Вера громко выдохнула, после чего смахнула с лица выступившие слезы и с напускной небрежностью попыталась продолжить:
— Чтобы у вас, Лилия, сложилось правильное впечатление о случившемся, я в последний раз отойду от темы и вновь упомяну характеры участников тех событий. Они повзрослели и с внешними данными их нравы также претерпели изменения. Максим из юркого задиристого ребенка превратился в самодостаточного, а в некоторых метах даже самодовольного юношу, относящегося лишь к некоторым, таким как Бьянка, с особой теплотой и признательностью. Нет, со всеми остальными он не был холоден, жесток и надменен, просто еще в том возрасте он начал проводить границы, за которые чужаки зачастую полностью не допускались. Как вы понимаете, Лилия, с годами эта черта его характера сильно прогрессировала. Он никогда не был груб, а порою все также шутил и дурачился, давая возможность окружающим видеть его улыбки; о родителях рассказывал мало, даже имен их не называл, предпочитая, чтобы его ценили за достигнутые успехи и личные качества. Даже удивительно, как в нем могли сочетаться столь противоречивые черты. Внешне Максим Диметьев был, безусловно, хорош собой, впрочем как и любой мальчишка с высоким ростом, обаятельной улыбкой и умением правильно себя преподнести. Конечно, если бы всего этого его бы лишили, то я бы с уверенностью могла бы предположить, что среди серой массы остальной ребятни он бы не выделялся. Но как я уже выше описала свою аналогию с ветром и воздухом, своей переменчивостью, так завлекающей всех юных девушек. Эвелина Шварц на фоне своего друга детства, а позже и возлюбленного, выглядела более приземленно. Такая же спокойная добрая девушка, с несвойственной ее возрасту проницательностью и взглядами на жизнь. Она могла бы стать действительно хорошей подругой, но только для того, кого посчитала бы достойным своего общества. Я знаю, Лилия, что данные характеристики вызовут у вас довольно противоречивые чувства, и чтобы данного не произошло, осмелюсь выйти за рамки своего рассказа и сообщить вам, что у мар принят несколько иной уклад жизни, который людям зачастую чужд. И вам, как воспитаннице человеческой женщины, принять его вдвойне сложнее.
Девушка прошлась по мне еще одним долгим оценивающим взглядом и вновь вернулась к нити разговора:
— Они встречались два года. Максим и Эвелина. Ровно два года я могла наблюдать за тем, как Эвелина в присутствии Максима расцветала, будто райский цветок, а он — улыбался, превращаясь тем самым в очаровательно-красивого мальчика, который однажды появился на пороге нашего дома. В восемнадцать лет, после окончания школы Максим уехал в Европу. Что происходило с ним там — не знаю. Никто не знает, даже Эвелина. О том, расстались ли они еще до отъезда ее парня, или же решили друг другу писать письма и ждать встречи, я тоже не осведомлена. Спустя полгода уехала и Эвелина. Куда? Доподлинно неизвестно. Конечно, ходили слухи: мол, она вслед за Максимом укатила в Европу, где позже поступила в университет на врача. Был еще слух, что Эвелина в отличие от Диметьева поехала учиться в Москву, где собственно на несколько лет и затерялась, не давая о себе знать. Еще через год Бьянка впервые заболела и слегла. Не знаю, какой диагноз ей тогда поставил врач, но с тех пор она практически не выходила из своей горницы...
Вера вновь отвлеклась не несколько минут, давая мне и себе передышку.
— Максим вернулся весной пять лет назад, когда Бьянка в очередной раз слегла. В день его возвращения я даже не смогла повидаться со своей первой любовью, поэтому рассказываю со слов Агафьи, которая в то утро занималась уборкой в гостиной. "Он влетел, как ураган, как ветер, сильный, волевой, целеустремлённый, но почему-то создавалось ощущением, что, несмотря на плохие новости, связанные с Бьянкой, Максим казался счастливым", — рассказывала Агафья мне уже вечером. — "Даже не поздоровался, видимо понабрался в Европе манерности. Пролетел мимо меня и сразу к комнате Бьянки. Просидел у нее, наверное, часа четыре, а потом также стремительно, как ветер, ей Богу, выбежал вон". В тот же вечер Бьянке стало хуже, и по настоятельной просьбе ее мужа было решено увезти ее на лечение в Испанию. С тех пор изменилось довольно многое в этом доме: горницу заперли под ключ согласно приказу Максима, присланному в тот же год, большая часть прислуги за ненадобностью была распущена, а дом из некогда роскошного величавого особняка превратился в унылое опустевшее здание с серыми мрачными стенами и накрытой белыми покрывалами мебелью... Вскоре умерла от старости Агафья, и я заняла ее место. Максим Вячеславович вернулся в особняк год назад в сопровождении госпожи Кристабэллы и госпожи Шварц. Из слухов, тут же наполнивших дом, я узнала, что он занял должность Главы Безопасности мар, а Эвелина приобрела статус его законной невесты. А так как влюбленность моя в то время уже закончилась, я была искренне рада за них... ровно до тех пор, пока мне не удалось улучить свободную минутку в работе и не взглянуть на повзрослевшего и возмужавшего Максима. Если я скажу нечто банально вроде "он изменился", то сильно приуменьшу значение этих слов. Максим Вячеславович не просто изменился, его подменили: в манере поведения появилась мрачность и решимость, исчез искренний взгляд и легкая улыбка, а вокруг сердца будто бы выросла огромная непробиваемая стена. Ну и, конечно, выглядеть он стал по другому — столь высокая должность одела мужчину в бесчисленное количество деловых строгих костюмов, на лице появились очки, а большая часть его времени начала съедаться огромным количеством бумаг и затворничеством в кабинете.
Не выдержав моего взгляда, Вера все-таки отвернулась к окну:
— Из его голоса исчезла мальчишеская вспыльчивость. Теперь он говорил спокойно, размеренно и от того еще более зловеще. Никогда не кричал, но умел взглядом... Знаете, есть такое выражение "убивать взглядом"?! Так вот, новый Максим Диметьев научился убивать взглядом. За любую провинность, за малейшую сплетню в свой адрес, за нездоровый интерес к собственному прошлому.
— А как здесь появилась Майя? И почему ТАК изменился Демон?!
— Майя переехала в этот дом в августе. До этого, если честно, я и не знала о ее существовании. Но в один прекрасный день, просто получила приказ Максима Вячеславовича о том, чтобы одна из самых лучших спален на втором этаже была подготовлена к приезду его младшей сестры. Вопросов он задать не позволил, да я, если честно, и не решилась бы. Касательно изменений... не знаю, честно. Ходят слухи, что это связано с болезнью Бьянки, к которой он привязался как к родной матери, если не сильнее. Некоторые болтают о том, что здесь вина в измене со стороны Эвелины, ведь нельзя не признать, Максим Вячеславович стал относиться сейчас к своей возлюбленной совсем не так, как раньше: скорее отстранено и благожелательно, нежели страстно и пылко.
"Эвелина — изменница, а Максим — злобный Отелло, решивший, однако примериться с уже случившимся и попытаться восстановить прежние отношения", — нарисовала себе в голове абсурдную картинку и тут же поморщилась. — "Не сходится. Не похож Демон на человека, способного простить измену..."
— Кстати, а почему Демон? — Решив воспользоваться случаем, озвучила я тут же пришедшую в голову мысль, которая надо заметить, волновала меня уже довольно давно.
— Вот об этом ничего не знаю, Лилия. Простите меня, но... я даже слухами не могу по этому поводу поделиться, ибо их совершенно нет. Когда я сама впервые услышала данную довольно странную кличку, то задалась тем же вопросом, ведь... ну сами подумайте, что в Максиме Вячеславовиче от уродливого представителя нечистой? Тяжелый взгляд, замкнутость и отсутствие словоохотливости... так это обычные человеческие качества, которые могли возникнуть у любого из-за сильных переживаний, разочарований или горестей в прошлом. А в остальном на демона он совершенно непохож... прическа обыкновенная, за исключением этих нелепых платиновых прядей, глаза если только неестественными кажутся... так здесь я полагаю линзы виноваты, ведь Максим Вячеславович видит плохо... Так что какие госпожа Кристабэлла нашла основания для подобной клички я не знаю...
— Госпожа Кристабэлла?!
— Ну да, она же первая его так начала называть. Потом и Игорь Ефимович, когда стал частым гостем в особняке, а затем и все остальные.
Мы разошлись только под вечер, так и оставшись друг для друга совершенно незнакомыми людьми.
"Хотя, если хорошенько раскинуть мозгами... нет, даже при удачном раскладе подругами мы с Верой никогда бы не стали. Во-первых, ее кротость (и я была почти на девяносто девять целых и столько же сотых процентов уверена) показная, не лишенная театральной достоверности", — размышляла я, сидя на втором этаже горницы на одной из ступеней своей любимой лестницы "в никуда" и задумчиво разглядывая стандартный синенький фон со значком виндоус посередине на экране включенного ноутбука. — "Во-вторых, откровенность, на которую пошла девушка, явно поощряя мое любопытство, определенно подкупила и расположила меня к ней ровно настолько, насколько и заставила задуматься о дополнительных мотивах, движимых рассказчицей. Пыталась ли она таким образом настроить меня против Эвелины? Или же наоборот хотела побудить к каким-либо действиям и выводам в отношении Максима? Не знаю и вряд ли когда-нибудь в жизни захочу узнать..."
— А может, все дело в том, — переведя задумчивый взгляд на окно и темнеющий снаружи лес, пробормотала вслух. — Что я банально не умею дружить с женщинами...
Всего несколько минут данная мысль покрутилась у меня в голове, будто ориентируясь там и устраиваясь поудобнее, после чего, несмотря на тихие, но довольно решительные протесты умного внутреннего голоса, наконец, улеглась на выбранную полочку и дала мне спокойно переключиться на другие более важные размышления.
"Итак, что мы к...", — я задумчиво посмотрела в нижний правый угол экрана, — "... шестому ноября имеем:
1. Проблему, связанную с моим рождением и биологическими родителями (кажется, что несмотря на все мои искренние потуги загнать данную дилемму как можно дальше, а после этого для надежности еще и отвернуться, она сама собой уже лезет из-за всех возможных щелей моей жизни!).
2. Проблему, связанную с аварией, из которой вытекает мое ложное обвинение в убийстве ЧЕЛОВЕКА и несколько ПОКА неудачных попыток Ордена свести по этому поводу со мной счеты!
3. Проблему, связанную с непонятной и загадочной личностью, именующей себя Хранителем и желающей якобы добра, а на деле же похоже лишь наоборот усугубляющего всю ситуацию своими странными письмами и посылками.
4. Проблему, связанную с прочими марскими штучками, вроде псевдо-поцелуя Максима, уверений Вадима в опасности моего нынешнего физиологического состояния и прочего незнания законов данного общества".
— Внушительный список, однако, получился, — решив, не надеяться на свою девичью память, я прямо на рабочем столе создала папку "Странное", в которой тут же появился вордовский документ с наскоро набранными мысленно перечисленными пунктами. — И это помимо вытекающих из данных заголовков вопросов и странностей.
"Теперь попробуем распределить главных героев сей истории, — представляя на своем месте кого-нибудь вроде гениальнейшей Миссис Марпл и придерживаясь законов жанра детектива, начала новую порцию рассуждений. — "Итак:
1. Максим, он же Демон, он же Ди, он же Глава безопасности. Мрачный, несговорчивый, грубый мужлан с признаками зарождения недурного ума. Хотя в данном случае, его молчаливость может удачно скрывать и не дюжую глупость. Замешан разве что в истории с аварией, но лишь как косвенное лицо, вынужденное скрывать улики. Автобиография довольно прозаична, но все же заставляет задаться парочкой вопросов: почему его родители буквально волоком спихнули ребенка незнакомой женщине на воспитание? Что такого произошло в Европе, что смогло изменить якобы милого юношу этим чопорным наглым мужланом? Какие отношения его связывают с Евгенией и ее дочерью Катариной? И под конец, что заставило Максима Диметьева вернуться в Россию и (думаю, что не ошибаюсь) отправится на мои поиски?
2. Игорь, он же Кареглазый, он же Лучик, он же Лютик (если вспомнить милое прозвище Майи). Обаятельный, красивый, неглупый, дорожит собственной карьерой, разбирается в машинах и оружии. На первый взгляд производит довольно приятное впечатление. Является непосредственным участником (и виновником, если придерживаться официальной версии) аварии. Однофамилец одного из следователей Ордена (убитого Олега Исаева). Из фактов прошлого известно лишь, что он в ссоре со своей семьей из-за жизненных взглядов и приоритетов. Если на секунду опустить благоприятность первого впечатление и поковыряться в личности мужчины несколько глубже, то боюсь без спрятанных в глубокие шкафы скелетов тоже не обойдется...
3. Эвелина Шварц, она же просто Эв, она же Фройлен. Определенно умна, выдержана, но до великой преступницы, увы, не дотягивает. И дело тут не уже не в женской солидарности. Во-первых, Шварц слишком ухожена и расфуфырена для черной работы криминального мира, а во-вторых недальновидна (вспоминая случай ее ссоры с Максима и последующего заискивающего поведения, а-ля жена декабриста), боязлива и... Хотя, я и тут могу ошибиться, ведь в тихом омуте, как известно водятся довольно мерзкие существа. А Эвелина ни с чем иным пока у меня и не ассоциируется. Ну и, конечно же, ряд вопросов, возникающих на основании полученной мною из разных источников информации: почему Эвелина ТАК держится за отношения с Демоном? И зачем помогает мне (если вспомнить случаи с прикрытием для родителей), раз недолюбливает?
4. Майя Диметьева. Ну, тут все до банальности просто. На преступницу девчонка не похожа, также как и на тайного отправителя загадочных писем, секретного разведчика Ордена под прикрытием и прочей несусветной чуши, которой благодаря Костику теперь забита моя голова.
5. Константин. Он же следователь Ордена. Он же баран, идиот и шизофреник. И он же, к сожалению, пешка в чьих-то умелых руках. Не глуп, но к сожалению плохо разбирается в людях и не умеет выбирать себе врагов. На главного гада сей истории не смахивает никаким боком.
6. Вадим Акимов. Прозвища неизвестны, впрочем, как и автобиография. Черты характера, к сожалению, определить тоже довольно затруднительно. Так что единственное, что остается предположить, так это его причастность к истории, которую мне хочет раскрыть Хранитель (да-да, это я сейчас о тех самых документах, из-за которых едва не лишилась семьи и жизни).
7. Прочие второстепенные мары, информация о которых вполне вместиться в один абзац. Некая Кристабэлла, вскользь упомянутая Верой, собственно сама Вера, загадочный Хранитель, погибший Олег Исаев, таинственный фантом, спасший мне жизнь, и великий и могучий Гудвин, то бишь Александр Витторио. О них неизвестно вообще ничего, кроме того, что эти господа каким-то образом все время вмешиваются в мою жизнь".
Достроив логическую цепочку описаний, вопросов и фактов, я создала новый файл, в котором поспешила набрать весь текст, при этом пытаясь не упустить ни единой детали.
