Проклятый дар

Господин Шиски не обратил на эту мою глупость никакого внимания.

— Вынужден открыть вам страшную правду.

Тяжело вздохнув, некромант грустно заглянул в опустевший термос, не нашел там ничего, чем можно поживиться, и потянул носом. По кухне начинал разноситься потрясающий запах выпечки и цитрусов. Я тоже сглотнула слюни, уговаривая себя дотерпеть и не кусочничать.

— Мы с Сигги работали в одной группе в СОМА, ну, вы знаете, да, магические аномалии, все дела.

Угу, государственные преступники, волшебники-маньяки, заговорщики, аномалии природного происхождения — это все по их части. Об этом ведомстве я заныла мало, так, из сводок новостей по дальполотну в основном. Помнила только, что если их и показывали, то это были суровые молчаливые ребята, все время оказывающиеся к оператору спиной и исчезающие из кадра почти сразу чудеснейшим образом.

— Мне он говорил, что на погранпосту где-то в горах служил, или что-то вроде того, — улыбнулась я.

— А, так это потом уже. А до этого мы с ребятами в группе быстрого реагирования состояли. Вот так вот случается чего-то, нас туда — хоп! И мы быстренько там по ситуации смотрим, то ли сами решаем, то ли подмогу, то ли замять. А то ли просто пытаемся взять ситуацию под контроль, пока верха решают, стоит вмешиваться в это дело или нет. Н-да, но это все ерунда, а вот отчеты — это зло! Мы оттуда и ушли потому, что надоело бумажульки пачкать, мне, знаешь ли, не особо удобно перо в руке держать, да и исследования... Я тут это, диссертацию пишу, вот так...

— И Гиль — телепат, — напомнила я, зачерпывая чайной ложечкой засахарившийся мед.

— Ну да, он был нашим мыслечтецом. Как нам без него?

Никуда, конечно же никуда. И телепат, судя по всему, весьма неслабый, раз мог почти незаметно в головах копаться. А точно ли в прошедшем времени?

— Был? — как бы не особо интересуясь данным аспектом, переспросила я.

Посуда в раковине так и манила к себе обещанием занимательного времяпрепровождения, пока не присохли кусочки теста. Надо было хотя бы набрать теплой воды в плошки и опустить туда терку, чтобы лимон не пришлось отколупывать ногтями, лишаясь маникюра. Но продольная полоса на трубе, подходящей к умывальнику, снова посерела. Противная саламандра вновь халтурила, дожидаясь пока я не суну ее хвост в ледяную же воду. Вот тогда она распалится, выдаст клубы пара и примется злобно шипеть. А из труб пойдет почти лава, которую даже примешивающаяся струя холодной воды не остудит до приемлемой температуры.

Риса-Риса, ну что за человек ты такой неправильный! Тебе тут новость сообщают, из-за которой любая на моем месте моментально понеслась выяснять отношения, разрыдалась или слегла с мигренью. А некоторые особо мнительные и за границу бы сбежали по поддельным документам. А ты?

Я с удивлением прислушивалась к себе и понимала, что никакого отторжения эта новость у меня не вызывает. Так, слегка щекотало беспокойство, да любопытство ерзало вверх-вниз по позвоночнику. Мой сосед — бывший телепат. И что? Да, про них многое пишут. Что они аморальные, что у них психика расшатанная, что понятия о людях у них совершенно циничные. Но я ведь Гийльрея уже успела более-менее узнать, и меня все устраивает. И даже более чем устраивает.

— Ну да, он на границе же дознавательское кресло просиживал. Начальником был, контрабанду предотвращал, культурный обмен поощрял. А как в отставку вышел — тут и начало свободной жизни.

— Почему?

— А?

Я слегка смутилась. Шиски вещал вдохновенно и почти не сбивался. Если не считать то, что скакал с темы на тему, что пьяный заяц. Попыталась объяснить:

— Ну, телепаты же прекращают практиковать, когда уходят с госслужбы. Какая тут свобода, когда нельзя пользоваться инструментами, к которым привык?

Блондин подпер щеку ладонью.

— Потому что какая-такая может быть у человека свободная жизнь, если в его присутствии все или начинают трястись, или внутренне напевать песенки, или сложные арифметические вычисления производят, или за амулеты шарлатанские какие-нибудь хватаются, или молятся. Словом, с ними совершенно невозможно нормально разговаривать. Им же невдомек, что для того, чтобы в голову человеку влезть, нужно серьезные основания иметь. И что нормальному человеку совершенно не хочется копаться во всех этих хитросплетения оборванных мыслей и желаний. Не говоря уже про то, что некоторые люди как вы, только наоборот. Ваши антиподы. У вас невосприимчивость в телепатии, а у них — предрасположенность и излишняя открытость. Гиль это называет одним словом — "громкость". Просто слишком громкий человек. У него от таких вообще голова болит и настроение портится, он становится таким сварливым и злобным, собственно, он и сам по себе не очень-то белый и пушистый... Мнэ, так, о чем это я?

Блондин вываливал на меня буквально мешки с информацией, и я сосредоточенно запоминала все подряд. Во-первых, это касалось Гийльрея, а во-вторых, где еще такие подробности про внутренние дела касты чародеев узнаешь? Они типы скрытные. Ну, в основе своей.

Такие вот болтливые легкомысленные некроманты — большая редкость. И надо ею пользоваться, редкостью этой, пока есть возможность.

— А таких, как я? Закрытыми? Тихими? — предположила моя хитрая моська, закрываясь при этом кружкой с чаем, чтобы блестящие глаза не выдавали любопытство.

— Хм, не помню, чтобы у него когда-нибудь возникали проблемы с чтением кого бы то ни было, если приходилось. Наверное, он просто слишком хорош в этом деле. Да и вообще, он же особенный у нас.

Тут Хунрир все-таки тормознул. Снова пожевал губы.

— С чего мы начали?

Медовые глаза наполнились тягучей пеленой — чародей активно пытался вспомнить, откуда же его занесло в такие дебри. Я же, не делая лишних движений, совершенно непринужденно дотянулась до подставки со специальными выемками и держателями. Зажгла ароматизирующие палочки, поставила на кухонный стол, чуть в стороне, чтобы дым не мешал нам разговаривать. Распространяющийся легкий аромат и несколько неощущаемых компонентов должны были настраивать на мирный лад, спокойное пищеварение и долгие разговоры.

— Мы начали с того, как тяжело господину Гийльрею в обществе, которое представляет, с кем имеет дело.

Блондин слегка покраснел. Словно стыдился за друга. Ну и поделом! Такие вещи скрывать от соседей по дому — это элементарно некрасиво. Хотя и правильно. Знай я изначально, что Гиль телепат, как бы я себя вела? Ух, и натворила бы глупостей.

— Нет, уважаемая госпожа Мормори, теперь ему ничем не тяжелее нас с вами, — чрезвычайно убедительно возвестил блондин.

Даже руку к сердцу приложил.

— Вы наверняка знаете, когда телепаты столь высокой квалификации, как Сигги, уходят в отставку, если они больше не собираются заниматься профильной деятельностью в рамках государственной службы или с дозволения специальной комиссии для каких-либо особых случаев... А уж военным телепатам и подавно! В общем, им ставят блок. Грубо говоря, они выходят на пенсию. И становятся бывшими телепатами. И им легче, и их семьям, и государство может спать спокойно.

— Ну да, никто не ограбит банк, вызнав код сейфа или приказав инкассаторам поменять мешок денег на букет анютиных глазок, — покивала я, знакомая с данной процедурой по детективным романам.

Хунрир согласно хохотнул.

— Так что каким славным не было прошлое нашего Сигида, но теперь он совершенно безвреден. Просто как поднятый младенец. И я, признаюсь, совершенно за него рад. Да-да.

Поднятый младенец? Это он про свою некромантию что ли?

Милосердный свет, нет, я не хочу это представлять, не хочу.

— А...

Я открыла рот, собираясь развить тему про их совместную службу, как Шиски внезапно хлопнул ладонями по столу.

— Да, именно! И это не афишируют!

Сумасшедший какой-то. Петляет от темы к теме, что пьяный заяц.

— Так-то ладно, подумаешь, шугануть волшебный народец, но начинать с ними полномасштабную войну! Это наше Величество, конечно, знатно перегнул палку. Безусловно.

Нахмурившись, я снова попыталась заговорить, но некромант вдруг зашипел и заморгал, что припадочный семафор. Подумала, что бедняга перенервничал, не выдержал. А потом дошло — тему перевести пытается, чтобы кто-то о чем-то не прознал. Кто-то, кому я давно обещала подарить тапочки с металлическими набойками.

— Так ладно бы сидел в своей резиденции, чаи-кофеи с министрами глотал, так нет, сам туда сабелькой махать отправился! Говорят, что самолично на территории Глуши одному из Властителей фейри волшебную диадему с головы срубил. Ох, затейник, ох, проказник! Кровь на руки брызнула — гангрена началась, все придворные лекари носятся по потолку. Вот что я по этому поводу думаю: не стоит к волшебному народцу лезть, не стоит что-то у них там силой отбирать, а тем более в виде трофеев домой тащить! Сказки, они на пустом месте не рождаются, вот что я думаю!

— Мы ведем войну с фейри? — неверяще проговорила я. Слова катались во рту, чужие и неловкие, словно стеклянные шарики.

— Ага! Нараталь Четвертый уже третьи дизайнерские доспехи себе заказывает, инкрустированные драгоценными камнями. Первые три варианта оказались непомерно тяжелыми для Его Величества. О, Сигги, здорово! Как спалось? Кстати, хотел спросить, ты не расстроен? Ты же так не вовремя вышел в отставку! Просиживал штаны в своей глуши, а как перешел на пенсионное обеспечение, так сразу все интересное и началось. Да-да, Риса. Наш Сигги так ненавидит всех этих фей, что я удивляюсь, почему он не в личной гвардии короля, в первом ряду копьеносцев.

— Шиски.

Укоризну и предостережение из голоса Гийльрея можно было вычерпывать ведрами — и источник бы все равно не обмелел.

— Ага, в самом-то деле, и как ты до сих пор не рванул туда? Ты ж раньше из штанов выпрыгивал, стоило только упомянуть какую-нибудь глупую сказку про волшебный народец.

Гийльрей сгорбился и устало потер лицо, пытаясь избавиться от остатков сна. Потом подозрительно осмотрел некроманта сверху вниз.

— Ты какой-то слишком энергичный, — сухо проговорил он.

Повернулся ко мне. Ну а я? А что, я сразу засуетилась по хозяйству, изо всех сил изображая, что мне нет совершенно никакого дела до них и каких-то их разговоров. И что мне совсем не обидно от слов Хунрира.

Ну подумайте сами, тоже мне — фея! Подумаешь, семейная сказка, ты, Риса, и не верила в нее никогда всерьез. Ну и что, что магия у тебя фейская? Мало ли, может это какая-нибудь аномалия в организме моих далеких предков произошла. Например, пра-пра-пра надышалась какой-нибудь странной пыльцой, когда беременная была. Или о потерянную волшебную палочку какого-нибудь фейрского чудотворца случайно укололась. Или цветочек пожалела, сук там отломанный ураганом назад веревками примотала, а в благодарность ей некая древесная дама волшебство впендюрила вместо подарка. Мало ли как фейскую магию заполучить можно?

А ненавидеть фейри действительно есть за что. Я с ними самолично не встречалась, Свет миловал. Но вот то, что это чужемыслящие, хитрые, коварные и высокомерные существа, способные мимоходом поломать чужую жизнь ради развлечения — знала. И помнила, как мама целых пять лет поставляла целебные травы для отваров родителям одной бедняжки, которая однажды в лесу увидела синие огоньки и пошла за ними.

Пять лет готовила. А потом перестала, потому что несчастная высохла от тоски.

До сих пор помню мельком увиденный пустой взгляд, будто бы все еще обращенный туда, в чащу леса, вслед игриво прячущимся за стволами деревьев огонькам.

Плошка выскользнула из рук и плюхнулась в воду, украсив стены и мой передник клочьями мыльной пены. Я стерла их краем ладони и стряхнула в раковину. Почему-то из всех откровений меня больше всего задело именно это. Ну, то, что мой сосед глубоко не в восторге от моих предполагаемых родственников. Хотя, по идее, я тут покрыться мурашками от одного упоминания военных действий должна была.

Ну надо же. А мы, оказывается, совсем не мирное государство. И ведем войну, причем на своей территории. С силами, величину которых никто из людей и вообразить не может. Если Шиски все это не выдумал. Или дико преувеличил ради красного словца.

Друзья, товарищи и бывшие коллеги давно покинули кухню. Гийльрей при этом подозрительно меня рассматривал некоторое время, даже подошел и спросил, все ли в порядке, но я скупо заверила его, что все это — часть моих ежедневных обязанностей. И дел у меня еще выше крыши.

— У меня к тебе пара вопросов по поводу амулетов. Надеюсь, ты еще помнишь свои институтские конспекты, — голосом, не предвещающим ничего хорошего, проговорил Гиль. И дернул головой в сторону жилой части дома. Мол пойдем-ка выйдем.

Некроманта мне было немного жалко. Он столько нового мне рассказал, а его по сути ждет выволочка. И за что? За то, что я никогда не узнала бы от самого Гийльрея.

Бывший телепат, ну надо же.

Я покачала головой, пока руки были заняты привычными хозяйственными делами. Обычно в такие минуты мысли мои занимало составление сметы на ближайший квартал или планов на день. А тут я раз за разом рыскала по закоулкам памяти и никак не могла остановиться, вспоминая то поразительную догадливость соседа-волшебника, то его невообразимую чуткость, а то и глубокую солидарность, как будто наши мысли текли абсолютно синхронно в одном направлении. Или как будто кто-то сдернул у меня с языка мою же фразу.

Это было невозможно. Я четко осознавала это, но и факты от этого никуда не девались. Иногда Гийльрей вел себя так, будто слышал каждую мою мысль.

Домой я вернулась поздним вечером. И не потому, что долго ехала до загородных участков или долго обсуждала условия дозаказа экзотических растений у поставщика. Я получила истинное удовольствие, прогуливаясь в одиночестве по тропинкам своих владений. Здесь я не чувствовала каждый стебелек, каждую каплю воды, бегущую от корней вверх, по жилам растений. Но все равно эта земля — моя. Здесь не пробивались сорняки и тропинки никогда не зарастали, потому что я не позволяла этому случаться. Не знаю, насколько сильной была мама, но она, закрыв глаза и сосредоточившись, могла дотянуться мысленно до самых отдаленных горных лугов. И дальше, сквозь леса и дороги, об которые стесывались конские копыта, людские сапоги и колеса агелетов, вбивая в землю едва живые ростки подорожника и пырея.

Меня вот хватало только на участок земли около дома. И совсем чуть-чуть — на загородные посадки.

"Все мы связаны своими корнями. Это только кажется, что выдернул одного — и делу конец. Это не так уж просто, когда корни крепко переплетены. А если уж и удастся, то ты не только выдернешь из земли одного, но и покалечишь других".

Так, кажется, мама объясняла мне, почему нельзя бить мальчика в песочнице лопаткой по голове. Тогда меня эти слова не особенно впечатлили. Тем более что никаких корней ни у мальчика, ни у себя не обнаружила, хотя его я самолично выпихнула из песочницы вниз головой и имела все шансы рассмотреть подошвы его ног, пока он барахтался.

Побродив и повспоминав маму, я немного погрустила и подобрела. Успокоилась. То, что мне никогда не стать могущественным заклинателем растений, или как мы там значимся в перечне разновидностей магических дарований, меня уже давно не беспокоило. Причем могущественным в прямом смысле этого слова, ибо дорогая родительница как-то заставила мухоловку вырасти до монстрообразного размера за считанные секунды, после чего, повинуясь ее взгляду, растение мило схарчило неудачливого поклонника вместе с охапкой цветов и чемоданом.