Девятимечье. Красный Меч

Тело Охотника положили в центр, а гоблин сел у него в ногах, пристроив перед собой небольшой барабан. По правую руку он воткнул в землю свой скар-варах, шаманский посох-копье, в последние десятилетия все чаще служащий Анзулу опорой при ходьбе. Больше для обряда ничего не требовалось, и шаман подал двум молодым гоблинам-охотникам, доставившим "пациента", знак удалиться. Те повиновались с явным облегчением. В предстоящем они Верховному были явно не помощники — сейчас у Анзула вообще не было ни помощников, ни учеников — а попасть в зубы разгневанным духам не хотелось никому.

Анзул глубоко вздохнул и положил руки на барабан, одновременно начиная вслушиваться в окружающий мир, ловя тончайший шепот эфира и погружаясь сознанием в транс.

— Начнем, Киир?

"Начнем"

Длинные пальцы гоблина ожили, выбив из барабана стремительную дробь. Раз, другой, третий — ритм ускорялся, переходя в непрерывный шелестящий стук. Не прекращая барабанить, Анзул начал раскачиваться взад-вперед, чувствуя, как духовное око начинает проницать потоки эфира.

На этом уровне восприятия Алый Охотник выглядел довольно неприятно. Полупрозрачное тело тут и там зияло прорехами, как будто человек стал жертвой нападения стаи хищников. Вдобавок, энергетические каналы были покрыты черной паутиной. Нити инферно хищно шевелились, вытягивая из подростка последние капли жизни. Их рост сдерживала броня из красного кристалла, защитившая жизненно важные органы. И только в груди, на том месте, где должно находиться сердце, ощущался плотный сгусток Силы.

Можно было приступать.

Анзул поднялся на ноги и, подхватив скар-варах, вскинул его к небесам:

— Духи мира, вы слышите меня?

Шаману ответил целый хор голосов. В нем сливалось змеиное шипение, журчание воды, скрип деревьев, гул подземных глубин, и множество иных звуков, каждый из которых складывался в слова:

— Мы слышим тебя, шаман.

— Готовы ли вы повиноваться мне?

— Мы повинуемся, Верховный.

На этот раз хор был значительно беднее. Далеко не все духи признавали власть Анзула над собой. Впрочем, сейчас это было и не нужно.

— Ждите и не вмешивайтесь, пока я не позову вас.

Шаман оскалился. Начиналось самое интересное.

— Дух Черной Порчи! Силой Верховного шамана заклинаю тебя, велю тебе явиться, вызываю тебя на бой!

Напыщенные слова не были ключевым элементом, но они помогали сосредоточиться. Анзул как можно яснее представил этого духа — громадное клыкастое чудовище в антрацитовой чешуе, с мощными когтями и узкими красными глазами. Ему довелось видеть, во что сила инферно превращает живых существ, поэтому напрягать воображение особо не пришлось. Вот Черная Порча собирается в одну точку на теле, растет вширь и ввысь, превращаясь в чудовищный человекоподобный силуэт... Шаман сконцентрировался на получившемся образе и еще раз обратился к нему с яростной насмешкой, с вызовом, приплясывая и потрясая посохом. Успех всего ритуала сейчас зависел от силы и искренности его зова.

И дух пришел. Он был куда более худым и костлявым, чем представлялось Анзулу — энергия того ростка Порчи, который сейчас мучил Хранителя, уже сильно истощилась.

Но даже ослабленный, дух был смертельно опасен. Хрипло рыча, он длинным прыжком кинулся на шамана. Лютая ненависть и жажда крови — все, что составляло сущность Черной Порчи — влекли его вперед, вырывались багровым огнем из глаз и пасти. Только самые сильные и самые безумные шаманы связывались с этой стихией, стократ умножающей и силу, и безумие. Старому гоблину было приятнее считать себя сильным.

Движения Анзула наполнились силой и гибкостью, словно шаман разом помолодел лет на сто. Танцующим движением он ушел с траектории атаки, одновременно нанося инферналу сильный удар копьем. Тот не пытался уклониться, словно не верил, что оружие способно причинить ему вред. А зря. Там, где наконечник ткнулся в ребра чудовища, полыхнуло чистейшим аквамарином, свирепый рык сменился недоуменным воем. Будь дух поумнее (или, хотя бы, повнимательнее), он бы заметил, что скар-варах пахнет совсем не так, как должно оружию. Не кровью и смертью, которые только подпитывают силу инферно, а пылью дорог, огнем шаманского костра, водой лесных родников, терпкой смолой Древа Миров и множеством других странных вещей. Все это духу Черной Порчи было незнакомо — и неподвластно.

Анзул довольно улыбнулся. Не дожидаясь, пока оглушенный дух придет в себя, шаман взмахнул посохом, набрал воздуха в грудь и... по-змеиному зашипел. Совсем рядом, прямо из-под его ног, тут же раздалось ответное шипение. Большая белая змея метнулась на инфернала, уже приготовившегося к новой атаке, и оплела его своими кольцами. Тот рванулся, но змея держала крепко. Шаман выставил скар-варах перед собой и медленно пошел кругом, выбирая момент для нового удара. Инфернал бился с духом змеи, но буквально через пару секунд замер, окутавшись облаком черно-багрового пламени. Змея разжала кольца и в корчах упала наземь.

Анзул перешел в наступление.

Отражая и нанося удары, он быстро обдумывал свой промах. Животные — и даже духи животных — способны испытывать боль, а значит, годятся Черному в пищу. А вот простая болотная грязь...

Бл'огор, дух черной топи, житель трясины

Ты, Хватающий-Гоблинов-За-Пятки, приди на мой зов!

Камлание вышло коротким, потому что дыхание у старого Анзула было уже не как в молодости, и быстрота у старого Анзула была не как в молодости...

Ноги инфернала вдруг по колено ушли в землю.

... но и опыта у старого Анзула с молодости прибавилось. Изрядно прибавилось!

Дух Порчи яростно выл, поочередно выдирая из земли то одну, то другую ногу. Ударами когтистых лап он пытался достать кого-то юркого, скользкого, черно-зеленого, кто на мгновение высовывался из земли и тут же прятался обратно. Бл'огор с видимым удовольствием дразнил могучего, но уже порядком уставшего инфернала.

— Ай-э! — с криком шаман два раза хлестнул врага древком посоха, а потом добавил острием, — Выйди из этого тела, злой дух! Я изгоняю тебя своей силой, я изгоняю тебя своим именем! Прочь, прочь!

Инфернал завыл. Сине-зеленый огонь скар-вараха немилосердно жег его, слова шамана били точно и беспощадно. Но у него оставался источник Силы — человек, добровольно отдавший себя Черному Пламени. И пока этот колодец не будет вычерпан до дна, дух сдаваться не собирался.

Именно этот момент Сенешаль выбрал, чтобы активировать боевой облик Хранителя.

Тело Тальгиара вспыхнуло ослепительно-алым огнем. Кости затрещали, выгибаясь, меняя форму, кожа налилась ярким золотым светом, из спины прорезались узкие крылья — а огонь, который должен был угаснуть, наоборот окутал Тальга целиком. И точно такое же багрово-золотое пламя начало пожирать фигуру инфернала.

Злой дух в панике заметался, но Бл'огор продолжал крепко держать его за ноги, Анзул наседал с посохом, и было очень похоже, что скоро чудовищу придет конец. Осознав это, инфернал взъярился еще сильнее. Одни рывком выдравшись из трясины, он кинулся к телу подростка и рванул его когтями. Но Меч был наготове. С ювелирной точностью отражая удары темной силы, он хладнокровно дожидался, пока инфернал окончательно выдохнется.

"Энергетика почти чиста. Локальные метастазы... бедро, левая рука... так, только рука... все, кажется пора..."

— Киир, замораживай все как есть! Быстро!

"Что случилось?"

— Парень умирает.

Когда небеса разверзлись, он сидел на берегу пруда.

Подросток швырял камни и смотрел, как по темной воде разбегаются круги. Ритмичность этого процесса завораживала. Всплеск — рябь — неподвижная гладкая вода. Всплеск — рябь — гладь. Всплеск... Когда в безоблачном небе с грохотом столкнулись алый и черный огонь, он понял — все. Это конец.

Парень поднялся на ноги и медленно пошел вперед. Почему это опять случилось с ним? Он просто хотел, чтобы его не трогали. Он пришел в этот тихий мир, чтобы найти успокоение. Но они достали его и здесь. Могучие и недобрые Силы, от которых в его памяти осталось только яркое ощущение ужаса, вторглись в этот мир, чтобы снова мучить его, истязать, принуждать...

Нет.

Парень тихо улыбнулся. Он уже вошел в воду по пояс.

Всегда есть альтернативный выход. Даже если кажется, что ты не в силах ничего изменить, всегда можно просто прекратить. Подвести черту. Выйти из игры. Пусть остающиеся осудят или проклянут твой поступок — за гранью тебе уже не будет до этого дела.

Подросток медленно развел руки, погрузился на дно пруда и перестал дышать.

"Хаос и Безумные Демиурги! Я затормозил распад, но это ненадолго. Мы можем что-то сделать?"

— Он хочет умереть. Я мог бы позвать его дух, если бы он стремился вернуться. Но он хочет только покоя. А полный покой — это смерть.

"Не можешь позвать его — иди за ним! Я поддержу тебя отсюда, обеспечу якорь"

Анзул устало вздохнул. Всё-таки пляски с посохом утомляют, особенно в его возрасте...

— Полегче, Киир. Ты не хуже меня знаешь, что есть законы, которые я обязан соблюдать. Трудно помешать кому-то переплыть Серую Реку. Чтобы задержать твоего Хранителя на этом берегу, мне нужно особое поручение. А с этим сейчас тяжко, тяжко. Верховные Духи могли бы позволить что-то подобное, но они уже двести лет молчат. А кроме них...

Гоблин ощерил в улыбке желтоватые зубы. Потом, не выдержав, хрипло засмеялся.

— Есть выход, есть! Никогда бы не подумал, что можно так извернуться, однако все по правилам. Если повезет, вытащим дух обратно. Только вот что, Коготь, — старый шаман посерьезнел, — Когда он вернется, он станет другим. И Хранитель из него выйдет — если выйдет — довольно необычный.

"Анзул, мой длинноязыкий друг! Если мы оставим все как есть, из него получится самый обычный мертвый Хранитель. Маловероятно, что можно сделать все хуже, чем оно уже есть. Приступай. И да, если не секрет — что же ты всё-таки собрался делать?"

— Превращающий Радости, ты — живая память Красного Предела. Неужели даже ты не помнишь, что на берегу Серой Реки заново рождаются ученики шаманов?

Тальгиар пришел в себя оттого, что его лодка остановилась.

"Лодка? Что? Где я... на этот раз?"

Странное дело. Он прекрасно помнил Иргантар (и все, что там произошло), череду бредовых видений, Мучителя, домик на краю леса, но ни следа ужаса и отчаяния, переполнявших его еще недавно, не испытывал. Как будто все это случилось с кем-то другим. Осталось лишь легкое, отстраненное любопытство — что же будет дальше? Тальг сел, оглядываясь и разминая затекшие руки. Кисти почему-то никак не хотели отогреваться.

Вокруг простирался туман. Небо над головой полностью скрывали серые тучи, без промежутков переходящие в такое же серое марево, со всех сторон окружающее Хранителя. Тусклые свинцовые волны лизали борта лодки, которая, несмотря на отсутствие паруса или мотора, плыла к неведомой цели явно поперек течения. Сама лодка — по внешнему виду вырезанная из ствола дерева, длиной около трех метров — приятно выделялась из общей цветовой гаммы. Густой темно-красный оттенок древесины вызывал смутные ассоциации с антикварной мебелью.

— Из красного дерева лодка моя... — продекламировал Тальг, перебравшись в носовую часть суденышка и пытаясь разглядеть впереди что-нибудь кроме тумана.

И был весьма удивлен, когда за спиной раздался скрипучий голос:

— А ты еще не привык, что тебя сплошь окружают оттенки красного?

Со всей быстротой, которую только позволяла узкая и неустойчивая лодка, подросток развернулся. На корме, скрестив ноги, восседал старый гоблин. Наверное. В смысле, у него был длинный крючковатый нос, такие же длинные заостренные уши, изжелта-зеленая морщинистая кожа и жиденькая седая борода. Рост существа не превышал полутора метров. В общем, из всех известных Тальгу фольклорных персонажей, он больше всего походил на гоблина.

— Вообще-то, это стихи такие. Читал когда-то давно.

— Ну и хорошо, — гоблин засунул руки в рукава своего черного балахона и энергично потер их друг об друга, — По мне, Кхаэрт до сих пор терпит ваши выкрутасы только потому, что вы приносите с собой новые стихи и песни. Много хороших стихов...

Гоблин замолчал, видимо, предаваясь воспоминаниям.

— Это все очень хорошо, — Тальг попытался взять нить разговора в свои руки, — Но, похоже, ты знаешь, где я нахожусь, как я сюда попал, что это за лодка и куда мы плывем.

— Знаю, — не стал спорить старик.

После того, как пауза стала совсем уж неприлично долгой, а парень почти определился, какими именно словами он сейчас поименует своего собеседника, тот, наконец, сжалился.

— Ну, ладно. Ты сейчас умираешь. Вокруг нас, — гоблин широким жестом обвел окружающий серый пейзаж, — Серая Река, отделяющая мир живых от мира мертвых. Вместо воды в ней течет память мира — из настоящего в прошлое. Пока плывешь, сам становишься памятью. Доплывешь до того берега — умрешь окончательно.

— О, — только и смог сказать Тальг, — А ты, видимо, Харон? Э-э-э... проводник душ?

Старик хихикнул.

— В каком-то смысле. Только наоборот. Я — Верховный Шаман. Один мой знакомый попросил вернуть твою душу обратно в Средний Мир. Но с этим есть маленькая проблема. Если коротко... нужно найти причину, по которой ты должен вернуться. Мы тут с Кииром...

— С кем?

— С Превращающим Радости. Не перебивай. Значит, мы решили, что твоя временная смерть сойдет за начало шаманского испытания.

— Испытания? — Тальг не поспевал за мыслью собеседника.

— Не перебивай, я сказал! — и подросток почувствовал, как его челюсти помимо воли плотно сжимаются, — Ученики шаманов тоже приходят к Серой Реке, но имеют право вернуться. Тут они, если им везет, обретают силу. Пройдешь испытание — можно будет тебя вытащить, никто из духов не возразит. Ну, или, если хочешь, я могу отпустить твою лодку, и плыви куда плыл. Ты, вроде, очень хотел умереть. Тебе решать.

И он выжидательно посмотрел на Хранителя. Тот недобро усмехнулся.

— Нет, я, пожалуй, вернусь. У меня остались кое-какие долги. Будет невежливо, если я покину Кхаэрт, не расплатившись.

— Это твое дело, — тут лицо гоблина сделалось строгим, — итак, Тальгиар, человек из неведомых земель, Алый Охотник, Хранитель Меча Предела, я, Верховный Шаман Анзул из Малого Народа, клана Ока Листвы, предлагаю тебе стать моим учеником. Да будут духи Верхнего, Среднего и Нижнего мира, а также Проницающие, свидетелями моих слов. Ты согласен?

Пару секунд Тальг обдумывал возможные варианты ответа, а потом решил не выпендриваться:

— Да.

— Духи слышали твои слова. Ты мой ученик по обычаю. Даю тебе право жить со мной в одном жилище, есть пищу из моего котла, слушать мои слова. Даю тебе наказ исполнять мою волю, не камлать без моего позволения, отдавать мне половину того, что ты получишь за шаманство.

-Э-э-э... — тут до Хранителя начало доходить, что он — снова — влип во что-то непонятное и чреватое неожиданными последствиями.

— А ты как думал? — Анзул широко оскалился, — Ты учти, это еще очень неплохие условия. Помню, один бестолковый все никак не мог научиться ходить с прямой спиной. Так я ему дал наказ — привязать на спину палку и так ходить. Все время. Так что цени мою доброту.