться так сильно, как вчера. Вокруг стояла тишина. Передовые дозорные отряды время от времени докладывали, что путь впереди чист и среди холмов не прячутся варвары.

На закате армия вышла на открытую равнину и двинулась еще быстрей. Легионеры, наконец, смогли расслабиться и перевести дух. Местность просматривалась на многие мили вокруг, что придавало уверенности и спокойствия командованию войска. Среди солдат снова потянулись вялые разговоры.

— Эй, Спурий, — окликнул товарища Гней. — Как думаешь, мы вернемся сюда весной, чтобы отомстить за своих?

— А я откуда знаю? — Недовольно проговорил бывалый воин. — Я же не полководец. И какое тебе до этого дело? Мы даже до Рейна еще не дошли, а ты уже заговорил о весне.

— Так через несколько дней дойдем. В чем проблема? — Не унимался Гней.

— А проблема в том, желторотый, что Германцы могут нас запросто туда не пустить, ясно тебе?

— Что значит не пустить? — Удивился Люций. — Мы вон как их потрепали в битве.

— Глупые птенцы, — вздохнул Спурий. — Это была не битва, а просто стычка. Они пробуют нас на зуб. Битва у нас еще впереди. Запомните это и будьте начеку.

— Здесь же кругом равнины и они не осмелятся на нас нападать в открытом бою.

— Возможно, — согласился ветеран. — Но они могут атаковать ночью. А еще, если мне не изменяет память, впереди нас ждет Teutoburgiensis saltus (Тевтобургский лес) — мрачное место.

Ночью солдат подняли по тревоге. Как оказалось, германцы, под покровом тьмы, прячась в густой траве, подобрались вплотную к лагерю, и пошли в атаку. Дозорные римского войска умело организовали отпор. Варвары снова растворились во мгле. До утра больше не спал никто. Командование легионами ждало новых нападений, особенно в предутренние часы, когда на равнину опустился густой туман.

Перед рассветом, из белой дымки выскочил большой конный отряд неугомонных германцев. Люций, благодаря хорошему зрению, сумел разглядеть внешность вражеских всадников. Варвары неслись на маленьких крепких лошадях, смешно перебирающих короткими ногами. Воины, в отличие от пехоты, были одеты в длинные шерстяные рубахи разных цветов. На ногах — длинные штаны, связанные ремнями на лодыжках и кожаная обувь. В руках они держали щиты и короткие копья.

Навстречу германцам двинулся отряд римских всадников. Люций с удовлетворением отметил множество отличий между конниками враждующих сторон. Римляне владели более быстрыми скакунами, всадники носили кольчуги, шлемы и щиты, а копья оказались гораздо длиннее, чем у варваров.

Стычка была недолгой. Римские всадники, мощным контрударом, смогли остановить варваров, после чего, атака германцев сразу же захлебнулась. До безрассудства храбрые дикари все же повернули назад и бросились наутек. Вар принял решение не преследовать германцев, боясь, что из-за тумана, римляне сами смогут угодить в засаду и погибнуть.

Легионы снова двинулись в путь. Войдя в Тевтобургский лес, напряжение в римском войске стало только нарастать. Здесь, среди густых зарослей, толстых вековых дубов, воинам невозможно было удержать строй. Люций постоянно озирался, стараясь вовремя разглядеть угрозу, исходящую со всех сторон. От его взора не укрылось и то, что многие его товарищи, сейчас, поступают точно так же. Даже невозмутимый ветеран Спурий хмурился, поглаживая гладиус, висящий на поясе.

— Странная тишина, — прошептал Гней, поглядывая на Люция.

— Угу, — кивнул тот в ответ, сглатывая вязкую слюну.

— Они здесь, — дрожащим голосом проговорил Спурий. — Час настал...

Далеко впереди послышались крики. Люций не мог слышать, что именно кричали, но понимал: ничего хорошего это не сулит. По войску прошел приказ: "Стоять на месте". Легионеры остановились. Нервы были на пределе. Наконец, неподалеку очутился центурион и заорал: "Круговая оборона! Строим укрепления!" Легионеры бросились за работу. Ни один не жаловался на тяжкий труд, как это бывало раньше. Каждый понимал, что от его проворности зависит судьба всех.

Рыть рвы и воздвигать валы оказалось поздно. В эти минуты Люций окончательно осознал, насколько серьезно обстоят дела. Бесчисленные орды варваров, с легкостью, смогли окружить даже такое большое войско, состоящее из трех легионов.

— Сомкнуть строй! — хриплым голосом разрывался центурион. — Держать оборону!

Легионеры тщетно старались исполнить приказ. Наспех срубая кустарники и тонкие деревья, они ничего не могли поделать с толстенными стволами могучих дубов. Приходилось с этим мириться и выстраиваться так, как получалось. В тот же миг хлынул страшный ливень. Среди солдат поползли испуганные разговоры, что это боги херусков снова насылают дождь, чтобы погубить имперцев.

Германцы принялись обстреливать легионы из луков и пращей. Римские лучники ответили им. Сильный ливень мешал полету стрел, изменяя их траекторию. Кроме того, римские тяжеловооруженные легионеры в мощных доспехах проваливались в мокрые вязкие лужи, словно в болота. Камни, выпущенные из тысяч пращ, попадали не только в длинные прямоугольные щиты пехотинцев, но и, иногда, пробивали шлемы, ломали пальцы рук и ног.

Пехота германцев бросилась в атаку со всех сторон. Потрясенные обстрелом легионеры, наспех бросились менять боевые порядки, чтобы встретить противника во всеоружии. Пилумы римлян полетели в неприятеля, будто серпом, скашивая первые ряды варваров. Достав гладиусы, легионеры приготовились к рукопашной.

На этот раз, германцы ударили в римский строй с удвоенной силой, нарушая поредевшие ряды. Началась схватка. Палицами, копьями и мечами безумные дикари уничтожали всех на своем пути. Многим легионерам пришлось бросить тяжелые скутумы, стеснявшие движения в разбитом строю, и сражаться в одиночку против нескольких противников одновременно. Отступая, они постепенно сужали кольцо вокруг Квинтилия Вара и его гвардии эвокатов.

Люций видел, как огромного роста дикарь, со всего размаху ударил по щиту Спурия, опрокинув ветерана на землю. Варвар занес над ним свою дубину, утыканную железными шипами, и приготовился размозжить тому голову. Не раздумывая ни секунды, Люций увернулся от летящего в него копья и рванул к великану. Варвар успел перевести взгляд на юнца, но тут же получил удар гладиусом под ребра. Люций вынул меч из раны и нанес еще один удар противнику в грудь. Тот упал.

Спурий медленно поднимался на ноги. Юноша попытался ему помочь, но внезапно, из глаз посыпались искры. Упав лицом в коричневую жижу размытой земли, Люций чуть не захлебнулся и попытался привстать. Прямо над ним стоял Спурий. Его лицо было залито кровью. Ветеран страшно ругался и крутился на одном месте, призывая германцев сразиться с ним. Один дикарь с густой рыжей бородой, завязанной в две косы, словно услышал призыв бывалого легионера и медленно подошел.

Рыжий разительно выделялся среди остальных германцев. Он был одет в рубаху, штаны и крепкую римскую кольчугу. В левой руке он держал длинный кинжал, а в правой — римский гладиус.

— Херуск, предатель, — прошипел Спурий и рванулся навстречу противнику.

Рыжий принял боевую стойку и нанес резкий удар мечом. Ветеран парировал выпад и, наклонившись, воткнул гладиус противнику в ногу. Рыжий заорал и упал на спину. Люций поднялся и, спотыкаясь, бросился к товарищу. В этот миг, перед Спурием вырос другой германский воин и ударил ветерана копьем в грудь. Покачнувшись, легионер упал прямо на, спешившего к нему на помощь, Люция. Юноша свалился под тяжестью тела товарища.

Он увидел перед собой, как Гней получил сильный удар дубиной по голове, от чего его шлем отлетел в сторону. Молодой легионер лежал в грязи, дико вытаращив глаза и размахивая руками. Еще один удар палицей размозжил ему череп. Люций попытался сбросить с себя Спурия, но не смог найти в себе сил. Он лежал, пыхтя и фыркая, под тяжестью мертвого тела старого ветерана, лихорадочно соображая, как лучше поступить. Паника достигла своего апогея. Сознание покинуло его...

Монах очнулся от внезапно нахлынувших воспоминаний и снова посмотрел на небо. За все время, что он живет, а точнее, находится на этой земле, ни одна звезда не изменила своего положения.

— Может, звезды вечны? — Тихо задал самому себе вопрос Люциан. — А я вечен, так же как и они? Но они так далеко...

Тряхнув головой, отбрасывая прочь бесполезные сентиментальные мысли, монах снова задумался. Сейчас он испытывал чувство легкого голода. Мысленно обругав себя за мимолетную душевную слабость, он вскочил на зубчатый забор крепостной башни. Внизу никого не оказалось. Люций сделал шаг и полетел вниз. Приземлившись на ноги, он выпрямился и спокойно направился в сторону спящего городишки Фриас, лежащего ниже по склону.

На главной площади города стоял небольшой фургончик. Монах улыбнулся и направился к нему. Он не ошибся. Повозка принадлежала бродячим артистам. Стараясь как можно тише пройти мимо спящей лошади, Люций заглянул внутрь. На полу, застеленном множеством шерстяных покрывал, спали мужчина и женщина. Монах осторожно забрался внутрь и присел рядом, заглядывая в лица спящей парочки.

— Оспа их явно не пощадила, — подумал он. — Но разве это мешает науке?

Люций достал из-под рясы свой гладиус и осторожно провел им по горлу сначала мужчины, а потом и женщины. Затем, деловито усаживаясь на козлы, легким ударом плети он разбудил лошадь и заставил ее бежать вперед. Ржание испуганного животного и цокот копыт по утоптанной земле, раздражали монаха. Наконец, когда они выехали из города и оказались на пустынной дороге между крепостью и городишкой, Люций ступил на землю, отвязал лошадь, вытащил тела из повозки и столкнул фургон со скалы.

Взвалив мертвецов на плечи, он отправился к стене замка, земля вокруг которой густо поросла кустарником, пробрался сквозь колючие ветви, ногой расчистил землю от сухой травы. У ног монаха оказалась деревянная крышка люка. Отбросив ее в сторону, Люций, с телами на плечах, скрылся в полной темноте, закрыв за собой проход. Перед глазами снова всплыли образы той далекой страшной битвы...

Молодой легионер Люций очнулся от сильной тяжести в груди. Страдая от удушья, он попытался привстать, но не смог. Он вспомнил все. Тяжелое мертвое тело Спурия — ветерана восьмого легиона накрыло Люция. Таким образом, старший товарищ даже после смерти умудрился спасти юношу. Приоткрыв один глаз, парень наблюдал за действиями германцев, рыскавших по округе. Воины херусков и других племен осматривали поле битвы в поисках наживы. Варвары безжалостно добивали раненых, срывали с мертвецов перстни, наградные бляхи, собирали оружие и доспехи. Сильный приступ удушья накатил со страшной силой и Люций снова потерял сознание.

Несмотря на боль и сильный шум в голове, легионер услышал чей-то голос неподалеку. Слов было не разобрать. Говорили не на латыни. Люций открыл глаза и попытался вздохнуть полной грудью, но не смог. Спурий оказался слишком тяжел. Чужой голос послышался гораздо ближе. Кто-то ответил ему издалека.

— Неужели найдут, — страшная мысль пронзила воспаленный мозг.

Заговорили над самым ухом. Люций зажмурился, как бывало в детстве, боясь, чтобы его не обнаружили, и затаил дыхание. Над лесом повисла тишина. Вдруг, тело ветерана отлетело в сторону, словно заряженное в катапульту. Раздался громкий хриплый смех. Прятаться больше не было смысла и легионер открыл глаза. На него в упор пялился страшный светловолосый дикарь, загораживающий собой потемневшее ночное небо. Его длинная борода, сплетенная в тонкую косу с помощью кожаного шнурка, едва не задевала лица римлянина. Необыкновенно яркие голубые глаза под густыми светлыми бровями, насмешливо изучали Люция.

— Давай, убей меня, — прошептал легионер.

Варвар нахмурился, а, затем, снова рассмеялся, выпрямляясь во весь рост. Он — крепкий, мускулистый житель окрестных лесов, оказался совершенно наг, чем явно не тяготился. Повернув голову в сторону, он что-то прокричал в темноту. Через несколько мгновений, над Люцием склонились еще двое дикарей. Троица живо переговаривалась между собой, злобно посмеиваясь и постоянно указывая пальцами в сторону римлянина.

— По крайней мере, двое других носят штаны, — промелькнула нелепая мысль. — Может попытаться убить их? Не смогу... Сил не хватит.

Внезапно, светловолосый потянулся к легионеру и, с легкостью, взвалил его себе на плечи. Люций не ожидал такой чудовищной силы от германца. Он даже взвизгнул от неожиданности и страха. Варвары дружно расхохотались. Двое отошли по сторонам и также подняли по одному мертвому телу римских солдат. Затем, дикари, молча, отправились прочь с поля битвы. Благодаря полной луне, льющей свой серебряный свет на землю сквозь густые кроны древних деревьев, Люций смог разглядеть всю чудовищность поражения римской армии.