Лунные капли во флаконе (полный текст)

— Несомненно, — опередил жену мистер Черрингтон. — Здешний климат идет миссис Черрингтон на пользу.

— Воздух здесь просто волшебный, — подтвердила Амелия, не отрываясь от своей трапезы, — мы с матушкой ощутили это в полной мере. Полагаю, вы еще не видели нашего сада?

— У мистера Харви еще будет время осмотреть и сад, и окрестности, — прервал ее отец. — Однако полагаю, что не погрешу против истины, сказав, что моя настоящая гордость — это конюшня, — добавил он.

— Мне уже не терпится осмотреть все это, — кивнул Ричард.

Амелия подняла голову и посмотрела на него, немного приподняв брови. В ее глазах читалось насмешливое "Вам, приехавшему из Лондона, и правда все это может быть интересно?", и Ричард коротко кивнул, надеясь, что расшифровал удивление мисс Черрингтон верно.

— Не стоит торопиться, — мистер Черрингтон сдержанно улыбнулся. — По правде говоря, нам хотелось бы надеяться, что вы останетесь у нас подольше. Дамы будут разочарованы, узнав, что вы не прогостите у нас и недели.

Тем временем перед миссис Черрингтон словно по мановению волшебной палочки появилась супница, и хозяйка, приняв из рук горничной небольшой половник, принялась разливать первое блюдо. На то время, пока дама владела половником, в комнате вновь установилась привычная тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем напольных часов.

— К сожалению, в моем распоряжении всего несколько дней, — сообщил Ричард, с выражением искреннего сожаления пожимая плечами, — хотя я и сам был бы рад погостить в вашем чудесном доме подольше. — Он бросил взгляд на Амелию, которая слушала его с едва заметной улыбкой, слегка склонив голову к плечу и делая вид, что полностью увлечена супом. — Боюсь, что мой отец не одобрит столь длительной праздности. Вы же сами знаете, как много дел ждет нас в Лондоне.

— Что ж, в этом его можно понять, — отозвался мистер Черрингтон.

Ричард лишь улыбнулся в ответ, отдавая должное супу, за которым последовала следующая перемена блюд — молодой барашек с картофелем и пирог с дичью — настоящий повод для гордости кухарки, миссис Гиффорд. Беседа возобновилась лишь после того, как подали десерт: сыр, ягодное желе, фрукты и бланманже.

— Вы часто совершаете прогулки по окрестностям? — Ричард через стол посмотрел на Амелию, десертным ножом разрезающую персик. Та усмехнулась и кивнула ему в ответ.

— Теперь, когда я выздоровела, то, несомненно, посвящу этому больше времени. К тому же наконец-то наступило настоящее лето, и я не могу дождаться, когда смогу совершить первую верховую прогулку.

Миссис Черрингтон подняла на дочь испуганные глаза, но вслух не сказала ничего.

— Да, я отлично понимаю вас! На пути сюда у меня была превосходная возможность рассмотреть округу из окна экипажа, и могу предположить, что здешние поля и дороги как нельзя лучше подходят для конной прогулки.

— Ах, вновь эта тема, — прошептала миссис Черрингтон, роняя десертную ложечку.

Внезапно слова мистера Черрингтона о недавнем происшествии по соседству перестали быть для Ричарда лишь очередной байкой, и он поспешно извинился:

— Это действительно не лучшая идея, вы совершенно правы. И мне не следовало бы затрагивать этот вопрос.

— Почему же, — мистер Черрингтон даже не взглянул на жену. — Я вовсе не желаю, чтобы тема лошадей, верховой езды, а так же карет, подков и экипажей становилась в моем доме запретной. И полностью разделяю ваше желание. К слову, я непременно должен показать вам недавно приобретенных мною жеребцов. Если вам будет угодно, мы могли бы завтра же объехать окрестности верхом. Здесь есть не только поля и леса.

— О, это прекрасная мысль! — обрадовался Ричард, которому только что грозило застрять в болоте словесных реверансов и неудобных ситуаций, от которых его так ловко освободил мистер Черрингтон. — Мисс Амелия, составите ли вы нам компанию?

— Навряд, — сухо ответил вместо дочери мистер Черрингтон. — Полагаю, для такой поездки она еще недостаточно окрепла. Мы же с вами можем доехать до чатемских верфей, если сохранится такая же ясная погода, как сегодня. Мы вполне сможем осмотреть их, и еще успеем домой к ужину.

Амелия посмотрела на отца и уже открыла рот для ответа, однако в последний момент передумала и, вернувшись к персику, снова принялась терзать его ножом.

— В таком случае, мне остается лишь надеяться на то, что мисс Амелия согласится на недолгую пешую прогулку. Обещаю, что приложу все усилия, чтобы не переутомлять ее, — это обещание прозвучало так искренне, что даже у мистера Черрингтона не нашлось ни одного аргумента против. Девушка вновь посмотрела на него, и Ричард готов был поклясться, что она едва сдерживает смех.

— Уверяю вас, мистер Харви, наш сад как нельзя лучше подходит для такой прогулки, и вы сами в этом убедитесь. А в низине за рощей сада есть премилый ручей, — сообщила Амелия. — Не желаете ли персик? Кажется, эта ваза стоит слишком далеко от вас. Они такие сладкие и мягкие!

— С удовольствием, — Ричард принял из ее рук спелый фрукт, невзначай коснувшись ее руки. — И правда, очень мягкие. Вы не можете себе представить, мисс Черрингтон, как я рад видеть вас такой здоровой и бодрой.

— Все это только благодаря здешнему воздуху, покою и тишине. Не могу передать, как я благодарна отцу за возможность жить в таком чудесном месте. — Она с признательностью взглянула на мистера Черрингтона.

Тот хмыкнул, одновременно кивая дворецкому в знак того, что ужин окончен. Горничные принялись убирать со стола посуду.

— Перейдемте в гостиную, — господин Черрингтон встал, и то же сделали все остальные, следуя его примеру.

В холле Ричард с интересом изучал резьбу на лестничных перилах. И, несмотря на то, что узор на них был довольно типичным для конца прошлого века, он даже пару раз обошел лестницу, словно не мог насмотреться на отполированные ступени и темно-бордовый ковер. Впрочем, эта процедура заняла бы значительно меньше времени, если бы мисс Черрингтон вышла из столовой чуть пораньше и не заставила его придумывать случайный повод для неожиданной встречи с ней без чуткого наблюдения родителей.

— Вас так заинтересовала лестница? — полушутливо спросила девушка и округлила глаза. — Я уверена, с ней связана какая-нибудь очень интересная история, и в свое время она займет место в Британском Музее.

— Мисс Черрингтон, как вы можете догадаться, ваша персона интересует меня куда больше этой лестницы, — ответил Ричард предельно официально. — И я действительно рад видеть вас в добром здравии.

— Я польщена. И рада, что моя легкая простуда не помешала вашему визиту. Обидно болеть летом, но еще обиднее было бы отменить из-за этого ваш приезд. Здесь и так порой невыносимо скучно.

— Не вы ли говорили, что наслаждаетесь здесь тишиной и покоем?

— Наслаждаюсь. Но все же визиты приносят мне не меньше удовольствия.

Ричард усмехнулся: "Визиты"! Насколько он мог знать, дом Черрингтонов и в Лондоне редко был открыт гостям из-за постоянных болезней миссис Черрингтон, и едва ли юная Амелия когда-либо имела возможность почувствовать себя светской дамой. Однако теперь она повзрослела — за те несколько месяцев, что они не виделись, нечто новое проникло в каждое ее слово, в каждый взгляд и жест.

— Не желаете ли проводить меня в гостиную? Мой отец будет тревожиться, не украли ли вы меня. Это ведь так неприлично, стоять здесь, в темном коридоре, одним!.. — она встряхнула головой и протянула ему руку, как если бы он был ее кавалером на балу, и теперь ему предстояло вести ее по огромному залу, а не дойти до ближайшей двери.

— Как бы ваши родители не испугались за вашу честь и не запретили мне впредь видеть вас, — зашептал Ричард и наклонился к самому ее уху, перед тем, как распахнуть дверь в гостиную.

Едва переступив порог комнаты, миссис Черрингтон опустилась на обитое лиловым шелком канапе, расположенное сбоку от камина, словно только и ждала, чтобы вновь присесть и слиться с обивкой.

— Мэри, мое рукоделие, — тихо проговорила она, и, почти мгновенно получив из рук камеристки корзинку, принялась неторопливо извлекать из нее нитки, игольницу и очередную недовязанную салфетку. Происходящее вокруг ее больше не касалось — она оградилась от внешнего мира тонким слоем кружева, нанизанного на спицы.

— Присядем, — предложил мистер Черрингтон гостю, опускаясь в одно из глубоких кресел, стоявших на другой половине гостиной, у окна. Более позднего появления Амелии он будто бы и не заметил — или же не посчитал необходимым обращать на это внимание.

Гласфорс уже поставил на отполированную буковую столешницу между ними хрустальный графин и два бокала.

— Виски? — предложил хозяин дома.

— Да, пожалуй, — согласился Ричард, наблюдая, как дворецкий опускает мелко наколотый лед на донышки бокалов.

— Амелия, сыграй нам что-нибудь, — мистер Черрингтон кивнул в сторону рояля, вспомнив о присутствии дочери. Та обернулась, коснулась пальцами затейливо уложенных завитков прически, и послушно подошла к инструменту. — Ведь ты еще не забыла свои уроки музыки?

Взяв небольшую стопку нот с крышки рояля, покрытой малиновым бархатом, девушка быстро перелистала их. Просматривая названия пьес, она на какое-то мгновение приподняла бровь, но все-таки выбрала одну из них, и, наспех пробежав глазами нотные строки, расправила юбку и чинно села в профиль к остальным.

— Мистер Харви, не могла бы вы помочь мне?

— Все что угодно для вас.

— Вас ведь не затруднит переворачивать страницы в нотной книге?

Будь в этом зале один из тех художников эпохи романтизма, он бы немедля схватился за кисть, такую идеалистическую картину представляли эти двое молодых людей: светловолосая юная девушка, чьи пальцы легко порхают над клавишами, и высокий статный молодой человек, переворачивающий для нее страницы.

Из-под пальцев Амелии лилась спокойная и незатейливая мелодия — одна из тех, что всегда исполняются благовоспитанными молодыми леди на музыкальных вечерах. Миссис Черрингтон рассеянно слушала, устремив взгляд в никуда; ее руки, сжимающие рукоделие, опустились на колени. Наконец музыка стихла, и мистер Черрингтон одобрительно кивнул.

— Что ж, я вижу, что твой учитель музыки не напрасно потратил время.

Девушка повела плечом и, слегка нахмурившись, пролистала нотную книгу в поисках чего-нибудь еще, достойного исполнения.

— Мисс Амелия, я помню, что как-то на Рождество вы исполняли для нас несколько песен, — вдруг произнес Ричард. — Не споете ли вы и теперь? Я не забыл, что у вас очень славный и нежный голосок.

Амелия повернула к нему голову, чуть склонив ее к плечу, и внимательно посмотрела на молодого человека.

— Благодарю за ваш лестный отзыв, мистер Харви, — ответила она. — Право, я так давно не пела на публике!

— Не скромничай, милая, — произнесла миссис Черрингтон. — Раз наш гость просит...

— Спой, Амелия, — отец чуть приподнял бокал, подчеркивая свои слова.

Девушка немного смущенно улыбнулась.

— Тогда, если вы не будете возражать, я исполню одну балладу. Возможно, она не так красива, как та рождественская песня, однако я никак не могу выбросить ее из головы. Я думаю — я уверена — что нашему гостю она понравится, — и вновь Ричард поймал ее особый взгляд, ради которого он готов был вновь изучать хоть каждую ступеньку лестниц дома Черрингтонов.

Девушка вздернула подбородок, чему-то улыбнувшись про себя, и ее пальцы вновь легли на клавиши.

Цыгане явились на графский двор,

Играя на тамбурине...

Ее обычно негромкий и мелодичный голосок вдруг обрел глубину и заиграл новыми глубокими интонациями: то становился тихим и вкрадчивым, то высоким и звонким; то он искрился весельем, а мгновение спустя в нем уже сквозило неподдельное отчаяние. Казалось, что девушка не просто исполняет песню, а проживает ее здесь и сейчас; что видит перед собой ту графиню, которая оставила свою прежнюю жизнь и ушла с цыганским табором.

Она пела, полностью отдавшись во власть музыки и слов, не замечая своих слушателей. Лицо Амелии порозовело, золотистый локон выбился из прически около виска, пальцы быстро бегали по клавишам, и даже глаза, казалось, потемнели, превратившись в бездонные омуты, в которых плескались невиданные доселе страсти.

Ричард взволнованно слушал, подавшись вперед и не сводя с девушки глаз; мистер Черрингтон низко склонил голову, созерцая ковер, а его супруга то и дело исподтишка бросала на него тревожные взгляды, словно пытаясь угадать, какие мысли скрываются за непроницаемым выражением лица мужа.

О нет, дорогой! Не воротишь домой

Меня ни мольбою, ни силой.

Кто варит свой мед, тот сам его пьет.

А я его крепко сварила!

Наконец Амелия пропела последние строки, прозвучал последний аккорд и постепенно смолк, растворяясь в наступившей тишине. Несколько мгновений в комнате царило молчание, а потом его разорвали хлопки.

— Браво, мисс Черрингтон! — воскликнул молодой человек. — Это было поистине чудесно. Но где же вы узнали об этой песне? Я ни разу не слышал ничего подобного.

— О, я нашла сборник старинных английских баллад среди старых бумаг, которые обнаружили на чердаке во время уборки. Эта баллада называется "Графиня-цыганка". Текст показался мне весьма занимательным, и я сама подобрала к нему аккомпанемент, — она очаровательно улыбнулась.

— В таком случае это делает вам честь, — добавил Ричард. — А ваш голос еще лучше, чем я запомнил. Вы могли бы стать настоящей певицей.

Амелия рассмеялась.

— Вы смущаете меня такими комплиментами, мистер Харви. Множество девушек поют куда лучше меня.

— Что ж, так и есть, — скупо сказал мистер Черрингтон. — Но даже музыка хороша в меру. Мистер Харви, вас еще не утомила игра моей дочери?

— Нет, она прекрасна. Однако здесь немного душно, на мой взгляд, и я предпочел бы пройтись.

— Вы уже видели наш зимний сад? Там воздух гораздо свежее, чем в большинстве комнат, — откликнулась Амелия, позабыв и о фортепьяно, и о пении. — Он расположен прямо здесь, следом за гостиной.

— Только мельком, — отозвался он, вставая с кресла и делая несколько шагов по гостиной. — И буду рад, если вы покажете мне его. — С этими словами молодой человек предложил девушке локоть, она положила на его сгиб пальцы, и они степенно вышли в соседнюю комнату, оставив дверь в гостиную открытой.

Зимний сад представлял собой оранжерею, которая пока еще почти пустовала; здесь окна пропускали куда больше света, чем во всех остальных помещениях дома, а обстановка ограничивалась лишь несколькими стульями со светлой льняной обивкой да небольшим ореховым столиком на изогнутых ножках, украшенного одной-единственной кружевной салфеткой. Когда-нибудь здесь должны будут появиться экзотические цветы и растения, которым требуется много солнца, пока же главным украшением и источником тонкого аромата служили розовые кусты, протянувшиеся вдоль обеих стен. Сами розы еще не распустились, но некоторые сорта, самые ранние, уже дали бутоны, набухшие в преддверии скорого цветения.