Голоса моей Вселенной. Часть 1: Рабы Логики

— Мы старались, — по-прежнему спокойно отвечал профессор, когда я немного остыл. Мужчина провёл рукой в воздухе, стены моей палаты стали прозрачными. За ними я увидел белоснежные кровати, в которых мирно спали дети. Мой кибернетический мозг мгновенно рассчитал количество пациентов, их было одиннадцать.

— Кто это? — спросил я. Но, после увеличения каждого лица, я понял всё сам. Это были те самые ребята, которые выступали на съезде одарённых детей.

— Ты видишь единственных выживших. После аварии, головной мозг каждого взрослого... скажу мягче — восстанавливать уже было нечего. А эти одиннадцать детей, как и ты, ещё могли поучаствовать в нашей программе.

— Они будут жить? — безразлично спросил я. Всё, что меня интересовало, это родители.

— Нет, — тоскливо ответил Лиам Деррик. — Мозг этих детей уживается с кибернетическим имплантатом, который контролирует работу тела, не позволяя ему умереть. Но сознание отказывается сотрудничать с кибернетическими системами. Эти дети даже не спят — они не видят сны, они просто растения. Я не уверен, что смогу им помочь. А вот ты, Вадим, не такой как они. С тобой всё получилось, — он положил руку мне на плечо. — Именно в тебе разгадка успеха. У нас ещё будут трудности, но я обещаю, ты будешь жить. Я тебя не оставлю.

Я пролежал в своей палате около месяца. Ещё через месяц я начал ходить, чуть позже и бегать. Но как предсказывал профессор — трудности были. Случалось, что я мог внезапно отключиться или не мог пошевелиться, иногда были приступы, и я почти умирал. Сотни экспериментов, десятки операций, но наступил тот день, когда со мной больше не было проблем. А вот одного из одиннадцати не стало. Он просто умер, словно устал сражаться за жизнь.

Проект "Воскрешение" был абсолютно секретен, для того чтобы пресса и различные зеваки не мешались в работе. Для всех я был мёртв, и лишь бабушка с дедушкой меня навещали. Я хотел домой, но профессор запрещал из-за нестабильности моего организма. Лиам Деррик посвящал мне большую часть своего времени — лично заботился, составлял программы, создавал какие-то новые имплантаты для моего растущего организма. Он делал всё, что бы я мог жить. Мы очень сдружились с этим человеком, он заменил мне родителей.

— Профессор, почему вы занялись проектом "Воскрешение" и забросили киборгов? — однажды спросил я.

Лиам Деррик, как всегда, отвечал спокойно и вдумчиво:

— Киборг — это не цель, а инструмент. Меня всегда интересовал человек. Я начну из далека, но ты всё поймёшь. Знаешь, Вадим, психологи говорят, что часто нами движет опыт полученный в детстве. Я про те впечатления, которые мы пережили. Мне было столько же, сколько тебе, когда я потерял единственного человека, которого действительно сильно любил. Она была для меня образцом доброты, великодушия, всего самого чистого в нашей Вселенной.

— Это ваша мама?

Профессор отрицательно покачал головой:

— Бабушка. Что удивительно, кровно не родной человек, который заменил всю мою семью безнадёжных алкоголиков, воров и просто отбросов общества. Но не буду утомлять тебя подробностями. Просто скажу, что когда она в непередаваемых муках умерла от рака мозга, я поклялся ей изменить этот мир, прекратив страдания людей. Уже тогда, у меня возникла идея, что мозг человека, его личность, можно совместить с компьютером. Но для этого, для начала, следовало создать компьютер, который будет мыслить точно также как и человек. Это был первый шаг в подготовке к проекту "Воскрешение". Я, став уже достаточно известной и влиятельной личностью в научном обществе, предложил создать киборга, мозг которого умел не только управлять человекоподобным организмом, но и испытывал эмоции. Всё это для того, чтобы впоследствии использовать эти технологии для внедрения их не только в тело, но и в личность человека. После успеха эмоциональных киборгов, зарабатывая колоссальные деньги, большинство моих коллег успокоились и на этом, забыв об истинной цели нашей идеи. Лишь сравнительно небольшая горстка людей сейчас работает со мной над "Воскрешением". К сожалению, пока всё идёт совсем не так как хотелось бы. Но у меня есть ты. Ты моё величайшее детище, Вадим. Я о тебе позабочусь.

— Всё же не пойму. Почему те учёные отказались дальше развивать идею спасения человека?

— А зачем? Люди утратили свою уникальность, их стало слишком много. Лучше вложить знания и деньги в киборгов, которые обеспечат освоение желанного космоса, что приносит богатства. Это слова одного из моих некогда коллег, — лицо учёного сделалось грустным. — Понимаешь, Вадим, как правило, человек считает бесценной лишь собственную жизнь, а жизнь другого он оценит как ничто.

Когда мне исполнилось тринадцать, умерли ещё пятеро детей. Также профессор взялся за восемь новых случаев, но также безрезультатно, эти люди не просыпались.

Ко мне в научный центр приходили учителя, и я учился прилежней обычного. Плюсы моей кибернетической половины заключались в том, что центральный процессор позволял моментально запоминать и обрабатывать большие объёмы информации, а также возвращаться к ним в любое время. Плохо, что память процессора была ограничена, приходилось стирать ненужные файлы. Также мне нравилось моё новое тело, которое было физически очень крепкое, потому я решил научиться сражаться. Было невероятно тяжело, я плохо схватывал науку боя, но мне нравились мои занятия, я твёрдо решил, что добьюсь в них успеха. И чем дальше, тем сильнее меня поглощала идея стать воином, но не тем, что тупо выполняет приказы, как солдат, а межзвёздным путешественником, который сам определяет свою судьбу.

В отличие от киборга мне постоянно нужен был кислород, в остальном же, я мог полностью распоряжаться привилегиями кибернетического мозга и тела. Профессор сказал, что я буду стареть намного медленнее, чем человек и смогу завести детей, когда выросту, разумеется. В общем, я был идеальным киборгом, которого не удавалось создать ещё никому из учёных. Или же совершенным человеком, которого не удосужился воплотить Бог.

В восемнадцать лет я в последний раз видел Лиама Деррика. Сначала умер одиннадцатый ребёнок, а затем и учёный. Профессора не стало при странных обстоятельствах, версий слишком много, даже не знаю какой доверять.

За шесть лет программы умерло несколько десятков различных пациентов. Некоторым людям посчастливилось очнуться после внедрения операционной системы, но прожить более месяца не удалось никому. Лиам Деррик не выдержал сокрушительного провала "Воскрешения" и умер от сердечного приступа, который случился посреди ночи, потому его не успели спасти, и впоследствии проект был закрыт. Так говорила самая популярная версия кончины моего друга. Но уж во что, так в это я точно не верю. Потому что не было сокрушительного провала, ведь я оставался жив.

Тем не менее, человек, который был для меня больше чем спасителем, оставил о себе лишь хорошие воспоминания. Ты даже себе не представляешь, как я зол, что этот великий учёный попросту забыт. Спроси сейчас, кто такой Лиам Деррик, не уверен, что многие знают. Разве что киборги интересующиеся историей своего вида.

— Вы в прошлый раз так и не ответили. Кто я? Киборг? Или всё же остаюсь человеком? — знал бы я тогда, что это была наша последняя встреча, может, задал бы вопрос интересней. Но меня невероятно сильно мучило то, кем я являюсь.

В нашем мире есть чёткое разделение между человеком и киборгом. Тот, кто родился, у кого были родители, детство — человек. А выращенный в лаборатории — киборг. Я был рождён, у меня были родители, но дётство я провёл в лаборатории, а четверть моего мозга кибернетический имплантат.

В пятьдесят девятом году у киборгов было намного больше прав, чем до этого. Они не считались рабами, но и небыли полноценными членами общества. Потому различалось некое человеческое и кибернетическое сообщество. А когда началась Великая Война Нравов, причастность к одному из сообществ играла особую роль в моей жизни. Я должен был выбрать.

Профессор как всегда добродушно улыбнулся и ответил на мой вопрос:

— Ты не такой, как все остальные. Имея и человеческую и кибернетическую сторону личности, у тебя есть выбор — жить как человек, не используя привилегии процессора. Либо же загрузить операционную систему на полную и быть киборгом. Решай.

— Как всё не просто, — тяжело выдохнул я.

— Не стоит переживать. Кстати, у меня кое-что для тебя есть, — профессор протянул ладонь, в которой лежало серебряное распятие. — Я тебе никогда ничего не дарил. Ничего такого, чтобы обо мне напоминало. Потому прими этот подарок, это крестик моей бабушки, он будет тебя оберегать.

— Но я не могу...

— Вадим, — дружелюбно остановил меня Лиам Деррик, — мне больше нечего тебе дать. Ты и твоё тело готовы. Я тебя отпускаю. Найди себе дело, которое будет тебе по душе, девушку. Какие девушки тебе нравятся?

— Зеленоглазые... — мне вдруг почувствовалось что-то неладное, — но профессор, вы говорите так, будто прощаетесь со мной навсегда.

Лиам Деррик лишь улыбнулся. Он умел это делать так, что на душе сразу становилось теплее:

— Ты воскрес и получил вторую жизнь. Не прожги её зря. Ладно?

* * *

— И не такой уж ты плохой рассказчик, Вадим. Достаточно не плохой. Хороший, даже может, — Рита пригладила мои волосы за ухом, положила голову на плечо. — Мне всё понравилось.

— Спасибо, — умиротворённо ответил я.

— Так вот почему ты выбрал себе прозвище Деррик. В честь Лиама Деррика. Занятно.

— Да, всё так. Он был действительно замечательнейшим человеком. И я не устану это повторять.

— Родителей твоих жалко. Извини, что тебе пришлось вспоминать, — моя девушка поджала губы так, как всегда это делала в неловких ситуациях. — Но тебе не показалось странным, что умерили только взрослые, а выжили дети. Ещё и какие дети.

— Конечно. Когда я повзрослел, то неоднократно обдумывал всю эту ситуацию с обоими проектами. Они странным образом начались и не менее странным закончились. И что самое таинственное, я больше никогда не слышал ни о проекте "Одарённые дети", ни о "Воскрешении", и подобным им.

Я сделал глоток вина. Мы сидели у камина. Ночь. Наши тела укутаны пледом.

Это невероятно приятно, когда есть человек, которого любишь, но во Вселенной нет радости большей, чем когда тебя любят в ответ. Хотелось поверить в вечность. Хотелось поверить, что есть что-то несокрушимое, когда я был с Ритой, когда думал о ней. Любовь. Ох уж эти телячьи нежности, но без них жизнь вовсе не та.

— Так что же ты выбрал? Ты считаешь себя человеком или киборгом? — спросила моя девушка.

Я в тайне мечтал быть для себя и каждого вокруг человеком, но решил Рите этого не говорить:

— Кем ты меня считаешь?

— Человеком, — быстро ответила девушка. И мне хочется ей верить, потому что эта ложь слишком сладка, чтобы не поверить в неё. — Я считаю тебя человеком, но не таким, как они. Не таким как все остальные.

Подарок Лиама Деррика полностью изменил мою жизнь. После смерти моего спасителя я заменил все части своего тела, которые смог, на органические, и больше не пользовался привилегиями центрального процессора. Вот что казалось мне правильным — я был рождён человеком, человеком я должен был и оставаться. Это мой выбор. Даже встреча со Змеем, его нашёптывания, не изменили моего решения не загружать операционную систему на полную, не становиться киборгом.

А затем появилась Рита. Лишь ради неё я один раз полностью задействовал свой потенциал. Да, всё как в детстве мечтал — собственный корабль, сражения, спасти девушку от пиратов и чтобы у неё был в сердце огонь.

— Ты ведь воевал в Великой Войне? Расскажешь? — разрушила тишину Рита.

— Я не готов... Рассказать в глаза ещё не готов. В моём странном прошлом есть тёмные моменты.

— О, так мне стоит тебя остерегаться? — она подняла на меня свой игривый взгляд.

— Не стоит, зеленоглазая. Тебе нечего бояться, — я нежно поцеловал свою девушку в лоб. — Хочешь, я про это книгу напишу? Раз ты говоришь, что мой рассказ не так уж и плох. Правда жестковатая книженция будет.

— Хочу, — забавно изменив голос, ответила Рита. — Хочу-хочу-хочу.

— Значит так и будет.

— Как назовешь?

— Так и назову — "Великая Война Нравов".

— Хорошо, Вадим, я буду ждать, — девушка сильнее прижалась ко мне.

— Правда, будешь? И прочитаешь всё-всё?

— И даже мнение тебе своё расскажу.

Огонь в камине приятно потрескивал, я нежно сжал Ритину ладонь:

— Лучше скажи, что никогда не бросишь меня. Что не оставишь меня.

— Тебя? Ты моя любимая игрушка, мне ведь так нравится тебя мучить. И ведь я люблю тебя, вот, — она прикоснулась своими губами к моим, говорила шёпотом. — Что может нас разлучить? Ничто в мире не может.

— Ловлю тебя на слове, зеленоглазая, ловлю тебя на слове.

Глава 17

Фемида Деррика

7 мая 2082

Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак, будь ревностен и покайся...

* * *

В жизни каждого человека наступают такие моменты, когда он всерьёз начинает задумываться о смысле жизни, важности собственного бытия. Зачем я нужен? С какой целью рождён? Двигаюсь ли в правильном направлении? В такие минуты я чувствую себя крайне безутешным, не цельным. Меня вгоняет в тоску, даже в некоторое подобие депрессии, потому что я не могу найти ответы на поставленные мною вопросы.

В голове снова возник образ Риты. Нет! Его нужно прогнать. Я обязан думать лишь об уничтожении врага.

Уничтожение врага... Убийство... Может в этом и есть вся природа, суть моего бытия? Единственное, что я научился делать хорошо, так это убивать. Такой вот талантик. Однако утишает тот факт, что я один из лучших в этом деле. А значит, как никто справляюсь со своей ролью, которая была предначертана мне. Я близок к совершенству, я могу дотянуться до него рукой.

Слишком много боёв на этой неделе, моё тело истощено. Пусть моя задумка будет последним рывком безумия и попыткой дразнить судьбу, проверяя удачу. Потом всё — на покой, в длительный отпуск.

Кому можно было позавидовать в неукротимом энтузиазме и бесстрашии перед костяной женщиной с косой, так это Жнецу. Значит, этот сукин сын выжил, потому как больше никто не решился бы атаковать кибернетическое сообщество. Тем не менее, киборги побеждают, Марс успешно отражает атаку этого безумца.

После смерти Купа я работал на Змея. После смерти Змея я решил поработать сам на себя, не меняя методов, которыми обучили меня оба наставника, но изменив саму суть. Я вновь начал принимать участие в боях грязного клуба "Рок энд Роузез". Я ждал пока меня вновь заметит какой-нибудь отъявленный головорез, с целью уничтожить нечестивое зло.

Семь банд, не знающих слова пощада, честь и достоинство, было разыскано и ликвидировано мной. Таким образом, я расплачивался за свои былые поступки, отдавал долги своей судьбе — именно этой мыслью я утешал себя перед сном.

Жнец был истинным патриотом человечества, но его методы не оправдывали цель. Потому я убил его. Потому убью ещё раз, если он мне попадётся. Но сначала нужно разобраться с воскресшим Змеем. Его смерть будет моим искуплением.