Некая комбинация этих догм — или, быть может, признание Плэгасом того факта, что его ученика неудержимо тянет посетить исконно ситские планеты — и привели Палпатина на живописный Датомир. Негусто населенный и малоисследованный, Датомир не был похож на Коррибан или Зиост, но был насыщен Силой — частично за счет плодородности своих почв, но в основном благодаря присутствию на планете групп женщин-адептов, практиковавших магию темной стороны.
Палпатин бесцельно слонялся по пыльным кварталам города Синей Пустыни — вдали от центра — когда почувствовал слабый импульс Силы, источник которого был неясен, но явно очень близок.
Путешественник еще глубже погрузился в Силу, и его неотвратимо потянуло к таинственному источнику — словно звездный корабль, сдавшийся под напором луча захвата. Череда извилистых улочек вывела его на рыночную площадь. Прилавки ломились от дешевой утвари, фальшивых драгоценностей и прочего хлама, непонятно как попавшего на Датомир, а затем и на площадку поменьше, на углу которой среди сутолоки и давки стояла женщина с покрытым симметричными уродливыми пятнами лицом цвета полированной дюрастали. Ее крикливый наряд выдавал в ней гостью этого города, приехавшую, по всей вероятности, из отдаленной деревни на другой стороне планеты. Капюшон ее багрового плаща был накинут на голову, а с плеча свисала бесформенная сумка размером с небольшой чемодан.
Палпатин перешел на противоположный угол площади и стал тайком наблюдать за ней. Ее блуждающий взгляд то и дело останавливался на проходящих мимо горожанах, но, казалось, не искал кого-то конкретного, а просто выбирал в толпе подходящую цель. Она не произвела на Палпатина впечатление карманницы, однако излучала темную ауру, в которой чувствовалось какое-то напряжение и лукавство. Внезапно он сбросил защиту, сделавшись видимым в Силе, и она тут же повернула голову и поспешила к нему через площадь.
— Добрый господин, — позвала она на общегалактическом.
Сделав вид, что его заинтересовали дешевые побрякушки на лотке у торговца-коробейника, он изобразил на лице искреннее удивление, когда она подошла к нему со спины.
— Это ты мне? — спросил он, оборачиваясь.
— Вам, господин. Надеюсь, вы не откажете даме, попавшей в беду.
Ее раскосые глаза окружали темные пятна того же оттенка, что и ее полные губы; из широких рукавов плаща выступали клиновидные пальцы с длинными ногтями, чем-то похожими на когти хищной птицы.
Палпатин притворился нетерпеливым:
— Почему ты подошла ко мне? В этой толпе кое-кто одет и побогаче.
— Ваш внешний облик, ваша осанка выдает в вас человека умного и влиятельного. — Она обвела площадь широким жестом. — Все остальные — просто сброд, несмотря на их пышные наряды.
Он демонстративно подавил зевок:
— Прибереги свою лесть для простачков, женщина. Однако ты не ошиблась, подумав, что я выше этого сборища, а значит, должна понимать, что у меня нет времени на аферы и уловки. Так что, если тебе просто нужны деньги, советую поискать другого благодетеля.
— Я не прошу денег, — сказала женщина, пристально его изучая.
— Но что тогда? Ближе к делу.
— У меня для вас подарок.
Палпатин рассмеялся — без единой нотки веселья:
— Что же ты можешь предложить такому как я?
— Только это. — Она раскрыла наплечную сумку, и внутри оказался младенец-гуманоид не более стандартного года от роду. Безволосый череп ребенка был украшен венчиком коротких и гибких рожек, а все тело было покрыто пестрыми церемониальными татуировками в красно-черных тонах.
Забрак, понял Палпатин. Но не иридонский, а датомирский30.
— Как к тебе попал этот новорожденный? Ты украла его?
— Вы неправильно поняли, добрый господин. Это мое дитя, мое собственное.
Палпатин ожег ее взглядом:
— Ты называешь его подарком, и в то же время что-то скрываешь. Ты настолько завязла в долгах, что готова расстаться с собственной плотью и кровью? А может, ты пристрастилась к спайсу или другой отраве?
Она застыла:
— Конечно же, нет. Я лишь хочу спасти мальчику жизнь.
Взгляд Палпатина смягчился.
— Тогда говори без утайки. Ты далеко от своего шабаша, Ночная сестра. А те, кто практикует магию, более чем способны уберечь дитя от беды.
Она широко распахнула глаза и впилась взглядом в Палпатина, надеясь получить объяснение:
— Но как?..
— Не спрашивай, откуда я знаю, ведьма, — резко ответил Палпатин. — Ребенок, твой он или нет, — Ночной брат, и когда вырастет, должен будет служить сестринской общине как воин и раб.
Она не спешила отводить взгляд:
— Вы же не джедай...
— Разумеется, нет — догадаться было вовсе не трудно. Но ты не ответила на мой вопрос. Почему ты хочешь избавиться от младенца?
— Спасти одного — во благо другого, — молвила она спустя мгновение. — Он — один из двух братьев. И я хочу, чтобы один жил на свободе — раз второй не может.
— Кто ему угрожает?
— Тальзин — вот ее имя.
— Кто такая Тальзин?
— Мать Ночных сестер.
Палпатин переварил услышанное:
— Где отец мальчика?
— Мертв — согласно традиции.
Он фыркнул:
— Разве младенца не будут искать?
— Тальзин знает только об одном из двух.
— Не обманывайся.
Женщина бережно передала ему наплечную сумку:
— Возьмите его. Прошу вас.
— Что мне с ним делать?
— Сила велика в нем. В верных руках он может стать могучим оружием.
— То есть таким же невольником, как и здесь.
Она пропустила его слова мимо ушей:
— Возьмите его. И спасите.
Палпатин вновь посмотрел на новорожденного:
— Ты дала ему имя?
— Мол — так его зовут.
— Имя под стать могуществу, которое ты ему напророчила31?
Она кивнула:
— Возьмите его.
Палпатин пристально посмотрел на нее и, поведя рукой, произнес:
— Ты забудешь об этой встрече.
Их взгляды встретились.
— Я постараюсь.
— Уж постарайся — ради своего же блага. А теперь иди. Пока я не передумал.
Женщина вручила ему сумку и заспешила прочь, мгновение спустя растворившись в толпе.
Палпатин внимательно оглядел вверенный ему живой комочек. Сила была велика в младенце — более чем веская причина, чтобы не оставлять его без присмотра и не дать ему попасть в руки джедаев.
Оставалось лишь понять, что с ним теперь делать.
* * *
С высокой башни старой крепости в Тайнике Плэгас и Сидиус наблюдали за шумной пирушкой во внутреннем дворике. Очередное Собрание было в самом разгаре: костры полыхали, аромат жареного мяса смешивался с запахом свежей крови, и отовсюду доносились гортанные песнопения, назойливая музыка и безудержные крики. Вернувшись с охоты, представители самых разных биологических видов травили охотничьи байки и отпускали пошлые шуточки, наблюдая за экзотическими танцовщицами, которые извивались прямо на столах, ломящихся от яств и алкоголя. Вдалеке от костров и мангалов в ночной духоте собирались небольшими группами гости: делились сокровенными тайнами, заключали пакты, плели заговоры. В воздухе витал запах азарта, зависти, недобрых намерений. С вершины башни двое ситов видели, как Солнечная гвардия Дамаска обходит дозором двор; как мууны спешат по своим делам; как Ларш Хилл знакомит своего старшего сына Сана с руководством Гильдии коммерции и ТехноСоюза. Видели готала — Великого магистра ордена Склоненного круга, — который беседовал с Нарро Синаром, проектировщиком звездных кораблей и по совместительству исполнительным директором "Технологий Санте/Синара". Наблюдали за боссом Каброй, который сновал туда-сюда, пожимая руки, когтистые лапы и клешни своим деловым партнерам и потенциальным союзникам. Члены Торговой Федерации тоже присутствовали на Собрании, в том числе и один неймодианец в богатых одеждах. И впервые за много десятилетий в Тайнике гостили представители всевозможных роевых рас: прелат кси-чаров, джеонозианский эрцгерцог и даже пара мнительных, грозных на вид коликоидов из "Коликоидского созидательного улья".
— С нами придется считаться всем, — говорил Плэгас с необычным раздражением в голосе. — Мы добьемся своего в Сенате — и не важно, что о себе возомнили граны, "Черное солнце" и остальные. Пускай жители планет на Хайдианском и Римманском торговых путях думают, что Торговая Федерация хочет затянуть петлю на внутрисистемной торговле. Опасность допуска в Сенат клиентов Федерации станет явной, когда Сенат начнет пренебрегать нуждами этих планет, и представительские права миров Среднего и Внешнего колец станут ущемляться. Тогда Республика пожнет бурю, а вся выгода достанется нам.
Он с отвращением выдохнул:
— Паксом Тимом и остальными движет не забота о Республике, а боязнь лишиться привилегий, когда ветер торговли на окраинах Галактики сменит направление. Половина из них получила место в Сенате только потому, что так захотелось мне. Они позабыли о том, насколько легко их заменить. — Он стремительно повернулся к Сидиусу. — Что до Веруны, тебе следует поддержать его идею нарастить космофлот для защиты от Торговой Федерации. Когда мы сделаем Веруну королем, то заведем его в трясину, которая на поверку окажется делом его рук.
Плэгас вновь опустил взгляд на двор:
— Перемены уже близко, Дарт Сидиус. Государство проявляет признаки морального разложения. Умножившиеся чувства гнева, ненависти и страха говорят о том, что некоторые уже потеряли веру в Силу. Свет угасает, уступая место темной материи, а Вселенная начинает казаться все более враждебной. В такие времена народные массы по обыкновению видят выход из кризиса в ужесточении законов, гонениях на чужаков и войнах. Когда Республика падет, когда джедаи превратятся в одно лишь воспоминание, а обществу будет не к кому обратиться, кроме как к нам, мы даруем им чувство стабильности и порядка: снабдим их перечнем врагов, оружием, способным уничтожать целые звездные системы, и тюрьмами из дюрастали, где они будут чувствовать себя в безопасности. — Он указал на двор. — Ты только посмотри, как они изголодались по тьме.
Яростный огонь зажегся в глазах Плэгаса:
— Темная сторона поможет нам диктовать условия Галактике будущего. Вместе и по отдельности мы добьемся ее помощи, и когда сенатские вопросы отойдут на второй план, мы подготовим сцену для нового акта. Вняв посулам о несметных богатствах, гильдии и картели объединятся, а роевые народы обратят свои когти и клешни на производство оружия, пусть даже в это время не будет вооруженных конфликтов, не говоря уже о полномасштабной войне.
На лице Сидиуса отразилось сомнение:
— Джедаи не будут стоять в стороне, учитель. Я не испытываю к ним большой симпатии, но все же уважаю их мощь. Если мы ослабим Республику, но не сделаем того же с джедаями, у них появится хорошее оправдание для того, чтобы совершить переворот. И, учитывая их численность, у них вполне может получиться.
Плэгас обдумал услышанное:
— Их время настает, Сидиус. Симптомы уже витают в воздухе. Их Орден давно бы уже был истреблен, если бы не дурная служба, которую сослужил ситам Дарт Гравид. Но его ученица продолжила выполнять наказ Бейна, и каждый последующий владыка ситов по-своему продвигал Великий план. Тенебрус и его учитель достигли наибольших успехов, хотя и потратили уйму времени впустую, пытаясь создать вирус, направленный против джедаев, чтобы отделить их от Силы. Как будто существует какое-то органическое различие между теми, кто практикует светлую и темную стороны; как будто мы контактируем с темной стороной при помощи какого-то особого подвида клеточных посредников! Нами движет та же самая сила, которая управляет страстями тех существ, что собрались внизу. Сделай мидихлорианы мишенью — и ты сделаешь мишенью саму жизнь.
— Подобная атака все равно обречена на неудачу, — заметил Сидиус, будто выражая мысли вслух. — Джедаи слишком рассеяны по Галактике, и маловероятно, что мы сможем убить их одним быстрым ударом. Придется подослать персонального убийцу к каждому, а разве можно заткнуть рты такому количеству убийц? Наш план раскроется. Нас предадут, и охота начнется на нас самих.
Сцепив руки за спиной, Плэгас отошел от бойницы:
— Нам не нужно, чтобы они погибли слишком быстро. По крайней мере не раньше, чем в Республике наступит такая разруха, что народные массы с готовностью примут предложенную нами стабильность.
— А то оружие, которое произведут коликоиды и другие, — оно будет направлено на джедаев?
— Посмотрим, как все сложится. Но пока время не придет, нужно принять как данность, что джедаев не способна сокрушить ни одна армия. Древних ситов было десятки тысяч, и все равно они потерпели крах. Когда-то Галактика кишела воинами и боевыми кораблями. Сейчас у нас есть только банды наемников и силы обороны отдельных звездных систем. Потому-то мы и должны приложить максимум усилий, чтобы вернуть Галактику в то состояние, когда варварство будет считаться обыденностью.
— Джедаев нужно подточить изнутри, — сказал Сидиус, сопровождая взглядом Плэгаса, который расхаживал по каменному полу. — Сделать так, чтобы они сами соорудили себе ловушку, — так же, как мы сделаем с Веруной.
Плэгас замер и уставился на него:
— Продолжай.
Сидиус подобрался:
— Нам стоит сыграть на их тщеславии и слепом повиновении Республике, — сказал он абсолютно уверенно, как будто истина была очевидна. — Сделать их врагами мира и справедливости, а не хранителями.
— Врагами мира и справедливости, а не хранителями, — повторил Плэгас, словно на него снизошло озарение. — Даже пережившие массовую резню будут вынуждены уйти в подполье... — Вернувшись к реальности, он искоса посмотрел на Сидиуса: — Нужно быть предельно осторожными, чтобы не превратить их в мучеников, Дарт Сидиус — коли мы хотим, чтобы народы Галактики повернулись к светлой стороне Силы спиной.
— Чувствительные к Силе дети продолжат рождаться.
— Без должных тренировок и промывки мозгов они не будут представлять для нас угрозу. И ты за этим проследишь, верховный канцлер Палпатин.
Сидиус уткнулся взглядом в пол и покачал головой:
— Это вы должны им стать, учитель.
— Нет, — твердо возразил Плэгас. — Им должен быть ты. У тебя достанет политической сноровки, и, что более важно, ты — человек. В наше время только человек способен подняться на вершину политической пирамиды Корусканта, насквозь пропитанной стереотипами и предубеждениями.
— Человек не человек, а мои знания о темной стороне никогда не сравнятся с вашими. Титулы, престол — все это должно принадлежать вам.
— И будет принадлежать — как только ты в открытую объявишь о том, что назначаешь меня соканцлером. Сильные мира сего боятся и уважают Хего Дамаска — и мое возвышение воспримут как благо для Республики. Но даже тогда я буду лишь тайно наставлять тебя, скрываясь в тени трона.
Сидиус почтительно склонил голову:
— Вы войдете в анналы ситской истории как Плэгас Мудрый.
Плэгас плутовато улыбнулся:
— Ты мне льстишь.
— Я сделаю все, что вы попросите, учитель.
Плэгас притих на мгновение, а затем промолвил:
— Тебе следует узнать о моем первом большом задании, которое я выполнил для Дарта Тенебруса. Это произошло через двадцать пять лет после того, как я стал учеником. В то время Тенебрус старательно расширял свою сеть влиятельных агентов, и случай свел его с промышленником-человеком по имени Керред Санте...
