Иногда смерть - это именно смерть

— Я не просил об этом.

— А-а-а, так значит, тут уже юный Мортем подсуетился! — внимание узника Нурменгарда всё же переключилось на меня, — впечатляет! Такой молодой, а уже начал играть чужими жизнями. Ну и молодёжь пошла... Альбус, ты там их воспитанием вообще занимаешься?

— Вы не похожи на того, кто жестко расплачивается за свои ошибки. — Похоже, сразу ответа нам действительно не видать, так что придётся подстраиваться под чужие правила. Так что я попросту озвучил сходу возникший у меня вопрос, заодно пытаясь увести разговор в сторону от не особо приятной для меня темы.

— А это смотря с какой стороны посмотреть, парень. Тебе может показать, что у меня тут неплохие условия проживания, но это только потому, что ты не понимаешь сути моего наказания.

— То есть? — если честно, то я просто не понял, к чему он клонит. Тюрьма она тюрьма и есть, назначение у неё всегда одно.

— Те бедолаги внизу мучаются в тесных, сырых и мрачных камерах, отсчитывая оставшие до обретения свободы дни. Но каждый день кажется им невыносимо долгим, а занять себя нечем, отчего некоторые отказываются от еды и сводят счёт с жизнью, либо просто сходят с ума. Мне же заранее известно, что уже никогда отсюда не выйду, а потому условия существования призваны позволить мне протянуть подольше. Всё ещё не понимаешь? Жизнь, вот самое страшное наказание в этом мире. Ни смерть, ни лишения, ни пытки — жизнь.

— То-то большинство так старательно за неё цепляются, — чем больше он говорил, тем более странными мне казались доводы Гриндевальда. Мне-то всегда казалось, что всё ровно наоборот.

— Так поступают лишь пустышки, которые даже не пытались совершить ничего стоящего. Тебе простительно, ты ещё слишком молод, но если дожив до моих лет, ты будешь изо всех сил цепляться за жизнь, то у меня для тебя плохие новости. Таким как я или он, — узник кивнул в сторону хранящего молчания Дамблдора, — всегда есть о чем вспомнить. Ошибки прошлого никогда не оставляют тебя и чем масштабней эти ошибки тем хуже. Не проходит и дня, чтобы я не вспомнил об осаде Дурмстранга или решении не лезть в Британию. Тысячи мелких просчётов и оплошностей допущенных в ходе той или иной компании, последствия собственной гордыни, самоуверенности, глупости...

— Ты так и не раскаялся в содеянном, — в голосе Альбуса Дамблдора послышалось осуждение. И слышать подобные эмоции в исполнении Поттера было откровенно непривычно.

— Раскаялся? — удивлённо переспросил Гриндевальд, после чего зашелся заливистым смехом, — возможно. Иногда я думаю, что зря начал ту войну, и что действовать можно было иначе. А что насчёт тебя? Никогда не задумывался о том, что было бы протяни ты мне руку помощи?

— Нет, — отрезал Дамблдор, но поспешность ответа говорила сама за себя, — хватит в пустую тратить время, Геллерт. Говори, чего хочешь.

— Ты и так знаешь, Альбус, — с хитрым прищуром, узник покосился на покойного директора. И само собой я не понял, о чем идёт речь.

— Нет, — а вот мой спутник такой проблемы явно не испытывал, — не за пустые обещания поделиться информацией, которой ты возможно и не владеешь.

— Хорошо, тогда дай слово, что сделаешь это, если я расскажу всё то, что вы так хотите узнать. Уж поверь, я знаю, зачем вы пришли и могу многое рассказать.

В просторной камере повисла тишина, нарушаемая лишь приглушенным свистом ветра снаружи. Интересно, что же такое Гриндевальд мог хотеть от человека, который его победил? Сомневаюсь, что Дамблдор мог его освободить — насколько я помнил, тот был лишен магии и связан множеством клятв, так что удерживают его не стены тюрьмы. Но что ещё? Какую-то важную, личную вещь? Это уже больше похоже на правду.

— Хорошо, — наконец, принял решение Альбус Дамблдор, — обещаю.

— Вот и чудненько, — буквально просиял Геллерт Гриндевальд, расплываясь в широкой улыбке, отчего сразу стал похоже на добродушного пенсионера, — тогда начнём с ваших первых вопросов, поскольку они связаны между собой. Не так давно один мой старый друг написал мне о том, что кто-то вновь начал большую игру, и что в результате к нему заглянул один считающийся погибшим паренёк. Причем он уже влип в историю, но как-то смог отбиться и выжить, что самому ему явно было не по силам.

— Гельмут Штраут?! — вот тебе и безобидный старичок, который незаслуженно пострадал от послевоенных репрессий. А он оказывается на короткой ноге с тем, кому служили его потомки. Ложь... кругом сплошная, мать его, ложь.

— Именно, парень, именно. А поскольку я уже был о тебе наслышан к тому времени, ещё бы, ведь именно с твоей подачи погиб великий Альбус Дамблдор, то было несложно сделать соответствующий вывод о том, кто же помог тебе уцелеть. Ты ведь задействовал свою птичку, верно Альби? Но вот того, что ты умудришься впихнут старого упрямца новое тело я никак не ожидал. Что тут сказать, ты меня впечатлил.

— Так он знал про дары смерти?! — похвала прошла мимо меня, поскольку сейчас меня заботило совсем иное, — но почему же ничего не сказал?

— Он не знал, кто начал охоту, но да, про дары знал. В конце концов, его род веками хранил у себя один из артефактов. Но он, судя по тому, что Гельмут уже в лучшем мире, теперь в руках охотника. Вы ведь уже выяснили кто это? Хотят, не отвечайте, мне всё равно. Ну а не сказал он ничего сразу по двум причинам. Во-первых, надеялся справиться сам, хотя я его и предупреждал, что в его возрасте это слишком рискованно. Во-вторых, я попросил его об этом в надежде, что поиски приведут вас сюда. И, как видите, не прогадал.

Прекрасно, просто прекрасно — мной вновь манипулировали. КАК! ЖЕ! ВСЁ! ЭТО! БЕСИТ!

— Злишься? Ничего парень, все через это проходили, — в голосе бывшего покорителя магической Европы прозвучало вполне себе искренне соболезнование, но от того мне стало лишь горше. Теперь меня ещё и незнакомцы начали жалеть...

— Значит один артефакт был у того некроманта. — Спокойный голос Дамблдора заставил меня отвлечься от собственных чувств, и я даже не сразу понял, о чем он говорит. Лишь несколько мгновений спустя до меня дошло, что именно только что говорил Гриндевальд. У Штраута был один из даров?! — Сколько же их всего?

— Ага, переходим к главному, — добродушно закивал узник Нурмергарда, — знаешь, а я ведь всегда думал, что однажды ты придёшь ко мне, потому что попытаешься использовать дары смерти, но не сможешь. Неужели всё-таки не пытался? Даже Ариану? Друг мой, остаётся только позавидовать твёрдости твоих принципов. Пожалуй, поспорить с ними может только твоя же твердолобость... Ты так был уверен в своём понимании сказки, что даже предположить не мог того, что их куда больше, чем три.

— Так сколько же? — с нажимом повторил "Поттер".

— Пять. Считается, что их создал маг, настолько сильный, что при жизни его считали воплощением самой Смерти. Всё же её культы, как бы они не назывались, были популярны во все времена. Артефакты достались его наследникам и разошлись по миру, а известные по сказкам братья Певереллы, скорее всего, банально убили владельцев и присвоили себе имущества. Ну а потом, как водиться, подкорректировали данную историю Мантия, что скрывает даже от духов павших. Камень, что может заменить некроманта средней руки. Палочка... хороший инструмент, подходящий любому владельцу, но что-то мне подсказывает, ни ты ни я не использовали её по назначению. Следующий — глаз смерти, — сказав это, Гриндевальд весьма красноречиво посмотрел на меня.

— То есть...

— Ты ведь видел мёртвых, верно? Без помощи артефактов, ритуалов и прочего, да? А так же был способен своими глазами увидеть последние мгновения из жизни павших? — Мне оставалось лишь кивнуть. — Никогда не задумывался, почему о такой возможности не написано в каких-либо трудах по некромантии?

— Написано, в родовых... — Возразил я и тут же понял, всю несостоятельность своих слов, за что и оказался "вознаграждён" снисходительным взглядом. — Но тогда выходит, что я — потомок того самого мага?

— Как и весь род Мортем, по всей видимости. А так же целый сонм прочих разумных, но прямую связь и дар, живущий в крови, сохранили только вы. Раньше было больше, но некромантия в последние века не в почёте, — маг криво усмехнулся, явно показывая, что именно имел ввиду под своими последними словами.

— И при этом меня отказались считать частью рода? — всё это с трудом укладывалось в моей голове, — какая ирония...

— Что с пятым? — Дамблдор вновь терпеливо дождался, пока будут выяснены все второстепенные вопросы и перевёл беседу в конструктивное русло.

— Кинжал, которым можно убить даже дух, напрочь вымарав его из нашей реальности. Самый мощный, но и одновременно бесполезный, пади ещё ударь физическим объектом бестелесную сущность, из артефактов. Именно им владел мой старый друг, Гельмут Штраут.

— Но он убит и тогда выходит, что у Малиора уже всё собрано? — впервые с момента временного возрождения, в голосе "Поттера" послышалась растерянность, — не понимаю...

— Так всё затеял Малиор Мортем? Забавно. Покойнички что-то многое себе позволять стали, верно, парень? — неуместно весёлым тоном изрёк Геллерт Гриндевальд и... подмигнул мне, — но собрать артефакты мало, нужно ещё знать, как их использовать. Я, например, так и не смог этого узнать.

— У них была какая-то книга, которую я сам им и принёс, — признаваться в собственных ошибках всегда тяжело и тот факт, что меня обманули тут мало что менял, — скорее всего, она была нужна именно для этого.

— Тогда просто не знаю, — пожал плечами узник, — в любом случае, я рассказал вам всё, что знал и теперь жду оплаты. Альбус?

— Хорошо. — Было понятно, что Дамблдор, как собственно и я сам, разочарован итогом беседы. Вроде как столько всего узнали, подошли к самой сути и... всё впустую? — Элион, подожди за дверью... пожалуйста.

Спорить не было никакого желания, так что я удалился в "предбанник", даже не задав банального вопроса "зачем". В голове крутились отрывки того, что поведал нам Геллерт Гриндевальд и целостной картины никак не получалось. Если отец с братом получили всё, что хотели, то что теперь? Может они просто свалили куда подальше? Нет, не вяжется. Судя по предупреждению Кайриса, они готовы к попыткам им помешать, а значит, сами по себе эти попытки возможны. К тому же он вроде как говорил, что было бы лучше меня убить, типа слишком много знаю. Опять же не вяжется с тем, что они уже получили всё, что хотели.

Ещё раз — книгу и взгляд смерти они получили от меня, палочку взяли в саркофаге Дамблдора, камень у МакГонагалл, мантию во время штурма особняка, кинжал у Штраута. Что я упускаю? Книга, зрение, палочка, камень, мантия, кинжал... Хмм...Кинжал...

— Твою же мать... — прошептал я, осознавая себя полным идиотом. Неужели старый некромант и тут умудрился начудить? Мог ли он отдать мне тот нож, зная, что рискует умереть в ближайшие дни? Вполне.

Нужно было срочно вернуться обратно и узнать у Гриндевальда, является названый им кинжал и тот ножик одним и тем же предметом. Раз он искал эти артефакты, то тот, которым владел его знакомый, он как минимум должен был видеть. Но стоило мне открыть дверь, как рвущийся наружу вопрос так и застрял в глотке. Геллерт Гриндевальд неподвижно лежал на полу, а подле него, опустившись на колено, располагался хрупкий подросток. Причем именно в этот момент он характерным движением провёл ладонью по лицу узника, по всей видимости уже бывшего, закрывая тому глаза...

Глава 29.

— Ты какого натворил? — будучи ошарашенным зрелищем убитого, а сомнения по поводу этого факта практически сразу отпали, прямо в собственной камере Геллерта Гриндевальда я невольно перешел на шепот. Подозреваю, что за это нас местные по головке не погладят, а я ведь по любому огребу за компанию

— Неужели нельзя хоть раз сделать то, что тебя просят? — Дамблдор перевёл на меня недовольной взгляд и, видимо вспомнив с кем имеет дело, тяжело вздохнул, — это именно то, чего он от меня хотел.

— Умереть? — узник, конечно, говорил, что жизнь для него наказание, но чтобы настолько же, — а к чему такие сложности? Самому что ли ни как? Раз так хотелось, то взял бы да повесился или с башни вниз сиганул.

— Он не мог, — терпеливо, а ведь было видно, что его данный разговор совсем не радует, пояснил "Поттер", — когда его пленили, то прежде чем лишить магии, заставили принести ряд клятв. В то время он был совершенно разбит и даже не думал сопротивляться, а в результате он не мог ни совершить самоубийства, ни попросить кого-либо об этом. Думаешь, я ни разу за полвека не добрался до Геллерта, потому что как-то особо сильно ненавидел? Наши с ним дороги разошлись давно, но и связывает нас немало, тем более столько лет прошло. Нет, меня сюда попросту не пускали.

— Однако. — В таком ракурсе Азкабан вдруг стал не таким уж и зверством. Хотя нет, всё равно зверство форменное, но стало понятно, что в других странах тюремная система гуманностью тоже не блещет. — Сурово они с ним. Хотя, наваренное, заслужил.

— Более чем заслужил. Я бы не оказал ему этой милости, если бы наше общее дело, тут он всё правильно рассчитал. Но что сделано, то сделано, нужно уходить отсюда, пока смотрители не спохватились.

— Скандал будет знатный, — и черт бы с ним, да вот только мне ведь по любому перепадёт. Дамблдора-то в Поттера именно я подселил, и забыть об этом маленьком фактике мне точно не дадут.

— Сейчас это мелочи, — угу, расхлёбывать-то последствия не ему, — так что поспешим.

— Погоди, — остановил "Поттера" я, вспомнив зачем вообще вернулся, — наш покойный знаток утверждал, что у Штраута хранился артефактный кинжал. Но в тот день, когда мы до него добрались, он подарил мне нож для ритуалов на крови. Так не может ли...

— Где он сейчас? — перебивая меня, требовательно спросил, да он скорее потребовал в вопросительной форме, Дамблдор.

— Я отдал его Поттеру.

Наблюдая за тем, как буквально вытянулось лицо подселённого в новое тело Дамблдора, мне было совсем не до смеху. Не в последнюю очередь потому, что видеть подобные эмоции у настоящего владельца тела мне уже приходило, но главным всё же было то, что ситуация, мягко говоря, не располагала. А когда тот стал судорожно рыться в немногочисленных карманах, стало совсем уж грустно — что-то мне подсказывало, что ничего он и не найдёт.

— Скорее всего, он оставил его в своей комнате, — подвёл итог безуспешным поискам Альбус Дамблдор, — и тогда мы тем более не имеем права задерживаться.

С третьей попытки мы всё-таки покинули камеру, закрыли за собой дверь и, дождавшись пока откроется следующая, оказались на лестнице, где нас по-прежнему ждал капитан Харт с парой дозорных и сопровождающим смотрителем Нурмергарда.

— Удалось что-нибудь выяснить? — сходу поинтересовалось начальство, окидывая придирчивым взглядом нас обоих, словно оставь нас на минуту без внимания и мы чего-нибудь учудим. И ведь учудили...

— Да. Я вам на обратном пути всё расскажу, а пока нужно вернуться обратно как можно скорее.

Но с реализацией этого простого и понятного плана сходу возникли затруднения. Прежде чем мы забрали своё оружие, нас тщательно обыскали, видимо опасались, что мы заберём какие-нибудь записи или что-нибудь такое. В целом, такой резон был понятен, ведь один из сильнейших магов мира мог знать очень и очень многое. Вот только мы спешили, а потребовать от местных ничего не могли — тут и так не знаешь на что надеяться, лишь бы смотрители сходу не пошли проверять самочувствие пленника.