Охотница. Главы 1-22

Медленно, словно преодолевая встречное течение, я спустилась по ступенькам последнего пролёта, вышла в подъезд и толкнула входную дверь.

— ...А это, чёрт возьми, тебя не касается! — донёсся до меня резкий голос Макса. Так, приехали. Мне нужно было думать не то том, как встретит меня почти жених, а о том, как разрулить встречу между ним и лучшей подругой. Которая, то есть встреча, предсказуемо переросла в ссору.

— Да неужели? А, по-моему, очень даже касается! — Мелюзина тоже почти кричала. — Ты сбегаешь, как только запахло деньгами...

— Не говори того, чего не знаешь!

— Чего я не знаю?! Что тебе предложили хлебную должность и хорошее наследство? Да без этого ты на Женьку и не взглянул бы! Ну, конечно, фирма Белоусовых — это тебе не поиск квартиры и не рекомендации нужным людям, это что-то повесомее!

— Я тебе что-то должен? Тогда выставляй счёт, оплачу всё до копейки! — никогда ещё я не видела Макса таким злым. — Но не припомню, чтобы я обещал тебе любовь до гроба! Да ты и сама о ней не говорила.

— Знаешь, Макс, я всё понимаю. И я бы не стала тебя винить, если бы просто завяли помидоры. Но ты отшвырнул меня, а теперь морочишь голову моей подруге, а всё из-за...

Она осеклась, видимо, заметив, что взгляд Макса направлен мимо неё, и обернулась. Я молча смотрела на них обоих. Мэл открыла рот, но так ничего и не сказала. Вместо этого она кинулась к двери подъезда. Я сделала шаг в сторону, пропуская её, и когда дверь захлопнулась, некоторое время смотрела на пятнышки, выступавшие из-под облупившейся краски на металлической створке. Вот тебе и "плохо знаешь". Вот тебе и "не люблю шкурников..."

Взяв себя в руки, я перевела взгляд на Макса. Он стоял нахохлившись, словно даже сгорбившись, и поднятый воротник усугублял впечатление.

— Ну, садись, — прервал он затянувшееся молчание, кивнув на машину. Это снова был БМВ, но на этот раз синего цвета.

Я открыла дверцу и влезла на переднее сиденье. Макс обошёл автомобиль и сел рядом.

— И как давно вы знакомы? — спросила я, когда мы отъехали от дома.

— С моего приезда в Москву. Её отец — друг моего отца, я останавливался у них, когда только-только приехал. Ненадолго...

— И она помогала тебе искать жильё и давала рекомендации?

— Ну да, — неохотно признал Макс. — Но это было ещё до того, как у нас с ней... завертелось. Собственно, потому и завертелось, что мы тогда много времени проводили вместе, разъезжая по адресам... Ну а потом как завертелось, так и отвертелось. И вовсе это не из-за Андрея Ильича, что бы там она не говорила.

Он помолчал, потом покосился на меня:

— Можно тебя попросить? Не говори Жене.

Меня словно окатило холодной водой. Я и сама не заметила, что на какой-то миг снова стала Женей Белоусовой. Но теперь Макс одной фразой спустил меня с небес на землю, напомнив — я не она. И все эти почти семейные разборки не имеют ко мне никакого отношения.

— Ладно, не скажу, — со вздохом пообещала я. — Можно взять твой телефон?

Он молча протянул мне смартфон. Номера Мэл в нём не оказалось, и я набрала его по памяти. А ведь она — настоящая Подруга, если подумать. Да, катила бочку на изменщика, а кто бы на её месте не...? Зато к счастливой сопернице не было ни малейшей враждебности, а ведь девять из десяти на её месте обвинили бы Женю во всех смертных грехах.

— Да? — сказал в трубке безрадостный голос Мелюзины.

— Это я.

— А... — произнесла она и замолчала.

— Я просто хотела тебе сказать... Давай забудем всё это. Я ничего не слышала. Давай сделаем вид, будто ничего и не было.

— Давай, — с явным облегчением сказала она. Помедлила и добавила: — Он оправдался, да?

— Да. Мы поговорили... В общем, я не хочу ссориться ни с кем из вас. Так что всё вычёркиваем, о'кей?

— О'кей.

— Спасибо, — явно с некоторым усилием произнёс Макс, когда я вернула ему смартфон.

— Не за что. Так куда мы едем — к тебе, или к Жене?

— К Жене, — он покосился на меня. — Так, говоришь, знаешь, откуда берутся двойники?

— Знаю. Только, с твоего позволения, давай подробный рассказ отложим до приезда, чтобы два раза не повторять. Если совсем коротко — они приходят из другого мира. Помнишь, Бошняк что-то в этом роде говорил?

— Помню. Так значит, ты из другого мира? — Макс напряжённо посмотрел на меня. — Или всё-таки... она?

— Я.

— А-а, — он с облегчением кивнул. И это облегчение больно кольнуло меня. Я заставила себя улыбнуться:

— Так что можешь продолжать меня звать Эжени. Мне нравится это имя. А наши имена на вашем языке непроизносимы.

— Угу, — Макс смотрел вперёд, сквозь лобовое стекло, но выглядел куда более расслабленным, чем раньше. Видимо, мои слова разрешили главную мучившую его загадку, а всё остальное казалось не таким страшным.

Ехать пришлось несколько часов — Женя с Максом благоразумно укатили в один из городков Подмосковья. По дороге мы остановились перекусить, попутно Макс рассказал мне, что в город вернулся, чтобы уладить кой-какие рабочие дела, привезти Жене вещи, а заодно рассказать Белоусовым о помолвке с их дочерью и о том, что они решили зимние праздники провести вместе подальше от Москвы. Папа с мамой очень обрадовались, и Андрей Ильич дал Максу отпуск. Я снова натянуто улыбнулась и поздравила с будущим браком.

Гостиница, где они остановились, оказалась небольшой, но милой — похоже, построена была недавно. Женя, видимо, высматривала нас из окна — когда мы вошли в холл, она выбежала нам навстречу и бросилась мне на шею. Я даже несколько смутилась от столь бурной встречи, но и обрадовалась. Мы быстро решили, что пообедаем втроём в ресторане при гостинице, там-то я всё и расскажу. А пока приведу себя в порядок и переоденусь в одно из Жениных платьев.

— Снять тебе отдельную комнату?

— Подумаем об это после обеда, когда наметим план действий, — предложила я, и они согласно кивнули.

Выйдя из душа, я увидела Женю, пристально изучающую дырку на спине куртки. С таким вниманием, словно она собиралась её чинить и теперь прикидывала фронт работ. Потом оглянулась на меня и посмотрела как-то виновато.

— Это тот... парень, которого мы в живых оставили, — объяснила она. — Он таки дотянулся до автомата и пальнул в тебя. Я недоглядела... Дострелила его, но было поздно.

— А-а, — сказала я. — Да ладно, всё равно мне особого вреда не было.

— Макс сказал, что ты из иного мира?

— Ага. А ещё он сказал, что вас можно поздравить с будущей свадьбой.

— Ну да.

— Предложил ещё до того, как доподлинно узнал, кто из нас кто?

— Ну... Он, наверное, меня действительно любит.

— Наверное? Хм. А ты его?

— Не знаю, — вздохнула Женя. — Люблю, наверное. На свой лад. Дружба с мужем это тоже неплохо, верно?

— Верно, — я тоже вздохнула. Вот почему так получается? Почему Макс не смог полюбить меня, которая любит его? Или на худой конец, почему Женя не смогла полюбить его в ответ, ведь лучше него человека поискать — не найти? Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает...

Обед, запитый неплохим вином, всё же немного поднял мне настроение. Чувство сытости всегда приносит тепло и удовлетворение, неважно, получено ли удовольствие от съедения отбивной с гарниром, или от впитанной в себя энергии, что свободно течёт над Островом.

— Ну-с, — сказал Макс, когда с основным блюдом было покончено, — мы ждём обещанного рассказа. Откуда берутся двойники, что им от нас надо, что это за другой мир, и какое ко всему этому отношение имеет Бошняк.

Женя энергично закивала, её глаза светились любопытством. Я глубоко вздохнула, глотнула ещё вина для придания ясности мыслям, и принялась рассказывать.

18.

Когда-то давным-давно наши предки жили в мире, подобным земному. Твердь под ногами, атмосфера, растительный и животный мир... Цивилизация, по-видимому, процветала, наука и техника двигались вперёд, и в один прекрасный день их учёные сумели выйти за пределы привычного им мира. Не в космос, как земляне (хотя, может, в космос они тоже летали, кто теперь вспомнит, как было дело...) — просто однажды они сумели открыть дверь в Пустоту.

— А чем Пустота отличается от космоса? — тут же уточнил обстоятельный Макс.

— Ну, хотя бы тем, что в Пустоте нет ни звёзд, ни планет. Зато много энергии, куда больше, чем в космическом пространстве вдали от звёзд, а материя нередко никак не оформлена, это просто рыхлое нечто, сгустки атомов и частиц, которым можно придать любую форму. А самое главное, Пустота — это иное измерение, в то время как космос — вполне себе часть вашей реальности. Ну, это я тебе с дилетантской точки зрения отвечаю, учёные сказали бы больше.

Конечно, жители того мира стали изучать Пустоту, и устраивать туда экспедиции. Сперва, вероятно, они выходили в Пустоту, как люди в безвоздушное пространство, в скафандрах и наглухо закрытых станциях. Но потом... О том, что случилось потом, увы, остались лишь противоречивые легенды. По одной из них, несколько человек случайно попали в Поток — а Потоки, кроме разрушения, иногда действуют и созидающе, жаль только, что и то, и другое уж очень непредсказуемо. По другой — велись сознательные эксперименты, и в Поток отправились добровольцы. По третьей — Поток вообще был не при чём. О том, когда всё случилось — на стадии изучения Пустоты или уже после Великого Переселения — легенды тоже расходятся. Так или иначе, но оказалось, что быть существами из плоти и крови — отнюдь не единственная возможная форма существования. И энергетические сущности вполне способны достаточно комфортно обитать в Пустоте. Воздух им не нужен, пищи-энергии в достатке. Правда, всё же желательно иметь какую-то опору, места для жизни, состоящие из материи, чтобы не разлетаться бесконтрольно в разные стороны, но эта проблема вполне решаема — либо доставками из материального мира, либо путём работы с материей на месте.

А потом получилось так, что мир, родина наших предков, накрылся медным тазом. Из-за чего — тоже уже доподлинно никто не знает, слишком много времени прошло, и слишком мало знаний с тех пор сохранилось. Факт, что жить в нём стало невозможно. И случилось Великое Переселение, хотя Великим оно именуется скорее потому, что дало начало новой цивилизации, чем из-за большого количества переселившихся. Несколько сотен тысяч — явно маловато для высокоразвитой планеты, хотя сколько на ней было жителей до катастрофы, никто также не знает. Переселенцы брали с собой всё, что могли взять, но много так, понятно, не утащишь, да и потом кое-что пострадало, кое-что оказалось утрачено... Нет, нам не пришлось начинать с нуля, но наша наука оказалась отброшена далеко назад, а историческая память стёрлась почти полностью.

Зато одним из следствий утраты стало то, что уцелевшие знания и учёные оказались окружены почти религиозным почитанием. Ну ещё бы, ведь именно от них зависело выживание в новом, оказавшимся не таким уж и дружелюбным мире.

В Пустоте пролетали Потоки, состоявшие из огромного количества перемешанной энергии и материи, они сметали и уничтожали всё на своём пути, а то, чего касались краешком, менялось и искажалось так, что иногда уж лучше бы было уничтожено. Энергии даже без Потоков оказывалось то густо, то пусто, и первое могло быть даже хуже второго, ибо если мы не могли поглотить её или ещё как-то использовать, то избыток мог повредить, как вредит людям избыток тепла — тоже вид энергии, кстати. Материи было мало, и того, что уже плавало в Пустоте, а также того, что роняли из себя Потоки, едва-едва хватило на постройку Островов и обеспечение жизни на них. Но самым страшным испытанием оказались не периодический голод, рано или поздно кончавшийся, не дефицит жизненного пространства и даже не грохочущие Потоки, приближение которых довольно быстро научились предсказывать, а маршруты прохождения вычислять. Самую большую опасность таила в себе сама Пустота.

Сенсорный голод — напасть, известная и существам из плоти и крови. Отрежь человека от звуков, запри в четырёх стенах, лиши возможности получать новые впечатления — и у него начнутся психические сдвиги, галлюцинации, а если это продлится достаточно долго, то можно и с ума сойти. А много ли впечатлений можно получить в Пустоте? В скором времени на переселенцев начала навалиться апатия. Сначала терялся интерес к жизни, потом угасало сознание, а после утраты личности, этого объединяющего центра, и само тело энергетического существа начинало растворяться в Пустоте. С напастью помогали бороться сильные эмоции и новые переживания, но где их взять на всех и в таком количестве?

Однако выход был найден — искусство. Вот что способно раскрасить даже самую серую и бедную на события жизнь. Искусство окружили тем же почтением и уважением, что и науку. К каждому ребёнку тщательно присматривались на предмет обнаружения в нём таланта хоть к чему-нибудь — и если находили, божью искру начинали всячески раздувать и развивать. Делай что угодно, как угодно, воплощай в жизнь самые дикие идеи — только твори! Чего наш мир не знал, так это отверженных художников, непризнанных композиторов, писателей, работавших "в стол". Большинству не нравятся твои творения? Не важно, всегда найдётся хоть кучка тех, кто их оценит. Вкусы у всех разные, даже если чьё-то творчество поддержит всего одного, его существование уже оправдано. Да и, в конце концов, негативные эмоции — тоже эмоции, они всё же лучше, чем ничего. Личности важен весь спектр чувств, я и сама ходила на выставки не нравящихся мне картин и на концерты, на мой слух больше напоминавшие какофонию, относясь к этому как к неприятным, но необходимым процедурам. А уж если удавалось не только раздражиться, но и посмеяться, то поход даже приносил удовольствие.

Если же талантов не находилось, старались привить хотя бы художественный вкус, способность наслаждаться чужими творениями. Именно искусство было нашим насущным хлебом, тем, что помогало выжить моему народу, и даже немногочисленным заключённым обеспечивали необходимый минимум зрелищ, без которого заключение неминуемо превратилось бы в неторопливую казнь.

— Так что же, — медленно произнёс Макс, — на картинки не посмотрел, музычку не послушал — так уже сразу и помер?

— Ну, не сразу, конечно, но в целом да. Кто-то продержится дольше, кто-то сдастся почти сразу, но дольше нескольких лет никто не выдерживает.

— Такая зависимость от каких-то внешних факторов... Мне было бы неуютно так жить.

— А тебя не смущает зависимость от еды и питья?

— Хм-м... — промычал он.

Так или иначе, жизнь в Пустоте в целом наладилась. Наука снова двинулась вперёд, и однажды наши учёные смогли повторить достижение своих предков — открыть Портал из Пустоты в другой мир. И даже не один. Помимо чисто научного интереса, они преследовали цель предельно практическую: восполнить нехватку материи. Натаскать её из другого мира и улучшить наш быт. Но вот подлянка — оказалось, что материальные миры для существ, состоящих главным образом из энергии, слишком... материальны. Существовать в них без какой-то защиты нам было невозможно.