Месть самураев.

Умиротворенно покачиваясь в паланкине, начальник городской стражи думал: 'Сегодня же вечером... сегодня же вечером... удар исподтишка' План созрел у него давным-давно, и не один. Хочет спровоцировать, думал он об дайнагоне. Хочет, чтобы они зашевелились. Хочет показаться умнее всех. Ладно. Нет ничего проще. Слава мне давно не нужна. Они не поймают меня на этом, подумал он об дайнагоне и об императоре.

*Хаякаэ — носильщики.

По опыту он знал, что это еще больше запутает ситуацию, которую можно разрубить только с помощью ареста и казни всех заговорщиков. Но, во-первых, я не знаю их всех, а во-вторых, такой команды не получил. Стало быть, неразбериха кому-то очень нужна. Я даже знаю кому — императору, конечно. Лишний раз попугать регента. Ну и ладно. Заглядывать дальше — все равно что ходить к ворожее. Это как нарды, которые учат пользоваться моментом — сегодня выпали хорошие камни, а завтра могут попасть плохие. Все это зачтется, когда выигравшая сторона будет праздновать победу, или не зачтется, иронически хмыкнул он и еще раз подумал о сэппуку. Фу! Прочь дурные мысли. Прочь!

Макар Такугава понимал дайнагона с полуслова и никогда не демонстрировал, что знает больше, чем Муромати. Зачем? Зачем показывать, что ты умнее? Людей это раздражает. Только дурак лезет на рожон. Другой бы давно сломал шею на этой должности, а я продержался десять лет. Все потому, что не задаю лишних и глупых вопросов. Ох, Макар, Макар, подумал он о себе в третьем лице, рано или поздно везение кончится. Когда столкнутся два гиганта, таким сошкам, как я, надо хорошенько и очень хорошенько спрятаться. А судя по всему столкновение не за горами. Стало быть, надо вести себя предельно осторожно и держать нос по ветру.

Второй вариант у него был связан с регентским дайнагоном Сюй Фу из Нефритового зеленого дворца. Но с этим вариантом он пока решил повременить. Хотя, если весь город знает, стало быть, знает и Сюй Фу. Но Макару Такугава не полагалось напрямую обращаться к дайнагону регента, который имел статус выше, чем дайнагон императора. Это могло вызвать подозрение в Яшмовом дворце. А измену, как известно, никто не прощает. Значит, время еще не пришло. Вот так и крутишься всю жизнь, тяжело вздохнул начальник городской стражи и покинул паланкин, потому что выносливые, как волы, хаякаэ как раз вовремя добежали до резиденции городской стражи, которая находилась на горе Камбуной. Они опустили паланкин на землю и выпрямили взмокшие спины, почтительно склонив головы. Впрочем, они не очень устали: Макару Такугава еще не успел ожиреть, он происходил из потомственных самураев, сам был самураем и до сих пор ради удовольствия ходил в патруль по ночному Киото, что, конечно же, было далеко небезопасно. Но вид крови всегда действовал возбуждающе. После этого и работалось лучше, а в душе кипел азарт.

Ни на кого не глядя, Макар Такугава рысью пробежал в туалетную комнату и долго сидел там. Затем с умиротворенным выражением на лице прошествовал к себе в кабинет и вызвал помощника Досё. К этому времени он уже поостыл, успокоился, и испуг сменился активной деятельностью. Даже сквозь стены, сложенные из камня, было слышно, как по коридорам резиденции бегают стражники — управление работало на полную катушку.

Помощник Досё сел напротив в ожидании. Он привык к манере начальника долго молчать, а затем давать самые неожиданные поручения.

Макар Такугава рассматривал секретные списки заговорщиков с видом буддийского философа. К этому дню были известны двадцать два человека. Кидо — торгует мандаринами на главной дороге в Нефритовый дворец, Момму — забивает на рынке Тобаба собак для корейцев, Шакьямун — служит поваренком в артели рыбаков, Зигоку — горький пьяница, собирает объедки по помойкам. Никто не подходит. Одним словом, отбросы. Решат, что случайно убили какие-нибудь бродяги. Эффект будет незначительным, точнее — никакой. Такасада — выделывает шкуры, от него воняет, как от крысиного трупа. Гэнрoку живет в провинции, выращивает сорго для винокурен. Наезжает изредка. Тоже никому не интересует. Уно Куробэй — разносчик обедов, слишком мелок. Такой пропадет, внимания не обратят. Подумают, украл деньги и сбежал. Значит, нужны двое, связанные друг с другом. Этого трогать не будем, думал он, ставя галочку напротив имени Гёки. Этот еще пригодится. Похоже, он главный, вокруг него все и крутится. Может быт, Куродо, который трудится в мастерской у родственников, делает змеев для императорского дворца. В общем, хорошая кандидатура. Собирается жениться. Шума будет до самих Богов. О ком говорил Муромати? Ага: вот капитан Го-Данго. Надо подумать. Заговорщики сразу же зашевелятся. О ком еще? Го-Данго якшается с Натабурой — личностью странной и во многом темной. Поговаривают, что он ходячий мертвец, что его куда-то за что-то посылали на гибель. Ну что ж, и таким образом тоже избавляются от людей. Решено, выберем этих двух. За одно увеличим число заговорщиков до двадцати трех человек.

— Что тебе известно об этом? — Макар Такугава показал на имя Го-Данго.

— Любит сакэ и женщин.

Макар Такугава невольно поморщился. Досё непозволительно молод и краснеет, когда к нему обращаешься. Почти мальчишка, с едва пробивающимся пушком на щеках. Иногда это смущало. Помощник и не мог иметь суждение о многих вещах, в том числе, о тех, о которых говорил. Но он обладал хорошими качеством: был исполнителен и двужилен, как бегун, не трепался по углам, не пил, не играл, не волочился за женщинами. И главное — он неприметен. Кто обратит внимание на нескладного подростка? Всегда прислушивался к словам начальника. Макар Такугава замер на этой мысли, словно окаменел. Досё терпеливо ждал. Стало быть, ему все карты в руки, думал Макар Такугава. И внимательно посмотрел на Досё. Досё оробел. Ни перед кем не робел: ни перед городскими бандитами, ни перед вако, ни перед горными ронинами, а перед непосредственным начальником его кидало в краску.

— А этот?

— Монах? — Досё покраснел. — Неизвестно, участвует ли в заговоре. Пришел ниоткуда примерно сэкки* тому назад.

— А что он делает?

— Ничего... — пожал плечами Досё, — весь день торчит на мосту Ясобаси. Иногда вечером приходит в дом капитана Го-Данго. Но бывает недолго.

— О чем они говорят?

— Не известно.

— Пьют?

— Может, и пьют.

— А он может быть опасен связями с горными монастырями? Может быть, ниточка тянется туда?

— Вполне возможно. Мы узнаем, когда схватим их, — краска отливала от его лица, которое становилось все более напряженным.

Досё, как и Макар Такугава, был поклонником решительных действий и порой не понимал, зачем вообще надо следить за кем-либо. Самое эффективное средство узнать правду — схватить и пытать! Каленым железом. Допросить с пристрастием! Тогда все станет ясным и понятным. Ох, эти старики, насмешливо думал он, что они могут?!

— Убьешь обоих!

Досё удивился, но промолчал. Удивился он потому, что его начальник неожиданно, без явных причин, перешел к активным действиям. Он не подозревал, что Богиня Аматэрасу на короткое мгновение помутила не только его разум, но и разум начальника городской стражи. Она бы и не вмешалась в судьбу Натабуры и Юки, но ситуация вышла из-под контроля, ибо Бог Яма покинул свой хабукадзё и самолично направился в Киото. Напрямую Богиня Аматэрасу не могла обратиться к Богу Яма, потому что между ними давно пробежала черная кошка, и у Бога Яма действительно появились все основания опасаться за свою жизнь. Поэтому, когда Макар Такугава вышел из ступора, Досё услышал вышеприведенное руководство к действию.

— Что нам известно об этом человеке? — Макар Такугава указал на имя Сампэй в своем списке.

— Торгует в квартале Дайкон привозными овощами. Последнее время ни в чем предосудительном не замечен, кроме того, что Гёки иногда заходит к нему в лавку.

На этот рез он удивился тому, что они вроде бы говорили о капитане Го-Данго и монахе Натабуре. Но тотчас забыл об этом и больше не вспоминал, как постепенно забывают и не вспоминают давнишний сон.

— Хорошо, — непонятно почему одобрил его слова Макар Такугава.

Досё успокоился. Он знал, что в конце разговора все станет ясно.

— А Тэрадзака?

— Работает на него. Скупает овощи по деревням.

— Ага... — загадочно произнес Макар Такугава и ненадолго задумался, взглянув в окно. С горы Камбуной хорошо была видна восточная часть города и Яшмовый дворец. Во дворе стражники рассаживали просителей в порядке живой очереди. — Значит, живут они в одном месте? — спросил Макар Такугава, отрываясь от картинки за окном.

— Да, — счел нужным ответить помощник Досё. — Вместе. На улице Хитати. Сегодня как раз продали большую партию красной редьки.

— Отлично, выберем их.

— Что прикажете сделать?

У него возникло такое ощущение, что это уже было. Но, как и все люди, он ничего не понял. А между тем, это были проделки все той же Богини Аматэрасу — она решила подстраховаться и сделал так, чтобы они все забыли.

— Убьешь сегодня ночью. Обоих. Быстро и без шума. Сюда не тащи. Допроса не учиняй! Просто убьешь! Трупы брось в доме.

Досё вытаращил глаза, но сохранил невозмутимость, не успев покраснеть: 'Совсем спятил старик'.

*Сэкки — пятнадцать дней.

— Денег не бери. Не делай так, чтобы это выглядело ограблением. Надо лишь напугать остальных.

— Подбросить эмблему стражников?

Хваткой он чем-то неуловимо похож на меня, удовлетворенно решил Макар Такугава, поэтому-то мне и нравится. А я думал, почему так?

— Отлично! — среагировал он. — Пусть знают, что мы о них все знаем.

— Слушаюсь, таратиси кими. — Досё поднялся, чтобы добросовестно исполнить поручение.

— Да... и после удвой посты на мостах. Но только после. Мало ли чего. И предупреди квартальных старост, что закон о ночном передвижении никто не отменял. Зато утром и в последующие дни прекрати активно следить за заговорщиками. Это станет для них загадкой. Путь помучаются. Оставь только двух-трех человек, и все.

— Будет исполнено, таратиси кими!

— Молодец, иди!

Вроде все, с облегчением подумал Макар Такугава. Теперь можно было промочить горло. Он налил себе первоклассного сакэ и выпил. Божественный напиток упал в желудок и горячей волной разбежался по рукам и ногам. Можно было выпить еще, но Макар Такугава большего не мог себе позволить — впереди было тревожная ночь, от которой многое зависело. Сам лично прослежу, решил он. Сам. И решил переменить мокрое кимоно. Затем он позвал начальника караула, и они сыграли три партии в нарды со счетом два один в пользу Макара Такугава, который внимательно следил, чтобы подчиненный не подыгрывал ему. Только после этого начальник городской стражи окончательно успокоился и отправился домой поесть и немного поспать перед ночными бдениями.

Дом, в котором жил капитан Го-Данго, окружили в полной тишине. Было уже достаточно тепло, и первые цикады робко пробовали голос. Еще тихо шептал ручей в саду, да в соседнем доме слышались голоса, — кто-то вяло переругивался. Похоже, пьяный муж с женой, с удовлетворение решил Макар Такугава. Его по-прежнему волновали все те вещи, которые выходили за рамки обычной жизни.

С нападавшими он не пошел. Ему надо было просто убедиться, что все прошло гладко, чтобы завтра с чистой совестью донести начальству об исполнении. Поэтому Макар Такугава остался стоять в саду за толстым стволом вишневого дерева. Ветки росли низко и мешали видеть, что происходит впереди. Честно говоря, рассматривать что-либо в кромешной тьме Макар Такугава не имел возможности. Только по едва различимому шелесту травы под ногами стражников можно было судить о ходе операции. Но все же Макар Такугава раздвигал ветки и безуспешно пялился в темноту, ожидая знака, когда можно будет пойти и посмотреть на убитых капитана Го-Данго и монаха Натабуру. В благополучном исходе дела он даже не сомневался, потому что его помощник, который непосредственно командовал стражниками, все всегда делал на совесть. При других условиях Макар Такугава, может, и доверился бы Досё, но на этот раз все представлялось очень и очень серьезно, и нельзя было ошибиться даже в мелочах. Он не знал одного: что на самом деле стражники окружили не дом капитана Го-Данго, а дом лавочника Сампэй.

Вот раздался звук, с которым растворяется оконная рама. Вот кто-то всхрапнул, как жеребец. Потом тонко залаяла собака. Откуда здесь собаки? — удивился Макар Такугава, исходя злостью. Уж такие-то вещи не прощаются!

В этот момент из-за туч появилась луна, и все пошло не так, как планировалось. Раздался чей-то предсмертный крик. Послышались гортанные голоса. Макар Такугава в раздражении сделал шаг из-под дерева, в сердцах дернув ветку. Ух, сейчас я! Мысль о том, что мальчишка Досё все испортил, пронзила его вместе с короткой и тяжелой арбалетной стрелой. Макар Такугава схватился за горло, с изумлением вытаращив глаза, захрипел и упал на землю, обливаясь кровью. Удивился он единственно тому, что смерть в его представлении пришла слишком рано и неожиданно. Вот в чем крылся Знак предвиденья — Мус, который накануне ощутил, но которому не внял Макар Такугава.

В темноте никто ничего не понял, а когда зажгли факелы и осветили сад, заохали, запричитали. Макара Такугава подняли, перенесли в дом. Вызвали иса*. Однако он ничего не смог сделать. С первыми петухами Макар Такугава почернел и умер. Больше в этой операции со стороны городских стражников никто не погиб. Заговорщики же были убиты через мгновение после того, как Тэрадзака успел сделать один-единственный выстрел из арбалета. Когда его разбудила собака, которую накануне он подобрал на крыльце, он вскочил и увидел в окно, за прудом, раскачивающееся дерево. Под деревом стоял человек. В него-то он и пустил стрелу.

*Иса — врач.

Поздним утром, когда императорский дайнагон Муромати хорошенько позавтракал и насладился чтением доносов, он велел впустить заместителя городских стражников — Досё. Досё ждал в приемной с рассвета. Новости были самые что ни на есть печальные.

Когда он вошел в кабинет дайнагона, лицо его хранило такую же невозмутимость, как и в приемной после ожидания в течение двух страж.

Дайнагону это понравилось. Хотя и молод, подумал он. Ладно, послушаем, что скажет.

— Мой господин, — сказал Досё, — у меня плохие новости. Ночью во время стычки с заговорщиками убит начальник городской стражи — Макар Такугава. Двое заговорщиков казнены тут же на месте.

— Плохо, — констатировал дайнагон Муромати и внимательно посмотрел в лицо Досё, на котором, к его чести, невозможно было ничего прочесть. — Плохо подготовили операцию?

Досё хотел сказать, что карты спутала крохотная собачка, о которой накануне операции никто не знал, но не счел нужным посвящать дайнагона в детали. Мысленный ответ — уже ответ, подумал он, испытывая тайное превосходство над дайнагоном Муромати. Что ему даст знание об этой собачке? Если посчитает нужным, он так и так накажет меня. Судьбу не обманешь.

— Все невозможно предусмотреть, — вдруг согласился дайнагон. — Ладно. На смерти Такугава надо сыграть. Сделаешь вот что. Напишешь мне две бумаги: в одной объяснишь, что Такугава пал от рук заговорщиков. Мы положим эту бумагу до поры до времени. Будем считать это случайностью. В другой — что он горел на работе и вследствие этого геройски погиб. Хотя не дело начальника городской стражи ходить ночами по городу. В этой бумаге назовешь заговорщиков бандитами. Эту бумагу мы отдадим императору. Макара Такугава объявят героем и похоронят с почестями. Его близким назначат пожизненную выплату. Если всплывут подробности, мы отдадим и вторую бумагу и скажем, что узнали больше. Таким образом, мы ничего не проиграем. Иди!