Проклятие Золотого берега

Фаворит явился с роскошным букетом. Конечно, никакой мальвы, исключительно розы самых великолепных сортов. Но его самоуверенная улыбка казалась несколько потускневшей. Еще бы! Лиания уже с месяц не приглашала его в спальню. Сандарак чувствовал, что его еще недавно прочное положение стало совсем не таковым. Но как вернуть расположение королевы? Той женщины, робкой и не слишком хорошо знакомой с хитросплетениями придворных интриг, уже не было. Небольшая, но четкая морщина на лбу, хоть и не портила ее красоты, но внушала любовнику настороженность. "Надо же, — подумал Сандарак. — Еще вчера этой морщины не было! Что бы это значило? Ведь придворные лекари..." Но дайн не успел додумать эту мысль, потому что Лиания, не дожидаясь, когда Сандарак прервет затянувшуюся паузу, обратилась к нему с самым наилюбезнейшим тоном:

— Сан, какой прекрасный букет! Позови смотрительницу покоев, пусть она поставит его в вазу!

— Все только для Вас, моя королева! Эти розы сегодня прибыли со специальным нарочным из моего имения. Вот эта — новый сорт, не позволите ли назвать его вашим именем?

— Действительно, я таких еще не видела. Дозволяю! Думаю, они войдут в моду — эти алые края желтых лепестков напоминают о закате.

Сандараку в этих словах о закате почудилось слишком многое. И он не сдержался:

— Неужели, моя королева, о закате нашей любви? — печальным шепотом произнес фаворит. Он умел в нужное время и в нужном месте придать своему голосу правильные оттенки.

— Что ты, Сан! Какие глупости приходят тебе в голову? Неужели ты приревновал меня к дайну Скричу? Как ты мог! Не спорю, он язвителен, умеет дать оценку всем и каждому, этим-то и интересен. Но не более!

— Ваше Величество, — еще более печально проговорил Сандарак. — Я так тоскую по нашим ночам. Когда? Когда же мы снова будем вместе?

— Терпение, Сан. Сейчас решается слишком многое, и мне не до забав. У меня к тебе просьба. Я просто прошу, не приказываю.

— Просьба? Ваше Величество! Как такое возможно?

— Да, именно так. Не тот случай, чтобы приказывать. Видишь ли, Сан, с некоторых пор племянник покойного велийского короля стал внушать мне опасения. Уж очень он много болтает. Да, мы помогаем Эш-Хану. Но никакой войны с Велией нет. Магическая эманация оплачивается звонкой монетой. И никто из сопредельных государств не должен усомниться в миролюбивых намерениях Тиндора. Тебе я доверяю, как никому. Возьми племянничка под свое крыло, займи все его время, чтобы он не имел даже секунды свободной. Чтобы держался подальше от иностранных послов. Свози в свое имение, но ненадолго. Я хочу, чтобы в Велии всегда помнили — у нас ключ к пустому трону их страны. Но и только. А теперь оставь меня. И спасибо за розы.

— Повинуюсь, Ваше Величество! — вздохнул Сандарак, закрывая тяжелую дверь.

"Уф..." — вздохнула Лиания. В последнее время бывший любовник казался ей пресным и скучным. Да и полезность его в делах управления стала уже не той. За время велийской авантюры королева заполучила других сторонников в партии Воздуха. Они оценили ее усилия в Велии, не без энтузиазма помогали снаряжать отряды в Эш-Хан, не скупились на магическую помощь. Пусть война и не объявлена, но это война. И боевой дух Тиндора не будет рассеиваться даром. Даже сам глава партии Воздуха теперь уже с уважением относился к Лиании, полагая, что поначалу маги ее недооценили. А что же партия Земли? И здесь война все изменила. Огнестрельное и другое новейшее оружие, самодвижущиеся повозки — все нашло применение, и казна щедро платила. В партии Земли уже оставили прежние намерения, изложенные в папке Диамантуса. Надо было "ковать оружие" и небезуспешно продавать его государству.

Все как будто шло хорошо. Нехорошо было только то, что победа в Эш-Хане никак не приближалась. Велийская армия, поначалу казавшаяся слабой и неумелой, постепенно кое-чему училась и, если бы не тиндорские охотники, давно бы уже отбила город. "Этого нельзя допустить! — думала королева. — И дело даже не в Эш-Хане. Рудники у нас есть и свои. Но если велийцы победят... У них найдутся силы, чтобы требовать пересмотра договора о магической эманации! А это или унижение Тиндора, или уже большая война".

Сандарак вышел от Лиании в полном отчаянии. Любезный тон королевы не мог его обмануть. "Это отставка. И виноват именно этот, неизвестно откуда взявшийся Скрич! Он околдовал ее. Моя ошибка в том, что я все время вел себя с ней, как со слабой женщиной, оберегал ее. А этот наглец... Он, похоже, сумел уверить Лианию, что она, чуть не простолюдинка, может стать великой королевой! Сыграл на струнах гордости... не женской, между прочим... Что же теперь делать... Я на грани потери всего. Нужно... Нужно устранить Скрича. Тогда у меня появится шанс вернуть Лианию. Но как это сделать? Оклеветать, чтобы она поверила! Но это будет непросто".

Глава 17. В Окаянных горах

Желтый лист кружился в воздухе, наполненном шорохами, птичьими посвистами и холодеющим дыханием ветра. Месяц листопада выдался на редкость теплым и ясным.

— Такое здесь, на севере Тиндора, бывает раз в сто лет, — умиротворенно произнес Диамантус, легко трогая повод.

Четверка не торопясь ехала по лесной тропинке, радуясь хорошей погоде, красивым местам, по которым пришлось путешествовать, прозрачным ручьям и необыкновенной ночной тишине под звездами у костра. Город рудокопов с тяжкими сводами шахт остался далеко позади, никакие демоны их не преследовали. Аметисто казалось, что им подарена особая передышка, вроде той, которую он хорошо помнил со времен войны с Уфу. Почти такой же осенний лес, такие же краски, и даже птицы поют почти как на родине. Только что вместо синиц — местные рыжегрудые красавцы. Сапфира в эти дни была погружена в непривычную задумчивость. Движения ее стали более плавными, на губах временами появлялась мимолетная улыбка, будто она улыбалась сама себе, каким-то своим никому не высказываемым мыслям. Аметисто ни о чем ее не спрашивал, он уже понял, что лучше зря не лезть в душу. Особенно теперь, когда впереди неизвестные опасности. Даже джегг как будто притих, не шутил, не поддразнивал своего учителя и не пытался приставать с разговорами к Диамантусу. Хотя ему явно хотелось вызвать опытного чародея на беседу и порасспросить, каково там, в Королевских мастерских. Но что-то останавливало и его.

Какая-то хрупкая безмятежность овладела путниками. Всеми, кроме Диамантуса. Его душа буквально разрывалась от желания признаться Сапфире в своих чувствах. "Ну и что же, что она замужняя женщина. Не вижу, чтобы они с супругом очень уж нежничали. Может, он давно надоел ей. Может, между ними нелады. Они так ведут себя, как будто женаты сто лет. Но как же она улыбается... как будто знает некую тайну..."

Как-то вечером, когда Аметисто с Джейраном отправились подальше от стоянки, намереваясь добыть зверя или птицу на ужин, Сапфира сидела у костра и помешивала в котелке кашу. Не слишком романтичное занятие. Но влюбленному волшебнику все в молодой женщине казалось прекрасным: и ее лицо, освещенное огнем, и руки, небольшие, но ловкие и сильные, и вся она, как воплощение не страсти, но покоя и тишины.

— Сапфира, выслушайте меня! — голос чародея дрогнул, но воительница, казалось, ничего не заметила.

— Я слушаю Вас, — она повернулась к нему с заинтересованным видом. Молодая женщина подумала, что Диамантус собрался поведать ей что-то очень важное, связанное с демонами. Такое, что он не пожелал открыть коллеге.

— Сапфира! Вы — прекраснейшая из женщин! Нигде, ни в Катахее, ни в Тиндоре я не встречал такой красоты и достоинства.

— Послушайте, Диамантус, к чему эти красивости? Давайте перейдем к делу. Что вы хотели мне рассказать? Вы не забыли, надеюсь, что я была в Лиге Скорпиона, и мне все эти околичности не нужны. Говорите прямо, в чем дело!

Оторопев от этих слов, маг только и вымолвил:

— Я люблю Вас! Так, как никогда никого не любил в своей жизни!

— Что? — изумилась Сапфира. Да так, что застыла с полуоткрытым ртом. Это сделало ее лицо некрасивым, как у маленькой девочки. Но не остановило Диамантуса.

— Я люблю Вас, люблю! — маг попытался заключить молодую женщину в объятия. Он не видел, что в самом центре костра зарождается огненный вихрь.

— Ай! — вскрикнула Сапфира, ей в лицо попала искра.

Воительница вырвалась из рук мага и отскочила от костра. Огонь загудел.

— Диамантус! Вы с ума сошли! Смотрите, что творится! Костер расползается! — она схватила первый попавшийся большой сук и принялась сгребать рассыпающийся костер. Но ничего не помогало. — Скорее! Сделайте что-нибудь! Вы же маг! Это Осторекс!

Едва услышав про Осторекса, Диамантус произнес "охлаждающее" заклинание и огонь начал медленно возвращаться в прежние границы. О каше можно было забыть, она безнадежно сгорела.

— Эх... Придется теперь песком оттирать котелок. И где еще взять этот песок... Хорошо, что у нас есть запасной, для травяных отваров. Но он маленький, — сокрушалась воительница. Она даже не заметила, что огонь сжег ей брови.

С Диамантусом что-то как будто приключилось. Грязная от сажи, с обгоревшими бровями, ворчащая, словно обычная крестьянка, Сапфира уже совсем не казалась ему привлекательной. "Боги... И что это со мной было? Самая обыкновенная катахейка. Они все такие. Сперва хозяйство, потом все остальное. Ишь, горюет о котелке... Будто и не слышала моих слов..." Сапфира охнула, проведя рукой по лицу, и заявила:

— Господин Диамантус! Пожалуйста, займитесь костром. А я пойду к ручью, котелок постараюсь очистить.

С этими словами воительница отправилась к небольшому ручейку, возле которого предусмотрительно был устроен привал. Спускаясь к воде сквозь заросли тростника, она думала: "О, Великое Триединство... А мы как будто немного успокоились... Природой залюбовались... Предводительница Лиги не зря говорила: Тишина обманчива. В самых красивых местах очень часто прячутся опасные сущности. Воину не годится любоваться цветочками в походе. Для этого есть сады Обители. А ведь Осторекс — демон греховных страстей. Надо же, чуть не овладел душой Диамантуса..."

Отмывая остатки сгоревшей каши мочалкой из жесткой травы, Сапфира размышляла о том, как рассказать о случившемся мужу. Она совсем не хотела выставлять Диамантуса в дурном свете. Но и молчать опасно. И все-таки... Все-таки Сапфира решила ничего напрямую не рассказывать, объяснить лишь, что внезапно костер полыхнул, сжег кашу, и она подозревает, что тут не обошлось без демонов. Когда воительница вернулась к костру, там уже были ее муж с учеником. Они страшно радовались, потому что сумели добыть маленького местного оленя и теперь с упоением жарили мясо на тонких заостренных палочках. Надутый Диамантус сидел поодаль, и казалось, совсем потерял аппетит.

— Сапфира, где ты была? И где наша каша? — спросил Аметисто.

— Каша? Сгорела. Вот, котелок пришлось драить, — уныло ответила воительница.

— А что это с твоим лицом? — удивился джегг. Деликатность так и не стала его спутницей. — И что это наш почтенный маг выглядит так, словно кислого объелся?

— Джейран! — сердито осадил ученика Аметисто.

— Что "Джейран"? Будто я не вижу, что у госпожи все брови сожжены и рукава в саже. Можно подумать, что в первый раз с костром управляется.

Сапфира поняла, что шила в мешке не утаишь, и сказала:

— Вы правы. Похоже, спокойному пути пришел конец. Поблизости Осторекс. Костер вспыхнул так, словно в него подлили земляного масла. Если бы Диамантус не применил заклинание, тут бы мог случиться лесной пожар.

Аметисто печально вздохнул и поблагодарил коллегу сдержанным поклоном. Тем временем Сапфира взяла две палочки с жареным мясом и одну из них подала Диамантусу. Почтенный чародей оценил деликатность воительницы, но страсть, которая обуревала его с самого начала их встречи, словно корова языком слизнула. Ему было неприятно глядеть на Сапфиру и думать, что он в какой-то степени ей обязан. И спасением от демона, и спасением лица.

С этого дня что-то переменилось как будто в самом воздухе. Каждый день отряд сопровождали тревожные крики больших птиц. Дул пронизывающий ветер. Два дня пришлось провести под холодным ливнем, на сухом пайке, не имея возможности спрятаться от холодных потоков. Листья сыпались с деревьев целыми водопадами. Неделя, другая... Сапфира делала зарубки на особой палочке, чтобы как-то вести счет дням. После происшествия у костра она как-то переменилась, подобралась. Исчезла улыбка, обветренное лицо иной раз шло красными пятнами. Отросшие волосы молодая женщина по утрам заплетала в подобие "скорпионьих косичек". Они совершенно не шли ей. Аметисто как-то спросил, дотронувшись до косички:

— Зачем?

— Надо, — Сапфира ответила таким суровым тоном, что супруг смутился и замолчал. Ему казалось, что вернулась "Сапфира-воительница" времен Уланды, со всей строгостью и холодностью.

Ночами молодой женщине снился красивый мужчина с орлиным носом. "Наверно, я не до конца победила моего демона. Наверно, в этом, в наших личных демонах, и кроется опасность нашего похода". Но рассказать о своих сомнениях мужу Сапфира не решалась. Вслед за нею и Аметисто, и особенно Диамантус, тоже стали суровее, ночами по очереди караулили и нередко вместе уходили подальше от мест стоянок, чтобы потренироваться в боевых заклинаниях и обсудить тактику "боя с Арокве". Один Джейран оставался весел, невозмутим, и пел не только степные песни, но и неприличные тиндорские куплетики, чем немало смущал Сапфиру.

— Вот и месяц дождей подходит к концу, — сообщила воительница как-то холодным утром, оттирая иней с капюшона.

— Смотрите, туман расходится! Вот они, Окаянные горы! Амулет просто горячий, можно руки согревать! — воскликнул Аметисто.

И в самом деле, на горизонте красовались заснеженные вершины. Где-то там, наверху, должен был быть вход в пещеру Арокве.

В предгорьях пахло зимой. Хотя до заснеженных вершин было еще очень далеко, холодный воздух перехватывал горло. Ледяной ветер и дождь, переходящий в ливень, встретили путников у подножия Окаянных гор. Катахейцы радовались, что не пожалели денег на теплые куртки. Хуже всех пришлось Диамантусу, чья комплекция не позволяла воспользоваться одеждой кого-либо другого. Временами он не выдерживал и согревался заклинаниями. Амулет уже нельзя было взять голыми пальцами. Только в рукавицах.

— Нам придется взбираться по этой каменистой тропе, путеводный амулет указывает туда, — откашлявшись, проговорил Аметисто.

— Лошади не пройдут. Да и зачем они нам в пещере? Никогда не слышал, чтобы на демонов нападали конными, — сказал Джейран.

— Да что ты понимаешь в демонах, ученик? — возмутился маг.

— Да у нас в степи демон на демоне сидит и демоном погоняет. Эка важность, демон. Они только с виду грозные, а от хорошего удара мечом валятся, словно гнилушки.

— Не хвались, едучи на рать.... — начал, было, поучительно Аметисто, но не успел докончить фразу. Джегг, скорчив преуморительную рожу, запищал:

— Только не бейте, господин учитель, только не бейте! Клянусь, больше не стану хвалиться и за госпожой ухаживать не буду...