Реван (-3653) Дрю Карпишин

— Будущее всегда в движении. Сила показывает нам лишь один из множества вероятных исходов.

— Тогда какой прок от видений?

— Они могут направлять нас. Указывать, какой путь избрать, а какого сторониться.

— Как то видение, которое привело тебя сюда? — поинтересовался сит. — Сон о Дромунд-Каасе и бушующих штормах?

— То было воспоминание, а не видение, — напомнил ему джедай. — Но Сила временами говорит с нами и через сны.

— Что же показало тебе видение? Как именно ты спасешься из темницы?

Реван подбирал слова с крайней осторожностью. Мысль о побеге начала обретать реальные очертания, и даже его одурманенный мозг понимал, что помощь сита — вероятно, единственный шанс вырваться отсюда. Но идея об объединении усилий не должна исходить от джедая. Дознаватель должен сам подать эту мысль.

— Вы поймете со временем, — уклончиво сказал Реван, зная, что собеседник проведет не один вечер, размышляя над тайным значением его слов.

Сит уже был им одержим. Он мечтал понимать Силу так, как понимает ее Реван; мысли о пленном джедае занимали все его сознание — да и подсознание тоже. И если узник временами начнет являться ему во снах — вряд ли это вызовет удивление.

Оставалось надеяться, что сит примет эти в общем-то ничем не примечательные сны за видения, ниспосланные Силой. Если все пройдет гладко, он уверует в то, что судьба пытается свести их вместе. Он может сам прийти к выводу, что Реван — ключ к победе над Императором, и его нужно освободить из застенков.

Шансов на успех немного, но джедаю все равно было больше не на что надеяться.

— Я не собираюсь играть в твои игры, — выпалил сит, раздраженный уклончивым ответом. Не сказав больше ни слова, он развернулся на каблуках и вышел, надежно заперев за собой дверь. Из предыдущего опыта Реван знал, что пройдет не меньше недели, прежде чем дознаватель вернется. Резко оборванный разговор и длительное отсутствие новых — сит считал, что таким образом наказывает узника. Давным-давно он отказался от физических пыток в пользу пыток иного рода — одиночеством и душевными терзаниями.

С большинством узников этот номер прошел бы, но джедай спокойно переносил долгие периоды одиночества, медитируя в Силе. Раз за разом он пытался достучаться до Бастилы — хотя бы для того, чтобы заверить ее, что он еще жив.

Реван открылся Силе. Она текла сквозь него, образы возлюбленной сменяли друг друга в его сознании. Но вдруг они разом исчезли, сменившись нечетким видением другой женщины.

— Митра, — охнул джедай, когда расплывчатые черты обрели фокус. Еще мгновение они держались, затем растаяли без следа.

Реван осознал, что это не просто воспоминание об утерянном друге. Ощущения, испытанные им, были слишком сильными, слишком глубокими. Как будто, пытаясь описать ситу природу видений Силы, он сам вызвал одно из них.

Оно длилось всего миг, но смысл его был вполне ясен. Митра спешила на помощь к наставнику.

Глава 20

Изгнанница с трудом удерживала «Черный ястреб» на лету, борясь с яростными ветрами, которые свирепствовали в небесах над космопортом Кааса.

Она узнала эту раздираемую бурями планету — именно о ней говорил Кандерус и именно ее видел в своих снах Реван. Темная сторона Силы властвовала над этим миром. Митру прошиб холодный пот, но это чувство и сравниться не могло с тем ощущением ужасающей ирреальности, которое она испытывала на Нафеме.

Ведя корабль на посадку, Изгнанница вдруг с непоколебимой уверенностью осознала, что Реван находится где-то рядом.

— Он здесь, Т3, — сообщила она своему спутнику, с трудом сдерживаясь, чтобы не подпрыгнуть от возбуждения. — Я чувствую.

Дроид воодушевленно бибикнул.

— Будет непросто, — признала Изгнанница. — Я должна все разведать и лучше понять этот мир.

Т3 издал встревоженную трель.

— Держись рядом, — сказала она ему, — и все будет нормально.

Несколько минут спустя она успешно посадила «Ястреб» в один из множества ангаров космопорта Кааса.

— Никто не знает, что я — джедай, — напомнила Митра астродроиду, подходя к трапу. — Думаю, стоит продолжать в том же духе.

Спрятав подальше световой меч, Изгнанница переоделась в черные штаны и красную безрукавку. Маловероятно, что кто-то на Дромунд-Каасе опознает традиционное одеяние Ордена джедаев, но Митра предпочла не рисковать.

У трапа ее уже встречала сотрудница таможни — дама средних лет. В том, что служащая была человеком, Митра увидела добрый знак: если люди на Дромунд-Каасе — обыденность, ей будет легче затеряться в толпе.

— Ваше судно не зарегистрировано, — заявила женщина на общегалактическом наречии. Тон ее голоса был осуждающим и скучающим одновременно. — Вам придется пройти со мной.

Митра была не слишком удивлена, услышав знакомую речь. Империя ситов когда-то насчитывала массу планет, культур и сообществ — вполне естественно, что у них должен быть общий язык, а общегал был, вне всяких сомнений, наиболее распространенным и простым в использовании.

— Я предпочла бы сохранить информацию о своих передвижениях в тайне, — ответила джедай.

— Это можно устроить, — таможенница быстро огляделась, убедившись, что никто не подслушивает их разговор. — Разумеется, за подобный род услуг существует фиксированная плата.

Митра понятия не имела, какая валюта в ходу на Дромунд-Каасе, но сильно сомневалась, что здесь примут ее республиканские кредиты.

— Я перевела свои финансовые капиталы в нечто более удобное для транспортировки, — объяснила она, выудив из кармана идеально ограненный алмаз.

Глаза чиновницы зажглись, едва та увидела драгоценный камень.

— Если вы сохраните мое прибытие в тайне, я прослежу за тем, чтобы вас достойно вознаградили, — пообещала Митра. — После того как обменяю этот предмет на что-то более подходящее для совершения покупок.

Женщина подозрительно прищурилась.

— У нас строгие правила, — сказала она. — Оплата только вперед.

— Возможно, вы могли бы сделать исключение, учитывая, что мы обе с вами — люди, — предложила Изгнанница, легонько надавив Силой на сознание таможенницы.

— Полагаю, я могла бы сделать исключение, — учтиво ответила женщина. — Учитывая, что мы обе с вами — люди.

— Я не сомневалась, что нам удастся договориться, — улыбнулась Митра. — А вы случаем не знаете кого-либо в городе, кто даст хорошую цену за мои камни?

— Обратитесь к Ларвиту, — предложила ей чиновница. — Торговаться с ним трудно, но он никогда не обманет. Я расскажу вам, как его найти…

Изгнанница предпочла прогуляться до магазинчика пешком, нежели брать машину. Так она лучше почувствует планету и ее обитателей, легче впишется в обстановку.

Население Кааса большей частью составляли краснокожие ситы и люди; почти все были одеты в костюмы схожего покроя или военную униформу. Она заметила нескольких забраков и тви'леков: в отличие от ситов и людей у них не было униформ, зато все как один носили электроошейники. Митра внутренне содрогнулась, осознав, что эти рабы — с высокой долей вероятности, потомки тех пленников, которых ситы захватили тысячелетия назад во время Великой Гиперпространственной войны.

Указания таможенной служащей были предельно просты и понятны, и джедай отыскала нужную лавку без малейших проволочек. Снаружи магазинчик Ларвита не выглядел похожим на место, где люди проворачивают незаконные сделки. Он располагался на оживленной улице, а на окнах было такое же правительственное клеймо, каким могли похвастать почти все увиденные ей здания в городе.

Она переступила порог лавки и быстро огляделась. Заведение было чем-то средним между ломбардом и торговым складом. За прилавком стоял высокий седовласый мужчина в свежевыглаженных черных брюках и красной рубашке. На его левом плече красовались военные знаки отличия, а расположенный ниже кармашек на груди украшала та же самая эмблема, которую она заметила на окне.

Митра ожидала встретиться с дельцом черного рынка, а на деле оказалось, что этот бизнес официально санкционирован правительством. Тем не менее податься ей было больше некуда, так что джедай направилась прямиком к седовласому мужчине и выложила на прилавок горсть драгоценных камней.

— Пожалуйста, предъявите вашу идентификационную кар… — начал было торговец, но в мгновение ока стих, узрев перед собой целое состояние.

Он выпучил глаза — сперва от жадности, а потом от страха. Выбежав из-за прилавка, мужчина подскочил к входной двери и быстро ее запер.

— Ты что творишь? — вполголоса спросил он, высматривая в окне возможных свидетелей его внезапного порыва.

Митра медленно поднесла руку к поясу, за которым был спрятан ее световой меч.

— Мне рекомендовали вас как человека, с которым можно вести дела, не подлежащие огласке.

— Верно, верно, — согласился Ларвит, вернув себе толику самообладания. — Но нельзя же просто швырять на прилавок такое добро. А если сюда забредет имперский инспектор?

— Простите, — сказала Изгнанница. — Я не думала, что все так серьезно.

Торговец насмешливо хмыкнул:

— Ах вот оно что. «Покоренная». Даю совет, инопланетница. В другой раз, как прилетишь на Дромунд-Каас, сперва изучи наши обычаи.

Митра кивнула и убрала руку с пояса, но бдительность предпочла сохранить.

— Как ты узнала обо мне? — спросил Ларвит. — Кто тебя послал?

— А это так важно? — ответила Изгнанница вопросом на вопрос.

Качая головой, мужчина вернулся к прилавку и принялся изучать драгоценности.

— Это все, что у тебя есть? — Он поднес один из камней к морщинистому лицу, чтобы получше рассмотреть.

— Все, что я готова продать.

— Понимаю, — улыбнулся старик. — Деньги тебе нужны сейчас или подождешь пару недель?

— В чем выгода?

— Я могу предложить больше, если дашь мне время найти покупателя, — объяснил торговец.

Джедай покачала головой:

— Столько времени у меня нет.

— Вот незадача, — сочувственно протянул он. — Само собой, это отразится на цене.

— Само собой.

— Я готов предложить семь тысяч имперских кредитов за всю партию. — Ларвит распрямился и скрестил руки на груди, всем видом подчеркивая, что о торге не может идти и речи.

Поддаваться на столь явную уловку Митра не собиралась. Пусть она и не имела толком представления о том, сколько на самом деле стоит имперский кредит, но зато вдоволь наторговалась за годы скитаний по Галактике и знала, что не стоит соглашаться на стартовую цену.

— Двадцать тысяч, — парировала Изгнанница, всецело сознавая, что цена, скорее всего, непомерно завышена.

— Даже если бы ты согласилась ждать, пока я найду покупателя, я не смог бы дать тебе больше восемнадцати, — ответил торговец. — Сойдемся на десяти.

— Беру пятнадцать, и вы будете первым, к кому я обращусь, когда обзаведусь новым товаром.

— Даю двенадцать. — Старик потряс пальцем у нее перед носом. — Ты не найдешь в городе никого, кто даст больше одиннадцати.

— Я продам их за тринадцать — и кое-какую информацию, — ответила Митра.

— Какую именно информацию?

— Я кое-кого ищу. Одного друга. Мне нужен специалист, который знает, как разыскивать людей.

— Людей, которые не хотят, чтобы их нашли?

— Эту подробность я предпочту опустить.

Торговец вновь сложил руки на груди и задумчиво потер подбородок:

— Даю двенадцать пятьсот и по рукам. Встречу с нужным специалистом я тебе устрою.

Десять минут спустя она вышла из магазина с двенадцатью тысячами пятьюстами имперскими кредитами в кармане. И некто, называвший себя Сечелом, должен был встретиться с ней ровно через два дня.

* * *

Митра поразилась атмосфере элитарности, которая царила в «Порочном круге».

За последние два дня она не раз убеждалась, что в имперском обществе твое положение, принадлежность к касте и общественному классу ценится превыше всего. Ее связной, что было совершенно очевидно, обладал высоким социальным статусом.

Изгнанницу приветствовал у дверей юноша-человек, облаченный в дорогую одежду, на фоне которой заметно выделялся рабский ошейник. Ларвит, вероятно, в подробностях описал ее внешность, потому что невольник мгновенно опознал Митру.

— Добро пожаловать в «Порочный круг», — произнес слуга, потупив взгляд. — Господин Сечел ожидает вас.

Изгнанница считала рабство одним из самых мерзостных, презренных явлений в Галактике. Республика официально осуждала рабство, однако рабы все равно существовали, только прикрытые красивыми эвфемизмами, вроде «подмастерье на контракте» или «пожизненный камердинер». А на планетах, контролируемых хаттами — вне республиканской юрисдикции — невольников в открытую продавали и покупали, как дорогие безделушки. Но на Дромунд-Каасе, как виделось Митре, все было гораздо хуже.

В Империи ситов рабство было социальным институтом: оно регулировалось правовыми нормами и без вопросов принималось обществом. Невольники были показателем социального положения: богатые и влиятельные использовали их как символ престижа, которым можно похвастаться перед коллегами по элите.

В глазах рабов читались безысходность и смирение: они были обречены на пожизненную службу безо всякой надежды на обретение свободы. Даже на планетах хаттов невольники могли, по крайней мере, помечтать о побеге в Республику и начале новой жизни. Но в Империи ситов рабам было попросту некуда бежать. На любой планете их ждала незавидная участь: самое лучшее, на что мог рассчитывать беглый невольник, — это возвращение к разъяренному хозяину или переход во владение нового. Несколько попыток сбежать — и рабам уготована публичная казнь. Их смерть будет долгой и мучительной, если верить тому, что Изгнанница прочитала в официальных сводках с Нафемы.

— Прошу прощения, госпожа, — произнес юноша, низко поклонившись и сложив ладони в универсальном молитвенном жесте, — но дроидам в клуб нельзя.

— Жди здесь, Т3, — велела Митра. Незавидное положение молодого раба привело ее в ярость, а потому и тон оказался чересчур резок. К несчастью, юноша решил, что плохо сдерживаемый гнев гостьи направлен на него самого, и задрожал.

Она увидела ужас в его глазах и с трудом могла представить, какое наказание он понесет, если вызовет раздражение гостя клуба. Но последствия для него будут еще печальнее, если он нарушит клубные правила и позволит Т3 сопровождать ее.

Митра не осмелилась предлагать ему слова утешения и поддержки. Ей просто нельзя было привлекать к себе лишнее внимание. Поэтому она могла лишь молча взирать на его муки, втайне надеясь, что они быстро сойдут на нет, когда она пройдет внутрь.

— П-прошу, следуйте за мной, — промямлил слуга.

Не прекращая дрожать, он провел ее к столику у дальней стены, за которым восседал сит в дорогом костюме придворного подхалима. Судя по его внешности и осанке, сит был скорее дипломатом, чем воином. В его жестах сквозила приторность, на руках не было ни следа проступающих мускулов, а во взгляде — ни намека на чувство физического превосходства, каким обладают те, кто привык выживать благодаря своим воинским навыкам. Он совершенно определенно являлся гордым представителем местной аристократии.