S.V.A.N

Что уж говорить про немца. Его благообразное лицо застыло, глаза вылезли из орбит, а челюсть непроизвольно поползла вниз.

— Спасибо, гражданин антиквар. Сделка зафиксирована, — четким слегка усталым голосом произнес Сергей. Повернулся к немцу и добавил, перейдя на чеканный берлинский диалект: — Господин Ганс Штренгель, вы обвиняетесь в перемещении через границу нашего государства ценности, похищенной на территории Германии, а также в совершении незаконных сделок с валютой. А главное, вам инкриминируется соучастие в организации покушения на гражданина Российской федерации.

Вы можете... — произнося формализованную фразу немецкой полиции, уведомляющую о правах задержанного, он с удовольствием отметил, как побледнел слушатель: "Реакция честного человека должна быть иной. Удивление, Тревога, да, но не этот, отразившийся в глазах немца панический ужас. Значит, я все-таки был прав, — с тайным облегчением рассудил Сергей. — Теперь дожимать".

— Герр Штренгль, надеюсь, вы понимаете, что задержаны за совершение целого ряда тяжких преступлений. Я, полковник Министерства внутренних дел РФ, старший следователь по расследованию особо опасных преступлений при Генеральной прокуратуре, и начальник специально созданной группы по раскрытию преступлений, совершаемых гражданами Германии.

Посчитав, что нагромоздил уже достаточно громких званий и должностей, которые непременно должны были уверить жертву в серьезности ситуации, Ильин перешел к конкретике: — Немецкие коллеги из Кримпалицай и Интерпола вовремя передали нам все сведения, касающиеся ваших преступных действий, совершенных на территории Германии. Все доказательства и улики налицо, ваша сообщница уже задержана и дает признательные показания, — Сергей, не оборачиваясь, ткнул себе за спину. — Все запротоколировано. Отпираться бесполезно, так же как и звать консула, крича о своем гражданстве. Вы совершили преступления, подпадающие под юрисдикцию Российских законов, поэтому вас будут судить по нашим, куда более строгим, чем в Европе, статьям Уголовного кодекса. И отбывать наказание вам придется в нашей стране, рядом с обычными ворами и убийцами. Поверьте, десять лет в ужасных условиях русской тюрьмы, это минимум, что вас ждет. И они покажутся вам истинным адом.

"Как бы его "Кондратий" не долбанул, — озадаченно подумал Сергей, заметив, что немец готов упасть в обморок. — Нужно чуть отработать..."

— Герр Штренгль, мы знаем, что вы — простой исполнитель, однако, если показания сообщников будут показывать на вас, мы будем бессильны.

— Поймите, Ганс, — Ильин опустился на ручку кресла, нависая над сжавшимся в комок немцем, и произнес, словно разговаривал с хорошим знакомым, задумчиво и грустно: — Поверь, нам не нужен козел отпущения, нам нужна истина. Расскажи, и, обещаю, тогда я сделаю все, чтобы твоя участь была как можно менее печальна. Только полная искренность и честность. Ну, решайся, это твой шанс. Все — от начала и до конца, — голос дознавателя снова стал жестким и отрывистым. — Или ты хочешь пойти паровозом?

— Нет. Герр полковник, я ... — Ганс смахнул крупные капли пота и опустил подрагивающую руку на колено. — Они меня втянули, я не хотел.

— Так, — Сергей вновь ослабил нажим. — Подробно. Кто, когда, где. Итак, откуда вы достали эту антикварную брошь. И остальное.

Рассказ деморализованного немца произвел на Сергея двойное впечатление. Прежде всего — чувство удовлетворения от собственной правоты, но чем дольше говорил замазанный в криминале иностранец, тем сильнее начало тянуть у слушателя сердце.

"Вот и все, похоже, я вновь вляпался в историю, причем, куда как дурно пахнущую, — с грустью думал Сергей, внимательно слушая исповедь Ганса.

Впрочем, если отбросить несущественные подробности, рассказ нисколько не прояснил ситуации.

Сергей вынужден был признать, что недобрые предчувствия скорее основывались лишь на жизненном опыте.

Оставив немца наедине с листом бумаги, дознаватель поманил ничего не соображающего антиквара в сторонку.

Краткий пересказ сбивчивого монолога продавца выглядел предельно просто.

Как клятвенно заявил немец, он и знать не ведал о криминальном происхождении безделушки.

Приехав в Россию по туристической визе, и едва успев заселиться в гостинице, он случайно разговорился с дамой. Оказавшаяся его соотечественницей, она без долгих предисловий предложила Гансу заработать. От простодушного немца требовалось совсем немного. Постараться всучить упакованный в бархатный футляр медальон владельцу антикварного салона, причем, цена была оговорена особо. Не дороже трех тысяч евро. И все. Герр Штренгель, если говорить откровенно, крепко удивился странному предложению, но узнав сумму призового фонда, быстро заглушил в себе эти ростки. Однако червячок сомнения все же точил, потому его так испугало появление сотрудника милиции.

Он, конечно, раскаивается, хотя и не очень понимает в чем, и готов оказать решительно любую помощь следствию.

— Так это ведь здорово, — не выдержал антиквар, — нажать, пусть сдает всех своих подельников.

— А вот тут, увы, он вряд ли сумеет нам помочь, — охладил пыл Сергей. — О своей нечаянной спутнице он знает совсем немного, практически ничего. Только имя — Марта. Ни фамилии, ни телефона.

— Врет, поди, — подозрительно скосился антиквар на прилежно выводящего буквы признательного заявления немца.

— Не согласен, — отозвался Сергей. — Объяснять долго, но, я уверен, не врет. Собственно, неизвестные организаторы, как мне представляется, специально выбрали подобного типа. Слегка глуповатого и не очень состоятельного. Нам из него больше не выжать.

— И что теперь? — признав главенствующую роль Сергея, задал вопрос Андрей Михайлович. — Ясное дело, здесь что-то нечисто. Устраивать подобный маскарад, чтобы продать неизвестно кому довольно дорогую вещь, причем, куда дешевле ее реальной стоимости — это идиотизм.

— Или тонкий расчет. Спланированная и организованная акция, — заметил Ильин, глядя в окно на спешащих мимо прохожих. — Морозно, — пробормотал он. — И туманно. И там и здесь.

— Но зачем? — недоуменно повысил голос антиквар. — Для чего весь этот спектакль?

Вздрогнув от громкого звука, немец втянул голову в плечи и робко произнес, обращаясь к Сергею: — Господин комиссар, прошу простить, я все написал, как вы распорядились.

Ильин пробежал текст: — Как вы должны были встретиться с теми, кто поручил вам исполнить этот спектакль? — строго спросил он, глядя на сидящего в неудобной позе немца сверху вниз. — Они ведь должны расплатиться с вами за услугу?

— А зачем? — не понял тот. — Деньги, которые должен был заплатить господин антиквар, — это и была моя доля.

— Вот даже как? — саркастично протянул следователь. — Ничего себе. И вам это не показалось странным с самого начала?

— Но я ведь не знал, что это ворованная вещь? — проблеял мокрый от страха турист. — И, по сути, не сделал ничего криминального. Мало ли зачем они?.. Может, пошутить.

— Ага, пытаетесь сослаться на эксцесс исполнителя? — криво усмехнулся поднаторевший в терминах Сергей. — Это еще требуется доказать.

Он продолжал нагнетать ситуацию, однако, сам уже прекрасно понял суть: "Немец просто пешка. Так сказать, болванчик. Использовали его втемную, поманив неслабыми деньгами за пустяшную услугу. Да и сама искусительница запросто может оказаться не при делах. Уж больно она не походит на серьезную мошенницу.

Все правильно, неизвестный рассчитал верно. Никаких концов. При всей внешней идиотичности разрабатывал операцию грамотный специалист. Не вмешайся такой непредсказуемый фактор, как присутствие в момент сделки в салоне знающего сленг немецких жуликов сторожа, что само по себе имеет почти нулевую вероятность, и дело имело все шансы на успех".

Ильин, глянул на немца: "Впрочем, пора заканчивать спектакль". — Итак, — он принял официальный вид, одернул полы мундира, — учитывая ваше чистосердечное признание, имею все основания считать вас случайной жертвой мошенников.

— Эти показания будут приобщены к делу. В свое время вас вызовут в управление Криминальной полиции, для дачи более подробных показаний.

Сергей протянул немцу его документы: — Вещь, которую вы незаконно пытались продать господину антиквару, будет, естественно, конфискована, также как и деньги, которые вам собирался выплатить гражданин России.

— Не волнуйтесь, они будут приобщены к делу как вещественные доказательства, — успокоил офицер торговца. Однако произнес он это по-немецки, и предназначались его слова в первую очередь неудачливому продавцу.

— Герр Штренгель, полученные вами в качестве аванса двадцать пять тысяч рублей тоже придется вернуть, — добавив в голос официоза, сообщил он, сноровисто пересчитывая собранные в стопку евро. — Все согласно закону.

Закончив пересчет, медленно поднял голову и строго взглянул на немца: — Или вы желаете оспорить факт нарушения?

— Увы, закон есть закон, — отчеканил он, принимая стопку пятитысячных купюр из рук немца.

— Что ж, вы можете быть свободны, — торжественно произнес Сергей и, вмиг поменяв тон, добавил: — Я вам искренне советую как можно скорее вернуться назад, в Германию. Как нам стало известно, организаторы преступления хорошо организованы и имеют сообщников. Вам нужно быть осторожным, — тут Ильин не выдержал и перефразировал цитату классиков. — У них длинные руки... А вы теперь важный свидетель, — тряхнул листком с показаниями немца, — а главное, никому ни слова, понимаете, никому. Для всех вы совершили удачную сделку, понятно? Для всех, — Сергей так втянулся в практически дословный перевод сцены из советской комедии, что едва не брякнул "Возможны сообщники". Сообразил, что начал повторяться, и значительно замолк.

— Да, да, я прекрасно понимаю, — закивал головой турист. — Никому, и сегодня же...

— Вот именно, — со значением кивнул головой лже-милиционер. — Это в ваших интересах. Он поднялся и двинулся к выходу, провожая все еще не верящего в скорое освобождение немца. — Прощайте и впредь будьте осторожнее со случайными знакомыми.

Дверь захлопнулась. Сергей обернулся к мирно сидящему в углу антиквару: — Первый тайм отыграли, — стянул с головы тесноватую ему фуражку. — Пока счет в нашу пользу.

— Вот, возьмите деньги, — протянул он евро хозяину. — А двадцать пять тысяч рублей прошу зачесть в счет погашения долга. Думаю, это справедливо.

Андрей Михайлович принял купюры и довольно тупо уставился на сложные геометрические узоры: — Но что вы сказали немцу, и почему он ушел? А как же серебро? — выпалил антиквар все вопросы разом.

— Терпение, я все расскажу, но прежде сниму этот маскарад, — он направился в подсобку, — впрочем, слушайте, — продолжил Сергей, скидывая пахнущий нафталином китель. — Уверен, что организаторы не станут искать с ним встречи. А немец настолько испуган, что уже завтра, а может, даже сегодня вылетит в Фатерлянд.

— Выходит, мы так и не узнаем, что это за тайна? — не сумел скрыть тревогу хозяин лавки. Неужели и вправду эта вещь краденая?

— Вряд ли они станут так рисковать, — с сомнением протянул Ильин. — Тут другое. Но прежде хотелось бы взглянуть на вещь. Вы позволите?

— Да, да, конечно, — заторопился антиквар. — Вот.

— Скажите, а она точно не подделка? — с интересом покрутил в руках довольно тяжелую вещицу.

— На восемьдесят процентов, — убежденно заверил Андрей Михайлович. — В свое время имел весьма большой опыт обращения именно с немецким серебром. — Разве что есть небольшое сомнение в части заколки. Она кажется несколько подозрительной. Но это весьма распространенный случай. Их частенько меняют. Время, ничего не попишешь. Тем более именно заколка чаще всего первой теряет вид и ломается. На общую стоимость и оценку изделия это почти не влияет.

— Да? — Сергей всмотрелся в длинный, заостренный кончик булавки. — А что это за вещь? — он поднес брошь к глазам, изучая замысловатый вензель.

— Это, так сказать, нечто вроде родового герба... — попытался объяснить антиквар. — Или знак принадлежности к гильдии мастеров. История довольно долгая, и, кстати, именно поэтому ее искал мой знакомый. Он работает именно в отрасли, которая в наше время пришла на смену гильдии кузнецов.

— Ага, выходит, ваш клиент большая шишка в отрасли металлургии? — обрадовано заключил слушатель.

Антиквар удивленно развел руками: — Выходит, так, я совсем запамятовал. Точно, завод по производству олова. Один из самых крупных в Сибири.

— Уже что-то, — Сергей вновь вернулся к изучению старинного предмета. — А нет у вас, случайно, увеличительного стекла и скальпеля? — обратился он к антиквару, не отрывая взгляда от обратной стороны раритетного украшения.

— Конечно, — Андрей Михайлович даже обиделся. — Пожалуйста. Только бога ради осторожно, это ведь дорогая вещь.

— Хм, — не удержался исследователь от усмешки. — Вам, уважаемый Андрей Михайлович, она досталась практически даром. Кроме того, не забывайте, ничего еще не окончено. Мы должны разобраться, — он прислушался к себе, — для нашего же блага.

Антиквар сдержал вздох и протянул Сергею затребованные вещи.

— Я не могу спокойно глядеть, — все же не сумел сохранить специалист по старине молчание, глядя, как бесстрашно орудует Сергей острым скальпелем. — Извините, лучше пойду, хлебну кофе, пока вы заняты, так сказать, исследованием, — выдохнул он и отправился в служебное помещение.

Недолгая тишина прервалась громким возгласом.

Сергей охнул и от неожиданности нажал на серебряное донышко медальона чуть сильнее. Тонкий металл хрустнул и отслоился.

— Мать... — в сердцах ругнулся Сергей, опустил брошь на стекло витрины и кинулся на звук.

Замерший возле стола антиквар внимательно разглядывал забытую Сергеем фигурку.

— Что это? — обернулся он к вошедшему охраннику. — Вернее, откуда?

— А, это мое. Купил на станции у местного алкаша несколько штук, — не стал вдаваться в подробности Ильин. Поняв, что никакой угрозы нет, он собрался вернуться к изучению медальона.

Антиквар вновь поднес фарфоровую статуэтку к глазам, всмотрелся в донышко, залепленное газетной бумагой, и перевел взгляд на сторожа. — Ты знаешь, что это? — наконец произнес он хриплым голосом и, не дожидаясь ответа, сообщил. — Это аллахский фарфор...

Сергей усмехнулся: — Вам виднее, но, сдается мне, никакого отношения к исламу это не имеет, скорее, какой-то средневековый артист... — парировал он.

— Этот артист, как ты сказал, изготовлен на фарфоровой мануфактуре в немецком городке Аллах, в пригороде Мюнхена. Называется статуэтка Шут— пророк и является одной из пяти фигур, составляющих композицию.

— Ну, может, и так, — не стал спорить Сергей, которому не терпелось вернуться к прерванному занятию. — Аллах так Аллах. Бывает.

— Расскажи, как ты ее купил, — потребовал Андрей Михайлович, не спуская глаз с фигурки.

— Да, собственно, и рассказывать-то нечего, — смутился охранник. — На станции, где-то за Байкалом, вышел к поезду мужичок, — купи, говорит, фигурки, сувенир. Тетка, мол, померла, вот нашел.