Четыре грани 3.2

— Я ему не признаюсь, — пообещал Ренальд, лукаво улыбнувшись. — Какой-никакой, а ты — все-таки мой хозяин. Я морально не готов перейти в собственность к другому.

— Что значит 'какой-никакой'?! — возмутился Аслан, чувствительно встряхнув обнаглевшего раба, чуть не прикусившего язык от неожиданности, зато переставшего дрожать. — Я — у тебя самый лучший! По крайней мере, я так надеялся...

— Не расстраивайся, — расхохотался Рени, ободряюще похлопав варвара по плечу. — Может, когда-нибудь, я и позволю тебе доказать это снова, — произнес он и поспешно заткнулся, уже сожалея о вырвавшихся словах. Потому что Аслан вовсе не улыбался дурацкой шутке. Взгляд лаэра обжигал, по его скулам перекатывались желваки, но с упрямо сжатых губ мужчины так и не слетело ни слова комментариев на этот выпад.

— Извини за мою дерзость, господин, — вздохнул Ренальд, опустив голову и уставившись на носы своих сапог.

— Ты мне никогда не простишь того, что однажды отдал добровольно? — едва слышно с горечью спросил Аслан.

— Я не хочу сейчас говорить об этом, — мучительно покраснел Ренальд, мысленно костеря себя за распущенный язык, который выболтал сокровенное.

— Хорошо, — ухватился за предоставленную возможность не объясняться здесь и сейчас муж Тессы, переживая душевный разлад не меньше наложника.

— Хорошо... — эхом подхватил Ренальд.

— Все! — заставил себя отстраниться первым Аслан, вернув шапку законному владельцу. — Лови своего монстра... Кстати, похоже мне повезло, — хмыкнул он, с опаской покосившись на гнедого красавца. — Правильный боевой конь вполне способен пробить башку, защищая своего седока.

— А ты больше так не рискуй, — самодовольно улыбнулся юноша, отыскав кусочек лакомства для жеребца, ревниво топчущегося рядом, пока парни разговаривали, а теперь решительно двинувшегося навстречу протянутой хозяйской руке.

— Не балуй его часто, — свистнув своему вороному, бродящему по краю поляны, покачал головой Аслан, насмешливо глядя на умильную сцену. Боевой красавец, словно безобидный жеребенок-первогодка, теплыми губами аккуратно собирал крошки хлеба с протянутой ладони Рени.

— Догоняйте! — уже сидя верхом, кивнул лаэр в сторону скрывшихся за кустарником степняков и Меченого.

Ренальд поспешно похлопал своего четвероногого друга и защитника по породистой морде, и последовал полученному приказу. Аслан снова разложил все по полочкам так, что злиться на него уже не казалось уместным...

Рени чувствовал повисшую между ними с Асланом недосказанность. Но сейчас ему требовалась хотя бы небольшая передышка, чтобы осмыслить саму суть их короткого разговора. Слишком много всего произошло за малый промежуток времени, и пока что в голове царил полный сумбур.

Внезапное и своевременное появление Аслана на арене действий подкупало. И что уж греха таить, несмотря на недовольство собой за то, что так легко сдался, позволив себе расслабиться в надежных объятиях господина, взволновало очень сильно. И сейчас он гораздо больше понимал варвара, пытавшегося когда-то объяснить причину нежелания впредь поддерживать слишком близкие отношения. Оказалось, быть чьей-то слабостью, почему-то приятно. И хотя Ренальд пытался задавить в себе этот малодушный, неправильный подход к серьезной проблеме, все равно губы сами собой расползались в улыбке.

Никогда не думал, что будет рад малейшему намеку на то, что он по-прежнему дорог Аслану, хотя тот не единожды уверял его, что это так.

Все-таки поступки гораздо громче говорят сами за себя, чем слова. Только почему же тогда так важно услышать от парня, которому доверился без остатка и душой, и телом: 'люблю'. Что такое любовь? Особое состояние души, порой ставящее в зависимое положение, порой дающее второе дыхание и ощущение распахнутых за спиной крыльев.... И разве не важнее, или хотя бы не то же значение имеет признание, что Аслан жизни своей не представляет без него?

И все-таки хотелось услышать... Словно в идиотском суеверии, когда загадываешь что-то, что обязательно случится только при таком-то условии.

Так вот для уверенности, что все у него... у всех у них в жизни будет хорошо, несмотря на какие-то моменты недоразумений, Ренальду нужно было соблюсти условности, глупо засевшие в голове. И получить признание мужа Тессы, который не торопился озвучивать, что чувствует его сердце. Вернее, он уже сказал, что любовь свою варвары дарят только женщинам. Но Аслан же полукровка!

И когда он успел сам себе придумать это условие... возможно и невыполнимое. И зачем? Разве плохо так, как сейчас?

Нельзя иметь все и сразу. Так не бывает...

Несмотря на то, что Рени не хотелось продолжать опасную тему для разговоров, да и вообще надо было помолчать и подумать, укладывая в голове разрозненные кусочки информации, почему-то против того, чтобы ехать рядом с неверным любовником, ничего внутри не протестовало. Даже простое присутствие лаэра вселяло уверенность в успешное разрешение возникшего конфликта.

И Рени немного нервничал теперь лишь за него, хотя почему-то даже не сомневался, что если дойдет до спарринга, Аслан уделает приехавшего в составе столичной делегации другого лаэра.

Вот только рядышком они проехали всего ничего. Даут жаждал пообщаться с бывшим учеником немедленно. Поэтому, отпустив юношу вперед, к остальной части их отряда, Аслан придержал коня, поравнявшись с тауром, и они немного приотстали. Рени пару раз обернулся, и сосредоточенные хмурые лица обоих, заставили его сердце сжаться в недобром предчувствии. Что именно их могло так озадачить? — занервничал он, чувствуя, как снова, теперь еще отчетливее внутри разворачивается недовольство и желание убрать собственными руками источник проблем и нарушителя спокойствия размеренной жизни обитателей Замка-крепости.

Состояние медленно, но неуклонно приближалось к тому, как он чувствовал себя во время пробуждения ледяной крови, прежде чем барьеры, разделяющие оказавшихся с ним в шатре людей на своих и чужих, были сметены. Справиться самостоятельно, загнав обратно и усмирив эту с трудом поддающуюся контролю сущность, оказалось сложно.

Ренальд уже не обращал внимания на реплики едущих рядом всадников, полностью сосредоточившись на своих внутренних ощущениях. Постарался воспользоваться универсальными дыхательными упражнениями для восстановления контроля. Стало чуть легче, ненависть притупилась, уступив место холодной, незамутненной ярости. Удивительное дело, но ему даже понравилось, что обычное состояние паники, охватывающее его в сложной ситуации, в этот раз и не думало проявляться. Он ведь вполне способен не допустить, чтобы с головы Аслана упал даже волос. Жаль, что Морицкий со своими бойцами уже скрылся из вида...

— Рен... Ренальд! — первым забеспокоился Айдар, время от времени бросавший на юношу внимательный взгляд. — Ренальд?!

Чужая речь с трудом проникала в сознание. Мысли сейчас были слишком далеки от спутников на заснеженной дороге. Потому что впереди показались стены родной крепости. И в этих стенах находился враг.

Словно во сне, где, как известно, физические законы действуют иначе, Ренальд скользил взглядом по отшлифованным ветрами и дождями камням, сцепленным в монолит неприступной преграды, и с каким-то мрачным удовлетворением принимал то, что он 'видит' перемещение врага, которого следовало уничтожить. И это внезапно возникшее ощущение нарастало тем сильнее (потому что топографическим маразмом Рени никогда не страдал), чем явственнее он понимал, где Морицкий в этот момент находится. Потому что тот теперь, как 'виделось' в своем наваждении Ренальду, оказался неподалеку от господских комнат, где оставалась Тесса...

А Ливару действительно пришлось по возвращении в Замок подняться в дом, в выделенные ему апартаменты, чтобы ни у кого не закрались подозрения, будто он выдумал повод с перстнем.

Задерживаться не следовало. Но успокоиться из-за неудачи было просто необходимо. Даже хорошо, что старик-варвар предложил спарринг между ним и Асланом. Возможно, так даже будет проще получить желаемое. Мальчишка сполна расплатится за все. Но это потом... Главное, сейчас взять себя в руки, предвкушая отличную драку. И следует сразу подумать о том, что поставить на кон. Со стороны Аслана он, естественно, потребует наложника. И плевать, что это теперь игрушка его племянника. Пусть подарит ему что-нибудь другое!

А вот чем он готов пожертвовать сам в случае проигрыша? Хотя нет, такие упаднические мысли, сбивающие боевой дух, в данном вопросе просто недопустимы!

Морицкий водрузил лаэрский перстень на палец, потер его об одежду, полюбовался сияющими гранями печатки и витиевато выругался, выпуская пар. Если бы стены способны были покраснеть, наверное, так и случилось бы...

Мужчина зашел в уборную, умылся ледяной водой, мрачно подмигнув своему отражению, и расплылся в предвкушающей улыбке.

Без ничтожного раба, посмевшего украсть его душевный покой, он в любом случае отсюда не уедет... И если завтра вдруг... чисто теоретически... бой выиграет полукровка, у него еще есть в запасе пара вариантов и верные люди, преданные ему в силу многих обстоятельств. Они не посмеют его предать или обмануть, под страхом нарушения законов Энейлиса, зная, что в противном случае, сильно пожалеют о своем отступничестве... По доброй воле бывшего господина или без таковой, но наложник сменит своего хозяина!

От мыслей о том, что он сделает с мальчишкой, когда тот будет в его власти, Ливару сделалось жарко. Умывание ледяной водой не помогло... Он подошел к окну и распахнул его, полной грудью вдыхая холодный воздух. Даже запахи, принесенные вольным ветром здесь, во владениях Аслана, были чужими, но будоражили обоняние, словно все вокруг было пропитано флюидами вожделения.

Морицкий с наслаждением прикрыл глаза, уплывая в своих фантазиях далеко вперед...

В гулкую тишину особых помещений собственного Замка, отгороженных от жилых и служебных полутораметровыми стенами, не выпускающими ни одного звука наружу... Туда, где сполохи чадящих факелов, специально ради соответствующего антуража заменяющие масляные фонари, разгоняют по углам мрак подземелья, а звон надежных цепей, стоны боли и страха очередной жертвы его внимания ласкают слух, подстегивая желание продлить сладостную агонию, оттягивая кульминационный момент, после которого на ближайшие несколько часов становится уже все равно, что происходит вокруг. Где железистый запах чужой крови, солоноватого пота и терпкий аромат спермы, создают необыкновенный букет, почище любых феромонов... Потому что без этих ощущений наступает настоящая ломка, как у тех несчастных, что травят себя наркотическими зельями...

Но для Ливара лучшим наркотиком было именно это тайное увлечение удовлетворения своей плоти таким вот особенным методом. Жаль, что по-настоящему расслабляться, когда можно было не опасаться последствий, удавалось не так часто, как хотелось бы... Но вот с этим мальчишкой он не собирался себе отказывать ни в чем! Главное, правильно оценить его возможности и не угробить раньше времени, не выцедив из раба-наложника всего, что тот вообще способен отдать волей или неволей...

Мужчина стиснул ладони в кулаки, словно неожиданно устыдившись собственной слабости слишком яркого желания, бессознательно оглаживая воображаемое обнаженное тело блондинистого красавчика. И вдруг неожиданно вздрогнул, будто застигнутый врасплох... Наваждение от ощущения чужого присутствия, источающего неприкрытую ненависть и угрозу, было настолько реальным, что Морицкого прошиб ледяной пот, заструившийся вдоль позвоночника. Распахнув глаза, мужчина недоуменно оглянулся. Но в комнате, кроме него не было ни души. Лишь едва слышно доносились приглушенные разговоры оставленных за дверью людей. И все-таки неприятное чувство неотвратимой беды тошнотой подкатило к горлу. Ливар нервно сглотнул, помотал головой, решив, что это долгое воздержание проявляется таким нестандартным образом. Ведь в отличие от своих спутников — рэлов он не рисковал скрашивать свои ночи по пути сюда общением с отзывчивыми горничными на постоялых дворах и смелыми селяночками, чтобы нечаянно не перейти границы допустимого по закону, увлекшись процессом. Открытие его не обрадовало, а лишь заставило снова выругаться на несговорчивого полукровку, обманувшего его радужные ожидания...

Ливар поспешно захлопнул створки окна, зачем-то интуитивно задернул плотные шторы и потер заледеневшие ладони.

Как-нибудь он уж перебьется еще несколько дней. Зато потом вкуснее будут эмоции и острее ощущение удовлетворения от забав по укрощению раба...

Сейчас следовало вернуться в город, не дожидаясь, когда Аслан появится в крепости и заберет жену. Не стоит злить гостеприимного хозяина еще больше, мозоля ему глаза. Да и люди с обеих сторон на взводе. Морицкий был уверен, что сумеет удержать от спонтанной драки своих. И как только этот старикашка варвар мог усомниться?! Но усугублять, если можно решить вопрос малой кровью, не стоило. Проклятый Советник Правителя, всю дорогу старающийся держаться незаметно, как-то подозрительно косился на него, словно делая про себя какие-то выводы. Впрочем, ничем, кроме высказанного вслух восторга чужим наложником, он себя вроде бы не выдал. Можно подумать, кого-то удивляют такие разговоры. Об умениях некоторых невольников, которых позволяют себе содержать аристократы, ходят настоящие легенды. Правда, в основном о тех девушках, кто совмещает ублажение своего хозяина в спальне с публичным выступлением с танцевальными номерами, поражая его гостей, рисующих в своем воображении, как подобные экзотические рабыни используют гибкость своего тела в любовных утехах, и заставляя их кусать локти от зависти...

Немного отвлекшись, Ливар с облегчением ощутил, что необоснованная тревога отступила, и давящее ощущение чужого враждебного присутствия растаяло без следа.

Пусть Аслан слегка отдышится перед завтрашним состязанием. Можно попробовать отвлечься на балу. Или, в крайнем случае, воспользоваться предложением, посетить местный Дом Удовольствий...

— Мелкий!!! — гаркнул над самым ухом Дерек, подъехав почти вплотную. Конь Рени попытался было цапнуть наглеца за ногу, видимо, чтобы реабилитироваться за недавний конфуз, когда неожиданно остался без седока. Но Меченый оказался проворнее, вильнув в сторону. И крепкие зубы гнедого клацнули впустую. Недовольно фыркнув, он задрал умную морду, продолжая с подозрением коситься на нарушителя личного пространства, не собираясь подпускать теперь никого слишком близко к признанному хозяину.

— Что? — вздрогнув, очнулся Рени.

— Это я хотел тебя спросить, что с тобой?! — негодующе заметил боец, не рискуя больше пристраиваться слишком близко к ревнивому монстру.

— А... задумался просто, — спокойно ответил Ренальд, с интересом отметив странный зрительный эффект. Движения его спутников теперь казались плавными и текучими, утратив свою порывистость. Вот Руслан медленно-медленно оборачивается. Лошади Ильшата и Мергена, снова вырвавшихся вперед, в беге рысцой красиво стелятся над дорогой.