Долгая дорога домой

Глава 11

Очень болезненное решение проблемы

Нир, с которым мы давно уже перешли на ты не смотря на разницу в возрасте, он был на восемнадцать лет старше меня, очень обиделся, когда я потребовал медников срочно изготовить мне рабский ошейник, да ещё искусственно состарить его и к тому же переоделся в одежду раба, которую было трудно найти в Эртуалане, уже ставшем городом с населением в девяносто семь тысяч человек, очень красивым и богатым, наверное самым богатым в империи. Правда, посопев немного, он всё же согласился со мной и махнул рукой:

— Твоя взяла, Валент. Ты, как всегда, прав.

— Увы, и ах, Нир, — улыбнулся я, — пойми, если он проехал мимо полгода назад, значит точно что-то замыслил и через месяц жди беды. Поверь, этот тип намерен запрячь меня в работу таким образом, чтобы я осчастливил его как минимум оружием Богов, а я даже если бы и знал, что оно из себя представляет, не стал бы этого делать.

Вот ведь как всё совпало, через месяц должно было исполниться ровно три года, как я попал на Редию, и в этот же самый день в Эртуалан должен был торжественно въехать император Тенуриз, для чего даже была специально проложена новая, совершенно прямая дорога и построена триумфальная арка, словно этот хмырь болотный одержал над кем-то победу. У меня к этому времени дела сложились таким образом, что я попрощался со своей десятой женой-рабыней, а поскольку все эти полгода терзался сомнениями, оставил ей дом, а в придачу к нему отличную мануфактуру по производству солдатских и офицерских сапог. Кожу ведь надо было куда-то девать. Помимо этого в Эртуалане производили также пуговицы, пряжки, конскую сбрую со стременами, отличные сёдла, не чета прежним и многое другое.

Любая продукция, произведённая мастерами города, расходилась на ура во всей империи, а ведь я всего-то и делал, что изготавливал простенький макет изделия, а всё остальное доводил до ума Хулус и несколько башковитых парней. Редийцы и без меня прекрасно освоили очень многие ремёсла, так что я всего лишь в "массовом" порядке вносил в этот мир идеи новых, нужных и полезных всем и каждому вещей. На Земле они были известны тысячелетиями, а на Редии до них просто не додумались, как, например, до седла-вестерн, подбитого мехом, с жестким и довольно большим ленчиком, подпругами и широкими стременами, благодаря которому кавалеристы теперь смело пускали лошадей в галоп. Это было единственное изделие, предложенное мною, которое могло использоваться и всё шире использовалось в военных целях вместо прежних сёдел, больше похожих на тюфяки с мягкой, ремённой лукой, из которых вылететь — раз плюнуть. Кроме них армия не получила больше ничего, если не считать прочные и удобные кожаные сапоги, провиант и системы водоочистки со сменными картриджами, которых хватало минимум на полгода.

Именно это обстоятельство и внушало мне тревогу. Мы сидели с Ниром в маленькой, уютной ротонде, стоящей позади храма, который он построил в честь Богини Фиурины, и пили холодный зелёный чай. Мой друг смотрел на меня с тоской во взгляде и то и дело вздыхал. Ему было неприятно видеть меня в одеянии раба, но я был прав, мне нужно было привыкать к этой роли и я пришел к нему в это утро только для того, чтобы попросить его приютить меня в своём доме. Иника, моя последняя жена, которую я покинул сегодня утром, безутешно рыдала, ведь мы могли оставаться вместе ещё целый месяц, но я был непреклонен. К своим женам я относился точно так же, как к подружкам во время обучения в лётке. Там действовало строгое правило, даже если небо обрушится на землю, курсант всё равно отправится на субботу и воскресенье в город. Внезапно я услышал за своей спиной взволнованный голос Хула:

— Вот вы где! А мы вас уже обыскались.

— Это ты обыскался, — проворчал Лагеус, — а я тебе сразу сказал, что они, скорее всего, в Малой ротонде. Вал, мальчик мой, у Хула для тебя есть очень неприятные новости.

Вяло махнув рукой, я с тоской в голосе сказал:

— Догадываюсь какие, дядя Лагеус. Наверное, кто-то из друзей Хула при дворе императора, послал с нарочным весточку, что император намерен вытрясти из меня секрет вундервафли.

Мои друзья уже знали, что так я называю чудо-оружие. Оба вошли в ротонду, подсели к столику и Хулус проворчал:

— До чего же ты догадливый, Валли. Такой догадливый, что мне тебя порой задушить хочется. Хотя прошло уже три года, ты ведь так и не обрёл силы даже десятилетнего ребёнка, а тебя, скорее всего, ждут самые настоящие пытки. Хуже того, парень, ты по-прежнему упрямо отказываешься сбежать.

— Чтобы подвести под меч императора двух своих самых лучших друзей, Хул? Никогда в жизни. Да и тебе может не поздоровиться, парень, а у тебя двое маленьких детей. Поэтому будет, что будет. Боги не выдадут, свинья не съест и хватит об этом.

Лагеус пристально посмотрел мне в глаза и тихо сказал:

— Валент, друг мой, у тебя есть только один способ спасти свою жизнь не рискуя нашими, но тут тоже есть риск.

— Какой, дядя Лагеус, — уныло спросил я, так как подтвердились мои подозрения, — попросить Богов, чтобы они забрали меня отсюда? Так это они уготовили мне какое-то очередное испытание.

— Именно про это я говорю, мой мальчик, — сказал Лагеус, — Боги не дали мне сына, но послали тебя. Поначалу я очень завидовал твоему уму, но потом полюбил, как родного сына и ты мне так же дорог, как Нир, мои дочери и внуки. Мальчик мой, ты должен обязательно стать ред-куаром. Именно это испытание ниспослано тебе Богами. Да, я знаю, ты очень страшишься этого, но послушай мою историю. Как ты знаешь, я был на двенадцать лет старше Талга и меня когда-то, ещё при жизни отца нынешнего императора, влекла к себе карьера военного. Я был командиром сотни конных лучников, когда нашему полку было приказано отправиться на разведку в Элерийскую степь и пройти как можно дальше на восток. Три с половиной недели мы петляли по степи сбивая со следа ред-куаров, но в конце концов они нас выследили. Точнее просто дали нам забраться в их владения поглубже и однажды ночью налетели со всех сторон. Они пронеслись через наш лагерь, как тени и захватили в плен всех, кроме меня потому, что я только что закончил обход и лёг спать не вместе со всеми, а под коновязью и как только услышал слабые вскрики своих боевых товарищей, то вскочил на коня и обнажил меч, чтобы сразиться, но кто-то в темноте засмеялся, стеганул моего жеребца по крупу и он поскакал в степь прочь от лагеря. Через два с лишним часа, уже светало, я вернулся к лагерю и увидел, как старики, женщины и дети деловито собирают всё, что осталось в нём. Хотя у меня в руке был меч, они смотрели на меня с улыбками и выглядели очень приветливыми. А потом ко мне прилетела огненная пиявка и подлетела к моему лицу. Все ред-куары радостно закричали и захлопали в ладоши, но я немедленно отвернулся от неё и повернул коня. Даггенария, так они называются на самом деле, пожужжала и улетела, а ред-куары огорчённо вздохнули. Через пару минут подъехала двуколка, в которой сидел пожилой, совершенно лысый дагген-куар и с укоризной сказал: — Ну, что же ты, Лагеус, ты ведь мог одолеть её и стать истинным сыном Богов, а всё твоя глупая мечта стать великим воином. Кому они нужны, эти дурни, размахивающие железками? Возделывать землю, выращивать скот и кормить людей, вот самое благородное дело на свете, а воевать и убивать ни в чём неповинных людей это преступление, мой мальчик. Ладно, тебе сейчас соберут в дорогу всё, что нужно и двое наших балбесов, которые тоже большие любители размахивать мечами, проводят тебе до границы. Всех ваших мы приведём к границе ровно через пять лет день в день и ты о них не беспокойся, Все они живы и здоровы, а если кто-то захочет присоединиться к нам, то лишь по воле Богов. Мы к себе никого не зовём, насильно в плен не захватываем, но всех, кто пересекает границу и упорно стремится проникнуть вглубь наших владений, задерживаем. Так что у твоих товарищей появилась прекрасная возможность посмотреть, как мы живём. О них есть кому позаботиться и потому тебе нет нужды волноваться о их судьбе, а теперь запомни, что я тебе скажу, мой мальчик. Ты очень отважный паренёк душа твоя чиста, хотя тебя нельзя назвать таким уж невинным человеком, а руки не обагрены кровью. Поэтому твоя даггенария прилетит к тебе ещё раз. Укус её кажется очень болезненным только первые несколько секунд и тебя охватит ужас, но если ты переборешь свой страх и бросишь ей вызов, мысленно скажешь: — "Тебе меня не испугать ни болью, ни наваждением. Я сильнее тебя и потому тебе меня не сломить". И ты сразу же почувствуешь облегчение и великую радость. Первая победа над дагеннарией самая сладостная, это ведь малое испытание истинного человека на прочность, твёрдость характера и силу духа, а второе ты пройдёшь уже в степи, сынок, но ты можешь сделать и иной выбор. Тебе решать. Мне действительно собрали в дорогу всё необходимое и даже навьючили двух лошадей и указали дорогу. Едва я, даже не попрощавшись, уехал, как, словно из-под земли, справа и слева от меня выросли два могучих, огромных куарата. На шее одного, который побежал справа, сидела прекрасная, но очень сердитая юная девушка, которая метала в меня из своих огромных глаз молнии, а слева её отец, могучий воин, который каждой клеточкой своего тела излучал такую мощь, что я невольно подумал: — "И с такими воинами хочет сразиться наш император? Да они же нас отшлёпают, как детей". Они всё время следовали рядом со мной и не говорили ни слова. Через трое суток мы были на границе и за это время, глядя на эту прекрасную, юную, но грозную Богиню степей, я влюбился в неё без памяти, но не посмел сказать ни единого слова, а возле высоченного каменного тура, сложенного из громадных глыб, которые ред-куары принесли к этому месту на своих плечах, из глаз девушки брызнули слёзы и она ускакала прочь. Вот тогда-то её отец и сказал мне: — "Болван, моя дочь специально дала тебе ускакать потому, что полюбила тебя в ту же секунду, когда увидела, как быстро ты вскочил на коня. Не знаю, чего стоит любовь ваших девушек, но моя Лэури любила бы только тебя одного и так, что ты стал бы равен по силам Богу". Мои глаза заполнились слезами и я сказал в ответ: — "Но я ведь прогнал свою даггенарию, твоя дочь никогда не стала бы женой простого реда". Вздохнув, отец девушки покрутил головой и усмехнулся: — "Да, вы, реды городов и каменных дорог, ничего не чувствуете. Стоило тебе только позвать даггенарию, как она тотчас явилась бы. Ладно, всё уже в прошло. Езжай домой, парень, а ведь ты смог бы стать не просто мерад-куаром, а дагген-куаром, иначе старый Визенрад не приехал бы на тебя посмотреть". Когда я вернулся в лагерь и рассказал обо всём, кроме своего разговора с дагген-куаром и отцом прекрасной Лэури, меня отдали под суд, но судьи не нашли в моих действиях состава преступления. Тем не менее, службу в армии я оставил, хотя и только через двенадцать лет. Трагически погиб мой младший брат и я вернулся Эртуалан. Теперь ты понимаешь, мой мальчик, почему я женился так поздно. Больше двадцати пяти лет я тосковал по прекрасной Лэури и проклинал себя за то, что не обратился к ней с вопросом. Она бы мигом объяснила мне, что я должен сделать. Рассказываю же я тебе об этом вот почему, Валент. Через три недели в Тинадтикар приедет целый отряд из ста двадцати ред-куаров, которые, как поговаривают, станут на пять лет рабами нашего император и я догадываюсь, почему. Император отложил все свои дела и собирал в Старом Свете, да и в новых провинциях империи тоже самых могучих воинов, выбирая в основном тех, которые не моргнув глазом перережут горло ребёнку, и таких набралось немало, девять с половиной тысяч. Среди них немало отъявленных преступников. Ред-куаров, насколько я знаю, поселят в специальной тюрьме, пристроенной к зданию императорского цирка, и на его арене будут теперь происходить не спортивные состязания и бои гладиаторов, в которых всё насквозь фальшивое, и кровь, и смерть, если они не убивают раба, приговорённого к смертной казни, а настоящие смертельные бои между лучшими воинами империи и ред-куарами. Поэтому, Валент, ты должен одержать победу над даггенарией, стать ред-куаром и после этого не просто отказаться работать на нашего императора, но ещё и как-то его оскорбить и унизить. Тогда тебя обязательно отправят на арену цирка, чтобы тебя казнили ред-куары. Наш император не только жесток, но ещё и очень хитёр. Единственная наша проблема, это как нам так замаскировать круглый, узорчатый шрам в виде лунки, который останется от укуса даггенарии, чтобы император его не увидел. Вот над этим нужно будет хорошенько подумать. За всё остальное я не волнуюсь. Даггенария наделит тебя такой силой, что рядом с тобой уже наш друг Хул станет слабаком. К тому же ты возьмёшь с собой всё оружие Богов. Кинжал Богов повесишь на цепочке на талию, она ведь такая прочная, что наша сталь её не берёт, а к ней прицепишь метатель молний. Под рубахой раба и безрукавкой их будет невидно, но перед тем ты ещё здесь расскажешь Тенуризу о своей встрече с Богами, так что он побоится снять с тебя амулеты силой и постарается найти причину, чтобы казнить тебя руками ред-куаров. Вот им-то ты и должен будешь показать свой круглый шрам. После этого ред-куары немедленно заберут тебя к себе, мой мальчик.

О том, что император может грохнуть меня каким-то другим способом, я даже и не подумал. Меня куда больше интересовало совсем другое и потому я спросил:

— Дядя Лагеус, как замаскировать шрам, это для меня не проблема. Проблема заключается в другом, где найти даггенарию? Они облетают Эртуалан десятой стороной. Месяца два назад, в самый разгар зимы, люди видели чуть ли не стаю даггенарий, которые летели по направлению к нашему городу, а потом, словно в стену упёрлись, и полетели куда-то через реку.

Лагеус пристально посмотрел на меня и спросил:

— Что ты собираешься сделать с шрамом, Валент? Я вот уже больше часа думаю над этим и ничего умного в голову не пришло.

Сняв с шеи аптечку космодесантника, я открыл крышку и показал друзьям своё медицинское богатство:

— Это набор юного хирурга, который Боги вложили в амулет здоровья. Как вы видите, здесь есть два скальпеля, ножницы, пинцет и все они изготовленный из чёрной стали Богов. Тут есть всегда влажная салфетка, чтобы очищать раны, она не впитывает в себя кровь, а превращает её в коричневый порошок, который легко вытряхивается из неё и потому практически вечная. Это иглы и нитки, чтобы зашивать раны, специальное желе, чтобы их заживлять, а вот это кожа Богов. Она нужна для того, чтобы залечить самые сильные ожоги, но я не думаю, что на арене императорского цирка меня станут поджаривать. Да, теперь я понимаю, зачем Боги снабдили меня всей этой медициной. Дядя Лагеус, с её помощью кожи Богов я легко смогу скрыть шрам. Сейчас я тебе это покажу. Вот, смотри, — я показал Лагеусу небольшой шрам на левой руке, — это мне оставила отметину небольшая капля олова. Сам понимаешь, тратить на такую пустяковую болячку кожу Богов или какое-то другое их лекарство я просто постеснялся. Это совершенно не тот случай.