Да уж, ситуация сложилась — хуже некуда. На сторожевике десантной группы не было — стало быть, операцию пришлось бы проводить силами экипажа. Даже если удастся обездвижить лайнер, что можно было сделать, попросту расстреляв ему двигатели, десант незамеченным не подойдет. А на лайнере стоят несколько орудий — обычные оборонительные системы, так, на случай всякий. Боты из них расстреливать — милое дело. И не подавишь — издали рискуешь разрушить сам лайнер и погубить пассажиров, а вблизи вообще неизвестно, кто кого уделает.
Словом, на сей раз у террористов были все шансы уйти, однако появление "Эскалибура" сломало им все планы. Кстати, сейчас они настойчиво требовали ответить им — похоже, намерены были влезть в разговор. Ну что же, почему бы и нет?
Как только террористов подключили к общему каналу, по мостику корабля разнеслась не слишком изощренная брань, из которой, если вычленить нецензурщину, следовало, что если крейсер немедленно не уберется, то они — ух! Прямо герои. Терпеливо выслушав этот поток слов, Соломин широко улыбнулся в ответ (его экран оставался темным, но террористы наверняка его видели) и ответил:
— Значит, так, уроды. Если через полчаса не сдадитесь сами, я вас лично в реактор сброшу. Живьем. А потом найду, с каких вы планет, и выжгу их до скального основания. Время пошло.
После этого Соломин отключил онемевших от такой наглости придурков, повернулся к Пирожкову и задумчиво спросил:
— Слушай, лейтенант, а почему они решили угнать именно это корыто?
Вопрос, кстати, был актуальным. Террористы, которым хватило ума и средств для того, чтобы обзавестись секретными кодами (будет работы особистам, и не одна зажравшаяся морда лишится погон, а то и головы с плеч полетят), может позариться и на добычу посерьезнее старого лайнера. Как минимум, угнали бы что-нибудь скоростное и сверхсовременное, а не корабль, которому, образно выражаясь, сто лет в обед. Конкретно этот экземпляр был, правда, помоложе, но ненамного — построен лет пятьдесят назад на одной из верфей Новой Одессы и даже на момент строительства чудом корабельной архитектуры не был. Лайнер третьего класса, чьей задачей было перевозить людей между расположенными на сравнительно небольшом расстоянии планетами. Ни особой вместимости, ни запредельного комфорта — так, аналог морских паромов далекого прошлого. Сейчас такие корабли, несмотря на то, что ресурс их выработан еще не был, сильно устарели морально и постепенно списывались, отправляясь на прикол или распродаваясь менее развитым соседям. А этот вот не только не списан, но еще и в диком космосе оказался, да еще и с русскими пассажирами на борту.
Ну, на этот вопрос Пирожков ответил сразу — из-за пассажиров, оказывается, хотя лейтенант так и не понял, чем конкретно эти пассажиры лучше других и почему террористы с такой охотой перечисляли, кого захватили, и так грозились их убить. Пирожков не понял, а вот Соломин понял сразу, и у него малость отлегло от сердца, ибо это яснее ясного говорило: с серьезными спецслужбами террористы не якшаются и, несмотря на нехилое финансирование и заоблачную крутизну, по большей части напускную, они все — не более чем любители, причем не из самых умных.
Нет, ну надо же так лопухнуться! Угнать корабль, на котором летела съемочная группа, фильм исторический снимать о героической колонизации диких планет! Это даже не смешно — это клинический случай массового идиотизма. Нет, где-нибудь в США такое прокатило бы, на в Российской империи... Идиоты, право слово — строить операцию против русских на основе информации об их соседях, даже не пытаясь учитывать особенности местного менталитета.
Все дело в том, что в России к киношникам, телеведущим и прочим служителям массового (да и немассового тоже) искусства относились без малейшего пиетета. Такое отношение еще с тех времен, как убирали из политики религиозную составляющую, осталось — обычная работа, не хуже и не лучше многих, не слишком денежная и, вдобавок, не самая престижная. Так уж повелось, лицедеи — это те, кто призван развлекать, а не чувствовать себя выше и лучше других. Обслуживающий персонал остается обслуживающим персоналом, и его задача — обеспечивать комфорт для тех, кто по настоящему работает и что-то создает. Какой бы ты ни был развеликий режиссер, снимать ты будешь только кассовые фильмы, ну или агитки, проплаченные государством. Их, кстати, тоже надо снимать качественно, а то в следующий раз не закажут, и будешь сидеть, лапу сосать, или осваивать ремесло, с которым справишься лучше, чем с искусством. Если же ты хочешь снять кино не для всех, которое кроме тебя поймет еще разве что десяток эстетов, то ты волен это сделать, но — за свой счет. Народ не обязан оплачивать сомнительные эксперименты. Если ты оперный певец — ты можешь только петь, и никто слова тебе не скажет. Но не обижайся, если однажды увидишь пустой зал. Государство не обязано воспитывать зрителя, тебе нужно, ты за счет зрителей живешь — так постарайся, чтобы они шли послушать на твое пение, воспитывай своего зрителя сам. Проводи рекламу, делай выступления в школах, да что хочешь делай — это надо ТЕБЕ!
Непрестижность таких профессий подчеркивалась еще и тем, что среди деятелей искусства практически не было дворян. Ну невместно дворянину играть не сцене, место дворянина — на мостике боевого или, на худой конец, гражданского корабля, во главе десантных подразделений, в научной лаборатории или в спецслужбах. Чуть меньше котировался финансовый сектор, но быть финансистом — тоже задача, дворянину приличествующая, равно как и дипломатическая служба. Да что там, даже работать на заводе, если нет предрасположенности к чему-то иному, для дворянина вполне прилично. Образование любой дворянин иметь обязан, а уж как он им распорядится — его дело, в конце концов, где сказано, что дворянин не может быть хорошим инженером, честно работающим на благо Родины? А вот лицедейство — невместно, и титул через искусство не получишь.
Были, конечно, исключения, но не то чтобы принципиальные. Так, получил балетный хореограф как-то дворянство, да вот только не за балет, а за то, что при этом занимался исследованием человеческой физиологии, изученной, кажется, вдоль и поперек, и разработавший новую методику повышения выносливости. Или талантливый певец... В свободное время певец, а так — офицер полиции. Дворянство свое выслужил честной службой и талантом. Хотя были ситуации и похлеще — одна дамочка из массовки, известная своими похождениями и общим непристойным поведением, например, получила свой титул за то, что выкрала у японского посла, любителя экзотики и русской водки (хе-хе, сами русские ее почти не пили, а название осталось, и экспортировалась она очень активно — пускай травятся) секретные документы, причем не по заданию разведки, а по собственной инициативе. Из любви к искусству, так сказать. В общем, много бывает интересного и поучительного в нашей жизни.
Надо сказать, что, поставленные в условия, когда денежки никто не дает, и их надо зарабатывать, деятели искусства совершили немыслимое для большинства своих коллег в не таком и далеком историческом прошлом действо — начали снимать интересные фильмы, ставить кассовые спектакли, словом, работать. Зато вымерла, как будто ее и не было никогда, группа неудачников, называющих себя критиками — оказавшись в ситуации, когда сами люди голосуют рублем за тот или иной продукт, критики остались невостребованными. А вот журналисты-обозреватели не то, чтобы процветали, но жили вполне сносно — на захваченном террористами лайнере, например, их летело сейчас аж четверо. А что, задача была интересная и вполне денежная — освещать съемку нового исторического фильма режиссера Иванищенко. Тот за рекламу своих фильмов платил очень неплохо, но, правда, и фильмы были стоящие. Соломин, например, не далее чем год назад с удовольствием смотрел его новую ленту про Вторую Мировую войну.
В том фильме, кстати, рассказывалось об известнейшем эпизоде, и снять заигранный сюжет так, чтобы на фильм люди валили толпами — это тоже уметь надо. Один только Шепиленков с крупнокалиберным пулеметом наперевес, валящий противников пачками, чего стоил! Хотя это, конечно, некоторый перебор — пускай Шепиленков, бывший десантник, ветеран локального конфликта и даже кавалер ордена Сталина, и здоровенный мужик, способный не слишком напрягаясь завязать узлом лом, но в том, что он в реальности сможет лупить от бедра из антикварного ДШК... Вот в этом Соломин очень сомневался, хотя смотрелось, конечно, здорово!
А сюжетец, конечно, и впрямь дохленький был — как известно, во Второй Мировой великая империя под названием СССР ценой колоссальных жертв без чьей-либо помощи разгромила Германию, а также ее сателлитов — Польшу, Италию, прибалтийские недогосударства и прочую мелочь, а потом пришла на помощь США. Те к тому времени фактически лишились армии и флота, и японская армия уже подходила к их столице. США спас только русский десант на побережье Японии и посылка экспедиционного корпуса в США, спасшая американскую столицу. Американцы, как известно, ответили на это черной неблагодарностью, развязав вначале гонку вооружений, а потом экономические диверсии против русских...*
* А кто не верит, может посмотреть американские (английские, французские и т.д.) фильмы про то, как именно они разгромили Гитлера.
Вот на таких боевиках Иванищенко и сделал карьеру и, разумеется, происходи вся эта эпопея с угоном, заложниками и прочей сомнительной романтикой в тех же США, он мог оказаться публичной фигурой, захват которой давал бы террористам определенные козыри. В России же подобное было сейчас невозможно. Пожалуй, хуже было бы, если бы террористы захватили корабль, перевозящий, например, работяг, отпахавших свое на терраформировании очередной планеты. К ним отношение совсем другое — они СОЗДАЮТ, а значит, в глазах общества по определению стоят выше всех этих утонченных эстетов. Хотя, с другой стороны, такой корабль на раз и не захватишь — мужики, спешащие домой, к детям, женам и любовницам (а то как же, ведь всем известно, что чем дольше зимовка — тем симпатичнее медведицы), к попытке отсрочить это радостное событие отнесутся крайне отрицательно. Учитывая же, что в Российской империи оружие мог иметь любой совершеннолетний психически здоровый человек, а для первопроходца не иметь своего маленького (а иногда и не маленького, и даже совсем немаленького) арсенала и вовсе считалось дурным тоном, террористам в этом случае можно было только посочувствовать. У всех еще на памяти был случай со знаменитым пиратом Антонио Перейра, который взял на абордаж такой вот корабль. То, что сделали с пиратом и его командой спокойно и мирно расслабляющиеся в корабельном баре вахтовики, которых оторвали от столь важного мероприятия, тем самым разозлив донельзя, могло бы стать украшением любого фильма ужасов.
Однако кто бы там ни был, вытаскивать их было надо в любом случае. А вот со средствами для этого было туговато — как и в прошлый раз, когда пришлось штурмовать укрепленную космическую станцию, командир линейного крейсера оказался в непростой ситуации. С одной стороны, он мог разнести старый лайнер на запчасти всего парой выстрелов, с другой — не мог позволить себе этого сделать, и причина этого была куда более уважительная, чем в ситуации с французами. Тех хоть, если что, не жалко было, потому как враги, а тут свои, русские люди. К тому же, десантная группа "Эскалибура" была отлично подготовлена и вооружена, но численность ее оставляла желать лучшего. И от экипажа "Вьюги" пользы в таком деле — ноль. А ведь террористы — существа непредсказуемые, могут и вовсе подорвать корабль вместе с пассажирами и проникшей на борт десантной группой. И что тогда? Словом, риск был велик, а вероятность успеха — не очень.
Зло выругавшись (шепотом, чтобы никто не слышал), Соломин потер переносицу, в двух словах и трех жестах охарактеризовал ситуацию и спросил у Пирожкова:
— Ну что, лейтенант, есть какие-нибудь идеи?
Идеи, как ни странно, были. Точнее, одна идея, не самая глупая, кстати. Через несколько часов должны были подойти военные корабли русского флота с полноценными штурмовыми группами, а то и со спецназом на борту, и все, что требовалось от Соломина, это неторопливо фланировать рядом с лайнером, наводя на него эскадру. Все четко и логично, беда только в том, что самому Соломину это категорически не подходило — неизвестно, кто будет командовать спасательным отрядом и как он отнесется к пирату. Стрелять, конечно, не будет, а вот задержать "до выяснения" может запросто. Точнее, попробует задержать. Ничего страшного, разумеется, но все же лишние проблемы никому не нужны. К тому же террористы, видя что их не оставляют в покое, могут и подорвать лайнер — почему-то этот вариант развития событий Пирожкову в голову не пришел.
Был, правда, еще один вариант действий, но уж очень Соломину не хотелось его использовать — шатко, ненадежно, и может привлечь нежелательное внимание. Сейчас капитан пытался в темпе прокачать ситуацию — точка невозврата, после которой события завертятся с угрожающей скоростью, вот-вот будет пройдена.
В отличие от Пирожкова, Соломин понимал или, точнее, считал, что понимает психологию своих нынешних противников. Вернее нет, не совсем так — понять психологию каждого рядового террориста человеку без специальной подготовки практически невозможно, да и не нужно, здесь очень много разнообразнейших факторов, и их влияние смешивается в весьма причудливый клубок. Множество побудительных мотивов, которые капитана, по сути своей, интересовали мало — ну какая ему была разница, из-за чего данный конкретный индивидуум сделал первый шаг на... нет, скорее, пока еще к скользкой дорожке. Может, в детстве старшие мальчишки накостыляли по шее и отобрали любимую игрушку, а ему не хватило сил или духу защищаться. Зато потом он очень хорошо представил себе, как целится в спину обидчику из пистолета и в первый раз в жизни почувствовал себя вершителем человеческих судеб — страшное, но сладкое чувство. А может, девчонка не дала, ушла с соперником... А может... Впрочем, как раз это Соломина и не интересовало.
А возможно, все намного проще — человек работает за деньги. Банальный наемник, какие есть в любом деле, от работы ассинезатора до управления крупной корпорацией. Смешно было бы предположить, что в таком деле, как терроризм, обойдется без них — пока есть тот, кто платит, найдутся и те, кто возьмется выполнить любую работу. И среди них, теоретически, можно найти достаточное количество безбашенных отморозков, которые рискнут заняться своим промыслом даже зная, что с ними, в случае провала, сделают русские. Ну да дураки, равно как и дороги, беда не только России. Этого добра хватает на всех планетах.
Попадаются среди террористов и адреналиновые наркоманы, ищущие "работу с риском", попадаются и идеалисты, и романтики, особенно среди молодежи. Впрочем, как считал Соломин, идеализм и романтика хороши в меру, иначе они превращаются в ту же самую глупость. Хотя, конечно, в его собственном желании остаться в космосе, как он честно признавался самому себе, романтика сыграла когда-то не последнюю роль. Ну да сам себя капитан гигантом мысли и не считал никогда, честно признавая, что является человеком среднего ума и средних способностей.
