Наконец, они как две выжатых до конца тряпки, лежали рядышком, любуясь друг другом.
— Как вы тут без меня справлялись? — спросил он, проводя пальцем по тонкой шерстке Лэиных век — это было, чуть ли не самым любимым его занятием в такие минуты, и принцесса смирилась, позволяя супругу лезть ей в глаза.
— Да ничего особенного. Две недели — небольшой срок, — Элия, конечно, тоже успела соскучиться, но ничего — вы с ней все еще наверстаете.
— С тобой мы уже наверстали, — довольно заметил Женька и задумался. — Так, значит, я всего две недели здесь отсутствовал?
— Да, я вчера получила весточку от Лена, и сегодня мы все приготовили к твоему приходу. Зар с вечера прямо отсюда и сбежал в астрал, чтобы тебе в своей кровати оказаться.
— Уж не с ним ли ты прямо и легла? — почувствовал укол ревности Женя.
— Ага...— тянула, наслаждаясь моментом, супруга, но потом, скуксившись, добавила. — Правда, только после того, как его, то есть твое тело заснуло мертвым сном.
— Ах ты, плутовка! Решила меня разыграть? Нет, меня на этом не поймаешь!
Пока они, таким образом, выясняли отношения, солнце окончательно выбралось из-за гор и весело подсматривало за ними меж штор. Вскоре из коридора послышался тоненький веселый голосок:
— Мамочка! — по полу простучали босые пятки, и к ним в кровать запрыгнул маленький вихрь, сразу оказавшись верхом на Женьке. Он пожалел, что не успел, как обычно, полюбоваться на их маленькое чудо, спящее в своей кроватке. Но малышка, уже весело подпрыгивая на нем, весело хихикала. — Папка, ты чего все у дедуски Илаила плопадал?
— Ага! Устами младенца... — Женька хитро посмотрел на Лэю — мол, теперь знает, что тут делал Зар в его теле.
— Я не младенец! — заявила Элия. — Ты лучше скази, что мы будем делать с тобой сегодня?
— О-о! — воодушевленно воскликнул папаша. — Сегодня у нас будет самый чудесный день, какой только можно представить.
И действительно, это оказался восхитительный день. Женя, чувствуя, как неимоверно устала его душа, не заботился ни о чем и посвятил все это время целеустремленному бездельничанью. Он не мог даже думать об астрале. Впрочем, и насущные дела на Сэйларе могли подождать. Он просто отдыхал вместе со своей семьей.
Лэя заботливо ухаживала за ним, с утра убежав на первый этаж, приготовить завтрак и сделать все по дому. Взамен нее, к ним наверх протопали мохнатые ноги, и вскоре хозяину пришлось обниматься не только с Элией, но и с Хлюпом.
— А где Шастик? — требовательно вцепилась в мохнатую шкуру лонка Элия. Тот, после традиционного обнимания с Женей, деловито уселся на край кровати, хотя было видно, как он еле сдерживается, чтобы не последовать примеру Элии, которая скакала по матрасу.
— Шастик же еще маленький, — вздохнув, сказал Хлюп. — Он еще спит.
— Не-а! Я зе не маленькая, а Шастик дазе сталсе меня! — заявила говорливая малышка и, за неимением маленького плющевого медвежонка, продолжила теребить Хлюповы уши.
— Элия, не оторви! — притворно взмолился, довольный лонк. — Они у меня одни!
— Не бойся! У тебя уши клепкие, — последовал уверенный возглас.
Женя только хихикал, наслаждаясь домашней идиллией. Потом они всем гуртом скатились по лестнице вниз и побежали на улицу приводить себя в порядок. Женька, по привычке схватив зубную щетку, мыло и полотенце, пошел на мостки. Хлюп сразу притормозил, сославшись на неотложные дела по дому — на мостках он бывал только в силу крайней необходимости. Зато Элия ни на шаг не отставала, с полдороги забравшись к папочке на руки. Да и он сам вряд ли бы устоял от соблазна покатать маленькую любимицу в объятиях.
Женя неспешно брел по скошенной лужайке к мосткам и впитывал всеми фибрами непередаваемое ощущение утренней природы. Босые ноги сбивали прохладные остатки росы с мягкого ковра травы. Нос жадно вбирал чуть теплый утренний воздух, наполненный ароматом трав и свежестью озерной воды. Его щека ощущала притихшую Элию, видимо, тоже попавшую под очарование момента. Солнышко уже вовсю играло бисером росы на растениях и бликами на чуть волнующейся глади озера. Женя ступил на теплые доски мостков, и, опустив на них Элию, сам бессовестно развалился посреди настила, будто пытаясь подзарядиться от живого тепла древесины.
Девочка, как мышка, сидела рядом и что-то чертила по воде найденной соломинкой. Потом ей все же надоело выдерживать паузу и она, толкнув папочку в плечо, спросила:
— А лыбу мы будем ловить?
— Конечно! Только сейчас помоемся и позавтракаем, а потом я возьму удочки в сарайке.
— А мы с Шастиком челвей накопаем!
Женя, почувствовав прилив сил, поднялся и приступил к омовению. Он склонился с мостков и смотрел, как стайки маленьких рыбок пробегают над камнями в чистейшей озерной воде. Вдруг сбоку ему в лицо прилетела пригоршня влаги, и раздался заливистый смех маленькой проказницы. Он не стал отвечать тем же — его пригоршня сделала бы из Элии мокрого цыпленка. К тому же, его хищноватую рожу все равно надо было мыть. Так что он только улыбнулся дочурке своей тигриной улыбочкой и приступил к мытью. Купаться пока не хотелось — для этого нужно подождать до полудня, когда озеро станет чуть ли не единственным спасением от жаркого солнца.
А потом он завтракал, нахально сидя на своем месте и любуясь женой, подающей еду на стол. Обычно он старался хоть чем-нибудь помочь, если сильно не уставал, но сегодня был особый день: Женя наслаждался каждым моментом и любовался каждым движением Лэи.
Затем они ловили рыбу с Элией. Обычно улов к столу добывали сетями, но что может сравниться с рыбалкой на удочку? Тем более с любимым ребенком, прямо с мостков, когда одновременно, можно было погреть свою лохматую шкуру на солнышке и полюбоваться отражением гор в зеркале воды. И пусть снасти были примитивные, зато рыбы в озере водилось много, а рыбины были большие и вкусные, и, даже ловя с мостков у берега, приходилось иногда помогать Элии вытаскивать улов из воды. А потом они ходили за грибами, осматривали траву на покосах, прогулялись к дому Илаира, купались и просто ничего не делали, нежась на солнышке...
Женя уже второй день предавался безделью. Сейчас, пока Лэя укладывала Элию спать после обеда, он, развалясь на мостках, все-таки задумался, что с ним произошло? Он пока не мог и подумать, что ему когда-нибудь опять понадобится идти в астрал, но дурная привычка все анализировать где-то на задворках сознания, подвела его и сейчас: он понял, что вспомнил, наконец, все, что с ним произошло. А произошло с ним так много, что его гаденьким вечно сомневающимся тараканам было полное раздолье в его голове. Тем более в таком, бездельном и бездумном состоянии.
То, что он сумел под прикрытием Кости пройти ложной тропой толтеков, почти не оставляло сомнения. Правда, это "почти", всегда присутствовало, если события происходили в астрале. Женя уже привык никогда до конца не доверяться ни ощущениям, ни логике, ни каким-либо другим "стопроцентным" доводам. Он не был новичком и проникся глубоким пониманием, казалось бы, глупой фразы: "в астрале возможно все". Пока что он не встречал явления или ощущения, какое не оказалось бы возможным воплотить. Поэтому и сейчас он осторожно предположил, что, скорее всего, прошел туда, куда исчезали души.
Он с содроганием вспоминал ощущения "Кости", идущего на заклание к гротескной птице. Они оказались на грани разоблачения, но все-таки прошли чисто. Из этого момента можно было извлечь пользу — у Жени осталось четкое ощущение, что ягуар боялся нагваля. Возможно, чудища на то там и были поставлены, чтобы не пропустить его или другое божество. "Но ведь пропустили!" — с внутренним довольством заметил он. Однако не стоило обольщаться: если бы не предупреждение Пернатого Змея, неизвестно, чем бы все закончилось.
Свет в клюве орла, как раз и возвещал о проникновении души туда, откуда пока никто не возвращался. Тут его ощущения обрывались. Оно и понятно — обычная посмертная реакция в новой информационной среде. Многие души "засыпают" в астрале на долгое время после смерти реального тела. Главное, что он проник туда, чему, видимо, представлял явную угрозу. А понять об этой угрозе эти неизвестные "они" могли по банальному считыванию информации с астрала. "Прочитал" же Кецалькоатль свой сон откуда-то? Значит и "эти" ждали от него какой-то пакости. И понятно какой: разоблачения!
А Служба Равновесия, несмотря на то, что Женя злился на ангелов, сработала тип-топ, как и обещали. Ведь, когда кордон проходил, его, спрятанной в Косте сущности, фактически не было видно. Зато потом аукнулось по полной! Безболезненным процесс возвращения к себе никак не назовешь. Женя помнил все, что случилось с Костиком в иллюзии послевоенной Москве после прохождения индейских мытарств, но как-то отстраненно, и это было хорошо. Все-таки профессорская псевдосущность осталась где-то там, в мире фантазий молодого аспиранта, унеся с собой остроту переживаний.
Странно только, почему Костины воспоминания и фантазии смешались таким причудливым образом? Хотя, что в астрале не причудливо? Вспомнить, хотя бы собственные сны — там ведь таких приключений себе на голову навыдумываешь, что потом в холодном поту просыпаешься и просишь у Лэи извинения за ночные вопли. С другой стороны, Костя вспомнил, наверно, самое яркое событие своей жизни — как они познакомились с Надей. Но память о будущих событиях все время сбивала его с толку, подсовывая логические нескладухи. А кончилась история, как это и бывает во снах, навязчивым кошмаром. Он же еще ребенком пережил Отечественную.
С другой стороны, возможно, что так Женькина сущность пыталась отделаться от Костика, а тот воспринял это, как угрозу, пока сам не исчез. "А исчез ли? Может этот суррогат профессора уже самостоятельно существует где-то там?" — Жене стало плохо от такой мысли. Он представил несчастного Костика, мечущегося по своему бреду и не понимающего, что с ним происходит.
Вспоминать об этом было странно, но не трудно. А вот дальше начинался его собственный бред... Хотя и он объяснялся постепенным и неполным возвращением личности, который начался почему-то с самых ярких воспоминаний юности. Тем не менее, участвовать в этом бреде оказалось страшновато. Страшновато оттого, что все казалось продуктом воспаленного сознания, и до сумасшествия оставался всего лишь шаг. Естественно, что он поначалу оказался в том времени, когда впервые столкнулся с компьютером и участвовал в лучшем их выступлении. Но почему в воспоминания вклинился этот ужастик с дебилом Стасиком в главной роли — Женя не мог понять. Как и неясно, что он делал целые сутки между репетицией и концертом — это время почему-то выпало из памяти.
И последний фрагмент: разыскивая клады с Федькой, он уже почти все вспомнил, кроме самого главного. Но в "проигрываемый" эпизод опять вклинился Стас с намеками на Лэю. Странно, что когда выяснилось, кем на самом деле являлся Стасик, то бандит резко сменил поведение, словно подыгрывая Женькиным воспоминаниям.
"А Федька?" — тут крылась самая большая загадка. Ведь физик постоянно объяснял и напоминал, что "забывчивый" приятель должен вспомнить. К тому же, друг был вполне самостоятелен в своем поведении. Значит, или Женька сошел с ума, или это не было только порождением его фантазии, или, во всяком случае, не только проекцией мыслей, но и еще чем-то большим. Если честно, Костина фантазия тоже никак не укладывалась в астральные возможности одной души. Правда, за ним стояла Женькина сущность, которую обычной душой, ну никак назвать было нельзя.
Странное это было место. Но как же он оттуда выбрался? В последний раз он так стрессанулся, что вспомнил, как надо выпрыгивать в чистый астрал. И ведь выпрыгнул... Но что потом? Потом он уснул. Как усыпают души некоторых умерших людей. Но его сон оказался не простым — он продолжал вспоминать, и вспоминать самое важное: кто он, откуда и зачем в этом месте. Поскольку дело происходило во сне, Женя, не контролируя себя, позвал Лэю, а астрал помог ему вернуться в ту временную точку, с которой он стартовал. Так что, спи он там хоть сто лет, но на Сэйларе оказался через пару недель — как раз после ухода из реала. Все вроде сходилось. А то, что он не заслушал благодарственную речь "в верхах", вполне объяснимо: кто он и кто астрал? Это, как говорят в Одессе — две большие разницы.
Все! Больше ему думать об этом не хотелось, как и идти выяснять отношения с Булем или Славкой. Вот отдохнет пару неделек — тогда, может и подумает.
Сзади послышались легкие шаги по мосткам. В заслонившей солнце тени, он узнал профиль Лэи. Она присела рядом с его головой, свесив ноги в воду. Женя чуть пододвинулся, чтобы его затылок умостился на ее ногах. Лэя, понимающе улыбнулась и с нежностью стала теребить его волосы.
— Как Элия, уснула?
— Да, сегодня уже легче. Вчера вы тут до того перерадовались, что со сном ничего не получалось.
— Как хорошо почувствовать себя дома, — расслаблено мурлыкнул Женька, начиная засыпать под мерное журчание волн и шевеление Лэиных пальцев в его гриве.
— Подремли. Тебе тоже досталось несладко и нужно восстановить силы.
Женя уже стал засыпать, как вдруг его поразила одна мысль, давно таящаяся на задворках головы. Он интуитивно не хотел об этом думать, но видимо, полудрема ослабила внутреннюю защиту, и он со всей ясностью понял, что не чувствует Лэину душу, как раньше. Сознание, как утопающий за соломинку, схватилось за мысль: может, они просто не могут вновь воссоединиться, пока находятся на Сэйларе?
Но внутри уже зрела ледяная глыба догадки, которую он до сих пор не хотел замечать, которая буквально лезла глаза, а он отворачивался и прятался от нее. Логическая цепочка неумолимо вела к одной цели: Надя, Себастьян, Стасик, Федька и теперь... Лэя с Элией?
— Не-ет! — заорал он, напугав склонившуюся над ним Лэю.
Она расширенными, полными страха глазами посмотрела на него и, чуть не плача, спросила:
— Милый! Что с тобой? Тебе плохо?
— Мне страшно, — Женька вскочил и, схватив свою принцессу за плечи, спросил. — Лэя, милая! Скажи, что это неправда. Скажи, что ты настоящая, а мы на Сэйларе, — он не замечал, как из его глаз покатились слезы — слезы ужаса и тоски.
Лэя молчала, непонимающе и тревожно глядя ему в глаза и, наконец, спросила:
— Но как же может быть по-другому?
Женя отвернулся и бросился в дом. Он не понимал, куда бежит, но ноги сами привели его в чулан, где стояла установка для выхода в астрал. Смотря на нее, он стал осознавать, что просто пытался обмануть себя целых два дня. Никогда до этого Лэя не переносила его тело отсюда в их кровать — это слишком тяжело для нее. Конечно, она могла бы снять магниты и вручную отправить Зара в "полет", но магниты оставались на месте. И самое страшное: он, действительно, не помнил, как пытался пробиться из того жуткого места домой...
Он стоял в чулане и понимал: проверить эти догадки не представляло труда — нужно только захотеть оказаться в свободном астрале...
* * *
Он боялся открыть глаза. По исчезнувшим звукам, он уже все понял, но, все равно, оставалась еще призрачная надежда...
