Практика на Лысой горе

Вий-Совяцкий улыбался и пожимал им руки. Впрочем, улыбаться ему не стоило. Выглядело так, будто он уже распределил, кого из них съест на обед, кого на ужин, а кем перекусит с утра. Упыри, видимо, к такому были вполне привычны, потому что никто даже бровью не повёл.

— Рады видеть, Павел Константинович, очень рады, — произнёс писклявым голосом самый старый и маленький из них, цепким взглядом ощупывая холл университета.

Честно говоря, среди встречающих важных шишек я оказался случайно — вышел вместе с Сашей из корпуса, а тут пани Кандыба шагает навстречу. Ухватила нас обоих, словно нашкодивших котят, и потянула к Вий-Совяцкому, на подмогу.

Увиденное меня, безусловно, впечатлило. Но вот желания побыть рядом с комиссией однозначно не возникло.

— Я тоже, Олег Васильевич, — кивнул Вий-Совяцкий. — Ну, что ж, предлагаю зайти ко мне, посмотрим на план.

Названный Олегом Васильевичем бросил хмурый взгляд на Солоху, потом пристально осмотрел нас Сашей. В серебристых глазах мелькнуло что-то нехорошее, тонкие губы упыря исказила кривая ухмылочка.

— Как скажете, Павел Константинович, — проворковал он. — Коллеги, ну же. Не будем задерживать пана ректора. Приступим.

Почему-то показалось, что вся бравая семёрка примет свою настоящую форму — этаких тварей с когтями и зубами и вцепится в наши глотки. Тем не менее, комиссия дружно пошла за Вий-Совяцким, который по-прежнему удерживал подозрительную улыбочку.

Солоха шумно выдохнула и повернулась к нам:

— Плохи дела. Эти гады будут вынюхивать и высматривать. Нельзя даже намек дать, что у нас тут хозяйничал злыдень.

Я только покачал головой:

— А как же мы поясним им отпечаток силы Призрачного Цимбалиста?

Солоха провела ладонью по лицу, ругнулась и вздохнула:

— На ходу что-то выдумаем. Сейчас первая пара как раз, они придут ко мне. А вам держать ухо востро... и язык за зубами. Расходимся.

Мы с Сашей на удивление синхронно кивнули и расползлись каждый в свою сторону: Солоха к ведьмакам, Саша в подвал, к практикующимся злыдням, а я поплёлся в свою группу. Как прикрывать Цимбалиста и чем объяснять его присутствия — понятия не имел. А ведь почуют. У него же магический отпечаток — огого! Хорошо хоть вчера ушёл без шума и пыли, сразу после вопля Дидько. Медведем, кстати, завхоз посчитал моего Дымка, который разлёгся возле дверей Дины и Тани и преспокойненько себе дрых. А тут — бац! — Дидько с вилами. Кот, конечно, и перепугался до одури, зашипел. А Дидько спросонья принял его почему-то за медведя. Учитывая, что они совсем не похожи, я терялся в догадках, как можно было перепутать.

Едва толкнул дверь и оказался в аудитории, как группа, словно по команде, смолкла. Все уставились на меня, как на привидение во плоти. В воздухе повисла напряжённая тишина. Кинул взгляд на первую парту — Дины не было. Нахмурился и сел за свой стол, побарабанил пальцами и открыл журнал. Студенты выжидающе уставились на меня.

— А где это ваша староста? — спросил я как можно более безразличным тоном.

Тишину никто не нарушил. Мне это не понравилось. Подняв голову, хмуро осмотрел студентов. Багрищенко старательно пялилась в свой конспект. Не знай я, что она отличница, решил бы, что пытается спешно вызубрить то, что прошляпила сделать вечером. Выглядела она весьма бледно, но не страшно. Поначалу отогнать её от Кирилла стало тем ещё испытанием, но я был непреклонен — спать! Утром вряд ли у неё нашлось время скользнуть в лазарет. Да и Шаленый не пустит же. Поэтому взгляд, которым она уставилась в свой конспект, не давал понять, в каком расположении духа находилась юная ведьма.

— Таня, — окликнул я её, и Багрищенко вздрогнула, словно вынырнула из мыслей.

— Да, Андрей Григорьевич?

Я нахмурился. Вот же ж влюблённые, дидько их за ногу!

— Где Дина? Почему её нет на занятиях?

Таня немного замялась:

— С утра в лазарет пошла, сказала, что нехорошо себя чувствует.

— Хорошо так пошла, — хихикнул Малявкин, но заметив мой недовольный взгляд, резко смолк.

Вздохнув, я закрыл журнал:

— Так, понятно. Идём дальше. На прошлом занятии мы с вами рассматривали теорию применения мольфарских навыков в экстремальных условиях. Сегодня мы продолжим изучать тему, поэтому все дружно открыли конспекты и... приготовились внимать.

* * *

Вий-Совяцкий быстро шёл по коридору, чувствуя, как сверлят спину упыри своими отвратительно серебристыми глазами. Хвеся, завидев такую орду в приёмной, невольно потянулась к метле. Пришлось зыркнуть на неё нехорошим взглядом, чтобы вела себя прилично.

— Хвесенька, прошу вас, голубушка, принесите две чашечки кофе.

— С кардамоном, — пискнул Олег Васильевич, — очень хорошо освежает.

— А... — начала Хвеся, явно пытаясь намекнуть, что две чашки кофе на восемь персон будет маловато.

— Две чашки, — с нажимом произнёс Вий-Совяцкий и быстро зашёл в кабинет.

Упыри неприятно похихикали и скользнули следом. Радовало, что говорил только один. Впрочем, этому было объяснение.

— Присаживайтесь, господа, — как ни в чём ни бывало сказал он, указывая на кресло.

Повисла тишина. Вий-Совяцкий подхватил из шкафа толстенную папку с потрёпанными завязочками. Положил её на стол, а сам устроился в кресле. Упыри не шелохнулись, только Олег Васильевич приподнял уголки губ в кривой ухмылочке.

Распахнулась дверь, и в кабинете появилась Хвеся. Бросила настороженный взгляд на стоявших упырей, поставила поднос с чашками на стол и быстро выскользнула в приёмную.

— А кардамон-то не забыла, — довольно пропищал Олег Васильевич и плюхнулся в кресло. — Начнём?

Вий-Совяцкий невозмутимо взял чашку, отпил глоток, нарисовал в воздухе сложный символ, и замок с громким щелчком захлопнулся.

Олег Васильевич тоненько захихикал. Остальные упыри повторили, в результате чего звук оказался крайне мерзким.

Вий-Совяцкий принялся перелистывать отчёт по успеваемости первокурсников.

— Долго будет этот маскарад? — спросил он.

Все семеро тяжело вздохнули. Олег Васильевич только хмыкнул и хлопнул в ладони — шесть упырей растворились в воздухе. Теперь вместо сухонького маленького старичка напротив Вий-Совяцкого сидел высокий мужчина, едва перешагнувший тридцатипятилетний рубеж. Тёмная строгая одежда — затянут по самое не балуйся, даже верхняя пуговица воротника-стойки застёгнута наглухо. Лицо — худое; светлые брови вразлёт, длинный прямой нос, узкий подбородок, тонкие губы. Глаза — светло-серые, с едва заметной серебристой искоркой, волосы — бесцветно-белые, аккуратно зачёсаны назад. Вид такой, словно только что вышел из парикмахерской. Руки затянуты в неизменные белые перчатки. На безымянном пальце правой — массивный платиновый перстень с вырезанным из белой яшмы черепом. Вий-Совяцкий никогда не видел его без этих перчаток. Создавалось впечатление, что Олег Вещев попросту боялся запачкаться о бренные вещи этого грязного мира. Упыри, конечно, бывают разные. Этот — живое доказательство. Точнее, не совсем живое.

— Ты мне что-то не особо рад, — заметил Олег, взяв фарфоровую чашку с розочками за ручку, изящно так, всего двумя пальцами. Пальцы у него, кстати, длинные, до безобразия гибкие. Пианистом бы быть, да только ещё неизвестно, какую мелодию он наиграет. Да и голос — ни следа от первоначального писклявого тенорка — мягкий раскатистый баритон.

— Скорее, озадачен, — хмыкнул Вий-Совяцкий. — С каких пор ты ходишь в виде комиссии по университетам?

Олег попробовал кофе, благосклонно кивнул и откинулся на спинку стула:

— Твоя секретарша явно не в восторге.

— Моя секретарша имеет распоряжение выметать поганой метлой каждого упыря, посмевшего приблизиться к ректорскому кабинету, — не смутился Вий-Совяцкий. — Впрочем, ты сам видел.

Олег только пожал плечом, мол, что с вас, деревни, взять.

— Ну, раз имеет...

Вий-Совяцкий не стал уточнять, что именно имеет, потому что разговор грозил уйти не в то русло. Он постучал карандашом по столу и серьёзно посмотрел на собеседника.

— Я жду ответа.

Олег приподнял светлую бровь:

— Ты знаешь, я польщён.

Вий-Совяцкий не ответил. Ему ситуация не нравилась всё больше и больше: Вещев Олег Васильевич, он же в прошлом... живом прошлом Ольгъ Вещий. К управлению образования имеет такое же отношение, как Орыся к клубу молодых мамочек.

Олег снова отхлебнул кофе:

— Упыри действительно собирались к вам наведаться, — наконец-то произнёс он. — Только внимательно разобравшись в вашем деле, мы определили, что дело нечисто. Думал, смерть студента никто не заметил?

Вий-Совяцкий не спорил. Конечно, Кормильцевы — не последний род среди злыдней. Естественно, начали рыть носом что да как. Другой вопрос, что нет никакой уверенности, что делают они это не ради мести, а ради желания поразвлечься. Больно уж странная семейка была. Точнее, есть.

Сложив руки в замок, посмотрел на Олега:

— И какой же из хмырей накапал в наблюдателям?

Олег молча допил кофе, давая понять, что такими подробностями делиться на намерен.

— Неважно, — уронил он, — важно, что у меня есть два подозреваемых.

— Поделишься? — с любопытством уточнил Вий-Совяцкий. С этого ж гада станется таинственно поулыбаться и смолчать.

Из-под стола чёрной молнией вылетел Бесенька. Радостно запрыгал возле ноги Олега и замахал лапками. Олег улыбнулся и поднял безобразника на руки. Вий-Совяцкому с трудом удалось удержать невозмутимое выражение лица. Бесенька — умница. Всегда знает, когда надо выскочить и смягчить суровое сердце. Даже неважно чьё. Бесенька действовал на всех безотказно.

Олег тем временем посвятил всё своё внимание довольно бормотавшему бесёнку, который ухватил его руку своими лапками и, кажется, пытался что-то рассказать.

— Вот как с тобой вести дела? — вздохнул он. — Если всегда выпускаешь такое оружие?

Бесенька гордо расправил плечи и выпрямился. Олег погладил его между торчащими рожками. Вий-Совяцкий только качнул головой:

— Это не я, шановный пан Наблюдатель, это оно само.

Олег хмыкнул:

— Ну, что ж... Слушай тогда. Подозрения такие: Никишин Алексей Петрович, твой старый знакомец из Киева.

Услышанное несказанно удивило, Вий-Совяцкий приподнял брови:

— Что? Ректор Киевской Академии? Какого чёрта?

Олег пожал плечами:

— Знал бы — чувствовал себя увереннее. Возможно, хочет изжить конкурента.

Сказанное не хотело никак вязаться в одну картину. Вий-Совяцкий задумчиво постучал пальцами по крышке стола. Нет, ерунда полная. Ректоры, конечно, все не очень любят друг друга. Сюда идут не только Киевская академия и ПНУМ, но... Он сделал глубокий вдох, пытаясь систематизировать мысли. Но вообще-то такое не принято. В Министерстве по головке не погладят; никаких разборок, бросающий тень на учебное заведение.

Бесенька тем временем вовсю пытался стащить яшмовый перстень с пальца Олега. Тот даже не пытался прекратить это безобразие, а лишь покровительственно улыбался.

— Так, хорошо, — протянул Вий-Совяцкий, — а второй?

— Вовк Виктор Сергеевич, — выделяя каждый слог, словно ударяя керном по металлу, произнёс Олег.

Повисла тишина — неприятная, липкая, щекочущая нервы. Вий-Совяцкий в первый миг даже подумал, что ослышался. Нет, такого не может быть. Тут уж тогда стоит поверить в причастность Никишина.

— Ты что-то путаешь, — хмуро сказал он, глядя на Олега, — это не может быть.

— Оу, какие заявления, — на губах Вещева появилась улыбка, от которой в кабинете стало холодно.

В один миг схлынула обманчивая пелена умилённого Бесенькой человека. В серебристо-серых глазах появились рубиновые искры — тусклые, зловещие, будто отливающие кровью. Упырь. Упырь, как он есть. И не надо заблуждаться, что благородное прошлое как-то повлияло на этого живого мертвеца.

— А я должен поверить каждому слову? — тем не менее, не испугался Вий-Совяцкий.

Бояться оно разучился ещё в самом раннем возрасте — как только понял, что полностью открыть глаза уже никогда не сумеет.

Олег не спорил, только осторожно опустил Бесенку на пол. Глубоко оскорблённого Бесеньку, что тоже не стоило сбрасывать со счетов.

— А ты подумай, Павел. Хорошо подумай. Почему нет?

— Зачем основателю ПНУМа рушить своё детище?

Нет, в голосе Вий-Совяцкого не было злости или негодования. Скорее — огромное недоумение. Это всё равно, что если бы вдруг Орысю обвинили в том, что она соблазнила всех парней университета. Глупость неимоверная.

— Зачем — я и пытаюсь узнать, — немного раздражённо бросил Олег. — И тебе советую не хлопать ушами.

Скажи такие слова ректору кто другой, уже б вылетел из окна. Но здесь руки распускать... точнее, глаза открывать не стоило. И хоть Вий-Совяцкому совсем не нравилось такое положение дел, в этот раз он многозначительно промолчал.

— А Оляна Багрищенко?

Вопрос на некоторое время повис в воздухе. Олег задумался. Бесенька возмущённо пропищав какие-то свои бесовые ругательства, гордо пошагал к столу и скрылся под ним. Вещев молча проследил за этой демонстрацией, потом перевёл взгляд на перстень.

— Знаешь, я бы придушил её при первой возможности. Больно уж склочная и истеричная баба. Но всё беда в том, что нет пока ни одной улики, указывающей на неё. При встрече я успел прощупать университет и действительно обнаружил след. Но... очень старый. Месяцев пять ему, а то и больше.

Вий-Совяцкого такое сообщение совсем не обрадовало. Если всё так, как говорит Олег, то Оляна не виновата.

— Больше, — хмуро произнёс он. — Олянка сюда наведывалась в сентябре. Устроила скандал и умчалась на своей метле в закат.

Олег потёр узкий подбородок:

— Мда, негусто. Вполне может быть, что ей хватает мозгов не лезть в серьёзные игры.

Вий-Совяцкий хотел возразить, что с мозгами как раз у доброй тётушки Тани Багрищенко большие проблемы, но смолчал. Не к чему разводить сплетни.

— Что будем делать с Вовком и Никишиным? — поинтересовался он.

Олег поднялся из кресла и отряхнул брюки от тонких бесиных шерстинок:

— Дождёмся шабаша на Лысой горе. Как только на совете решится, как именно поступить — выдам инструкции.

Удивлению Вий-Совяцкого не было предела:

— То есть, мне покорно и молча следить за всем происходящим, даже если кто-то осмелится поднять на воздух университет?

Олег покачал головой.

— Не бойся, не посмеет. Вовк находится сейчас в Англии, далековато, чтобы дёргать за ниточки своего заклятья на крови. Оно тут, кстати, лежит на двух твоих преподавателях.

Вий-Совяцкий чуть не грохнулся со стула. Ну и новости!

— Какое ещё заклятье на крови?!

Олег криво усмехнулся:

— Самое натуральное, отличное выполненное.

Нехорошие догадки появились, однако хотелось всё же, чтобы это было не так. Поэтому следующий вопрос прозвучал тихо:

— На ком?

Олег покрутил на пальце яшмовый череп.

— Некто Чугайстрин Андрей Григорьевич.

Сказанное не особо удивило. После путешествия к Призрачному Цимбалисту могло случиться что угодно. Но вот пугало, что Чугайстрин не единственный.