Сказка где-то рядом

— Ага! — неожиданно раздавшийся позади них возглас заставил честную кампанию подскочить на месте: — Вот вы где!

Принц первым справился с овладевшим всеми замешательством:

— Зачем ты нас искала, Люцелла? — холодно поинтересовался он, обращаясь к девчонке Наташиного примерно возраста и роста, но кажущейся выше из-за невероятной худобы, граничащей с физическим истощением. Платье с широченным кринолином не столько скрывало, сколько подчеркивало это. Казалось, что при следующем шаге она выскочит из жесткого футляра бардового бархата, расшитого золотым галуном, точно униформа гостиничного швейцара. Особенно жутко смотрелись костлявые ключицы, выпирающие из широкого декольте. Именно о такой фигуре мечтают многие Наташины одноклассницы, собирающиеся стать моделями или балеринами. По средневековым критериям она была пока что уродливой куколкой, обещающей развиться в прекрасную бабочку когда-нибудь в будущем. Но уже сейчас воображала из себя невесть что, а многочисленная свита охотно поддерживала.

— Это было не особенно сложно, — Люцелла скривила губы в гримасе, долженствующей изображать ироничную улыбку. — Я шла по оставленному вами следу!

С этими словами она выдернула из букета, подобострастно, с глубоким поклоном поданного женщиной, по возрасту годящейся ей в матери или даже в бабушки, цветок и подняла его на вытянутой руке, держа двумя пальцами за стебель, точно хвост дохлой мыши.

— Мы вовсе и не пытались прятаться!

Но Люцелла не слушала, внимательно, с ног до головы разглядывая Наташу:

— Когда мне сказали, что видели тебя в коридоре с какой-то незнакомой девочкой, я ожидала встретить настоящую леди. Но не простолюдинку, неизвестно как раздобывшую модное платье! Честное слово, даже как-то обидно ей проигрывать! Ну что, что у тебя есть такого, чего нет у меня? Благородное происхождение? Внешность? Манеры? Голос? Между прочим, со мной занимался сам маэстро Гвоздони! А-а-а-а!

Слушая ругательно-обличительную речь принцессы, Наташа чувствовала, как в душе поднимается и нарастает волна горячего гнева. Она гордо подняла голову, расправила плечи и выпрямила спину так, что буквально стала ощущать себя туго натянутой струной. Но поднятый коронованной девчонкой дикий визг, к которому тут же солидарно подключился Овсянкин, внося свою тоскливую ноту, заставил ее зажмуриться и зажать уши руками:

— Не надо! Не надо больше петь! — невольно вырвалось у нее.

— Божественно! — в один голос воскликнула свита Люцеллы, закатив глаза от восторга. Действительно, после ее пения наступившая тишина казалась драгоценным подарком небес.

— А-а-а-а! — еще тошнее взвыла принцесса. Имевшие неосторожность пролетать мимо вороны попадали замертво, а коровы в ближайших деревнях перестали доиться.

— Божественно! — залепетали синевато-бледные лизоблюды. Но в этот раз принцесса не напрашивалась на комплимент:

— А-а-а! Так она — ведьма! Околдовала принца!

Свита шумно заволновалась, Наташа же ощутила знакомое покалывание под ложечкой, перешедшее в общий озноб, и щелкнула зубами. Только Вася, демонстративно сохраняя на лице спокойное выражение, невозмутимо вышел вперед и размашисто перекрестился.

Жест, призванный убедить сомневающихся, достиг своей цели — недовольно ропщущие замолчали. Успокоилась и Люцелла, перестав соперничать с корабельной сиреной и бензопилой одновременно:

— Но тогда как же? — почти жалобно протянула она.

— Подарок феи, — не стала скрывать Наташа, поглядывая на принцессу с невольным уважением: и как только в столь щуплом теле помещаются такие впечатляющие голосовые возможности? Поистине, пути природы неисповедимы! Неожиданно в ее душе возник проблеск смутной надежды:

— Хочешь, я передам его тебе?

— Что? — хлюпнув носом, вытаращила глаза Люцелла.

— Свой талант. Чтобы у тебя при каждом слове падал изо рта цветок, — Наташа, как могла, расписывала прелести такого умения, стараясь не шепелявить, как будто ей это только в радость. Судя по выражению лица Васиной невесты, она заглотила наживку вместе с крючком, удочкой и рукой рыбака.

— Но при одном условии, — вмешался в разговор принц. — Ты оставишь в покое меня и мою знакомую, и не будешь мешать нашему пикнику. Ни лично, ни через посредников!

Люцелла наморщила лоб. На ее бледном, не обезображенном интеллектом лице была написана титаническая работа мысли. Наконец, решив, что не в интересах принца убегать из дому навсегда, а уж тут, во дворце, она его всегда найдет, принцесса согласно кивнула головой:

— По рукам!

— Итак, — торжественно, нараспев начала Наташа, не представляя, нужно ли совершать сложный ритуал, или достаточно формального согласия, высказанного вслух, но в любом случае решила устроить из передачи дара шоу вне зависимости от конечного результата: — Я, Наталья, добровольно и без всякого принуждения, передаю Люцелле, которая так же принимает его по собственному желанию, дар, полученный мною от феи в благодарность за избавления ее от злых чар. Ты согласна его принять?

— Да! — энергично кивнула Люцелла.

— Трам-пам-пам, — Наташа забормотала себе под нос, проверяя, подействовало ли. Слова не испытывали желания превратиться в розу или маргаритку. — Получилось!

Сведя глаза к носу и надув щеки, Люцелла стояла на месте, растопырив руки, словно отстраняясь от грязи несовершенства окружающего мира. Наташа испугалась было, что той стало плохо, но потом догадалась, что она просто прислушивается к себе, пытаясь обнаружить произошедшие изменения. Затем резко, взметнув подолом облако пыли, принцесса развернулась на месте, и даже не попрощавшись (видимо, берегла слова для более торжественного случая и более важных людей — к чему метать бисер перед свиньями!) надменным шагом направилась в сторону городских ворот. Свита, шурша и перешептываясь, двинулась следом. Оставшиеся перевели дыхание:

— Ух! Я боялась, что она попробует что-то сказать, и поймет, что я получила больше, чем потеряла. Как же я рада, что снова могу свободно говорить!

— Ну, раз уж все действительно так хорошо, может быть, все-таки начнем искать твои следы? — поторопил ее принц. Однако его критический настрой не мог притупить радостный подъем, царящий в Наташиной душе. Она чувствовала себя так, точно освободилась с каторги на галерах на десять лет раньше, чем рассчитывала:

— Жизнь прекрасна!

ГЛАВА 29

НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

Вольф, обладающий совершенно звериным чувством направления и умением ориентироваться в пространстве, безошибочно вывел их на поляну, где впервые встретил Наташу. Понюхав ее ботинки, Овсянкин сделал по поляне несколько все увеличивающихся концентрических кругов, уткнувшись носом в землю, и взял след. Прежде чем двинуться за ним, Наташа, совершенно измучившаяся в своих новых туфлях, совершенно не созданных для пеших прогулок по лесу, задрала юбку и переобулась, после чего сразу почувствовала себя наполовину человеком. Еще бы от платья избавиться... Но попросить Вольфа или принца помочь расшнуровать затягивающийся на спине корсет показалось ей верхом неприличия, а самостоятельного снимания платье, очевидно, не предполагало...

Против ожидания, бродить по лесу в широкой длинной юбке оказалось совсем не так сложно, как казалось поначалу. Оборки не проявляли желания самовольно цепляться за встречающиеся веточки а подол — путаться в ногах. Наташа объясняла это исключительно волшебным происхождением платья, и ничем иным. Кролик в сумке смирился со своей участью и вел себя тихо, так что Наташа порой забывала о дополнительном пассажире, а вспомнив, испытывала угрызения совести и совала в сумку пучок свежей травки или листик щавеля. Овсянкин шел по следу уверенно, хотя и не слишком быстро — прошло немало времени, и по тропинке успело пробежаться немало лесного зверья. А вот сам след... он бросался вправо и влево, петлял, принимался кружить на одном месте...

— Тебя что, водили за собой бродячие огоньки? — в сердцах бросил принц, спускаясь вслед за собакой в глубокий овраг.

— Мне казалось, что я иду прямо, — обиженно надула губы Наташа. — Интересно, сколько времени прошло? Мне кажется, кролик проголодался.

— Да и я тоже, — Вася задрал голову, чтобы поглядеть в прячущееся среди густых крон небо: — Полдень, кажется, уже миновал, так что пора сделать привал.

Собирая закуску в дорогу, которая должна была занять один день, и столько же — принцу на возвращение, Варвара расстаралась: содержимым переданного Вольфом мешка можно было целую неделю кормить как минимум трех человек. Нашлась тут и вегетарианская пожива для кролика, и большая бутылка с квасом. А после сытного обеда так клонит в сон...

Проснувшись и разглядывая склонившиеся над ней верхушки травы, Наташа сперва никак не могла понять, где находится. Затем вспомнила и, перекатившись на живот, приподнялась на локтях, чтобы увидеть принца. Не обнаружив ни Васи, ни собаки, она испугалась было, что он ушел, бросив ее одну в лесу, но раздавшийся тут же шелест травы и всхрапывание мгновенно выдали местоположение ее спутника. Наверное, где-то рядом с хозяином смотрел свои собачьи сны и Овсянкин, которому за обедом перепал здоровенный кус ветчины с хлебом.

Привстав на четвереньки и стараясь производить как можно меньше шума, под прикрытием высокой травы Наташа отползла в лесок. Ей предстояло дело, при котором всякого рода свидетели не только не нужны, но даже вредны...

Когда на душе у нее полегчало, и девочка смогла, наконец, обратить внимание на окружающую обстановку, то первое, на что наткнулись ее любопытные глаза, оказался поистине гигантский земляничный ковер, буквально усыпанный спелыми ягодами. Это никак нельзя было оставить без внимания!

Есть ли на свете ягода более сладкая, более душистая и ароматная, чем лесная земляника, выросшая и созревшая в тени елей и сосен, среди зарослей кустарников и целебных трав, сорванная своей рукой — и тут же, не откладывая, отправленная в рот? Наташа сильно в этом сомневалась. И была не одинока — вскоре она обнаружила рядом с собой выпущенную во время обеда из сумки крольчиху, ловко объедающую алые ягодки с тоненьких стебельков, прогибающихся под их тяжестью. Шла та следом за ней от самого лагеря, или нашла ягодное место сама, ведомая безошибочным звериным инстинктом, подсказывающим, где можно найти поживу — неважно, земляники хватило бы на всех.

Внезапно кролик замер, настороженно направив чуткие уши в сторону низенького, усыпанного ярко-малиновыми поздними цветами куста шиповника. Заволновавшись, Наташа тоже замерла, невольно прижавшись к земле, чтобы стать как можно более незаметной. Своей цели она достигла — во всяком случае, вышедшая на поляну закутанная с ног до головы фигура не обратила на затаившуюся девочку никакого внимания. А вот та все видела просто отлично...

Постояв несколько секунд на краю ягодного раздолья, человекоподобная фигура, вся в складках тонкой, развевающейся на ветру, но не прозрачной ткани, подозрительно огляделась по сторонам. Не заметив ничего опасного, она (по некоторым признакам, в частности, по длинной юбке, Наташа определила, что это женщина) наклонилась и, выпростав из складок ткани тонкую изящную руку с красивыми ловкими пальцами, сорвала ягодку. Затем, повернувшись к девочке спиной, второй рукой принялась делать что-то у головы — наверное, открыла лицо. А потом, присев на корточки, занялась тем же, чем и Наташа с крольчихой за минуту до этого — принялась собирать ягоды.

Опустошив небольшой участок земляничника перед собой, незнакомка на корточках передвигалась все дальше и дальше, пока наконец не повернулась в профиль к тому кусту, где скрывалась невидимая ей Наташа. А та едва удержалась от крика ужаса — из складок пестрой ткани выглядывала... овечья морда!

Она и сама не могла сказать, что сделала бы в следующий момент — все-таки закричала бы, молча упала в обморок или потихоньку отползла обратно, на место привала. С одной стороны, после встреченного ночной порой всадника с головой на обезглавленном скакуне во главе с дьявольской сворой девушка-овечка при свете дня казалась сущим ангелом. С другой — ночью, в темноте, ты как нельзя более готов ко встрече с ужасным, и именно в этот момент именно в этом месте Наташа была страшно ошарашена очередным чудом.

Но у нее не оказалось шанса проверить свою нервную систему на прочность — как раз, когда она совсем уже было решилась без чувств повалиться в колючие объятия шиповника, проснувшийся и не нашедший своей спутницы принц приступил к активным поискам. Его протяжный крик 'Наташа, ты где?!' достиг, наверное, даже стен Страгорода, а поддержавший его оглушительным лаем Овсянкин заставил лес позабыть о тишине.

Вздрогнув, незнакомка повернула голову в ту сторону, откуда доносились вопли, так что девочке стали отлично видны раздувающиеся трогательно-розоватые ноздри, полные ужаса огромные голубые глаза и покрытый белыми колечками шерсти треугольный лоб, потом быстро закутала голову, как прежде, и бросилась прочь с ягодного места. Мгновением позже на полянку выскочил принц, держа на туго натянутом поводке следопыта-Овсянкина.

— Как я могла тебя предупредить — ты спал, и я решила, что успею вернуться до того, как ты проснешься! — на ходу оправдывалась Наташа. Вася так торопил со сборами, что она даже не успела запихать кролика обратно в сумку, и теперь несла белую зверушку с перемазанной земляничным соком довольной мордашкой на руках. Она, правда, пыталась расписать крольчихе прелести лесной вольной жизни, но у той явно была своя собственная точка зрения, заставляющая ее держаться поближе к людям.

— Увидав же ягоды, позабыла о времени? — продолжал отчитывать ее принц.

— Нет, я как раз собиралась возвращаться назад, когда вдруг увидела нечто ужасное... Точнее, странное. По крайней мере, неожиданное... Ой-ой-ой!

В пылу спора они не заметили, как дорогу им перегородили два бородатых дядьки, с виду напомнивших Наташе тех самых лесных разбойников, о которых ей столько доводилось слышать. Только наметанный глаз принца сразу же заметил типовые кольчуги, небрежно задрапированные ливреями стражников сопредельного государства. Черт же дернул девчонку по дороге завернуть на территорию чужой страны...

— Что случилось, уважаемые? — пытаясь сохранить на лице невозмутимое выражение, холодно поинтересовался он. — Мы нарушили государственную границу? Ну, как видите, мы не вооружены, не несем с собой никакой контрабанды и даже не собираемся приближаться к столице. Если же вы озабочены борьбой с браконьерством, то должен сразу заявить: этого кролика мы не поймали в лесу, и не собираемся есть, он ручной... А, впрочем, забирайте!

— Ни за что! — Наташа прижала к груди зверька, сохраняющего на перепачканной земляникой морде выражение неподдельного меланхоличного равнодушия.

— Так мы ж... это... вот именно! — непонятно пробормотал один, с более длинной и спутанной, как валенок, бородой, оглядываясь на второго, сильнее следящего за своей внешностью.

— Мы уполномочены встретить вас и препроводить во дворец, — более связно, но не более понятно пояснил тот.