"Рассказ Зои" (Война старика 4)

* * *

Я держала в руке свой компад. Что-то в нем было не так.

Гретхен тоже это заметила. — Странное ощущение, — сказала она. — Мы так давно не носили их с собой. Словно я забыла, как это делается.

— Ты, кажется, хорошо помнила, как мы пользовались теми, что были в информационном центре, — указала я, напомнив ей о том, как мы провели большую часть прошлого года.

— Это совсем другое, — возразила она. — Я не говорила, что забыла, как им пользоваться. Я говорю, что забыла, каково это — носить его с собой. Это две разные вещи.

— Ты всегда можешь опять сдать его, — предложила я.

— Этого я не говорила, — быстро возразила Гретхен. Затем она улыбнулась. — И все же, ты должна задаться вопросом. За прошедший год люди здесь действительно прекрасно обходились без них. Все эти спевки, спектакли и прочее. — Она посмотрела на свой компад. — Невольно задумываешься, а не уйдет ли это все сейчас.

— Думаю, они — часть того, кто мы есть сейчас, — сказала я. — Я имею в виду, как роанокцы.

— Возможно, — предположила Гретхен. — Это хорошая мысль. Посмотрим, так ли это на самом деле.

— Мы могли бы попрактиковаться в новой песне, — предложила я. — Гикори говорит, что Дикори уже давно хотел попробовать что-нибудь новенькое.

— Забавно, — сказала Гретхен. — Один из твоих телохранителей стал музыкальным фанатом.

— Он теперь тоже с Роанока, — заметила я.

— Думаю, так оно и есть, — согласилась Гретхен. — Это тоже забавно.

Мой компад мигнул; что-то случилось и с устройством Гретхен. Она посмотрела на него. — Это сообщение от Магди, — сказала она. — Это будет плохо. — Она дотронулась до компада, чтобы открыть его. — Да, — сказала она и показала мне фотографию. Магди прислал короткое видео, на котором он разговаривает с нами.

— Некоторые люди возвращаются к жизни раньше, чем другие, — сказала я.

— К сожалению, — согласилась Гретхен. Она постучала по своему компаду. — Вот, — сказала она. — Я решила надрать ему задницу, когда увижу его в следующий раз. — Она указала на мой наладонник. — Он и тебе это прислал?

— Да, — сказала я. — Думаю, я воздержусь от того, чтобы открывать его.

— Трусиха, — сказала Гретхен. — Хорошо, тогда, что будет твоим первым официальным действием на твоем компаде?

— Собираюсь отправить сообщение кое-кому двоим, — сообщила я. — И сказать им, что хочу поговорить с ними наедине.

* * *

— Мы приносим извинения за опоздание, — сказал мне Гикори, когда они с Дикори вошли в мою спальню. — Майор Перри и генерал Рыбицки придали приоритетный статус нашему пакету данных, чтобы мы могли связаться с нашим правительством. На подготовку данных ушло некоторое время.

— Что вы отправили? — спросила я.

— Все, — ответил Гикори.

— Все, — сказала я. — Все, что вы двое и я сделали за последний год.

— Да, — подтвердил Гикори. — Сейчас мы подготовим краткий обзор событий и более подробный отчет, как только сможем. Наши люди будут в отчаянии, если не узнают, что с тобой произошло с тех пор, как они в последний раз получали от нас весточку. Им нужно знать, что с тобой все в порядке и что ты невредима.

— Но это же включает в себя то, что произошло прошлой ночью, — сказала я. — Все это. Включая ту часть, где вы так легкомысленно упомянули о своих планах убить моих родителей.

— Да, — согласился Гикори. — Нам жаль, что мы расстроили тебя, Зоя. Мы бы не хотели этого делать. Но ты не предложила нам иного выхода, когда посоветовала сказать правду твоим родителям.

— А что насчет меня? — спросила я.

— Мы всегда говорили тебе правду, — сказал Гикори.

— Да, но не всю, не так ли? — заметила я. — Ты сказал папе, что у вас есть информация о Конклаве, о которой вы ему не рассказывали. Но и мне вы ее не рассказали. У тебя были секреты от меня, Гикори. И у тебя, и у Дикори.

— Ты никогда не спрашивала, — сказал Гикори.

— О, не вешай мне лапшу на уши, — вскипела я. — Мы здесь не в словесные игры играем, Гикори. Вы держали нас в неведении. Ты держал меня в неведении. И чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, как вы действовали, исходя из того, что знали, не говоря мне. Все эти инопланетные расы, которых вы заставляли меня и Гретхен изучать в информационном центре. Все эти расы, с которыми вы учили нас сражаться. Вряд ли кто-то из них был в Конклаве. Потому что вы знали, что если Конклав найдет нас первым, то сделает все, чтобы не сражаться с нами.

— Да, — сказал Гикори.

— Вам не кажется, что я должна была это знать? — спросила я. — А вы не думаете, что это имело бы значение для меня? Для всех нас? Для всей колонии?

— Нам жаль, Зоя, — сказал Гикори. — У нас был приказ от нашего правительства не раскрывать твоим родителям информацию, которую они еще не знали, до тех пор, пока это не станет абсолютно необходимым. Это было бы возможно только в том случае, если бы Конклав появился в вашем небе. До тех пор мы должны были проявлять осторожность. Если бы мы поговорили с тобой об этом, ты, естественно, сообщила бы своим родителям. И поэтому мы решили, что не будем поднимать эти вопросы, если только ты не спросишь нас об этом напрямую.

— И зачем мне это делать? — спросила я.

— В самом деле, — сказал Гикори. — Сожалеем о необходимости. Но мы не видели другой альтернативы.

— Послушайте меня, вы оба, — сказала я и замолчала. — Вы сейчас это записываете, не так ли?

— Да, — сказал Гикори. — Мы всегда записываем, если только ты не скажешь нам иначе. Ты бы хотела, чтобы мы прекратили запись?

— Нет, — сказала я. — На самом деле я хочу, чтобы вы все это услышали. Во-первых, я запрещаю вам причинять вред моим родителям любым способом. Навсегда.

— Майор Перри уже сообщил нам, что он скорее сдаст колонию, чем уничтожит ее, — сказал Гикори. — Поскольку это правда, нет причин причинять вред ему или лейтенанту Саган.

— Это не имеет значения, — возразила я. — Кто знает, может быть, настанет другой раз, когда вы решите, что необходимо попытаться избавиться от Джона и Джейн?

— Это кажется маловероятным, — сказал Гикори.

— Мне все равно, даже если у меня вырастут крылья, — с сарказмом сказала я. — Я и подумать не могла, что вам придет в голову убить моих родителей, Гикори. Я была неправа насчет этого. Больше я не собираюсь ошибаться. Так поклянитесь в этом. Поклянитесь, что никогда не причините вреда моим родителям.

Гикори коротко поговорил с Дикори на их родном языке. — Мы клянемся в этом, — сказал Гикори.

— Поклянитесь в этом всем Обином, — потребовала я.

— Мы не можем, — сказал Гикори. — Этого мы не можем обещать. Это не в нашей власти. Но ни Дикори, ни я не будем пытаться причинить вред твоим родителям. И будем защищать их от всех, кто попытается причинить им вред. Даже от других обинян. Мы клянемся тебе в этом, Зоя.

Именно последняя часть заставила меня поверить Гикори. Я не просила его защищать Джона и Джейн, только не причинять им вреда. Гикори добавил это. Они оба поверили.

— Спасибо вам, — поблагодарила я. Почувствовала, что у меня внезапно отлегло от сердца; до этой секунды я не осознавала, насколько взвинчена, просто сидя тут и разговаривая об этом. — Спасибо вам обоим. Мне действительно нужно было это услышать.

— Не за что, Зоя, — ответил Гикори. — Хочешь еще что-то спросить у нас?

— У вас есть файлы о Конклаве, — напомнила я.

— Да, — сказал Гикори. — Мы уже передали их лейтенанту Саган для анализа.

Это имело смысл, Джейн была офицером разведки, когда служила в войсках специального назначения. — Я тоже хочу их увидеть, — попросила я. — Все, что у вас есть.

— Мы предоставим их тебе, — сказал Гикори. — Но информации много, и не всю ее легко понять. Лейтенант Саган гораздо более квалифицирована для работы с этой информацией.

— Я не говорю, чтобы отдать ее мне, а не ей, — пояснила я. — Просто тоже хочу это увидеть.

— Если хочешь, — сказал Гикори.

— И все остальное, что вы можете получить от своего правительства по Конклаву, — попросила я. — И я говорю серьезно, Гикори. С этого момента никаких "ты не спрашивала напрямую". Мы покончили с этим. Ты меня понял?

— Да, — сказал Гикори. — Я не буду говорить "ты не спрашивала напрямую". Ты понимаешь, что информация, которую мы получаем, сама по себе может быть неполной? Нам сообщают не все.

— Знаю, — сказала я. — Но, похоже, вы все равно знаете больше, чем мы. И я хочу понять, с чем мы столкнулись. Или были в конфликте, во всяком случае.

— Почему ты говоришь "были"? — спросил Гикори.

— Генерал Рыбицки сегодня сказал собравшимся, что Конклав вот-вот потерпит поражение, — ответила я. — А что? Вы знаете что-нибудь иное?

— Мы не знаем ничего другого, — сказал Гикори. — Но мы не думаем, что если генерал Рыбицки говорит что-то публично перед большой толпой, это означает, что он говорит правду. И это также не означает, что сам Роанок полностью вне опасности.

— Но в этом нет никакого смысла, — удивилась я. Я показала свой компад Гикори. — Нам сказали, что мы можем использовать их снова. Что можем снова использовать всю нашу электронику. Мы перестали ею пользоваться, потому что она выдала бы нас. Если нам снова разрешили использовать устройства, нам не приходится беспокоиться о том, что они могут выдать.

— Это одна из интерпретаций данных, — заметил Гикори.

— А есть другая? — спросила я.

— Генерал не говорил, что Конклав потерпел поражение, но он верил, что он потерпит поражение, — ответил Гикори. — Это верно?

— Да, — подтвердила я.

— Тогда, возможно, генерал хочет, чтобы Роанок сыграл свою роль в разгроме Конклава, — предположил Гикори. — В таком случае, вам разрешили пользоваться вашей электроникой не потому, что это безопасно. Вам разрешено использовать ее, потому что теперь вы — приманка.

— Вы думаете, что Союз колоний наведет Конклав сюда, — сделала я вывод через минуту.

— Мы не высказываем своего мнения, так или иначе, — сказал Гикори. — Мы отмечаем только, что это возможно. И это соответствует тем данным, которые у нас есть.

— Вы рассказали об этом моему отцу? — спросила я.

— Мы не... — начал Гикори, но я уже была за дверью.

* * *

— Закрой за собой дверь, — сказал папа.

Я закрыла.

— С кем ты говорила об этом? — спросил он.

— Очевидно, с Гикори и Дикори, — сказал я. — Больше ни с кем.

— Ни с кем? — спросил папа. — Даже с Гретхен?

— Нет, — сказала я. Гретхен ушла, чтобы отчитать Магди за то, что тот прислал ей это видео. Я уже начала жалеть, что не пошла с ней, вместо того чтобы приглашать Гикори и Дикори к себе в комнату.

— Хорошо, — сказал папа. — Тогда тебе нужно молчать об этом, Зоя. Тебе и близнецам-инопланетянам.

— Ты же не думаешь, что то, о чем говорит Гикори, произойдет, не так ли? — спросила я.

Папа посмотрел прямо на меня, и я снова вспомнила, насколько он старше, чем кажется. — Это произойдет, — сказал он. — Союз колоний расставил ловушку для Конклава. Мы исчезли год назад. Конклав искал нас все это время, а Союз потратил все это время на подготовку ловушки. Теперь она готова, и нас снова выставляют на всеобщее обозрение. Когда корабль генерала Рыбицки вернется, они сообщат, где мы находимся. Новости дойдут до Конклава. Конклав направит сюда свой флот. И Союз колоний уничтожит его. В любом случае, таков их план.

— Он сработает? — спросила я.

— Я не знаю, — ответил папа.

— А что будет, если этого не произойдет? — опять спросила я.

Папа рассмеялся очень тихим и горьким смехом. — Если этого не произойдет, то я не думаю, что Конклав будет настроен на переговоры, — указал он.

— О Боже, — испугалась я. — Мы должны рассказать людям, папа.

— Знаю, что должны, — сказал он. — Я и раньше пытался скрывать кое-что от колонистов, и у меня не очень хорошо получилось. — Он говорил о вервольфах, и я напомнила себе, что, когда все это закончится, мне нужно будет рассказать ему о своих приключениях с ними. — Но мне также не нужна еще одна паника в наших рядах. За последние пару дней люди и так достаточно пострадали. Мне нужно придумать способ рассказать людям о планах Союза, не подвергая их жизни риску.

— Несмотря на то, что они должны бояться, — заметила я.

— В этом-то и загвоздка, — признался папа и снова горько усмехнулся. Затем он посмотрел на меня. — Это неправильно, Зоя. Вся эта колония построена на лжи. Роанок никогда не задумывался как настоящая, жизнеспособная колония. Она существует, потому что нашему правительству нужен был способ показать Конклаву свой нос, обойти его запрет на колонизацию и выиграть время для создания ловушки. Теперь, когда это время у него было, единственная причина существования нашей колонии — это стать козлом отпущения. Союз колоний не заботится о нас так, как нужно нам, Зоя. Он заботится о нас только так, как нужно ему. Что мы для них собой представляем. Для чего они могут нас использовать. То, кем мы являемся, на самом деле не имеет значения.

— Мне знакомо это чувство, — напомнила я.

— Прости, — извинился папа. — Я становлюсь одновременно абстрактным и подавленным.

— Это не абстрактно, папа, — возразила я. — Ты разговариваешь с девушкой, чья жизнь — это пункт соглашения. Я знаю, что значит, когда тебя ценят за то, чем я являюсь, а не за то, кто я есть.

Папа обнял меня. — Не мы, Зоя, — сказал он. — Мы любим тебя такой, какая ты есть. Хотя, если ты хочешь сказать своим друзьям-обинянам, чтобы они оторвали свои задницы и помогли нам, я бы не возражал.

— Что ж, я заставила Гикори и Дикори поклясться, что они не убьют тебя, — сообщила я. — Так что, по крайней мере, это прогресс.

— Да, ребенок делает первые шаги в правильном направлении, — одобрил папа. — Будет здорово, если мне не придется беспокоиться о том, что кто-то из моих домочадцев пырнет ножом.

— Всегда есть мама, — напомнила я.

— Поверь мне, если бы я когда-нибудь разозлил ее так сильно, она бы не воспользовалась таким безболезненным средством, как нож, — сказал папа. Он поцеловал меня в щеку. — Спасибо, что пришла рассказать мне о том, что сказал Гикори, Зоя, — поблагодарил он. — И спасибо, что пока держишь это при себе.

— Не за что, — ответила я и направилась к двери. Я остановилась, прежде чем повернуть ручку. — Папа? Как ты думаешь, сколько времени пройдет, прежде чем появится Конклав?

— Немного, Зоя, — сказал он. — Совсем немного.

* * *

На самом деле, это заняло всего около двух недель.

Все это время мы готовились. Папа нашел способ рассказать всем правду, не заставляя их паниковать: он сказал им, что Конклав все еще может найти нас, что Союз колоний планирует создать здесь позицию для обороны; что опасность все еще существует, но мы уже сталкивались с ней раньше, и что смекалка и подготовка станут нашей лучшей защитой. Колонисты разработали планы строительства бомбоубежищ и других защитных сооружений и использовали для этого землеройную и строительную технику, которую раньше держали в запасе. Люди продолжали свою работу, сохраняли оптимизм и готовились, насколько это было возможно, к жизни на грани войны.