Часть третья

      — Постапокалипсис — это и мы и есть, — внезапно заговорил ацтек. — Там, снаружи, ходят по руинам бывшего мира. Собирают автомонстров из кусков машин. Коробка от фолькса, мотор от крайслера, наддув от субару... А вместе мы ламборджини-дьябло.

      Собрание заулыбалось, пока не понимая, к чему ведет жрец. А тот продолжил:

      — А мы собираем вселенные из кусков. Как у Шекли, “Координаты Чудес”. Фон отсюда, героев оттуда. Пейзажи допилят китайцы, архетипы поставит чокнутый русский гений...

      — А бабки на этом срубит американский менеджер, выстроивший цепочку продаж, — грустно вздохнул самурай.

      — Не смешно! — отрезал маленький ацтек. — Что важнее? То, что мир мы собираем свой, или что куски — чужие? Одно яблоко нельзя продать дважды, а вот одну идею — можно.

      — Можно спорить бесконечно, — с мягкой угрозой сказал начальник. — Вернемся к теме второго пришествия Енота.

      — Даже если допустить, что Енот родичей счастливо нашел, — высказался самурай. — Что случайные попутчики его тупо не прирезали во сне, чтобы снять ствол и патроны. Куда он с ними? Обратно к нам, или как? Такое вот мы дадим ему счастье?

      — Мы оторвем его от здешней семьи, — прищурилась жрица Исиды. — Но вовсе не факт, что его примет прежняя семья. Семь лет — это семь лет. И, к слову. Его что, так никто и не искал? Виктор, вы семь лет назад перестали получать от него известия. Не встревожились?

      Виктор пожал плечами:

      — Если вы помните, примерно тогда оледенение дошло до севера Евразии. Что толку от десятка электронных адресов и учеток во всех сетях, если абонент находится в зоне гуманитарной катастрофы... А, проще: на войне. На мои письма никто не ответил. Я должен был ехать искать его, оставив собственных детей? Может, его искала именно семья, но передо мной они же не будут отчитываться. Там же началась именно война. За остатки пахотной земли. За место в вагоне на юг. Скорее всего, его призвали в ту же армию, а оттуда особо не позвонишь.

      — Это как минимум, — викинг привлек внимание взмахом широкой ладони, даже на вид жесткой, как доска. — Как максимум, как худший случай... Скажи, ты его друг? Настоящий? Не просто приятель?

      Виктор кивнул:

      — Да.

      — Тебе приходило известие о его смерти? На похороны звали?

      — Нет! — выкрикнул Александров-старший, начиная уже понимать, но их с викингом опередил начальник отдела:

      — Так какого же черта ты паришься о его родственниках? У них есть своя копия Павла Быстрова, а у здешних своя копия Енота. Хэппи-энд — расслабься. Е**ное в жопу торжество бл**ских технологий. Так-то!

      — Зачем же матом? — поморщился программист. Начальник немного смущенно показал обложку книги, которую читал под экраном — как школьники в незапамятные времена под партой:

      — А это под Розова закос. У него, как ни герой, так матом.

      — Ну да, — Александров-старший покрутил головой. — Приличным языком уметь надо. Матюгнуться проще.

      — Но выражает же? — начальник прищурился.

      — Выражает само наличие эмоции, — не согласился программист. — Ни характера эмоции, ни причины — неинформативно.

      — О-о, “Виктор Александров и методы рационального мышления”, да-да... Хорошо: смотри. Вот он, твой любимый открытый финал. Как повернешь, так и будет. Если ты скажешь, что мы должны это сделать — мы сделаем. Мы войдем в долги к нужным людям. Вызовем самолет. Организуем ему тело — хорошее, крепкое. Снарядим его по первому разряду, ничего не жалко. Для тебя мы это сделаем. Решай!

      — Почему я должен решать за него?

      — Потому, что в данном конкретном случае ты знаешь больше него. Потому, что ты, а не он, собрал нас тут. Потому, что тебе надо решить не про самолет и новое тело, а всего лишь — сказать ему, или нет. Все наши хлопоты — это лишь один из вариантов. Самый дорогой и сложный, почему мы и обсуждаем именно его. Но не единственный. Если Енот не поверит в твои слова? Как докажешь их? Будешь ли настаивать, зная, к чему это приведет? Или махнешь рукой, решив, что сделал все возможное? Вижу по лицу, об этом ты пока не задумывался. Вот и займись!

      Виктор замолчал. Сотрудники Проекта один за другим прощались: тоже безмолвно, не нарушая сосредоточения. Окна видеосвязи гасли. Начальник отключился последним:

      — Во многия знания — многия печали.

      Экран погас. Виктор потер подбородок. Из дальнего кресла поднялся Леопольд, просидевший всю беседу незамеченным за высокой спинкой. Подошел ближе, улыбнулся и сказал:

      — Пап. Не грузись. Я тоже могу цитату. Из Акаме.

      Картинно воздел палец:

      — Фигня — прорвемся!

      КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ

      КОНЕЦ

      (с) КоТ Гомель

      Октябрь-декабрь 2016г.

часть первая ||| часть вторая ||| в начало ||| Вы находитесь здесь