Не гадайте на ромашках. Книга 3

Стоило ей появиться в прихожей, как нарисовался в проёме Димка. Он скрёб нос на озабоченном лице.

— Привет дорогая, я уже беспокоиться начал, куда исчезла и где ты можешь быть. Я не ужинал, ждал тебя, мне надо поговорить с тобой,— шагнул он к ней на встречу помогая раздеться и старательно щурился пряча лукавую улыбку. Разглядев на ней фартук, Димка изумлённо всплеснул руками.— Куда ж ты бегала, к соседям что ли?

Лена не слушая его кивнула. "Ну вот так и есть Медведь наябедничал".

Но дело было в другом. Миша действительно всё рассказал и насмеявшись вволю Димка решил рассказать якобы по— секрету об аварии жене. Раз уж всё ей и так известно, то стоит превратить эту историю в пользу. Он окажет ей доверие покаявшись, она успокоится, а то вон лица на девчонке нет!

Так закончилась эта надуманная Леной история.

"Любить страшно, не любить скучно, как жить?— вот вопрос выполз, тряхнула головой Лиза, гоня машину к дому, где ждал её Миша, отец и сынишка. — Надо наслаждаться и беречь то, что имеем, не мороча голову ерундой".

В последний Романа с Дашей и мальцами приезд к родителям, в родной город, на выходные, подросшие мальчишки, умудрились перевернуть весь дом. Ромка, расслабившийся передав опеку над ними бабушкам, наблюдал за нервничавшим отцом, но подойти с разговором не решился. Промучившись весь день, тот сам всё же тормознул вечером сына у дверей спальни, не дав нырнуть следом за женой.

— Ромаха, мне надо поговорить с тобой.

— Что прямо сейчас, до утра подождать нельзя? Тебе ж не к спеху вроде как было...

— Нет, вот именно сейчас.

— Минутку, я Дарью предупрежу.

Оставив отца за порогом, он зашептал жене на ухо:

— Его крутит с самого утра, как я сейчас понимаю, проблемы. Малыш, посмотри телик, фильм. Я скоро. Отец дёргается, не просто так.

— Хорошо,— как всегда согласилась Даша.

Выйдя влетел в тащившую к себе малышей мать.

— Мам, ты точно заберёшь грызунов к себе на ночь?

— Вы против что ли? — усмехнулась та.

— Второй день, как никак, ты уверена, что потянешь такую ношу?

— Не свисти, беги отрывайся, люби свою жёнушку.

Роман поскрябал в затылке: если б к жёнушке, то без вопросов...

Разобравшись со своими проблемами, Роман обнял ожидавшего его отца.

— Пошли, батя, куда прикажешь?

— В садовую беседку, подальше от матери.

— Как у тебя всё подгорело.

Он молчал до скамеек. Расселись.

— Ромка, я не знаю с чего начать, а ты хиханьки и хаханьки, — волновался отец.

— Присядем. Не темни, батя, начни сначала.

— Сначала?... Помнишь в день венчания приехали твои ребята, и я впервые увидел Мишу.

— Помню, мать ещё очень удивилась, что он похож очень на тебя в молодости.

Отец пристроил ладонь на ладонь и похлопал ими по столу.

— Вот именно. Меня это и зацепило. Мы с ним тут сидели вдвоём, после стриптиза, он мне сказал из какого детдома и какое место рождения записано в его свидетельстве. Соседнее село. С моим соседнее. Но мало ли сёл с одинаковыми названиями по стране. Я съездил в его детдом, поднял документы. Он поступил из моего района, а в личном деле его нашёл вот эту фотографию. Это я после армии. Понимаешь, Роман?

Он достал из кармана рубашки пожелтевшее фото и передал сыну. Тот смотрел, смотрел... Потом бережно опустил фото в отцовскую ладонь.

— Я знал, что земля круглая, но чтоб настолько... Получается Медведь мой брат, — перепрыгнув через стойку и зачерпнув из бассейна пригоршню воды, плеснул себе в лицо Роман.

Отец, бросая на него внимательные взгляды, продолжал:

— Я и экспертизу сделал. Мишка руку порезал. Я ему свой платок приложил. Долго случая ждал, в мастерских показывал мне что-то и зацепился. Делать что, Ромаха, измаялся весь?

Возбуждение зашкаливало. Выходит, жизнь мчится не жалея седоков. Страдает Миша, страдает отец.

— Радоваться надо, а он страдает. Ты ему жизнь дал. У парня и так судьба не мёд, а тут такое счастье. Ты ж не виноват.

— Откуда же я знал. В наше время о презервативах в селе и не слышали. Гулял в живую, пока мать не встретил. Как ей сказать, не представляю?

— Ничего ей знать пока и не обязательно. Хотя ведь это она первая заметила ваше сходство, у баб нутро такое, всё потаённое вытаскивают. Покричит не без этого, о беспутном Бугровском роде, но отойдёт. Завтра мы возвращаемся с Дашей и мальцами к себе, ты поедешь с нами. Пойдём вдвоём к Мишке на разговор. Замётано?

— Роман, а ты не обиделся на меня?

— Я что барбос, за брата? — обнял он Фёдора Егоровича.

— А может оставить всё как есть, ну его прошлое...

Роман распрямил спину и подёргал плечами.

— Ты что отец, нет и нет. Подари ему радость. Он не смел надеяться на такое.

Всё сто раз продумали и рассчитали. Мише Роман ещё с утра назначил встречу, отвезя жену домой, порулил с отцом в ресторан. Отец долго собирал мужество, прежде чем решиться войти туда, где Ромка назначил встречу Михаилу. Он топтался у двери, вздыхая и возвращаясь опять на воздух, не в силах переступить порог.

— Батя, хватит тебе так убиваться. У парня полжизни без роду и племени прошло. Подзаборник, но другую-то половину он может быть твоим сыном.

— Плохо мне, сердце что-то щемит, Ромаха. Что если он пошлёт меня к едрени-фени.

— Значит, пойдём туда. Всё равно терзаться будешь. Хоть так, хоть так.

— Ты прав, идём. — Решился, наконец, он.

Миша скучал в ожидании Бугровых. Поджимали дела, а мужики опаздывали. "И что за спешный разговор и не в офисе, а в ресторане. Темнит Роман, не иначе".

— Медведь, извини, опоздали, — обнял Бугор друга. — Ты заказал?

— Я тебя ждал. О, Фёдор Егорович, очень рад. Роман ничего не говорил и почему не в офисе встреча, что-то не так? — заволновался Миша.

— Михаил, ты не суетись, у отца к тебе личный вопрос, — помогал Роман. — Давайте по коньячку. За встречу. Решайся, батя, скажи ему.

Фёдор Егорович налил себе ещё, выпил. Покрутил головой, не помогает. Говорить всё равно надо, раз собрались.

— Миша, в общем так, получается ты мой сын, старший. Ромкин брат. Шебутной по молодости был, мать твою даже не помню. О тебе ничего не знал. Увидел, что-то ёкнуло. Начал проверять, просто так, на авось, помнишь, спрашивал, откуда ты родом. Оказалось всё точно — моя кровь.

— Скажите, вы сейчас это с Ромкой нарочно выдумали. Решили пожалеть меня, — растерялся Мишка.

— Медведь, приди в себя. Всё точно, отец проверил. Мы братья, тебя что, это не радует, — обнял его Роман.

— Радует, просто я не понимаю, что происходит? — не мог осознать случившееся парень.

— Михаил, я тебе не нравлюсь, не о таком отце ты мечтал, — упал духом Фёдор Егорович.

— Я не о том. Нравитесь и даже очень. Просто я ничего не понимаю. Чтоб смеялись — не похоже, тогда, что это?

— Отец, успокойся. — Посадил на место его Роман. Сейчас мы его в чувство приведём. На, Миша, выпьем ещё по одной. Давай и ты, батя, за компанию. Отлично.

— Не помогает мне эта горючка, Ромка. Не пьянею я. Зря затеял всё это. Не примет он меня, не простит.

— Панику развёл, на тебя такое не похоже. Не за что ему тебя прощать или не прощать. Дай ему время. Ещё рюмочку, Медведь, и порядок. Уже и мысли в глазах замельтешили. Как ты, Мишук?

— Фёдор Егорович, вы меня не разыгрываете, действительно мой отец? — зарыдал парень. И вы искали меня, чтоб сказать мне это?

— Слава Богу, дошло до жирафа. — Откинулся на стул Роман.

— Ромаха, а ты мой брат?

— Посмотри, мы даже похожи. Лиза не раз замечала это. Судьба даёт шанс, не зря же свела нас всех вместе. Давайте воспользуемся им. Отец, ты чего притих.

— На вас смотрю, вы действительно похожи,— вытер платком глаза он.

Роман притащил их к себе в квартиру, почти бесчувственных от выпитого спиртного. С рождением малышей две квартиры объединили в одну. Получилась внушительная жилплощадь. Увидев мужа поддерживающего невменяемого свёкра и Мишу, Дарья обмерла:

— Боже мой!

— Малыш, приготовь комнату, и потом лёгкий ужин для меня. Я их сам уложу. Поговорим попозже. Лизе позвоню тоже сам.

Уложив гостей в постель, Роман принялся дозваниваться Лизе. Трубку сняли быстро. Оно понятно — ждала мужа. Но вместо Михаила на связи был Роман.

— Лизавета, привет, ты Мишу ждёшь? Не кипишись. Он ночует у нас. Отец приехал, разговор был, засиделись. Ничего я не сочиняю. Лизавета, не выдумывай. Хочешь, я Даше трубку дам. Я уложил его спать, выпили мы немного. Завтра мы с батей привезём его и всё тебе объясним. Хороших тебе снов, красавица.

— Рома садись, всё готово.

— Руки помою, детка, минутку.

— Милый, на тебе лица нет, — подала ему полотенце Даша.

Роман не отрицал, но попросил:

— Идём, солнышко, налей мне стакан коньяка.

— Ромашка, полный?

-Да. Сядь, ко мне на колени. Миша мой брат по отцу. Батя кучу документов перелопатил и докопался. Сегодня Медведю всё сказали. Я их напоил, чтоб легче говорить было.

— Мужская логика, напиться, чтоб не соображать, что ещё от вас ожидать. -Поцеловала его Дашутка. — Пойдём, я тебя помою и уложу, представляю, как ты устал.

— Мальчишки спят?

— Я вся в твоём распоряжении.

За ночь он несколько раз бегал в комнату, где спали гости, проверяя Мишу и отца. Роман беспокоился за Михаила, он отстегнул ему протезы, чтоб отдохнули культи. Учитывая незнакомую обстановку и хмельное состояние, парню явно потребуется помощь. Но беспокойство оказалось напрасным. Он проспал до рассвета. Очухавшись под утро, Миша обрадовался Ромке.

— Как я у тебя очутился, Ромаха, где мои ходули..., мне надо...

— Не торопись, братан, помогу. — Пристегнул он ему протезы.

— Мне не приснилось, и ты действительно мой брат,— уткнулся он в плечо Романа.— Это такое счастье, что не может быть правдой. Ничейный я, подзаборник.

— Тише, разбудишь отца, пусть выспится. Он вчера так переживал. Сердце хватало.

— Я ж не пью, как такое получилось. Лиза? Ох, что будет?

— Это я тебя напоил и Лизе позвонил, она в курсе, что ты у меня.

— Спать не могу, пойдём кофе попьём,— попросил Миша. — Куда ты дел мою машину, кстати?

— За тачку не беспокойся. Отправил на фирму. Полный порядок. Идём, сейчас я завтрак сварганю по-быстрячку. Кофе по особому рецепту сварю, ты такого не пил никогда.

— Понятно, рецепты командировок.

Бугров нарочито нахмурился:

— Нет, ну что ж вы такие умные-то все.

— Ладно тебе, — обнял его Михаил. — Я так рад, что ты мой брат. Братишка. — Тянул он, вслушиваясь в слово.

— Варим побольше сосисок и жарим яичницу, — суетился Роман у плиты. — Садись, что стоишь, будем завтракать. Ты заметил, мы оба любим поесть, а нюх в бизнесе у тебя от отца. Теперь понимаешь заковырку?

Фёдор Егорович нашёл их жующими на кухне. Долго наблюдал за ними со стороны, прежде чем объявился. Разволновался, когда сноха застала его на горячем.

— Тс, — приложил он палец к губам. — Лопают, черти, с одинаковым аппетитом. Если б его раньше найти, набедовался парень. — Пожалел он. — Прости, дочка, помешали тебе.

— Вы не можете помешать и потом, такая радость. Вы посмотрите на них. Светятся оба. Я вернусь в кровать, не буду у вас крутится под ногами. А вы идите, разделите с ними их счастье.

Увидев отца, оба поднялись, схватившись за один стул, пододвинули его к отцу.

— Батя, садись к столу, я быстро, — метнулся к плите Роман, торопясь с завтраком для отца. — Давай тебе чаю приготовлю с мятой, чтоб не нагружать сердечко.

Они сидели втроём, обнявшись, боясь выпустить свою птицу счастья. Рассвет набирал силу, и свет люстры скоро стал лишним: в комнату ворвались первые лучи солнца. Заверещал и Мишин мобильный.

— Да, дорогая, со мной порядок. Завтракаем, кофе с Романом пьём. Поеду в офис. Подожди минутку Романа, сигналы переведу. Он собирается перед работой заскочить к нам домой с Фёдором Егоровичем. Зачем? Они тебе сами всё расскажут.

— Поехали мужики, удивим родственниками Лизу, — обнял брата и отца Роман, заодно отмажем от ночного отсутствия Медведя.

Лиза, открыв дверь и увидев обнявшуюся и виновато улыбающуюся троицу, переполошилась.

— У вас такие лица, что в пору, иконы писать. Рожайте уже свой сюрприз.

— Привет, Лизавета, — ухмыльнулся Роман, продолжая обнимать Мишу и горячо нашёптывая ему о чём-то на ухо.

— Мы братья, — прогремели они хором, а это наш отец.

— Тю, вы что уже с утра приложились, по какому это интересно поводу вы второй день в веселье. — Пошла на них грудью Лизавета.

— О, о. — хохотали на Лизины выпады ребята.

— Лиза, угомонись. — Остановил её Фёдор Егорович. — Это правда. Миша мой сын, выходит старший. Я сам недавно об этом узнал.

— Ведь все видели, что они похожи, и никто не догадался, — залилась слезами она. — Хотя о чём это я, земля круглая, народа много, мало ль похожих. Вы проверили, это точно?

— Точно, точно.

— Идите, я вас обниму. Чёртушки.

Попив ещё чайку у Лизы. Забросив Мишу потом на работу. Пересев в свой автомобиль, и распрощавшись позже с Романом, Фёдор Егорович покатил домой. По пути позвонил жене. Ответа долго ждать не пришлось. Заслышав её:— Алло! с ходу объявил:

— Зинуля это я.

— Федечка, ты чего не звонил, я волновалась, — шумела трубка голосом жены.

— Нормально всё. Как по маслу, дорогая. Не без того пришлось поволноваться. Но ребята рады друг другу. Ты у меня умница. Я люблю тебя, старушка. Если б ты не вспомнила ту давнюю историю и не сообразила, что Миша, может быть сыном моего покойного брата-близнеца я сам точно не допёр до такой развязки. Не волнуйся, я разговариваю, стоя на обочине. Про мать спрашивал. А как же. Я сказал, что не помню, не рассказывать же ему, что, сбагрив его, она затерялась на северных просторах. Ты во всём оказалась, радость моя, права. Зачем ему отец, по пьянке погибший под гусеницами трактора. Хорошо хоть Ромка никогда не слышал о нём, а то б мог и догадаться. Как здорово, что мы с тобой докопались до всего этого. Если б ты видела, как он был рад отцу и брату. По сути-то мы с Пашкой были близнецами, в нас текла одна кровь, значит не такая уж это брехня. Спасибо тебе, Зиночка, через полчаса я буду на месте, и поговорим. Целую тебя, рыбонька.

Жизнь текла луговым ручьём. Ровно и спокойно. К хорошему быстро привыкаешь. Привыкла и Даша к отсутствию Ромкиных командировок, его постоянному пребыванию рядом, под рукой, помощи с детьми. Присутствие горячего, надёжного, человека делало Дарью счастливой женщиной, любимой и желанной. Только всё когда-то кончается, кончилось и это. Как всегда неожиданно. На столе догорали свечи, атрибут каждодневного ужина. При отсутствии гостей Дарья поддерживала в их замке романтическую обстановку.

— Дашенька, милая, я должен уехать, — нехотя проговорил он, целуя жену.

— Сколько у нас времени, дорогой?

— Неделя, родная, — посадив её к себе на колени, прижал он жену к груди.

— Дети спят и ты мой, только мой. — Прильнула она к нему, ловя желанные губы.

— Я люблю тебя жёнушка моя. — Со стоном он прижал её к себе. Его ласкающие губы заскользили по её плечам, шеи, груди. Предстоящая разлука раскручивала юлу безумной любви, друг от друга кружилась голова, хмельной огонь от догорающих свеч плескался в зрачках и бокалах пьяных от близости, горячих тел влюблённых.