Правильно он сделал.
А что чуть подольше... пусть! Он потерпит!
Матео, друг, я ТАК тебя подвел! Дай Бог, чтобы не было еще слишком поздно! А если тебя уже нет, я хотя бы отомщу! Я клянусь, я отомщу!!!
Ах, я безмозглый пьяный кретин! Все из-за моих паршивых страданий!
* * *
— Рента Баррет?
Мужчина, который остановил Элисон, был вполне себе девичьей мечтой, правда, не того сорта, что Марко Вебер. Марко был для девушек, которые предпочитают романтических героев, а этот мужчина для тех, кому нравятся военные.
Вон какая выправка!
И усы подкручены, и мундир на нем сидит, как нарисованный, и сапоги, как зеркало, отражают солнышко. И даже пара медалей есть — тоже начищены, аж оторопь берет.
Хорош!
И букетик, который он протянул Элисон, был тоже вполне себе хорош. В духе 'скромной симпатии'. Полевые цветы, зелень...
— Доброе утро, — согласилась Элисон. — Это я. А вы...?
— Рент Адриан Браудер. К вашим услугам, рента.
Несколько минут Элисон пыталась вспомнить, кто это такой, и почему ей знакома фамилия мужчины. Вроде бы они не виделись раньше? Потом уже сообразила.
— Рена Ханна?
— Да, это моя мать.
— Как ее самочувствие?
Элисон искренне беспокоилась о симпатичной рене. Ну, не виновата она, что дочь у нее такой свиньей оказалась. Обычно, когда в семье случается беда, принято пенять на воспитание. А если по-честному...
Можно ребеночка воспитывать, можно таскать его по музеям и выставкам, можно рассказывать ему о богах и героях, показывать что-то личным примером, но...
Но есть еще и собственный характер ребенка, который выбирает, как ему жить, сам и для себя. Полегче или потруднее, сказать правду или соврать, пойти прямо или в обход.
Элисон знала такие семьи, и потому не могла ничего сказать о рене Ханне. Ты вложила в ребенка свою душу?! Но ведь и его душу тоже надо принимать в расчет!
Так что...
— Она сильно переживает, но мы с Катриной здесь, сестра привезла ей внуков... я не смогу остаться надолго, а Кати побудет.
— Это хорошо, рент Браудер.
— Да. Рента Баррет, я хотел увидеть вас перед отъездом. И поблагодарить.
Элисон качнула головой.
— Не думаю, что заслужила благодарность. Невольно, но я принесла горе в ваш дом, и за это мне впору извиняться.
— Нет, рента. Если бы не вы... Адела могла зайти еще дальше, а мать бы умерла от горя. Я ее знаю... на любит нас всех, но Адела всегда была рядом с ней.
— Что сейчас будет с рентой Аделой?
— Уже реной, — улыбка Адриана не сулила сестре ничего хорошего. — Теперь сестрица — рена Майер. Пусть сама расхлебывает последствия.
Элисон вспомнила 'романтического героя' и невольно поморщилась.
— Не слишком ли это строго, рент?
— Нет, рента. Брачный договор я составил, Клемент его подписал, — холодная улыбка Адриана не сулила зятю ничего хорошего. — В нищете Адела не останется, но вряд ли этот брак будет счастливым.
— Они останутся здесь, в городе?
— Нет. Клемент мечтает попытать удачи в столице, так что скоро мы проводим их в Лаору.
Элисон криво улыбнулась.
— Ах да! Ну какие могут быть возможности в провинции? Здесь и дома пониже, и воздух пожиже, и настоящих талантов не понимают, затирают и обижают. А вот в столице, там-то он — УХ!
Адриан фыркнул.
— Объяснять человеку, что при наличии рук, головы и желания трудиться, он пробьется где угодно, у меня нет никакого желания. Но вы ведь тоже так думаете, рента?
Элисон решительно кивнула.
Она примерно так и думала.
Между прочим, тот же Леон Штромберг прекрасно жил и работал в крохотном шахтерском городке, и не помешало ему это совершить кучу открытий! И прославиться не помешало, вписать свое имя золотом на страницы науки! Вот спорим на сто корелей, что среди его друзей тоже такой 'Клемент' был? Возможно, подавившийся своей завистью.
Ну как так-то?
Он, такой тонкий, умный и истинный талант, не может прославиться из-за окружения, завистников города, провинции... нужное подчеркнуть, недостающее дописать, а какой-то Штромберг берет и открытия делает! И даже не золотой ручкой пишет!
Куда мир катится?
Точно, кругом враги.
Мужчина и женщина шли к бюро, разговаривая, как старые добрые знакомые. Элисон по дороге успела расспросить капитана о его месте службы, они пришли к выводу, что пробиваться везде сложно, но если справишься — это здорово!
Можно собой гордиться!
— Вы к нам обязательно зайдите. Катарина тоже хотела с вами познакомиться, просто она сейчас далеко от матери не отходит. И дети, опять же...
— Да, дети послужат хорошим противоядием, — задумчиво кивнула Элисон.
— Вы правильно подобрали слово, рента. Именно противоядием.
Они шли по улице, улыбались, разговаривали, и совершенно не обратили внимания на рамбиль, мимо которого прошли.
Рамбиль — и рамбиль.
Стоит он тут и стоит. И плевать на него два раза. Постоит — поедет, дело хозяйское. А тем временем...
* * *
Марко Вебер с искренним возмущением смотрел на происходящее.
Это — ЧТО?!
Его добычу окучивает какой-то капитан?
Да откуда он вообще взялся? Что ему надо от Элисон Баррет? И цветы у него в руках... сегодня Марко решил не вламываться на работу к девушке, а подкараулить ее на полдороге к бюро. Опять же, если она не в настроении, из рамбиля он это заметит заранее, и успеет передумать. А если в настроении, то можно и цветы подарить, и предложить ее подвезти, и даже в щечку поцеловать в рамбиле.
Почему нет?
Нет?
Конкуренты?!
Инстинкт охотника запел особенно громко. Марко отметил, и как Элисон улыбалась собеседнику, и оживленную жестикуляцию, и... она вполне ничего, когда улыбается. Оживляется, и ее лицо кажется почти симпатичным.
Нет, ну откуда вдруг?
И что теперь делать?
Марко покосился на букет роз, который занимал половину заднего сиденья и пах так, что от него уже голова болеть начинала, потом приоткрыл окно и поехал вперед. Почему бы ему не встретить парочку на входе в бюро?
Заодно Элисон сравнит букеты.
Полевые былинки, три штуки, для тех, кто не желает тратиться на девушку — и его букет! Дорогой, красивый, элегантный, как и сам Марко... даже подумать смешно!
* * *
— Рента?
Первым Марко заметил капитан, как человек военный. Даже не самого Марко, а его букет. Роскошный такой... за триста метров видно!
Элисон сощурилась.
— О, нет!
— Рента?
— Есть мужчины, которые не понимают слова — нет. Просто не могут его услышать.
Адриан помрачнел.
— Ага... богатые и желающие развлечений?
— Абсолютно точно, капитан.
— Рента Элисон, вы позволите мне вмешаться на правах желающего отплатить добром за добро?
Элисон пожала плечами.
— Не думаю, что ваше вмешательство принесет пользу, капитан. Но если это будет не опасно для вас — попробуйте, пожалуйста.
— Благодарю за разрешение, рента. Не забудьте, послезавтра вечером вы приглашены к маме на чай с булочками.
— Вы уже уедете, капитан?
— К сожалению, я уеду завтра. Но я еще вернусь и буду рад увидеться с вами. Вы очень помогли нашей семье, рента Баррет.
Элисон кивнула, принимая и понимая его слова.
Да, рента, я к вам очень хорошо отношусь, как к родственнице. Романтического интереса с моей стороны не ждите, но помочь я готов.
Элисон это вполне устраивало. Марко раздражал ее намного больше.
— Я буду рада повидаться с вашей матушкой, капитан. И познакомиться с вашей сестрой.
Адриан кивнул. Приятно, когда тебя понимают... ну, не в его вкусе Элисон Баррет, хотя и жаль. Жена из нее может получиться хорошая, понимающая. Но ведь она страшненькая!
Нет, на такой подвиг Адриан не способен.
Зато помочь девушке может.
— Рента Баррет, доброе утро!
Марко подошел поближе и протянул Элисон свой алый веник. Только вот вместо Элисон его принял Адриан.
— Рент, извольте объясниться, на каком основании вы преследуете порядочную девушку? И чего вы добиваетесь?
Марко даже опешил.
Вот как-то не привык он к таким ситуациям, хоть все и было прозрачно насквозь. Но... чего он добивается? И тут понятно, но... Марко решил, что лучшая защита — нападение, и ринулся в атаку.
— А вы кто такой, рент, что задаете мне подобные вопросы?
— Мы с Элисон дальние родственники, — Адриан и глазом не моргнул. Ага, кто моей матери помог, тот и для меня родной, какие вопросы? — Так что вам нужно от кузины?
Марко замялся.
Что нужно — понятно. Но если озвучить горькую правду: 'поразвлечься хочу!', то ведь можно и в морду. У морды хозяин есть?
А что ты военному сделаешь? Тут и отец-то не поддержит, Вебер-старший вообще старался никуда не высовываться, для тех, кто понимает — дело у него семейное такое, своеобразное. Притянуть его всегда можно.
За что?
За шкирку!
Если ты главный по борделям и кабакам, нарушения у тебя будут ВСЕГДА! Во всех видах. Тут и возраст работников, и вино без акцизной марки, и кое-какие товары, о которых лучше вслух не говорить, и... Вебер-старший предпочитал не нарываться, и сыновьям вдалбливал одно и то же.
Все должно быть ТИХО!!!
Без скандалов!
Да делай ты, что хочешь, но только втихую! Не понимаешь? Поймешь, как огребешь!
Марко и Пол это отлично усвоили, и вот, здравствуйте вам! Явился какой-то военный... нет, можно начать ссору, но ничем хорошим это не закончится. В определенных случаях военным даже дуэли разрешены, если полковое начальство не против. Да-да, и так бывает, когда обидчика нельзя наказать законным путем, а дело касается твоих родных. Последняя дуэль года два назад как раз и была, на всю Эллару прогремело.
Стать героем новой истории Марко совершенно не хотелось, и парень решил отступить.
— Рент, я не желал ничего плохого. Прошу простить, рента Элисон, если вас что-то задело в моих действиях...
— Рента Баррет, — ледяным тоном поправила Элисон.
— Рента Баррет, — скрипнул зубами Марко, которого жестко вернули в официальные рамки.
Адриан посмотрел на ало-розовый веник.
— Вы хотели подарить это моей кузине? Так дарите, рент.
Марко протянул вперед корзину, но Элисон сделала шаг назад, демонстративно заслоняясь маленьким букетиком.
— Рент Вебер, я еще раз прошу вас не присылать мне цветов и не искать встречи ни в каком виде. Я считаю ваше поведение неуместно навязчивым.
— Кузина, возможно, мне стоит более предметно поговорить с этим рентом? — Адриан расправил плечи и шагнул вперед. Почти одного роста с Марко, но шире в плечах и увереннее в себе, он подавлял. И старался это сделать.
Марко отступил на шаг назад, и Адриан тут же развил успел, сделав еще один шаг вперед.
— Не стоит, кузен, — Элисон говорила тем же равнодушным тоном. — Рент Вебер все понял и уже уезжает, правда же?
— Разумеется, — скрипнул зубами Марко. — Но цветы позвольте все же оставить вам, рента. В знак прощания.
Корзина отправилась в руки Адриана, а Марко прыгнул за руль рамбиля, и несчастная машина горестно взвизгнула, стартуя с места с дикой скоростью.
Элисон посмотрела на капитана, который держал в руках розы.
— Думаю, рент Бауэр, вы можете подарить цветы маме? Как военный трофей?
Адриан от души рассмеялся.
— Рента, я буду рад видеться с вами, когда приеду в город. Кузина Элисон.
— Кузен Адриан, — ответила ему улыбкой Элисон. Уже вполне искренней. — я обязательно зайду к рене Ханне. Она замечательная.
И так пригляжу.
Мало ли что.
Вслух Элисон этого не сказала, но с нее определенно причитается за эту сцену. Хоть одно утро пройдет спокойно...
Ага размечталась, наивная девушка.
Адриан-то ушел, вместе с розами, а вот что делать с коллегами, которые видели все из окон бюро и теперь жаждали подробностей? ВСЕХ!
Начиная с того, откуда взялся капитан. А как о таком расскажешь, тайна-то чужая?
Твою виверну!
* * *
Робин первый раз за пять лет перешагнул порог городского дома с некоторым трепетом в душе. Страх?
Да, и он тоже.
Когда Робин осознал, что с ним произошло, ему не хотелось никого видеть. Ни родителей, ни братьев — никого!
Не мог он выносить мамины слезы, тоску и разочарование в глазах отца, не мог видеть братьев — они-то оставались магами, пусть и слабенькими, но магами же, а он...
А он — нет.
Первенец, самый лучший, самый сильный, подающий самые большие надежды — и вдруг вот такое!
Робин боялся увидеть злорадство в глазах братьев: мол, вот тебе, был первый — будешь последний. И мамины слезы душу рвали.
Хорошо еще, отец что-то понял, и предложил ему коттедж в Левенсберге. Робин кивнул, перевел на счет отца крупную сумму за коттедж — и упал в алкогольное безумие. И ничего уже не помнил.
Потом, когда он пришел в себя, он все равно возложил все контакты с внешним миром на Хью.
Старый слуга.... Да какой он слуга, уже член семьи, второй отец для Робина, или хотя бы дядя, он общался с родителями, он нанимал людей для уборки дома, он решил вопрос с готовкой, которая у Хью решительно не получалась, он ездил за продуктами и лекарствами...
Робину было проще без людей.
А вот сейчас...
Началось его испытание с лакея, который открыл дверь и замер на пороге.
— Эммм... здравствуйте, рент...
Лакея он не помнил. Новенький?
— Где Грэм?
Голос чуточку срывался, да, голосовые связки ему тогда тоже повредило, но все бы зажило, останься у него хоть искорка магии. Только вот магии он тоже тогда лишился.
— Г-грэм?
— Я здесь, рент Робин!
Дворецкий служил у Лейтнеров уже два десятка лет, и Робина помнил мальчишкой, и отец его тоже был дворецким, и тоже у Лейтнеров, считай, династия. Так что Робина он узнал сразу, и теперь торопился вниз, забыв про все на свете.
Неужели — правда? Вернулся?
Или... случилось что-то? Помощь нужна?
Робин даже растрогался, глядя на спешащего, почти бегущего Грэма. Такой важный обычно, переступающий по-аистиному длинными ногами и оглядывающий мир с высоты почти двух метров роста — и вдруг почти бежит по лестнице.
— Рент Робин!
Робин вздохнул — и снял плащ.
— Я вернулся, Грэм.
Надо отдать должное дворецкому, он и не ругался почти. Так, воздух выдохнул сквозь стиснутые зубы — ну когда ему было привыкать к виду Робина, если они уж лет пять как и не виделись? Да и тогда Робин по уши заматывался в ткань, стараясь никого не смущать...
— Рент, я уже приказал приготовить вашу комнату. Желаете отдохнуть с дороги?
— Нет. Кто дома?
— Никого, рент. Ваши родители уехали на воды, рент Винсент сейчас на работе, рент Лукас уехал к невесте.
— Отлично. Тогда пожалуйста... мне нужна приличная одежда и отдохнуть. Хью тоже.
— Прошу вас, рент. Я сейчас вызову портного, а пока провожу вас. Если позволите.
Робин кивнул и захромал еще сильнее по лестнице вверх.
Как ни хотелось бы ему вот прямо сейчас помчаться по делам — тело диктовало свои правила. Последние два часа он уж не знал, какой загогулиной скрутиться. Болело все — даже, кажется, уши...
