Судьба любит пошутить (Общий файл)

Сопротивляться и отказываться от такого подарка Судьбы никто из недругов не стал — перспектива пораньше избавиться от надоевшего до зубовного скрежета проклятья в буквальном смысле окрыляла. Оставалось только подготовиться к путешествию.

* * *

Настал день отъезда.

Воры стояли во дворе огромного особняка на окраине города — именно отсюда должен был отправиться караван — и выслушивали очередные ценные указания Люмьера, которыми тот промывал им мозги вот уже последние три дня. При этом отнюдь не положительное мнение, прямым текстом отраженное на лицах обеих "жертв", никоим образом не влияло на степень вдохновения торговца. Не смотря ни на что, он продолжал вещать, лишь изредка проходясь суровым взглядом по двум смиренным фигурам перед собой.

А недругам оставалось только, сцепив покрепче зубы, терпеть. Ведь надоест же ему когда-нибудь?

Не то, чтобы парни нуждались в чём-либо подобном, они и сами могли решить, что им делать... Но мастер Аризо бесспорно считал иначе и гнул свою линию, не обращая внимания на сначала грозные, а потом уже жалостные взгляды поучаемых. Попытки сбежать также пресекались на корню.

Конечно же, можно было высказать прямым текстом "все наболевшее", и таким образом избавиться от подобного занудства. Но Арэйн, хорошо знавший лучшего друга и не строивший никаких иллюзий относительно его упертости, очень сомневался в том, что это окажет хоть какое-нибудь положительное воздействие. Да и Ару было просто стыдно, зная, сколь сильно беспокоится о нем друг, грубо обрывать его. А обычных слов и уговоров он не понимал.

Так чего уж... Пусть болтает. Кому от этого хуже?

А вот почему же молчал Лейн, обычно никогда не упускающий возможность сказать гадость в ответ, оставалось только предполагать. Нет, временами он пытался что-то вякать, особенно в самом начале, но все это было как-то скучно, без огонька.

У Ара вообще все больше крепло мнение, что блондину просто выгодно использовать занудство Люма в своих целях. Особенно — как прекрасный повод отказаться от обсуждения с Арэйном накопившихся проблем, когда они наконец оставались в тишине и покое, отговариваясь пухнущей от информации головой и звоном в ушах.

Да и сами лекции Лей использовал "с делом", чаще всего витая во время них где-то глубоко в своих мыслях и явно с легкостью пропуская большую часть того, о чем Люм нудел в этот момент.

Ар даже завидовал этой его способности — у него так не получалось, что не могло не расстраивать. Нет, он ничего не имел против дружеских советов, но не тогда, когда они выдаются практически круглосуточно с перерывами только и на сон и еду.

— Значит, так... — продолжал уже наверное в сотый раз разоряться Люм. — Ар, ты не забыл рекомендательное письмо для Рийту из Вилейма? Арэйн, ты меня слышишь? Да или нет? — Ар, до сознания которого смысл слов сейчас доходил с трудом, заторможенно кивнул, впрочем, Люмьер, не ждавший от него какой либо активности, был доволен и этим, продолжая свое напутствие. — Как только прибудете в город, пойдете по тому адресу, который указан на конверте и передадите письмо хозяину дома. Рийту Вейсар давний деловой партнер моей семьи и вообще очень надежный человек. К тому же он в небольшом долгу передо мной. У него очень много нужных связей в городе. Если карта Бахруса в Вилейме, он обязательно поможет вам ее достать. Я кратко описал в письме вашу ситуацию, он будет знать столько, сколько нужно. Можете ему доверять. Он надежный человек...

В этот раз Люм был особенно зануден, он умудрился повторить этот кусочек своей речи только за сегодня раз этак с десять. И было не особенно удивительно, что даже индифферентный ко всему блондин наконец подал признаки жизни.

— Да. Да. Да. — взвыл вконец измордованный длинной нотацией Лейн, заставив Ара выйти из состояния полудремы, в которое его погрузил ровный голос лучшего друга. — Да помним мы все, не слабоумные, чтобы повторять нам по десять раз!

— Это все очень важно и я хочу, чтобы вы запомнили!!!

— Ну что тут сложного? Вилейм, письмо, Рийту, Карта Бахруса...Кстати, до сих пор не пойму, зачем она нам так нужна, у нас и других карт полным-полно.

Люм уставился на блондина, словно энтомолог на новый неизвестный вид насекомого — с тем же безграничным удивлением, к которому, впрочем, примешивалась громадная доля недоверия и осуждения.

"М-да... — подумал Ар, оценивая по сведенным бровям своего друга степень его бешенства. — Зря принцик вмешался в его монолог, а тем более так откровенно признался, что половину всего прослушал. Сейчас получит по полной. И я вместе с ним".

Обеспокоенный чем-то Люм всегда был до крайности зануден. Если прерывали или, не дай Боги, возражали — зануден вдвойне. А уж если он обнаруживал, что его попросту игнорировали — это вообще был чистый мрак.

— Неужели ты совсем не слушал, о чем я вот только что рассказывал? Что ж, хорошо. Я сегодня добрый — повторю. Мне не сложно. Именно эта карта, — не слушая вялых протестов, начал он нравоучительным тоном, — составленная магом-путешественником Бахрусом Крэнтай, описывает во всех мельчайших подробностях путь через Желтую пустошь, которую в свое время он тщательно исследовал, что, кстати, ни до, ни после него не мог сделать ни один из ученых. Без этой карты пройти Желтую пустошь практически невозможно, во всяком случае, для человека, не обладающего зачатками магии, да и для мага тоже очень сложно. На карте же, мало того, что отражены все извилистые тропинки и показан кратчайший путь без тупиков и ловушек, так еще и она сама является артефактом, помогающим своему владельцу избегать миражей, встречающихся там на каждом шагу. И не только их, но и многочисленных чудовищ, обитающих...

— Да знаю я все это! Ты хоть думаешь, кому и о чем ты рассказываешь? Артефакты — моя профессия.

На этот "крик души" Лея Люм отреагировал лишь скептической гримасой.

— Тогда зачем глупые вопросы задаешь?

— Это не глупые вопросы, — с вялым возмущением возразил Лей, который уже был не рад, что вмешался со своими комментариями, нарвавшись этим на очередную лекцию. — Я просто не понимаю, для чего она нам нужна, ведь мы запросто можем обойти Пустошь. Или ты считаешь, что нам мало приключений и адреналина в жизни и надо подкинуть еще чуть-чуть?

В ответ на эту реплику блондин заработал еще один недовольный взгляд от Люма.

— Не говори глупостей. Не понимаю, где ты витаешь в последнее время — я уже сто раз рассказывал, что обойти Желтую пустошь вы не сможете, если не желаете таким оригинальным образом совершить самоубийство. Единственный обходной путь лежит через Эльгинское ущелье. А оно сейчас блокировано повстанцами под предводительством знаменитого Эльзарда, который, как оказалось, отчего-то очень не доволен тем, как наш Император управляет страной. Я хотел еще подождать с вашим отъездом — ситуация должна вот-вот разрешиться — но раз ждать нельзя, придется рискнуть. И я не хочу, чтобы вы оказались между двух огней.

Лей потупился, изображая смущение, но Ар был уверен на все сто процентов — тот даже ни на сотую долю не испытывает этого чувства.

— Да-да. Я вспомнил, извини. Что-то последнее время я и правда слегка рассеян, наверное, привычка тупить на каждом шагу все же заразна, — блондин высокомерно покосился на Ара и, презрительно дернув плечом, отвернулся. Арэйн уже хотел было возмутиться — на что это намекает этот мелкий негодяй? — но Люм его опередил.

— Вот и хорошо. Но, пожалуйста, сосредоточтесь. Мне кажется, это проклятье не только свободы вас лишило, но и половины мозгов. И это еще мягко сказано. Сейчас вы мне напоминаете кого угодно, но только не лучших воров Серебряной гильдии. Соберитесь, умоляю вас. А то я уже чувствую, каких вы неприятностей найдете на ваши головы с таким отношением ко всему. Не понимаю, что с вами творится...

Вот и Арэйн не понимал. Нет, в себе-то он более или менее уже разобрался и знал, на что можно списать свою невнимательность. Но вот отчего временами становился таким рассеянным Лей? Этот вопрос волновал Ара до чрезвычайности, но никаких зацепок на этот счет, к его большому сожалению, не было, а догадки, выдаваемые воспаленным воображением, были одна невероятнее другой. И какими бы они не были желанными, но Ар больше не давал себе шанса на беспочвенную надежду.

Прочитав длиннющую пространную нотацию, снова напомнив о карте и прочих необходимых по его мнению вещах, а так же еще раз, подобно заботливой мамаше, отпускающей своих непутевых чад в путешествие, проверив, все ли необходимое было взято в путь, Люм наконец-то дал добро на выезд.

* * *

Арэйн был в ярости!

Да что там... Определить то состояние, в котором он находился сейчас, таким простым и незамысловатым термином можно было только с большим, ну просто огромным натягом. И испытываемые парнем чувства это отражало бы лишь в самой что ни на есть малой толике.

Описать всю бурю, творящуюся в его душе, наверное, не взялся бы сейчас даже самый прославленный из поэтов мира — попросту не нашел бы слов. Так Арэйн еще никогда в своей жизни не злился. И было бы из-за чего... Ведь сущая безделица, как казалось бы!

Но смотреть, как эта... эта... да просто ЭТА! — потому что подходящего по силе определения, характеризующего ее в полной степени, подобрать было просто невозможно: любое слово, как приличное, так и народно-фольклорное, казалось таким неточным и неглубоким.

И смотреть, как ЭТА вешается на его врага, было выше сил Арэйна!

Все эти смешки, кокетливые ужимки, простодушное хлопанье длинными ресничками, псевдослучайные прикосновения... Р-р-р-р...

Глядя на это, Арэйн ловил себя на мысли, что четвертование и другие занимательно-мучительные виды казней кажутся уже не такими и омерзительными, а где-то даже и очень привлекательными. Как жаль, что они официально запрещены. Очень жаль...

Вот и сейчас ЭТА сидела, придвинувшись вплотную к Лею и положив голову ему на плечо, слегка поглаживала ладонью его колено, при этом о чем-то весело щебеча. Тоже, нашлась птица, марх ее побери, не летающая.

Слова долетали до Ара с трудом, хотя он и сидел совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, но шум бурлящей от гнева крови не давал ему что-либо расслышать.

Одно только сдерживало Арэйна от уже тщательно и любовно спланированного убийства с особой жестокостью — порой Ару казалось, что Лей не совсем искренен в своем интересе к этой девице.

Она была, бесспорно, мила. Высокая, стройная, с густыми темными локонами и бархатными темно-карими глазами. В общем, именно такого типа, какой и нравился всегда Лею. Тот, конечно, "ценил" всех красивых женщин с одинаковой страстью, особенно, когда отбивал их у Арэйна — на цвет глаз и волос точно не смотрел, но если у него был выбор, то он отдавал предпочтение вот таким вот темноглазым и темнокосым милашкам. Все это было так, но...

Даже ее несомненная привлекательность не могла скрыть такой заметный недостаток, как излишняя говорливость.

Болтающая без умолку кокетка за те три дня, которые прошли с момента ее спасения, надоела уже всем. Мужчины любят глазами, но их уши надо тщательно беречь и не нагружать чрезмерно лишней информацией. Эта аксиома была для девицы пустым звуком.

При мысли о ее спасении Ар досадливо поморщился. Вот какой марх их понес туда?

Не могли, что ли, проехать мимо?

Не-э-эт! Как же так, воспитание и гордость взыграли... Вот теперь и расхлебывать...

Это случилось на четвертый день их путешествия...

Ехать было до невозможности скучно, тем более, что на Лея снова напала так несвойственная ему меланхолия и немногословность. Большую часть пути он просто молчал, лишь изредка перекидываясь ничего не значащими фразами с другими попутчиками. На Ара же блондин не обращал внимания вообще, игнорируя его по полной программе и обращаясь к нему только в случае крайней необходимости. Видимо, все еще дулся на произошедшее в подвале.

Ар ко всему относился по-философски: он решил больше ни на чем не настаивать и ждать, когда же блондин оттает сам. Конечно же, такое отношение со стороны Лея не могло не расстраивать, но Арэйн загонял обиду поглубже. Тем более, что вечером, на привале перед сном, можно было обнять эту упрямую колючку, крепко прижать к себе и, зарывшись лицом в многочисленные косички, блаженно вздохнуть.

Мой, только мой.

Какая все-таки прекрасная вещь — это проклятье!

В тот день Лей был чуть менее мрачен, чем всегда, и даже соизволил поговорить с Аром на какую-то ничего не значащую тему. Это уже был куда как значительный прогресс. Ар сейчас уже и не помнил, о чем они разговаривали. Да это было и неважно, важен был сам факт!

Воодушевленный такой "победой", Арэйн даже предложил немного развеяться и проехать чуть в сторону, подышать свежим воздухом, а не дорожной пылью.

Вот если бы Ар не был бы тогда таким дураком... А то природы, романтики, видите ли, ему захотелось... Не иначе, чем сама Ехши-дан — Богиня Невезения — нашептала ему эту мысль на ушко. И Лей, как на зло, безоговорочно на это предложение согласился.

Ар, даже забыв о данном самому себе обещании, раскатал губу поговорить наконец-то с ним наедине и выяснить все... Вот за это и поплатился.

Встретившаяся на пути дубовая роща была весьма живописна. Они уже почти проехали мимо, когда шум невдалеке привлек их внимание.

Грубые голоса, лязг стали...

Они не стали бы вмешиваться, предпочтя попросту проехать мимо — мало ли кто здесь отношения выясняет, сунешься и сам нарвешься по уши. Да и героями, спасающими всех попавших в беду путников от разбойничьей засады, они никогда не были. Раз попались — значит, сами виноваты — надо быть внимательнее, а не рыпались бы и отдали все — остались бы невредимы. Выберутся живыми — их счастье, а если нет, значит, не судьба.

Но прозвучавший надрывный женский крик, полный паники и отчаяния, заставил парней поменять свое мнение.

Грабеж грабежом, но женщин и детей трогать нельзя! На этом еще у дядяшки Таменкло был огромный пунктик.

Он вообще не приемлил лишнего насилия и всегда повторял своим ученикам, что истинный мастер своего дела совершает кражу так, что жертва пребывает в блаженном неведении до самого последнего момента.

А уж тех, кто обращал оружие против слабейших, дядюшка частил изуверами и только плевался, заслышав о таком. И неудивительно, что его подопечные полностью переняли эти убеждения.

Парни помчались туда во весь опор. Оставив коней на опушке, они буквально влетели под сень деревьев и почти сразу же, не сделав и десяти шагов, наткнулись на мрачное действо.

Бой уже почти заканчивался. На вытоптанной траве тут и там вперемешку валялись тела разбойников (которых можно было с легкостью распознать по живописным лохмотьям) и одетых в богато украшенные ливреи по моде Севера слуг.

На ногах оставались лишь семеро. Четверо грабителей теснили двоих как две капли воды похожих друг на друга парней, отбивавшихся с какой-то отчаянной яростью и упорством. Дикие звери, загнанные в угол, но не желающие проигрывать.

Но было уже ясно видно, что они сдают. Многочисленные, хоть и неглубокие раны, виднеющиеся на их телах, ослабляли их, постепенно, с каждой вытекающей каплей крови, заставляя терять темп и силу ударов. Еще немного — и будет слишком поздно.