Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Опять 'вы'? — скривился Владимир.
— А как ещё?! Попавших в спецназ как стажёры, да ещё в 'Добровольцах', по пальцам пересчитать можно.
— Ну ты это преувеличиваешь! Таких как я только со мной было десять человек.
— И все они ,после стажёрства пошли в военный спецвуз... кроме вас.
— Ну да...
— Почему?! — снова остановилась Юля.
— Когда я причину объяснил полковнику он долго хохотал.
— И что же ему сказали?
— Да сказал, что пошёл воевать, чтобы истребить подростковые комплексы.
Юля прыснула.
— И он ничего после этого не сказал?
— Да сказал, что хотел бы побольше таких, 'с подростковыми комплексами'.
— Охотно верю...
— К тому же, отвоевавшись я понял, что это несколько не по мне. И путь мой пролегает через физику и реакторы в космоакадемию... все они ,после стажёрства пошли в военный спецвуз...Юля.
..ы выясняли подготовку каждого.з всей нашей группы умолчали при Ра
— Уже тогда...
— Уже тогда решил прорываться.
— Ну это многое объясняет...
— Кстати, а почему вы этот факт биографии скрываете?
— Всё просто Юля! Венесуэла. 1984 год.
— Ох, ну да! Я забыла... Там и без того был сильный дипломатический скандал из-за участия 'Добровольцев'. Мыслимо ли так нагло нарушить 'доктрину Монро'.
— И всё-таки, давай на 'ты', а то обижусь.
— Слушаюсь, о мой командир, э-э, секьюрити! — Юля шутливо козырнула накрыв одной рукой макушку, а другой отдавая честь.
-Так то лучше. Ну айда в то 'логово врага'.
Сразу же со входа их оглушила музыка. Музыка была настолько громкая , что для того, чтобы тебя услышал рядом стоящий, надо было почти кричать.
Огромная толпа молодёжи, голов в двести, кто как мог, ритмично дёргалась под жутко примитивную музыку. Из всей музыки явно выпячивался основной ритм герц на сто, вокруг которого выстраивался примитивнейший музыкальный мотивчик в несколько нот, бесконечно повторявшийся в небольшом количестве вариаций. Бедность композиции просто резала по ушам, но что хуже, Владимир заметил, что музыка захватывает, вымывает мысли из головы, зовёт слиться с этой огромной, ритмично дёргающейся и прыгающей толпой.
Юля тронула Владимира за локоть и показала направление влево, там несколько поодаль от толпы находился вход в бар.
Бар был большой, и от танцевального зала был отделён стеклянной стеной, что позволяло не отрываясь от выпивки наблюдать за происходящим в зале. Наблюдать было тем более хорошо ещё и потому, что бар находился несколько выше пола танцзала. Стеклянная стена также серьёзно глушила музыку, так что в баре, можно было разговаривать не сильно напрягая слух и голосовые связки.
В настоящий момент бар был слабо заполнен посетителями. Большая часть их гнездилась на высоких табуретах у барной стойки. Тем не менее, и там оставалось два свободных места. Именно к ним Владимир с Юлей сразу же и направились.
Пока они подходили, большая группа молодёжи снялась со своих насестов-табуретов и отправилась прыгать. Возле стойки остались лишь бармен и некий уже хорошо перебравший тип весьма юной наружности.
— Что будете пить? — вежливо задал вопрос бармен.
— Апельсиновый сок. Два. — жёстко сказал Владимир.
— Может дама предпочитает что покрепче?
— Дама предпочитает апельсиновый сок! — отрезала Юля и поскучневший бармен отправился давить апельсины.
— Слыш, тёлка! — перебравший субъект лет 18-и наконец обнаружил, что рядом с ним сидит красивая деваха и решил прицепиться, -п'дём со мной, не п'жалеешь!
— Засохни! — отрезала ледяным тоном Юля.
— Ты н'прдставляешь, давай я т'бя текилу налью... — не унимался тот.
— Тебе ж сказали: 'засохни'! — подал голос Владимир.
— А? Эт хто? А! пнял! Твой мордохран!
— Кто?! — изумилась Юля.
— Твой мод-до-хра-ни-тель, — с трудом, по слогам выговорил тот наконец, чем вызвал у Юли взрыв веселья.
— По легче на поворотах, парниша! А то я скажу ему и тебя веником собирать будут! — тем не менее немиролюбиво отрезала Юля отсмеявшись.
-П'нял! — юнец поднял руки, — Ушёл!
Напоследок засосав остатки жидкости из бутылки он нетвёрдой походкой двинул к выходу. Вышибалы благосклонно проводили того взглядом.
— Вот сок, — бармен поставил на стойку два фужера. Владимир молча 'отстегнул' купюру привычно уже не ожидая сдачи.
— Что собираешься делать? — спросил Владимир у Юли.
— Пока наблюдать, — ответила та, попивая сок.
— Наблюдать, так наблюдать, — согласился Владимир и развернувшись лицом к залу отхлебнул из фужера.
— А тебе особое указание: не только наблюдать, но и постарайся вслушаться и вдуматься в свои ощущения.
Владимир, и это было хорошо видно по его лицу, изрядно удивился такому указанию, тем не менее, честно настроился на наблюдения и анализ своих ощущений, вслушался, вчувствовался и огляделся по сторонам ещё раз.
Назойливая ритмичная музыка, в сочетании с не менее ритмично мигающим светом, отупляла. Владимир прислушался к своим ощущениям и то, что он обнаружил, ему не понравилось. Музыка и свет в 'Диско' не просто отупляли. На место разума, откуда-то снизу, из тёмных глубин его 'я', под ритм одуряющей музыки, стало подниматься нечто тёмное, звериное. Захотелось, просто кинуться в это толпу с пустыми глазами и прыгать, прыгать и прыгать. И радоваться этому....
Владимир даже не сразу нашёл название этому состоянию. Но когда нашёл, это ему понравилось ещё меньше: БЕЗМЫСЛИЕ.
Он вспомнил красные пески Марса, и то безмолвие, которое так давило, и которое именно ЭТО и навевало, заставляя бросить всё и тихо, безвольно отдаться тяжёлому засасывающему течению времени.
— Нет! — Владимир резко сбросил наваждение, замотал головой и постарался тщательно отстроиться от злой музыки, — какой-то сатанинский мир!
— Ага! — удовлетворённо констатировала Юля, — ты тоже это почувствовал?
— Не знаю, что ты имеешь в виду, но эта музыка погружает в БЕЗМЫСЛИЕ.
— Да, так. Но после этого, провоцирует НЕДЕЯНИЕ. Недеяние в ущерб себе.
— У даосов, Недеяние в ущерб себе, самый страшный грех, — заметил Владимир.
— Вот так! Ты сам это зло почувствовал и сам сделал этот вывод. Поздравляю! Это я тебе и хотела показать.
— У нас, в нашем обществе, об этом зле даже успели забыть, — задумчиво сказала Юля, — если и встречается у кого, то как крайняя патология и исключительно редко. Только социальные инженеры о ней знают и помнят.
Владимир вспомнил детали перепалки, предшествующей походу в 'Диско' и спросил:
— Ты думаешь, что это делается специально?
— Уверенна! Мир, в который мы к несчастью попали, это мир деградирующего общества. А во всяком деградирующем обществе буйным цветом расцветает паразитизм.
Странный вывод. Поясни, а то я что-то совершенно не понял причём тут паразитизм и то, что мы тут видим. Не вижу связи.
Немного помолчав, Юля продолжила.
— Паразиты, они как черви на ткани, подвергшейся некрозу. Появляются неизбежно, если процесс запущен на самотёк. Для паразитов не нужны люди активные, и тем более думающие. Они для них смертельная угроза. Поэтому, паразиты желая продлить своё безоблачное существование, прибегают к таким вот подленьким и простейшим психотехнологиям. Чем человек проще, примитивнее, тем проще и надёжнее им управлять. Паразитам управлять. Мало-мальски думающий и 'сложный' докопается рано или поздно до сути вещей и возмутится.
— Да, теперь начинаю понимать, что ты имела тогда в виду...
— Ты ещё не задумывался над тем, почему мы, так похожие на людей ЭТОГО МИРА, штурмуем звёзды, а они оставили космос и зарываются в грязи? Почему мы смотрим на всех них и видим страшную катастрофу, что нависла над ними уже в самом ближайшем будущем, а они её не видят?!... И не хотят видеть!
— Безмыслие и недеяние...
-О! Ты уже многое понял, так что пойдём дальше разбираться. Тут уж лучше будет если я дальше проиллюстрирую всё на твоём примере.
Посмотри, вот ты, столько лет проведший в Глубоком Космосе, переживший страшную катастрофу и вынужденный бороться со всем Космосом за свою жизнь. Ты боролся. И победил. А вот они смогут? Смогут хотя бы мизерную часть твоего повторить?
Юля указала на ритмично колышущуюся под музыку толпу за стеклом.
— Да никогда! В голове у них пусто, и они активные 'недеяльщики'. Чтобы сделать то, что ты сделал тогда, нужно действовать. И не бездумно, как действуют тупицы-герои из их фильмов-боевиков, а осмысленно. Тщательно продумывая каждый шаг. Они же от этого отучены. ПРЕДНАМЕРЕННО.
Из них всех сделали РАБОВ. Тупых бездумных рабов, зацикленных на жратве, шмотках, развлечениях и удовольствиях типа пожирания ядовитого пойла и наркотического сна. Но не на Деле!
— Хм! Интересно. Хорошо, вот тут у меня на уровне интуиции крутится догадка, но я её пока не могу вытащить, так что я начну, а ты по ассоциациям продолжишь. Когда я сидел на той станции и ждал когда прилетит очередная экспедиция, я чувствовал поддержку всех, кто остался дома. Я знал, что ко мне придут не смотря ни на что. И это заставляло бороться. Я очень не хотел их подвести.
Ле...— голос Владимира прервался, — она верно подметила это в своей балладе. Я дал Слово. Всем. Я дал Слово выжить и дождаться. И я его сдержал.
Моя интуиция говорит, что здесь есть нечто, весьма важное. Общаясь с разными людьми в этом мире, я чувствовал, что для абсолютного их большинства такого понятия как Слово, и Честь не существуют... они их, эти слова и понятия презирают. Презирают людей, которые обладают этими качествами, и всячески их высмеивают как 'лузеров', неудачников.
— У рабов же нет Слова. У них Слово заменяет кнут хозяина. Денежный кнут или что-то другое, но они без принуждения работать не будут. И ты подметил ещё один момент. То, что у нас 'в крови', но нет у них — Юля указала на беснующуюся толпу.
— Что же это? — удивился Владимир.
— Вот! Ты к этому привык, ты с этим родился и не замечаешь. Но ты приглядись к ним внимательно.
Владимир медленно обвёл всё также ритмично, всё так же весело, но и всё также бездумно колышущуюся под ритмы музыки толпу. Действительно было к чему приглядеться. Эта толпа очень сильно отличалась от людей его мира. Меж тем Юля, не дожидаясь того, что Владимир сам догадается, поспешила донести до того свои давешние выводы.
Их ничто не объединяет! Каждый танцует себя и для себя. Они не коллективисты, а единоличники. Кончится музыка и этот 'коллектив', так дружно прыгающий, рассыплется.
Владимир посмотрел на толпу, потом, признав правоту Юли, кивнул и рассмеялся.
— Что ты смешного увидел?! — удивилась Юля.
— Это так, смех сквозь слёзы, — печально заметил Владимир, — мы на них сейчас смотрим, как на крыс в лабиринте. На крыс из какого-то древнего научного опыта.
Юля помрачнела.
— А чем, собственно говоря, люди этого мира от животных отличаются? Многие животные ведут себя лучше чем эти... прямоходящие предметы.
Ты их презираешь?
Нет... пожалуй нет. Мне их жалко, безумно жалко. Когда-то возможно они были людьми, но их опустили до скотского состояния. Могут ли они снова стать людьми? Не знаю!
Можем ли мы им чем-нибудь помочь?
Не знаю. Я хоть и социальный инженер по профессии, но здесь я былинка на ветру. Поэтому, я считаю, что пока мы здесь, пока мы ещё не ушли, мы всё досконально здесь, в этом мире, должны изучить, — Юля слегка запнулась, и от её голоса повеяло стужей, — чтобы до людей донести весь этот ужас. Ужас этого мира.
Юля надолго замолчала смотря на безумные лица внизу.
Тем временем, на эстраде сменились декорации. Ансамбль, игравший примитивный ритм ушёл, а на его место выбежала группа весьма скудно одетых женщин.
Заиграла совершенно другая музыка и вся группа на эстраде стала синхронно извиваться. В этих извивах почти голого тела, было нечто такое, что у Владимира вызвало приступ отвращения и брезгливости. Он посмотрел на Юлю и заметил, что она тоже скривилась.
Уж не от этого ли тебя тогда так рвало? Не это ли ты тогда увидела?
Нет, — мрачно ответила Юля и её передёрнуло, — ТАМ было неизмеримо хуже.
'Что же, это такое было 'неизмеримо хуже'?' — подумал Владимир, но оставил эту мысль на потом.
На эстраде действо сильно затянулось, но как и всякому представлению, этому тоже настал конец. Танцовщицы, сильно утомлённые длительным танцем убежали со сцены.
В танце этих женщин, идёт апелляция к самым низменным, животным инстинктам, пояснила Юля, и тут её явно осенило. Взор затуманился, стал блуждающим, а лицо приобрело озорное и дерзкое выражение.
Что-то придумала?
Да! — хищно сказала Юля и озорно посмотрела на Владимира, — делаем эксперимент: я их попробую раскачать, а ты наблюдай за реакцией толпы.
И как ты их собираешься 'раскачать'? — скептически спросил Владимир.
Увидишь, — расплылась в хищной улыбке Юля, — пока же для прикрытия играем старую 'пьесу': 'Молодая дегенератка со злым секьюрити'.
С этими словами она вскочила со стула и решительно зашагала на выход, а после к столу дискжокея.
Владимир неспеша допил апельсиновый сок и также отправился вслед за ней.
Они не заметили того, что прямо за их спинами, за стойкой бара застыл бармен с миксером в руках и потрясением во взоре. У него был очень хороший слух.
Потолковав немного с диск-жокеем, Юля небрежным жестом подозвала Владимира.
— Сколько? — спросил тот подойдя.
Юля небрежно бросила сумму и начала энергично протискиваться к эстраде.
Блюдя роль, Владимир небрежно бросил бумажку на аппаратуру под руки диск-жокея и отвернулся.
Тем временем, Юля добралась до эстрады и в один прыжок оказалась почти что на её середине. Она обернулась к публике и резко вздёрнула руку вверх.
Через секунду полилась музыка. Музыка, как сразу оценил Владимир, была намного сложнее, чем те, что были до этого.
Юля начала свой танец с внешне не броских и элементарных движений, сочетая резкие движения с медленными и плавными. При этом она зорко наблюдала за реакцией публики.
'Подстраивается под толпу' — отметил про себя Владимир, замечая, что всё больше и больше людей подпадают под гипноз Юлиного танца.
Постепенно музыка и ритм стали ускоряться и ускоряться. Юля же всё больше и больше стала вплетать в танец чисто акробатических трюков. Пластика хорошей гимнастки в сочетании с прекрасным чувством ритма и музыки сделали своё дело. Толпа завелась.
По меркам мира, откуда пришёл Владимир, Юля танцевала хоть и хорошо, но не мастерски. Тем не менее, судя по реакции толпы, здесь это был уровень исключительный.
Она явно не дотягивала до лучших образцов своего мира, но то ,что её как и всех остальных людей страны, этому обучали с детства, давало изрядную фору местным профессиональным танцовщицам.
И тут-то началось.
Неожиданно для Владимира Юля внесла в танец целую серию эротических элементов. Толпа взвыла.
'Да она над ними издевается!' — подумал Владимир, но танец продолжался и ему пришлось изменить своё мнение. мимолётное буйство эротики плавно сменилось совершенно иными элементами и язык танца снова изменился, всё более усложняясь.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |