— Правильно, правильно, — сказал Маггат, пытаясь пригладить несуществующую бородку, перед тем как вскрикнуть, потому что Гнарл огрел его своим посохом по голове.
— Я не верю своим ушам, — тихо сказала Луиза.
— А, — гордо сказал Маггат, — но Ваша Злобность! Я не думаю, что вы замечаете, какие мы суперумные! Понимаете, когда Вы наденете тонкую простыню, люди будут видеть Ваше лицо и поймут, что Вы призрак.
— И не встревожатся, зато если простыня не будет просвечивать, это заставит их подумать, что Вы просто странная личность, шастающая по улице в простыне, — согласился Маски. — А с просвечивающей не подумают, даже если это и правда.
Девушка надула губы. Она... почему она вообще слушает их? Есть хоть одна причина, чтобы слушать... это? Это безумие! Это глупо!
— Пожалуйста, не нужно кричать. А всё почему, всё потому, что мы мастера со-крытия, Повелительница, — сказал Маггат.
— Мы кроем всех и вся, — согласился Скил. — Феттид даже вышел замуж за гиганта, потому что нам нужно было украсть магический молот у расы одноглазых гигантов. Поэтому мы нашли красивую даму, и Фетид спер её волосы и платье, а потом Маггат заставил меня изображать святошу и провести свадьбу.
— Я был лучшим! — сказал Игни.
— Они вообще ничего не заподозрили, — сказал Макси, скрестив руки. — Ну, по крайней мере, пока Феттид не пырнул гиганта, пока тот спал, а когда он спросил, кто это сделал, я сказал "никто" а когда пришли его друзья и спросили: "кто это сделал с тобой", он им сказал "никто". — Макси запнулся. — Конечно, они сказали "не похоже, что никто, это похоже на то, что кто-то пырнул тебя", а гигант сказал: "Идиоты, её имя было Никто, больно, больно, больно", — и они стали искать нас, пока мы пытались удрать с молотом. Так что этот план мог бы пройти и получше. Но работа по сокрытию определенно удалась!
Луиза выдвинула подбородок. Стоп. Определенно, она читала про этих одноглазых гигантов, что они были похотливы, туповаты и — что особенно важно — дальнозорки. Так что... было возможно, что гигант с плохим зрением — и обонянием — мог спутать миньона с человеческой женщиной. Она не была уверенна, почему гигант захотел человеческую женщину, потому что... тут её ум забуксовал. Возможно, он пытался обмануть их, чтобы съесть её позже, потому что... ну, они не были настолько умны.
Удовлетворенная приемлемым объяснением цепи событий, Луиза решила, что может рискнуть еще раз прислушаться к беседе.
— ... а кроме того, Ваше Темнейшество, — сказал Гнарл, — Вы довольно много тратите, и у нас назревает дефицит, особенно после того, как нам пришлось заплатить Скаррону за информацию о сердце башни. Так что, если честно, простыня — это всё, что Вы можете себе позволить. Вы всегда можете надеть свою темную мантию под неё, так что если простыня не сработает, Вы всегда сможете её снять, и они подумают, что Вы исчезли, — Гнарл грустно покачал головой. — В жизни великих Повелителей всегда приходит время, когда им нужно вломиться в охраняемое место, но так, чтобы их не заметили. Многие из них считали это досадной помехой, которая опровергает их жизненные принципы. И это хорошо, что Вы так спокойно приняли это.
Конечно. Почему бы и нет? Почему бы не поучаствовать в этом безумии?
— Хорошо, — проворчала Луиза. — В этом случае нам нужно добыть расписание моих родителей, и я смогу выбрать ночь для удара.
*
Это была холодная, бодрящая ночь почти три недели спустя, когда Луиза — довольная своей прозрачной простыней, потому что в ней было теплее — и Фетид крались по землям её фамильного поместья. Они уже прошли лабиринт, и яму со странными красно-бурыми пятнами на дне, и прошли подозрительно выглядящие статуи, когда Фетид схватил её за руку и дернул в кусты.
Это были неудобные кусты, и у нее возникло было чувство, что ей обязательно нужно вымыть руки после этого прикосновения. К сожалению, её схватили за руку без перчатки.
Однако его действия были необходимы, поскольку мимо них прошел стражник с собакой, которая, проходя мимо кустов, вдруг начала принюхиваться. Луиза выглянула, стараясь не дышать. Полумесяц голубой луны освещал льдистый ландшафт.
После опасного момента, показавшегося бесконечно долгим, собака пошла дальше, увлекая за собой поводыря. Луиза выждала еще немного и позволила себе выдохнуть. Однако она постаралась не делать глубоких вдохов, потому что мало кто захочет делать такое, находясь с одних кустах с Феттидом.
После чего они снова двинулись в путь, Луиза старалась пригибаться и не шуметь. Зеленый миньон выглядел как размытое пятно впереди неё, какая-то врожденная магия позволяла ему просто... не быть. Это была очень опасная способность, решила она, и она была бы еще опаснее, если бы миньоны не были идиотами.
Если бы она могла доверить своим зеленым шпионаж, но чтобы они не ломали вещи и не убивали кого попало, у неё была бы великолепная шпионская сеть. Но увы! Они были тупее кирпича, с редкими вспышками простой хитрости.
Под лунным светом Луиза ориентировалась на старую сирень на южной стороне от дома. Завязав полы своей мантии на поясе, она взобралась на дерево. Осторожно двигаясь по ветке, она добралась до затейливо украшенного горгульями карниза и взобралась на него. Она двинулась по нему, проверяя каждую скользкую горгулью, пока не добралась до нужного места.
Встав на цыпочки, темная леди ударила прямо в центр окна, оно подпрыгнуло в раме и открылось. Луиза ухмыльнулась. Те времена, когда её закрывали в спальне — и не давали книг — окупились. Работая пальцами в образовавшейся щели, она вытянула шпингалет и сдвинулась в сторону, открыв окно. Потом немного вверх и сквозь закрывающееся окно, прошептав магические слова, чтобы не сработала сигнализация... Она проскользнула сквозь окно и свалилась на пол, а вслед за ней проник Феттид.
Её комната пахла затхлостью, однако учитывая условия, в которых она жила последние шесть месяцев, "слегка затхлая" не было чем-то плохим. В любом случае, скоро комната пропахнет запахом а ля миньон, если она задержится здесь.
— Гнарл, — сказала она в перчатку. — Я в своей комнате. Нас никто не видел.
"Прекрасно, прекрасно" — бормотнул её советник, находящийся в милой, теплой башне. — "Сделайте то, что должны"
Он, наверное, сидит возле теплого огня. Она ненавидела его. Немного.
Фетид принюхался.
— Этот дом странно пахнет, — сказал он. — Кровь. Смерть. Он пахнет, как подвалы башни. Но запах старый и застоявшийся. Не свежий.
Её семья была злой, давным-давно, подумала Луиза. И... ну, её мать, сколько она могла вспомнить, всегда была очень настойчива насчет свежих цветов в доме.
Одно воспоминание подтолкнуло другое, девушка нашла ароматизированные свечи и начала шарить в темноте, разыскивая огниво, чтобы зажечь их.
— О-о-о-о, — услышала она. — Я нашел сокровище. Много одежды. Интересно, какой мой цвет?
— Не смей красть мои платья! — прошипела Луиза, стараясь говорить тихо. — Они мои!
Феттид, насколько зеленокожее волко-кото-обезьяноподобное существо может выглядеть убитым горем, выглядел убитым горем.
— Ни одного? — сиротским тоном спросил он. — Обещаю делать всё, что Вы скажете!
Повелительница надула губы.
— Можешь украсть то синее, в углу, — приказала она. — Вон то, с ужасным розовым бантиком. — Она в любом случае уже выросла из него, а синий никогда не был её цветом. Она предпочитала розовый, белый, красный и серый. То, что мать заставила её надеть его на четырнадцатый день рождения, было таким же скверным фактом, как, например, и этот зеленый монстр.
Хм, а в этом есть смысл, подумала она, когда наконец-то нашла огниво. Она могла прихватить несколько смен одежды на обратном пути. Это было бы дешевле, чем заказывать их у Джессики, и вряд ли кто-то подумал бы про неё. Обвинили бы слуг. Все знают, что слуги крадут одежду.
Взяв огниво, Луиза зажгла свечи и повернулась, подняв их повыше.
Основатель...
О нет.
Там... там был небольшой алтарь, установленный на её кровати. Её портрет, тот, что она сделала в начале второго года, всего за несколько недель до её провального призыва, был установлен в изголовье, где обычно лежала её голова. Там были цветы, которые принесли сюда день или два назад, и сгоревшие свечи на блюдцах. И... и что-то вроде молитв, написанных на длинных листах и снабженных восковыми печатями, на которых виднелись оттиски пальцев.
Чувствуя себя словно во сне, Луиза споткнулась о кровать и тяжело осела на неё. Девушка взяла одну из молитв, выбрав из середины кучи. Она была датирована неделей позже после церемонии призыва. Молитва была о безопасном возвращении.
Такой же была и следующая.
И следующая.
И следующая.
Когда она добралась до верха этих руин оставленной веры, её зрение стало расплываться. Позже они перестали просить о её возвращении... в виде надежд. Надежда превратилась в отчаяние. Отчаяние соединилось с молитвами о её душе.
С мокрыми глазами Луиза де ла Валлиере вытерла глаза рукавом, её прозрачная простыня начала намокать возле головы. Она не одна здесь плакала. На некоторых запечатанных молитвах, да и на самой кровати виднелись следы слез.
— О, Каттлея, — грустно сказала она. — Извини... Я... пожалуйста. Подожди еще немного.
Луиза сделала глубокий вдох и выпятила челюсть. Она встала и поправила немного покосившуюся картину, сложив молитвы обратно. Затем она сделала булькающий вдох и повернулась к одетому в платье миньону, который уже сделал его подол совершенно неприличным, просто оборвав все слишком длинные детали.
— Мы... мы должны двигаться дальше, — грустно сказала она. — Я... давай найдем фрагмент и уйдем отсюда. П-перед тем. П-перед тем, как я... — она снова вытерла глаза. — Перед тем, как нас найдут.
16. Часть 4-3
"Зло повсюду в этом мире. Даже зачатков знаний о реальном положении дел, даже небольших знаний истории достаточно, чтобы ясно понять это. Королевская семья колеблется от благородной чистоты до гнусного разврата, как метроном, предки моего дорогого мужа — включая его мать и отца — были чернейшими злодеями, и даже Церковь развращается с пугающей легкостью. Зло — это то, как ты действуешь, и нет прощения Злым делам. Человек не Злой от рождения, он создает Зло своими делами, и вне зависимости от родителей или наклонностей, Зло не войдет в сердце, пока не будут содеяны Злые дела, которые испортят сердце и душу. Все могут быть хорошими, если они обладают праведной стальной волей и ведут себя надлежащим образом".
— Карин де ла Вальер.
Свет голубой луны струился сквозь высокие окна. В своей мягкой обувке, прислушиваясь к малейшему шуму, Луиза де ла Вальер кралась по своему родовому поместью. Статуя остролицей женщины с таким же, как у Луизы, носом сердито смотрела на проходящую девушку, а на противоположной стене виднелась масляная картина рыцаря в черной броне, стоящего посреди усеянного трупами поля. Бюсты и портреты предков смотрели на неё, оценивали её, следили за ней.
Конечно же, учитывая открывшуюся репутацию семьи, можно было предположить, что они одобряли её. Многие предки воистину были не очень приятными людьми.
— Эй, это башня? — спросил Феттид, показывая на картину, изображавшую блондинку одетую... почти не одетую, которая стояла перед крепостью из черного камня, пылавшего, словно уголь. — Хах, неправильный камень. Впрочем, у нас постоянно что-то горело, пока башня не рухнула. И у неё есть Перчатка.
Луиза присмотрелась к картине. Действительно, у этой женщины — её имя было вырезано — была серебряная перчатка, украшенная крупными изумрудами, которая была изображена переполненной мощью. Сердце Луизы упало, когда она сравнила свое лицо с нарисованным. У них был одинаковый нос, решила она, машинально пощупав свой. И что-то общее в выражении глаз тоже. Конечно же, она была практически уверена, что никогда у неё не было такого выражения холодного, величественного и немного развратного высокомерия на лице.
И она носила больше одежды. Значительно больше. Она искренне надеялась, что эта возможно-предок погибла от удара в сердце. Эти кисточки на голом теле явно плохо защищают!
— Я не ты, — прошептала она картине, перед тем как отвернуться и двинуться дальше в сторону спальни родителей. До неё оставался один пролет лестницы, когда она чуть было не наткнулась на раздражающе тихого стража на своем пути. Её предупредил только слабый свет его свечи, и она сумела метнуться за угол и затаить дыхание.
Сердце стучало, словно барабан, в её ушах.
Он прошел дальше, и она снова задышала.
— Надо было разрешить мне его убить. Как предупреждение, — пробормотал Феттид.
— Не убивать, — приказала она так тихо, как смогла.
— А-в-в. Но тут уже пахнет кровью, — заныл миньон. — Почему мне нельзя убивать, если тут уже убивали?
— Это, наверное, с кухонь, — сказала она, подкравшись к спальне родителей, приоткрыв дверь и скользнув внутрь. Фетид издал тихий скулеж от страха, когда он переступил порог.
— Не могу поверить, что я в спальне Карин и всё еще не мертв, — выдохнул он.
— Если не перестанешь меня раздражать своей болтовней, я это исправлю, — сказала Луиза, размахивая кулаком в надежде на какую-нибудь реакцию. — Гнарл? Как будет ощущаться фрагмент, если он рядом?
"Ах, Ваша Злобность. Вы всё еще живы", — отозвался Гнарл, причем в его голосе было слишком много искреннего удивления, чтобы это способствовало спокойствию Луизы. — "Вы почувствуете теплую вибрацию от Перчатки, если она окажется где-то в 20 ярдах от фрагмента. Чем сильнее, тем ближе, конечно же".
— Что такое ярд? — прошипела Луиза и моргнула. — А, да, эта глупая штука, которая почти метр, но чуть меньше. Так... здесь ничего... значит его здесь, наверное, нет. Я тут осмотрюсь и пойду в библиотеку. Ничего не трогай, — предупредила она Феттида.
Миньон сложил руки за спиной.
— Я понял, — сказал он. — Кроме того, медвежья шкура не здесь, так что мне нужно следить, если она бродит где-то рядом. Я защищу Вас от неё.
Луиза выдохнула и заняла себя поисками чего-то, что могло бы подсказать ей местонахождение магического злого кристалла. К сожалению, хоть она и нашла отцовский дневник на ночном столике, он был зашифрован. Возможно, он сделала это, что сохранить немного приватности в комнате, которую он делил с её матерью. И еще он был практически новый, и она не знала, где хранятся тетради за прошлые периоды.
— Гнарл, — прошептала она, держа Перчатку над первой страницей. — Можешь расшифровать это?
"Недостаточно быстро, Ваша Злобность", — ответил голос Гнарла после неразборчивого гудения. — "И возможно, не всё. С первого взгляда видно, что это непростой шифр. Я не вижу никакой схемы в повторяющихся буквах. И этот вампир продал все мои артефакты-дешифраторы, будь проклята его душа. Вы слишком быстро убили его".
— Хорошо, — вздохнула Луиза, положив дневник на место. Не было смысла брать его с собой. Если бы он был десятилетней давности... а не свеженький. Также, наверное, было плохо брать отцовский секретный дневник и читать его. А значит, она была хорошей девочкой, раз не сделала этого.
