— Козел! Скотина! — Алена выбрасывала из шкафа шмотки и совала их в сумку. — Придурок! Ну и где мы бомжевать теперь будем, у нас же денег нет почти!
— Ладно, собирайся. Купим газету объявлений, может, что-нибудь подвернется, — ответила Катя.
...Алена и Катя брели по залитой солнцем улице. Опять неудача! Квартирные хозяева заломили цену за эту халупу... Нет, квартира была хороша, с горячей водой, мебелью, даже теликом, но предоплату внести девушки не могли.
— Все, не могу больше, — Алена устало плюхнулась на лавку. — Аццкая жара. Пивка бы...
Девушки купили дешевый баллон и стали по очереди наслаждаться прохладным напитком. Катя полистала купленную газету.
— Так, смотри, вот сдается, однокомнатная, двум студенткам и без предоплаты!
— Ну давай, пошли, что ли... — Алена поднялась с лавочки.
Дверь им открыла опрятная старушка в цветастом платке.
— Ой, проходите девочки, разувайтесь. Ой, чего это вы без обувки-то?
— Мы вот, ходим так... Это для здоровья полезно, — нашлась Катя.
— Ой ли... Конечно, оно полезно, босичком, но вот натопчете вы мне, сердешные, мне уж полы мыть-то трудно, спина... Ревматизм мучает. Ладно, проходите.
— А вы бы тоже тапки сняли, да босиком, глядишь и пройдет, — посоветовала Алена.
— Ииии, милая, — возразила бабка. — Легко тебе говорить, у тебя кровь горячая, а у меня кровообращение плохое уже, ноги мерзнут жутко, я вот шерстяные носочки ношу, а ты говоришь, босиком. Полы-то холодные совсем, а вам рожать еще... Вот, ванную посмотрите, горячую водицу правда отключили на профилактику, две недели уже маюсь, но вот к августу дадут, на кухне посуда есть... — частила старушка, ходко семеня по квартире вслед за потенциальными арендаторами.
— Ничего ваши врачи не понимают, босиком — это всегда полезно! — буркнула Алена.
— Ну уж, я, деточка, сама медсестрой двадцать лет проработала, знаю, что говорю. В юности сама босиком ходила на даче, по травке да по песочку, и по городу иной раз, и дома без тапок шлепала, а все равно к старости скрутило.
— Предрассудки! — заявила Алена, Катя попыталась толкнуть ее в бок. Но старушка уже успела обидеться:
— Конечно, молодые, умные, но старость тоже уважать надо. Знаете что, деточки, что-то не хочется мне вам квартиру сдавать, вы уж не обессудьте, но в чужой монастырь со своим уставом не ходют...
— Ну и не надо, — фыркнула Алена. — Катька, пойдем отсюда.
— Извините, — пробормотала Катя, а в подъезде накинулась на подругу. — Ну зачем ты с ней спорить начала! Нам же нужно было убедить ее не разуться, а квартиру нам сдать! И ведь без предоплаты, недорого, где сейчас найдешь такое!
— Да ну нафиг ее, сдаст квартиру, а потом начнет, босиком не ходите, и все такое.
Катя вздохнула. Она уже видела себя в этой маленькой уютной квартирке, думала устроиться на какую-нибудь работу — жить-то надо, пока не вернется Борис. А в том, что Борис вернется, девушка не сомневалась.
Они весь день пробегали по квартирам, потратили кучу денег на проезд и перекусы, но везде их постигла неудача. Вечерело. Девушки уныло шагали по улочке, когда Катя подняла голову и, увидев табличку с названием, замерла:
— Смотри!
— "Улица Зои Космодемьянской", — прочитала Алена. — Ну и че? А! То-то я смотрю, места вроде бы знакомые... Черт!
Обе девушки вздрогнули от воспоминания. Они гуляли здесь с Борисом, когда только приехали в этот странный, непохожий ни на один из известных им городов. Тогда еще снег только-только сошел, но они гуляли босиком; а погода была настолько радостно-весенняя, что хотелось верить только в хорошее. О хорошем, что их ждет впереди, вдохновенно рассказывал Борис: о том, как он, с его квалификацией, устроится тут в крутую фирму, как они разуют весь город, но вдруг случайный прохожий уставился на них. Борис тут же воспользовался предложенным шансом:
— Вот вам пример обывательского сознания: наши голые ноги являются для всякого быдла вопиющим нарушением приличий!
Мужчина, лет 35, полный, круглолицый, стриженый, не обратил внимания на слова Бориса. Казалось, он их даже не услышал. Он с ужасом уставился на их бледные, сероватые от грязи ноги.
— Вы... идете босиком... Здесь?..
Катя улыбнулась.
— А вы сами попробуйте, это нисколько не холодно!
— Н-нет... А вы что, не знаете, что ходить по этой улице босиком — плохая примета? — выпалил прохожий и заспешил прочь.
— Псих какой-то, — пожала плечами Алена. Неожиданно ей в глаза бросилась вывеска. Зоя Космодемьянская, что же про нее рассказывали в школе? Босые ноги... Босиком по снегу, пытка, обморожение... Воспоминание было жутким. Но думать не хотелось. Девушки переглянулись, ощущая сильное желание обуться. Не будь с ними Бориса, они бы бросились прочь с этой улицы, бросились бы к ближайшему дешевому магазинчику за стремными резиновыми шлепками — обуви с собой у них не было.
И сейчас, снова увидев эту злосчастную улицу, они ощутили то же самое желание и ускорили шаг, выбираясь на проспект Ленина.
— Черт, как мне все это надоело! — Алена плюнула на асфальт. — Все из-за этого вонючего старпера! Кинул нас, как лохушек последних!
— Не говори о нем так! — Катя вступилась за патрона.
— Ну и иди, давай, разыщи его! А еще лучше позвони этой Асе или другим девкам из той компании, наверняка он где-то у них завис, ножки щупает, бабник!
— И разыщу! — воскликнула Катя.
— Вот и катись, скатертью дорожка!
Назревала серьезная ссора. Видимо, Борис был единственным, что связывало двух непохожих друг на друга девушек. А сейчас, когда их Учитель их покинул, отношения резко дали трещину.
— Да иди ты сама! — Катя гордо перешла дорогу и зашагала в сторону центра. Алена показала средний палец спине теперь уже бывшей подруги и осталась стоять на месте, раздумывая, куда податься. Ответ пришел быстро. Вернее, приехал на мотороллере. Или приехала?
— Привет, чего пригорюнилась?
Алена подняла глаза.
— Джи-Джи?
— Ага. Ну что стоишь, поехали в клуб, мне кажется, — миниатюрное черноволосое создание хитро подмигнуло ей, — что тебе у нас понравилось.
Алена, не раздумывая, запрыгнула на мотороллер. К черту всех, теперь, когда Борис ее кинул, она может заниматься чем угодно.
— — А мы тебя искали! — звенящий голос Джи-Джи перекрывал встречный ветер. — У нас Зафирия уволилась, ну помнишь, мулатка такая высокая. В Москву переманили конкуренты, а свято место пусто не бывает, как говорится. Вместо нее поработать не хочешь?
— Кто? Я? — искренне удивилась Алена, слова "работать" и "работа" по отношению к себе она не использовала давно, так давно, как познакомилась с Борисом и Катей.
— А что? Фигурка у тебя славная, деточка ты не стеснительная вроде бы, так что все в твоих руках, — тут же последовало пояснение, — оклад большой, конечно, не обещают...
— А сколько платить будут? — с надеждой поинтересовалась Алена, задумавшись о том, что жить ей негде и денег у нее совсем мало.
— Ну оплата оплатой, но ты же понимаешь, клиенты разные бывают, — явные отпирательства Джи-Джи смутили Алену, но выбора у нее все равно не было, — оплата ... рублей, — ветер почти заглушил голос, но Алена расслышала сумму и не поверила ушам.
— Сколько? — не веря, переспросила она.
— Да уж, немного, — тон Джи-Джи был каким-то извиняющимся, и Алена не могла понять отчего. Ведь названная сумма была более чем достаточной, ее хватило бы не только на съем недорогой квартирки, не только на нормальную еду, но еще бы осталось даже на нормальные шмотки, и даже, возможно, на посещение салона красоты... Особенно если снять квартирку напополам с кем-то из девчонок, тогда можно вообще как сыр в масле кататься!
— Согласна! — прошептала девушка, не веря своему счастью.
Наконец, они доехали до клуба, тусклого и невзрачного днем, однако с наступлением вечера расцвечивающегося яркими огнями. Они прошли через залы с репетирующими девушками и, углубившись в подсобные помещения, оказались в небольшой гримерке.
— Теперь это твое, — палец Джи-Джи с длинным вишневым ноготком ткнул в аккуратное вертящееся кресло, пустующее перед большим, обрамленным лампами подсветки зеркалом, — косметику и костюмы займешь пока у девушек, туфли, так! У тебя их, похоже, нет совсем... Размер какой? Ладно, туфли найдем, потом съезди в "Голливуд", не пугайся, это такой магазин, и выбери там себе чего-нибудь подходящее...
...Когда Алена вышла на сцену, все мужчины в зале обернулись. Они смотрели на нее, пожирая глазами, а не косились с удивлением, как обычно бывало, когда она прохаживалась босой по городским улицам. Это робкое покашливание и удивленные взгляды Борис выдавал обычно за необычаемое эротическое влечение, испытываемое всеми без исключения мужчинами при виде босых женских ног. Теперь Алена поняла, как была наивна. И только сейчас, грациозно извиваясь на столбе в непривычных и странных сетчатых чулках и закрывающих каждый пальчик лакированных шпильках, она ловила на себе пожирающие взгляды матерых, респектабельных мужиков, сытых, уверенных в себе, с карманами, оттянутыми дорогими кошельками, с лоснящимися породистыми автомобилями, покорно ждущими хозяев у входа... И все они смотрели на нее — не на ее пятки, а на большую грудь, подтянутый живот и стройные, но округлые и широкие бедра — туда, куда повелевала им смотреть мать-природа, подсознательно отыскивая в женщине мать детей своих! И у матери этой должна была быть грудь — способная дать молоко своим детям, широкие бедра, позволяющие им легко выйти на белый свет и тонкая талия, показывающая, что еще не беременна, не занята другим...
Избавившись от назойливого, не терпящего чужих мнений Бориса, Алена взглянула на мир по-новому, и хотя она давно уже перестала думать сама, перекладывая эту сложную и, как ей казалось раньше, не нужную работу на других, однако, вспомнив свое прошлое, она вдруг поняла, что, в общем-то, тратила время зря. Ведь Борис не дал ей по большому счету ничего: ни денег, ни достатка, ни мужа, ни профессии, ни даже уверенности в себе, пытаясь внушить, что от уродливого, по его мнению, шрама, спасет каким-то образом босоножие... А обещанный успех у мужчин? Какие мужчины! Их так и не появилось, был только Борис с Катей, этой неуверенной в себе неудачницей. И сколько они не таскались втроем по городам и весям, ни одно из перечисленных выше и совершенно необходимых Алене благ так и не материализовалось. Ну да, ей признался в любви один из Борисовых приятелей, матерый фут-фетишист, убогий и затюканный "мальчик" лет под сорок. Да в общем-то все "настоящие мужики, а не эти самцы", которых показывал им Борис, были подобными товарищами, закомплексованными лузерами с неудавшейся личной жизнью или вообще с отсутствием таковой... Алена, конечно, молчала, но обо всех этих субъектах она точно могла сказать — не вариант. Они точно не катили на роль хваткого и обеспеченного мужа, эдакой "каменной стены", за которым бы Алена была как у Христа за пазухой...
Самым странным было то, что все желания Алены, которые казались ей почти неисполнимыми, стали вполне реальными и досягаемыми — стоило ей пообщаться с Аллой, Джи-Джи и другими.
Тверь, Заволжский район.
Катя в отчаянии присела на лавку и заплакала. Она снова и снова пыталась дозвониться Борису, но абонент был заблокирован. Неужели он сменил номер? Он же не мог их кинуть, ведь они столько вместе пережили!
Девушка была в растерянности. Около ста рублей в кармане да сумка с вещами — куда ей податься? Она в отчаянии вертела в руках телефон. Даже позвонить некому — в записной книжке совсем мало номеров, за время скитаний с Борисом Катя потеряла всех своих друзей. Алена? Ни за что! Пусть катится на все четыре стороны! Борис? Катя снова набрала номер, но упрямый бездушный женский голос в двадцатый, наверное, раз проговорил: "Абонент временно недоступен, или находится вне зоны действия сети". Максим? О, а это идея! Тем более, он уже один раз помог ей... спас от гопников. Правда, у него вроде бы есть девушка... Катя все же собралась с духом и позвонила.
— Алло, это кто? — раздался в трубке вопросительный голос Макса.
— Максим, это Катя. Которая... — голос ее дрогнул. — Которая босиком ходит...
— А-а. Привет, — Макс подождал ответной реплики, но не дождавшись, спросил, — с тобой все нормально?
— Н..нет... Максим, я... — Катя расплакалась.
— Катя, Катя, не плачь. Ты где сейчас? Я сейчас к тебе приеду, подожди меня. Я через полчасика, жди, никуда не уходи, — засуетился Макс.
Катя объяснила Максу, где она находится и принялась ждать. Действительно, через минут двадцать около нее притормозила знакомая белая "Лагуна", из окна которой выглядывала морда стаффа.
— Садись, — Макс открыл ей дверцу. — Что случилось?
Катя, опасливо косясь на Бакса, поведала парню о своем горе.
— Да уж... Найдется твой Борис, — без особой, впрочем, надежды протянул Макс. — Ну что ж, поехали пока ко мне, что ли, раз тебе ночевать негде, а завтра придумаем, как тебе помочь.
Максим припарковал машину во дворике своего дома, поставил на сигнализацию. Парень, девушка и собака поднялись на второй этаж и остановились у одной из дверей.
Макс открыл дверь и пропустил Катю вперед, она оказалась в полутемной прихожей. Бакс помчался на кухню. Щелкнул выключатель и коридор осветился. На вешалке висела пара джинсовок и ветровка, вдоль стены выстроились в ряд кеды, кроссовки и босоножки. На старомодном трюмо стояли, кроме одеколона, женские духи, пара флакончиков и тюбиков.
— Разувайся, проходи, ой... — Макс замялся и смущенно улыбнулся. — Ой, прости, я по привычке. Ко мне не часто ходят босоногие девушки. Хотел даже сказать, что тапки под трюмо...
— Ты... ты живешь не один? — спросила Катя, поглядывая на зеркало.
— Да, Рита скоро с йоги вернется. У нее сегодня две группы. Ванная там, — Макс показал на дверь, а сам прошел на кухню и пустил воду.
Катя осторожно прошла в ванную мыть ноги. Она подумала о том, что в квартире очень чистый пол, а чтобы дойти до ванной, надо было пройти пыльными ногами через весь коридор. Катя мысленно пообещала себе, что подметет квартиру, и ожесточенно стала тереть въевшуюся в пятки грязь.
Макс тем временем засунул в микроволновку тарелку с курицей и рисом.
— Сейчас будет ужин, — весело подмигнул он Кате, осторожно присевшей на самый краешек стула. — Ты с хлебом ешь? — Макс поставил на стол корзинку с нарезанными ломтиками, положил перед девушкой вилку, достал из холодильника соевый соус.
Катя ошалело смотрела на Макса. Она давно не привыкла, чтобы о ней кто-то заботился, тем более посторонний, в сущности, человек...
— Это твоя квартира, да?
— Да, мы с Ритой снимаем. Я своих родителей очень люблю, но на шее у них сидеть не хочется — сам большой уже.
Катя вспомнила свою бабушку Лукерью, которую она не видела уже так давно. Борис ворвался в ее жизнь и по-хозяйски стал ей распоряжаться: она общалась только с его знакомыми, одевалась так, как нравилось ему, бросила учебу... Вдруг Катя остро пожалела о своем минутном порыве — подумать только, не разуйся она в тот жаркий день, все было бы по-другому! Она бы досдала "хвосты", поехала бы к бабушке, самому близкому и родному для нее человеку. Как она, наверное, переживала, что ее любимая внучка исчезла вместе с человеком, которого подозревали в убийствах босоногих девушек! И учебу бросила, а ведь бабушка мечтала, чтобы она получила образование, вышла замуж... Кате нестерпимо захотелось вернуться в Академгородок, к бабушке, домой! Хватит скитаться по чужим углам!..
