Граф-3. "Клинок его Величества"

Честно говоря, я никогда не понимала, что за удовольствие можно получить, смакуя подробности скандалов или измен, поэтому первые несколько минут разговора провела на грани небытия. Анализируя поведение мужчин во время обеда.

Впрочем, стоило мне почувствовать, что тема, поднятая графом Орассаром, как-то задевает Ронни, как я вышла из транса и прислушалась к тому, что он говорит.

Пара-тройка предложений — и я не поверила собственным ушам: начальник Внутренней стражи Элиреи утверждал, что баронесса Майянка Квайст и ее супруг взялись за воспитание сирот! Не одного-двух, а двухсот сорока семи! И не просто взялись — но и умудрились окружить их любовью и лаской!!!

Я ошалело уставилась на свою мать, увидела, что она так же таращится на Даржину, и поняла, что для королевы Галиэнны, как и для меня, имя баронессы Квайст вызывает единственную ассоциацию. С ее прозвищем.

Сучка Квайст — и материнская любовь? Нет, это было невозможно!

Однако это было еще не все — через пару минут мы удивились еще сильнее, услышав, что дети по-настоящему довольны, а самые юные уже начали называть ее мамой!

В отличие от нас с мамой, Даржина Нейзер молчать не стала. И, с треском сложив костяной веер, кажется, подаренный ей леди Камиллой, недоверчиво поинтересовалась:

— Простите, что перебиваю, граф, но о какой баронессе Квайст вы говорите? О Майянке, урожденной де Венгар?

Мужчины расхохотались. Все до единого. А король Вильфорд — так до слез.

— Да, леди Даржина! О ней! — кивнул граф Орассар.

— Сучка Квайст воспитывает двести сорок семь сирот? Бред!!!

— Не бред, а правосудие по-элирейски! — поддержал своего вассала король. — Вернее, правосудие от Утерса Законника !

Ронни слегка покраснел.

— А поподробнее можно? — Даржина посмотрела на Ронни. С о-о-очень большим интересом.

— Конечно! — улыбнулся начальник Внутренней стражи. И принялся за рассказ...

...Дослушав историю до конца, Нейзер-старшая по-старчески пожевала губами, а потом с уважением(!) посмотрела на короля:

— Ваше величество! Я хочу выразить вам свое восхищение!

Вильфорд удивленно приподнял бровь:

— Мне?

— Вам! Обычно власть превращает человека в животное! А вы оказались сильнее, чем те соблазны, которые вас искушают...

Король смутился:

— Да я-то тут причем? Все то, что вы только что слышали, придумал граф Аурон!

Однако заставить Даржину сбиться с мысли ему не удалось:

— Вы не приписываете себе заслуг своих вассалов. Вы не боитесь брать на себя ответственность за их решения. Вы уважаете тех, кто вам служит... и, тем самым, привлекаете к себе тех, кто способен это оценить... Вильфорд Бервер Скромный! Вы — настоящий король!

...Обдумывать изменения в характере Даржины Нейзер я не стала. Ибо заметила, что Ронни о чем-то переговаривается со своим отцом. Увы, их пальцы мелькали слишком быстро, большая часть жестов была мне незнакома, но даже того, что я улавливала, хватило, чтобы понять — разговор шел о тех самых новостях, которые меня встревожили.

Я забыла про все и вся. И до рези в глазах вглядывалась в мелькание пальцев. До тех пор, пока Ронни не склонился к моему уху и не прошептал:

— Ты была права: отец получил какие-то известия. Из Арнорда...

— Какие-то? — удивленно спросила я.

Ронни стиснул пальцами подлокотник своего кресла и еле слышно вздохнул:

— Он сказал, что нас это не касается, и мы узнаем обо всем только после свадьбы...

Глава 28. Алван-берз.

Вайзары добрались до Чорым-лака только на закате. Последними. И, вместо того, чтобы устраиваться на ночевку, всем родом заехали на вершину Последнего Холма. Прямо к берзу, восседающему на своей кобыле в окружении остальных вождей.

Дерран, сын Идриза, едущий впереди отряда, был хмур, как зимнее небо и холоден, как белые мухи, падающие с неба на далеком Севере. Остановив коня, он вскинул вверх десницу, и, дождавшись, пока его сородичи осадят своих скакунов, раздраженно поинтересовался:

— Ну и зачем все это нужно?

Берз равнодушно пожал плечами:

— Я — берз. Вы — мои воины. Я говорю — вы выполняете...

Вождь заскрипел зубами. Потом умерил свой гнев и приложил десницу к груди:

— О, Алван-берз! Объясни своим воинам, для чего армия пятый день носится по степи, вместо того, чтобы осаждать Ларс-ойтэ...

'Когда ты услышишь этот вопрос — посмотри на него, как на неразумное дитя. Потом удиви. И заставь задуматься. Не его, а его воинов: до тех пор, пока они в душе считают себя сначала Вайзарами, а потом твоими воинами, эта армия не стоит гнутого медяка...'

Мысленно повторив слова своего эрдэгэ, Вождь Вождей оторвал взгляд от горизонта, уставился на сына Идриза и искривил свои губы в усмешке:

— Я не собираюсь ничего осаждать...

Первый среди Вайзаров удивленно вытаращил глаза:

— То есть? А... Ларс-ойтэ?

— Я иду на север брать! То, что принадлежит мне по праву сильного...

— Тем более! — воскликнул первый среди Вайзаров. — К чему носиться между оазисов, если можно пойти и взять?

'Простые воины видят войну не так, как вы, вожди: каждый из тех, кто едет за твоим конем, больше всего на свете мечтает выжить. Они точно знают, что с севера вернется далеко не каждый. И что кони, женщины и оружие нужны только тем, кто способен твердо стоять на ногах. Поэтому с радостью пойдут за тем, кто подарит им Надежду снова увидеть своих жен и детей...'

— Я — берз. Значит, несу ответственность за каждого из тех, кто держит мою саблю. Тренировки по сбору в нужном месте — это способ сохранить жизни моих воинов. Поэтому мы пойдем на север только тогда, когда каждый из вас будет готов к войне!

— Оглянись, берз! Твою саблю держит вся Степь! С такой силой можно превратить в прах пять десятков таких стойбищ, как Ош-иштар!

— А зачем тебе прах? — Алван сделал вид, что удивлен. — Прах не вынесет тебя из боя! Прах не согреет твою кошму! Прах не наполнит твоего желудка и не заставит твое чело кружиться от радости!

Сын Идриза слегка растерялся:

— Я хотел сказать, что наша армия...

— Моя армия...

— ...что твоя армия, о берз, способна захватить любое из стойбищ лайши!

'При любой возможности показывай воинам разницу между тобой и остальными вождями!' — мысленно повторил берз. И заставил себя тяжело вздохнуть: — Ты меня не слышишь! Победа победе рознь. Скажи, много ли тебе будет радости, если во время штурма того же Ларс-ойтэ половина твоих сородичей уйдет во Тьму?

— Мои воины сделают все, что смогут! — Дерран, сын Идриза гордо вскинул подбородок.

'Не каждый вождь умеет думать. Тем более — быстро. Поэтому используй каждую их ошибку. А еще старайся вовлекать в разговор тех, кто тебя окружает. Конечно же, на своей стороне. Для этого надо не так много — похвалить тех, на кого ты рассчитываешь. И дать им возможность высказаться...'

— Армия должна была собраться у Чорым-лака на рассвете. Все рода, кроме твоего, выполнили мой приказ. Цхатаи, которым надо было проделать самый длинный путь, прибыли сюда первыми! — Алван повернулся к вождям и благодарно улыбнулся Цертою, сыну Марзгана. Тот подбоченился...

— Шавсаты, единственный род, который я обременил грузом — прибыли сюда вторыми! А ваши кони, Дерран, все еще в пене! Хотя Удири-бали уже готов расседлать своего жеребца . И это все, что вы смогли? А если бы тут была армия лайши?

— Если бы тут была армия лайши, то вина за жизни тех, кто ушел во Тьму, лежала бы на тебе! — рыкнул Цертой. — Берз приказал, значит, ты обязан был оказаться здесь на рассвете!!!

Дерран, сын Идриза угрюмо посмотрел на вождя Цхатаев, потом — на остальных, и, сообразив, что он оказался в меньшинстве, еле слышно пробормотал:

— Если бы армия шла одним кулаком...

— Представь себе песчаную бурю! — перебил его берз. И постарался как можно точнее повторить и слова, и интонацию своего эрдэгэ: — Мириады песчинок, летящие туда, куда дует ветер... Ты можешь схватить одну песчинку — но остановить бурю не сможешь никогда... Так же и лайши — любая их попытка остановить мою армию будет похожа на попытку поймать ветер...

Как и обещал сын Алоя, поняв, что с каждым сказанным словом он все больше и больше противопоставляет себя всем остальным вождям, Первый среди Вайзаров предпочел перевести разговор на другую тему:

— Запасов еды осталось на трое суток...

— Еды — предостаточно... — Алван, усмехнувшись, показал на север. — Вон там... Только прежде, чем мы ее возьмем, вы научитесь выполнять мои приказы...

...Четверо суток спустя Алван-берз в сопровождении сотни телохранителей выехал на опушку Найризского леса и с интересом уставился на Ларс-ойтэ.

На первый взгляд, стойбище лайши выглядело абсолютно неприступным. И на второй — тоже: высоченные башни и соединяющие их стены выглядели такими мощными, как будто с их помощью северяне пытались защититься от нападения армии богов.

'О, Субэдэ-бали!' — мысленно взмолился он, сообразив, что раз едва заметные черные точки под зубцами — это бойницы, то стены должны быть головокружительной высоты. — 'Помоги мне сделать то, что суждено — и я брошу к твоим ногам весь Север...'

— Стены высотой в двадцать локтей. Восемь локтей в ширину у зубцов, и в двенадцать — у основания... — словно услышав его мысли, буркнул оказавшийся рядом сын Алоя. — На башнях — мощные самострелы и камнеметы; за каждыми из городских ворот — захабы ; перед стенами — довольно глубокий ров, а на поле — ловушки, утыканные кольями и 'чеснок ' до самого леса...

— ...а еще целая армия! В лагере по левую руку от стойбища... — угрюмо добавил десятник Даргин.

— И не одна, а три... — усмехнулся белолицый лайши. — Вассалы Урбана Красивого, Вильфорда Скромного и Бадинета Ленивца...

'Каждое твое слово будет передаваться из уст в уста. Поэтому старайся, чтобы в твоем голосе всегда звучала уверенность...'

— Именно на это я и рассчитывал... — пожал плечами Алван. Потом посмотрел на темнеющее небо на закате и приказал: — Начинайте!

Десяток посыльных, еще мгновение назад глядевших на стены Ларс-ойтэ с плохо скрываемой неуверенностью, подали коней назад, развернули их мордами к лесу — и вскоре в чаще застучали топоры...

...— Пока мы будем рубить хворост , воинам объединенной армии трех королевств будет не до сна... — пробормотал эрдэгэ, растянувшись на попоне, подложив под голову седло и уставившись в звездное небо. — Десятники будут терзать рядовых, сотники — десятников, тысячники — сотников. Ополченцы примутся жечь костры и кипятить масло, инженеры — проверять состояние осадных машин, а те, кто командуют армией — ломать голову, пытаясь понять, каким образом мы собираемся штурмовать стены, не имея осадных машин. Трус умирает дважды — поэтому и горожане, и ополченцы и ветераны будут с ужасом представлять завтрашний день. Легче всего будет тем, кого займут делом. Например, тем, кого пошлют в лес за пленниками. Кстати, если ты не забыл, им надо дать возможность захватить хотя бы пару воинов...

'Да помню я, помню...' — мысленно рыкнул берз. Но возмущаться вслух не стал. Зная, что услышит в ответ одну из любимых поговорок белолицего лайши: 'Лучше проверить дважды, чем сокрушаться, лежа на погребальном костре...'

— Объединенной армией трех королевств командует граф Олаф де Лемойр по прозвищу Старый Лис... — после небольшой паузы сообщил сын Алоя. — Это и хорошо, и плохо...

Берз тут же превратился в слух: о командующем объединенной армией он слышал первый раз.

— Плохо, потому что он умен, опытен, видит поле боя, умеет вовремя принять единственно верное решение и не боится рисковать. А еще он почти не делает ошибок. В общем, будь на его месте любой из военачальников Урбана Красивого, мы взяли бы город с ходу...

— Почему 'плохо' я понял. А почему 'хорошо'?

— Во-первых, Лис всегда бережет своих воинов — значит, бросит их под наши стрелы только тогда, когда будет уверен, что иначе города ему не удержать... — усмехнулся Гогнар.

— А во-вторых? — спросил Алван, мысленно представив, как белолицый, перечисляя, сгибает толстые пальцы с криво обрезанными ногтями.

— А во-вторых, если бы вместо него армией командовал Утерс Неустрашимый, то еще до рассвета мы бы потеряли несколько сотен солдат и добрую треть вождей...

Берз удивленно уставился в темноту, решив, что ослышался: в голосе его эрдэгэ прозвучало что-то вроде опасения!

— У меня почти два десятка терменов! — воинственно воскликнул он, стиснув пальцы на рукояти Гюрзы.

— В прошлом году наследник Утерса Неустрашимого вместе с горсткой своих воинов остановили армию Иаруса Молниеносного... — хмуро буркнул сын Алоя. — В этом Утерсы выиграли две войны, и при этом умудрились не потерять ни одного солдата...

— Этого не может быть!

Судя по звукам, донесшимся из темноты, сыну Алоя надоело пялиться в небо, и он перевернулся на бок. Несколько мгновений молчания, легкое потрескивание проминающейся под ним земли — и когда Алван решил повторить свое утверждение, до него донесся тяжелый вздох:

— Может... Еще как может... Поэтому-то я и радуюсь... Ладно, давай спать — завтра у нас будет тяжелый день...

...Заснуть оказалось довольно трудно: мысли о завтрашнем дне будоражили кровь и заставляли таращиться в темноту. Туда, где за черной стеной деревьев должно было находиться Ларс-ойтэ. Кроме того, здорово мешал перестук топоров, шелест ветра и густой запах кипящего масла, пропитавший все и вся. Стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором возникали обрывки недавних воспоминаний — горящие юрты Ош-иштара, темные пятна крови на утоптанной сапогами земле и трупы, трупы, трупы. А когда Алван-берза все-таки разморил сон, к его плечу почти сразу же прикоснулась чья-то рука:

— Просыпайся, пора!

Берз недоуменно уставился в темноту, потом сообразил, что уже почти утро, стряхнул с себя остатки сна, бесшумно поднялся на ноги и вгляделся в темноту:

— Что творится в городе?

— Зарево от костров и факелов, колокольный звон, лязг кузнечных молотов и вопли слишком бдительных часовых. Все, как и должно быть. А тут, у нас, чуть веселее: пропало двадцать два человека. Ну, и еще семнадцать найдены мертвыми...

— Их... лайши? — зачем-то уточнил Алван.

— А кто же еще? Старый Лис — волк. Самый настоящий!

— Лис — волк! — фыркнула промелькнувшая мимо тень. И, что-то подхватив с земли, метнулась к коням, фыркающим неподалеку.

'Кто-то из моих... Подобрал войлочную подстилку...' — запоздало сообразил берз и пожал плечами: — Ты же сам говорил, что сегодня без жертв не обойтись!

— Говорил... Я просто сообщаю новости...

— Ясно... — берз пожал плечами, сделал пару шагов к ближайшим кустам и принялся развязывать мотню...

...Получасовая пробежка по ночному лесу с конями в поводу — и термен Надзиров выбрался на поле, заставленное скирдами сена. Несколько мгновений, чтобы дождаться отставших — и воины, услышав команду, взлетели в седла. Не особенно быстро — на лицах большинства до сих пор можно было увидеть непонимание...

'Главное, что молча делают то, что приказано...' — пуская коня в галоп, подумал Алван. Потом вгляделся в темное пятнышко на дороге и потянулся к Гюрзе: пара крестьян с телегой оказались не там и не тогда...