-Не надо лести, оставьте ее для милых дурочек.
-Тот, кто изготовил это письмо, наделен талантами и умом.
-Да, они достались ему от его матери.
-Что будет, если этот план не сработает, по каким-то причинам?
-О, у нашего магистра всегда наготове есть сотня других, — усмехнулась она. — Так или иначе, мы заставим каждого заплатить нужную нам цену.
С этими словами они сели на лошадей и разъехались в разные стороны. Я, не раздумывая, поскакал за мужчиной. Как бы мне не хотелось узнать, кто эта женщина, в первую очередь, меня интересовало письмо, что увозил незнакомец.
Догнать его не составило труда. Он не слышал, что его догоняют, а когда увидел меня, то сначала попытался оторваться, но когда понял, что мой конь не уступает его лошади, сбавил скорость и решил выяснить, в чем дело.
-Что вам угодно? — резко спросил он меня. — Почему вы загородили мне дорогу?
-Я с удовольствием пропущу вас, куда бы вы не направлялись, как только вы отдадите мне письмо, что вам вручила ваша соблазнительная подруга.
-О демон! Ты за ней следил!
-Я, конечно, не демон, но ваш заговор против своего господина могу пресечь вовремя. Вам убежать не удастся. Я не отстану от вас.
-Придется убить тебя жалкий!...
Он зарычал и соскочил на землю. Наш спор по поводу эпистолярного искусства пришлось выяснять недолго: он ранил мою руку, а я убил этого хвастуна.
Пошарив по его карманам, я вынул письмо. Медальон слабо осветил поляну.
Дрожащей рукой я вскрыл конверт. Какая-то странная закономерность с этими подложными письмами. Уж не в первый раз мне приходится иметь с ними дело. Я увидел, что письмо запечатано печатью Орантона. В этом не было никаких сомнений. Каким образом злоумышленники сумели воспользоваться печатью принца?
Я читал и не верил своим глазам!
В послании было откровенное предложение императору Кильдиады от имени принца, за помощь в завоевании трона, подарить ему богатейшую провинцию Ухрию! Это было похоже на бред, но письмо написано рукой принца — я без труда узнал его почерк. Орантон просил помочь ему флотом с захватом Ланийского побережья и воинами, для наступления на Мэриэг.
Даже если бы этот безумный план не увенчался успехом, он все равно бы привел к расколу страны. Предатель явно служил интересам Кильдиады. Но кто он? Что за женщина участвует в этом замысле? Ее связной лежит теперь мертвый у моих ног. Я обыскал его и нашел много золота. Лицо убитого было не молодое и не старое. Я бы дал ему сорок или сорок пять лет. Он был крепким и сильным, в чем я смог убедиться, когда мы дрались. Выражение волевого человека, упрямо сжатые губы, даже в смерти он казался уверенным и опытным лицедеем.
Кто он такой, человек, способный дотянуться до самого Ресунос-Реса? Имеет ли он отношение к посольской миссии? Чьим интересам служит интриганка? В ее голосе была такая уверенность в своей правоте, ощущение власти. Если бы она появлялась раньше при дворе, я бы заметил, запомнил ее, узнал это особенный голос.
Что задумали эти двое, и те, кто за ними стоит? Женщина упоминала магистра. Но кто он? Такое понятие как магистр используется где угодно: даже глава купеческой гильдии именуется магистром. Но чаще всего так называется руководитель духовно-рыцарского ордена. Но все известные мне ордена вряд ли подходили под ситуацию, при которой их магистры втягивают Ларотум в столь сомнительную историю.
Я представил, как корабли из Кильдиады появляются у берегов Квитании. Принц, который находится в неведении, начинает защищать порт Касоль, а в то же время кто-то отправляет это письмо Тамелию. Реакция короля очевидна: он собирает силы и идет войной на брата. Его копья нацелены Орантону в спину, пока тот ведет сражение на море.
И вот тут-то ему придется выбирать — заключит этот безумный союз с Кильдиадой или сдаться на милость брата, уверенного в его измене, у которого есть доказательство его измены и чтобы там не говорил Орантон, оправдаться ему не удастся.
Такой случай Тамелий не упустит, для устранения помехи на пути к трону для своего наследника. Я прикидывал возможные последствия подлого плана и убеждался, что все это на руку тому, кто ненавидит Ларотум, хочет втянуть его в междоусобные войны.
Я задумался, что же мне делать. Отдать письмо принцу? Придется доказывать: откуда оно у меня. А что если Орантон усомнится. Сжечь — наиболее верное решение. Я подумал, что, пожалуй, это будет самым разумным.
Я подумал, что возможно незнакомка не поедет сразу прочь из этих мест, а заночует в ближайшей гостинице, как раз там, где ждут меня мои друзья и жрецы.
Когда я въехал на постоялый двор, ко мне навстречу выехал Паркара.
-Почему так долго?
-Дорога свободна. Нет необходимости останавливаться здесь. Лучше ехать прямо сейчас. Скажите, Паркара, не подъезжал ли кто сюда перед моим появлением?
-Один всадник проехал мимо постоялого двора.
-Вот проклятье!
-Почему вы спрашиваете о нем?
-Теперь уже не имеет смысла. Я очень хотел с ней познакомиться.
-С ней?
-Да, это была переодетая женщина.
-Вы упустили это приключение, Льен.
Жрецы без колебаний приняли решение ехать, мне показалось, что самый старый из них, что-то передал тому, кого они называли Кэем.
И вот, они поскакали на своих заколдованных бесшумных лошадях в сторону Алабена, а мы с молодым жрецом поехали в Мэриэг. Я прикинул, что мы появимся там на рассвете. Ночка выдалась беспокойная. Мне захотелось спать. И я как будто начал клевать носом. Еще не рассвело, а мы уже ломились в Квитанские ворота.
Их открыли не хотя, со скрипом.
-Исподлобья взглянув на нашу одежду, стражники предпочли не задавать вопросов, но вот к нашему спутнику из Квитании они проявили пристальный интерес.
-А кто же этот юноша? Он не принадлежит дому Орантона,— сказал стражник. — У нас нынче приказ: всех подозрительных приезжих задерживать.
-Вот так чудеса!— возмутился Паркара, — это с каких-таких пор стали задерживать приезжих? Ты, вэлл, сошел с ума, если думаешь, что благородный человек может привести в столицу кого-то подозрительного!
-Ну, ваши высокородные разногласия нас — простых смертных мало интересуют. Только мое начальство приказало, и я не могу впустить в город незнакомца, пока не выясню: кто и откуда держит путь.
Я уже начал подумывать, что нам придется откупиться: золото для этих вэллов может с лихвой заменить все приказы начальства, как произошло нечто удивительное.
-О боги!— вдруг раздался нежный голос, и наш юноша, подъехав ко мне, прижался к моим губам.
У меня глаза на лоб полезли! А нежный голос продолжал говорить:
-Да скажи ему, милый, что я твое ночное приключение! И из-под низко-надвинутой шляпы показались прелестные губы, розовые щеки и чудесные глаза. И как мы их раньше не заметили?! Наверное, потому что было темно.
Тонкие ручки обвились вокруг моей шеи, и стражник, ухмыльнувшись, засмеялся:
-А так бы и сказали сразу! Что у вас тут Маленькое приключение! Проезжайте, кэллы! Веселого вам утречка!
-Что, демон меня раздери, происходит?— возмутился Паркара, когда мы отъехали от ворот по коридору по направлению к воротам в Синий город. Так вы не юный гэлл, вы — женщина?!
-Да,— прошипела девушка, которую мы по ошибке приняли за юношу.
'Два раза за одну ночь встретить переодетых в мужское платье женщин — это чересчур'!— подумал я.
-Так вы имеете отношение к культу? Мы должны обрашться к вам — гэльяна?
-Да, — нехотя ответила очаровательная жрица.
-Куда же вас теперь проводить?
-В дом Орантона, разумеется.
-Флег, это придется сделать тебе,— сказал я, — ты живешь ближе всех к Львиным воротам.
Влару, покраснев, молча согласился.
Мы расстались, Кэй на прощанье метнула в меня красноречивый взгляд, припоминая мне свой вынужденный поцелуй.
Я, едва добравшись до кровати, рухнул в нее прямо в одежде. Всю ночь мне снились корабли Кильдиады, торжествующий импертор Ресунос-Рес, о внешности которого я имел смутное впечатление, и ворох писем, падавший с небес на мою голову.
Ночью я решил уничтожить письмо. Но когда мы вернулись в столицу, я не сделал это сразу, поддавшись усталости, и очень пожалел потом о своей небрежности. Когда я проснулся, то обнаружил, что письмо пропало из моего кармана. Зато вместо него я нашел кое-что другое: письмо со знаком белого караака. Едва справляясь с волнением, я развернул бумагу. В ней было сказано следующее:
'Не тревожьтесь из-за своей утраты. Документ, о котором вы сожалеете, находится в надежных руках и будет использован в нужное время к вашей пользе. До тех пор он никому не причинит вреда'.
Подпись: 'ваш друг'.
Проклиная свое легкомыслие, я был вынужден помалкивать о происшедшем — я не мог ничего сообщить принцу, потому что у меня уже не было доказательств. Зато я намекнул ему, что кто-то может легко воспользоваться его печатью, потому что он весьма небрежен в отношении этого предмета. Я сам не раз видел, как его печать валялась на столе среди безделушек.
-Кто? — глаза Орантона сделались круглыми, а лицо вытянулось.
-Кто угодно. Ваши слуги, пажи, кто угодно.
-И что?
-Вам могут самым банальным образом навредить, используя символ вашей власти.
-Что за вздор! Какие ужасные предположения!
-Возможно, у меня мания, но я предпочитаю предостеречь тех, кому служу, если вижу для них опасность там, где они ее сами не замечают.
-Ладно,— буркнул принц, я буду запирать печать,— хотя в доме у меня не может быть предателя.
Я не мог, конечно, забыть о таинственной женщине, что плела интриги против Ларотумского королевства. Вероятно, она была шпионкой какого-то иностранного государства. Но какого? Я ни разу прежде не слышал ее голос. Я бы узнал.
Я обошел все гостиницы в Мэриэге, я побывал в Черном городе, я наблюдал за посланником из Кильдиады и его домочадцами. Та, которая смутила мой покой, как в воду канула. Возможно, она уехала из страны. Я уже не знал, что делать и решил пока ждать, наблюдая за дальнейшими событиями.
После нашего возвращения в Мэриэг, мы узнали любопытные новости. Битва у храма Блареана не состоялась.
-Когда мы прибыли туда,— рассказывал Караэло,— лисы уже исчезли. Они не пожелали с нами драться.
Сражения не было. Зато все говорили о каком-то чуде, которое сотворил бог или его жрецы. Правда это или нет, но мадариане оставили этот храм в покое. Мы совершили еще один рейд на защиту храма в Лумпуре. И там тоже была безжалостная драка. Из десяти нападавших мадариан уцелело двое, и оба были тяжело ранены.
-Теперь нам следует быть острожными,— сказал Караэло,— король будет вне себя.
Его слова имели смысл. Тамелий готовил нам западню.
Глава 31 Королевская охота
-На завтра назначена Большая охота,— объявил принц, — вы все приглашены.
На лице его была немного кислая улыбка: все реже совместные развлечения с братом становились истинным удовольствием.
Мрачная тень недоверия, подозрений и затаенной вражды легла на самые любимые прежде занятия принца. Он любил охоту, ее азарт, погоню, взрыв чувств — все то, что с древних времен живет в крови мужчины.
Валедо Орантон любил соколиную охоту, любил смотреть, как его птица скользит по небосводу и с непостижимой точностью падает на добычу. Любил охоту с гончими. Каждая кровинка его при этом испытывала счастье. Все это понимал я, странным образом проникая в ум принца. Мне прежде доводилось гнать зверя, но на охотах с таким размахом я еще не бывал и меня охватил интерес.
Но, как принц, я испытывал сейчас какое-то внутреннее беспокойство. Нет, я ничего не боялся, просто мне казалось, что завтра произойдет нечто необычное.
Мы разошлись по домам — следовало лечь пораньше, ибо утром придется вставать спозаранку.
Но был другой человек, о противоположном отношении которого к предстоящей охоте никто и не подозревал.
Как автор цикла, я имею право прервать повествование мессира Жарры, с тем, чтобы внести в историю полную ясность, ведь были в ней подробности неведомые его взору, но умолчать о них, означало бы сделать ее несколько однобокой, а потому я привожу рассказ старого камердинера короля.
'На шестой день после дня Матери была назначена Большая охота. Главный распорядитель охот кэлл Линд сделал все необходимые приготовления.
Его величество встал с утра в плохом настроении и всматривался в окно, отчаянно желая увидеть в нем признаки плохой погоды, но, увы, все обещало великолепный солнечный день.
Раздраженно вызвав меня, его величество с моей помощью облачился в свой великолепный охотничий костюм, я и слова от него не услышал, — так бывало, когда король находился не в духе.
А я размышлял о превратностях королевской жизни. Вот ведь, кто бы мог подумать, что наш великолепнейший Тамелий Кробос так не любит охоту. Никто об этом и не догадывался, но я-то знаю, что это так. Он с детства ненавидел охоту, и я догадываюсь почему. Это занятие всегда казалось ему крайне опасным, наверное, его величество имел основания полагать, что ему угрожает любая случайность. Несмотря на огромную, хорошо вооруженную свиту, его тревожили звуки рожка, бешеная скачка и полет стрел. Кто знает, а вдруг одна из них изменит однажды свое направление, точно так же как это случилось с его старшим братом. Или в густой кроне дерева притаился человек, который ненавидит его, Тамелия Кробоса?
Ко всеобщему стыду, в Ларотум найдется немало людей ненавидящих его, жаждущих смерти венценосного врага.
И вообще, мне всегда казалось, что его величество чувствует себя спокойно только в стенах Дори-Ден'.
Но даже личный старый камердинер, одевавший его с детства, не знал о том, что творилось в голове Тамелия.
Не взирая на огромные страхи, Тамелий в первую очередь был королем. Кроме камердинера, умевшего притворяться и скрывавшего свою проницательность с опытностью старого слуги, никто и не ведал о страхах короля. Он улыбался, шутил, всегда дотошно обсуждал детали, радовался собакам, которых у него было не счесть.
Все считали, что охота доставляет его величеству истинное наслаждение. Тамелий никогда бы не показал свою слабость — не по-королевски!
Ведь, охота была важной составляющей жизни знатных людей. Это и светское развлечение, и способ проявить себя. И отменить, и не участвовать в нем было никак нельзя.
Глядя, как горят глаза маркиза Гиводелло, как втягивает носом холодный лесной воздух старый Фэту, теребит гриву роскошного коня в великолепной упряжи брат, Тамелий ни за что не позволил бы себе признаться в своей трусости, и отказать всем в таком увлекательном и желанном для них действе.
Я снова возвращаю читателя к рукописи мессира Жарры, небезызвестного всем трактирщика, что служит в Ледяной пещере, в точке перехода миров.
На площади Дори-Ден собрались все участники, готовые к выезду, а их набралось не менее тридцати человек, не считая ловчих и их помощников.
И огромная свора собак натягивала поводки и рвалась вперед. Мы тронулись по направлению к Золотым воротам, рассчитывая оттуда выехать по дороге, идущей в Хлерганский лес. Именно там собирались травить зверя.
