— Стоп-стоп-стоп. А как же через портал проходят гитиянки?
Дьявол помолчал немного и вновь заговорил, его низкий глубокий голос эхом разносился в пустых коридорах.
— Этот барьер — не просто стена из камня или металла, и не замок. Он похож на порталы гитиянки, часть его находится за пределами этого мира. Он сделан как стена между измерениями, и ничто не может проникнуть сквозь него. Его нельзя разрушить с помощью магии. Его подпитывает мое присутствие здесь. Но если ты изгонишь меня, барьер примет свою естественную форму и станет крошечным шариком.
— Хм. И как мне тебя изгнать?
— Ты можешь сделать это, назвав мое истинное имя. Разумеется, тебе придется пообещать, что ты используешь его только для этой цели. Это согласие будет таким же прочным, как круг, что держит меня. Если ты сомневаешься, то знай, что я только хочу открыть дорогу нам обоим. Ты согласна?
Я пожала плечами.
— Ну, пока ты будешь выполнять свои обязательства — да.
— Разумеется. Мой род также подчиняется законам. Мое истинное имя — Мефазм. Произнеси мое имя и скажи: "Я изгоняю тебя из этого мира".
"Вот так просто?" Мои опасения подтвердил и паладин.
— Ступать в сделку с дьяволом — не самое мудрое решение.
— А у тебя полно идей получше?
Касавир только протестующее покачал головой. Краем глаза я увидела, как пожал плечами следопыт.
"Ну что ж. Дьяволов я еще не изгоняла. Попробуем".
Я откашлялась, отчего-то чувствуя себя неловко.
— Мефазм! — пауза. — Я изгоняю тебя из этого мира.
"Харн, ты словно шут балаганный".
— Наконец-то, — дьявол облегченно вздохнул, — Смотри, барьер снова принимает нормальную форму. Я призову его к себе. Теперь это просто камешек. Возьми его — он может пригодиться во время нашей следующей встречи.
Мефазм протянул мне небольшой черно-красный камень размером примерно в пол-кулака. Камень был теплым на ощупь и невесомо парил над ладонью. "Зачем он мне?".
— А в том, что мы непременно встретимся, я не сомневаюсь, — и дьявол растаял как рассветный туман под солнечными лучами.
Барьер действительно исчез, горячее марево больше не дрожало между стенами и теперь стало видно, что впереди есть еще одна дверь, перед которой топчется давешний, похожий на серо-синюю шипастую жабу, демон.
"Ну и урод".
"Очаровательная" зверушка резво обернулась к нам, но подходить не стала. Демон только оскалился, демонстрируя полную пасть острых треугольных зубов, и угрожающе рассек воздух перед собой когтистой лапой:
— Заксис не может преодолеть эту преграду, но когти Заксиса легко разорвут тебя.
"Заксис, значит. Знакомое имечко. И хозяин у тебя... такого не скоро забудешь".
От демона, даже на таком расстоянии несло едкой вонью. Закашлявшись, я шагнула назад.
Паладин также тихо, как и в разговоре с дьяволом, проговорил:
— Это демон-хезру, будь с ним осторожнее — говорят, они обладают фантастической силой.
"Елки-палки, нашелся тут знаток демонов". Хотя, наверное, паладинам рассказывают про демонов. Про их уязвимые места и все такое подобное, так же как мне Дейгун рассказывал про повадки зверей.
— И еще, демоны-хезру обычно заражают своих противников различными болезнями, — тем же наставническим тоном продолжил паладин, — так что следует держаться от него подальше.
Я услышала как хмыкнул следопыт:
— Всадим ему в глаза по стреле и дело с концом.
"И то правда — толку-то болтать про болячки, если эта жаба до нас даже не добежит".
— И то дело. Говорить с этой зверушкой нам не о чем.
Бишоп единым, обманчиво плавным движением вскинул лук, прицелился и спустил тетиву. В полет ушла одна стрела, за ней следующая.
Нашими совместными усилиями демон превратился в нечто похожее на ежа-переростка. А потом... потом демон словно растаял, растворился, оставив после себя лишь тошнотворный запах, да несколько стрел, измазанных в липкой, еще не высохшей темной крови.
— Даже наконечники вырезать не пришлось, — довольно проговорил следопыт, собирая стрелы. Хотя, — добавил Бишоп чуть поразмыслив, — мне интересно, куда он пропал?
— Заксис вернулся обратно, на свой план, — паладин чихнул и продолжил говорить, — демона или дьявола невозможно окончательно убить здесь, на материальном плане. Но можно отправить его обратно в преисподнюю.
"Ах вот как. Жаль".
Массивную дверь, как ни странно, открыл Гробнар. Просто прошептал что-то, положив ладони на замок, и дверь, щелкнув, приоткрылась сама. Она вела в небольшой полукруглый зал, освещенный все тем же холодным голубоватым светом кристаллов. В середине комнаты, между высоких, похожих на кривые красновато-серые шипы, опор, мерцало переливающееся марево портала. Точно такого же, как и в доме возле воровского хранилища. В центре портала стоял гитиянки. Точнее, нужно говорить — стояла, потому что, судя по вычурным, украшенным резьбой и рунами доспехам, небольшой груди и длинным волосам, собранным в хвост, воин был женщиной. За ее спиной виднелся какой-то пейзаж. Он постоянно изменялся, зыбкие формы перетекали одна в другую, впиваясь в глаза невообразимыми сочетаниями цветов. Цвета тоже изменялись, плыли, переходили один в другой, не оставаясь постоянными ни единого мгновения.
Снова вспомнился разговор в доме Алданона, про Астральный мир — место, где живут гитиянки. Место, где нет ничего постоянного.
"За ее спиной что — Тот самый Астральный мир?".
Остальные гитиянки молча стояли вокруг.
Высокий с резкими и в тоже время свистящими нотками голос, лишь подтвердил мою догадку, о том, что костлявая фигура в доспехах и есть та самая Зиэйр. Тварь, объявившая на меня охоту.
— Я не ожидала, что сюда придут демоны, но знала, что сюда придешь ты. Я давно вижу тебя в своих видениях, — гитиянки звеняще рассмеялась, безгубый рот сложился в гримасу, — неужели ты думала скрыться от нас? Ты украла наши осколки, осквернила их своим прикосновением, а теперь ты умрешь, Калак-Ча.
"Заладили, калакча-калакча. Надоело"
— Как только, она возьмет твой след, ты обречена, — хрипло рассмеялась Шандра. Крестьянка сидела в небольшой, только-только пару шагов сделать, клетке, прислонившись спиной к решетке.
— Знай, ты не в состоянии что-то требовать у меня.
"И не буду. Я смиренно попрошу у тебя, харя зеленая, твою печенку с капустой. Тушеную".
— Ты ответишь за свои преступления... ты, и то хрупкое создание, в котором течет последняя капля крови Джерро.
"Сколько же нас собралось по душу одной крестьянкой девки? Слишком много".
От слов гитиянки веяло невообразимой древностью, тошнотворно-затхлым запахом проклятий и позабытых страшных легенд. Почему-то именно сейчас мне пришла в голову даже не мысль, а понимание того, что Зиэйр очень стара. И еще — что она живет по иным законам и правилам, настолько странным и чуждым, что я не в состоянии даже частично их понять.
А вместе с пониманием пришла и злость.
— Что? Совсем охренела, падаль безносая?! Сначала твои уродцы жгут деревню, где я выросла, потом пытаются прирезать меня, и ты еще обвиняешь меня в каких-то там преступлениях? Ты не можешь меня судить.
Зиэйр на миг замолчала. Лишь на миг, а потом резко, как-то рвано взмахнула клинком. Острие меча указало на меня:
— Мы напали в ответ на твое преступление. Ты взяла осколки и вина лежит на тебе.
Я чувствовала, что гитиянки нет, не врет, просто упрямо, уверенно гнет свою линию. Говорит то, что считает правильным, несмотря на то, что гитиянки сначала напали на деревню, а только потом я принесла осколок.
"Убью эту гадину. Ее собственными кишками задушу паскуду"
Перед глазами вновь плеснуло ало-красными сполохами-иглами. От желания прирезать ее прямо сейчас перехватывало дыхание. В горле пересохло. Я сглотнула ставшую вязкой слюну.
Я ненавидела ту, которая сейчас заставляет меня чувствовать себя виноватой. В чем? В том, что кто-то спер у них драгоценный артефакт? В том, что битва с Королем Теней произошла в Западной Гавани? В чем, черт побери, я виновата перед этой костлявой падалью в портале?!
— А Шандра-то тут при чем?
Я решила прикинуться ничего не понимающей деревенщиной. Вдруг получится и эта серо-зеленая проболтается?
— Она последняя из живущих потомков того, кто украл у нас серебряный меч, — голос гитиянки звенел. А я продолжала старательно изображать дурочку. Разве что ресницами не хлопала наивно.
— Ты что-то путаешь. Аммон Джерро давно помер.
Гитиянки высокомерно кивнула:
— Да, людской век слишком короток, но преступления переходят на потомков. Я переворошу ее знания, ее память, загляну в каждый уголок ее души и узнаю, где вор спрятал нашу реликвию.
Зиэйр вскинула клинок, голос ее стал еще выше и ... торжественнее:
— А теперь я казню тебя, Калак-Ча. Твой путь привел тебя сюда и твой осколок скоро присоединиться к моим. Впрочем... Я милосердна — я готова подарить тебе и твоим спутникам быструю и безболезненную смерть, если ты отдашь мне осколки сама.
Я скривилась, прищурилась. Стиснула рукоять оружия:
— Трусишь? Нет? Тогда подойди и возьми.
Зиэйр рассмеялась:
— Неужели ты и вправду думаешь, что можешь владеть реликвиями моего народа? — она сделала странный жест руками и осколки, повинуясь ее воле, полетели к порталу. Зазвенели, падая на пол.
— Странно, я забрала у тебя все осколки, но есть еще один. Он — в тебе. Я вырву его из твоего тела, — еще один жест.
А потом стало больно. Словно в груди поселилась злобная крыса и она рвется наружу, прогрызая себе путь через плоть и кости. И в то же время — не хочет уходить. И грызет, грызет, грызет... Каждый вздох, каждый глоток воздуха — словно раскаленный штырь в легких, кровь пузыриться на губах и ноги отказываются слушаться... такой твердый пол под коленями...
Краем уха я слышу шум боя, свист стрел, песню, которую поет Гробнар, какие-то слова... заклинания, крики, дикая какофония, от которой хочется зажать уши или позволить милосердной темноте забытья все-таки забрать себя с собой... Нельзя-нельзя-нельзя... нужно убить Зиэйр, нужно выпустить это твари кишки, нужно...
* * *
— Портал! Не-е-е-ет!
Свистящий голос Зиэйр не дал мне окончательно провалиться в забытье. Зеленая тварь что-то шипела про то, кто каждый миг в этом мире — словно вечность. А еще, про то, что мы — глупцы и Королева-Лич узнает о ее поражении, но будет поздно. Про то, что в этот мир придет, куда большее зло, чем гитиянки. Что Король Теней обратит наш мир в пепел и тлен, что... Она много чего говорила, стареющая на глазах Искательница Меча...
Договорить она не успела, потому что оказалась слишком близко от меня. А я... я хотела, жаждала, мечтала ее убить и потому собралась, загоняя пульсирующую боль куда-то в позвоночник и прыгнула на Зиэйр.
Первый удар пришелся гитиянки по руке, второй — кажется, в плечо, потом... потом мы катались по залитому кровью мозаичному полу. Перехватывая руки, ударяя друг друга лбом в лицо, коленом живот, стремясь выцарапать глаза или вцепиться зубами в горло. Зиэйр тем временем слабела. Ее удары все реже достигали цели, меч давно выпал из разжавшихся пальцев. Наконец мне удалось прижать ее к полу и...
Рукоять ножа стала скользкой от крови. А я все била и била, резко, почти не замахиваясь. Просто всаживала нож в распростертое на мозаичном полу тело Зиэйр, с каждым ударом превращая гитиянки в искромсанную, кровоточащую груду мяса. Снова и снова. Не обращая внимания на то, что гитиянки уже перестала хрипеть и дергаться. Не обращая внимания, что из ее ран давно не выплескивается кровь. И не обращая внимания на то, что от жгучей боли в груди мир кружится и сворачивается в тугую черно-красную воронку...
Я мучительно закашлялась. "Черт... полный рот крови...". Каждый вдох отдавался режущей болью в легких. Я с трудом поднялась с колен. Мир вокруг чуть качнулся. Я переступила с ноги на ногу, с трудом, но сохраняя равновесие.
Через звон в ушах и мутную пелену слабости до меня донесся голос паладина. Спокойной и в тоже время — осуждающий.
— Каждый имеет право на последнее слово.
— Ну так оживи ее, — я снова закашлялась и сплюнула на пол вязкий сгусток крови, — И поболтай.
— Этого еще не хватало, — хмыкнул рейнджер, вытирая клинки каким-то куском ткани.
"Что?"
— Ой, а кто такой этот Король Теней? Кажется, я где-то слышал это имя... Эти слова звучат так эпически, словно имя главного злодея из забытой истории. О таком непременно стоит написать книгу, — Гробнар привычно затараторил, так что слова звоном отдались в голове.
Стоять было тяжело. Я села прямо на ноги мертвой Зиэйр и обхватила себя руками, не выпуская оружия.
— Если ты сейчас не заткнешься, то свою книгу, — я перевела дух, — ты напишешь на том свете.
"Поспать бы сейчас... в плащик завернуться и поспать. А то холодно что-то..."
Я почувствовала как меня тряхнули за плечи. Паладин. И чего ему неймется?
— Исчезни. Дай поспать, — я вяло отмахнулась рукой, в которой до сих пор держала нож.
"Лезвие... вытереть надо..."
За грудиной и ребрами снова заворочалась боль, раздирая когтями легкие. Дышать стало невыносимо... и этот соленый, металлический вкус крови во рту... Мозаичные стены накренились и опять куда-то поплыли... Я тряхнула головой.
"Темно..."
Следующее ощущение было не из приятных. Словно грудь зажали в тисках и для полного счастья проткнули раскаленным штырем.
Я дернулась, пытаясь высвободиться.
— Потерпи. Осталось немного, — опять этот спокойно-сосредоточенный голос паладина.
— Пусти...
Жжение постепенно сходило на нет. Дышать стало...легко. И слабость куда-то пропала. "Божественная магия в действии, епт".
Вставать не хотелось. Уставшее тело радовалось отдыху и отсутствию боли. А в голове лениво крутились вопросы. Кусочки странной головоломки с осколками тасовались как истертая карточная колода. Но они никак не желали складываться в единую картину.
Нда... Простая задача — принести осколки в Невервинтер и показать их знающему человеку, обернулась западней. Клубком перепутанных друг с другом, словно корни болотной травы, вопросов, проблем, историй и проклятий, тянущихся куда-то во времена юности мира и за его пределы. В Лимб. А может быть — к черту на рога. История с осколками и не думала заканчиваться. "Зло пробуждается, Калак-Ча. Убив меня, ты останешься с ним один на один... Осколки, которые у тебя, осколок в тебе — они все необходимы..." Опять Король Теней, опять осколки, опять загадки. Нужно добраться-таки до Убежища Джерро и выяснить, насколько все серьезно.
— Эй! Эй! Да выпустите меня отсюда, — подала голос неугомонная крестьянка. Наш маленький ключик к Убежищу Джерро.
Голос Шандры вернул меня от размышлений к делам более насущным.
— Подожди немного, я сейчас открою дверь, — Гробнар первым добрался до клетки, порывшись в сумке, достал какой-то свиток и начал скороговоркой читать. Вскоре замок на двери заскрипел, а потом и вовсе упал, и ничем не сдерживаемая решетка открылась. Из клетки, ругаясь вполголоса, выбралась Шандра, второпях стукнувшись темечком о косяк. Ругань стала громче и разнообразнее.
