Легенда о вольном купце

Мы расспрашивали кабатчиков, угощали кружкой пива патрульных, навестили дом Эзимо, чья жена оказалась очень милой особой и охотно сообщила, что ее муж уехал в командировку к юго-западным границам. Детей у Кальварда не было, во всяком случае, дом не выглядел так, как будто там есть ребенок или несколько.

В общем, наша троица в течение двух суток прочесала весь город. Оставался последний пункт в списке, куда следовало бы заглянуть в первую очередь — но я ни на секунду не чувствовал уверенности в том, что меня или кого-либо из моих спутников туда пустят.

Два грозных дяди, стоящих у ворот, молча завернули нас обратно. Я вышел вперед, надеясь на то, что Локстед и Анатоль поймут мою очередную игру:

— Господа стражники, речь идет не о пустяках. Мы здесь по поводу смерти Алессы Кшымского, Верховного мага.

Они переглянулись, и по их лицам я понял, что сказал что-то не то.

— Смерти, говоришь? А ну пошли со мной. Пракс, подежурь пока, я отведу бродягу к начальству.

— Ждите здесь, — приказал я. Локстед с сомнением покачал головой, но, видя мой красноречивый взгляд, промолчал.

Весь короткий путь, который я прошел от массивных ворот, я пялился на громадное здание, больше напоминавшее каменный дворец с высокими шпилями башен, чем обитель магов. В караулке, расположенной в двадцати шагах от входа на территорию Коллегии (и больше похожей на солдатский барак), меня ожидал человек-столб. Тощий и длинный, он хмуро взирал на меня с высоты двух метров с лишним, и явно считал, что меня здесь быть не должно.

— Капитан, этот человек собирался сообщить нам о смерти молодого Верховного мага, — с ухмылкой сказал верзила, который меня вел. Хорошо, хоть не связали.

— Шутник, наверное, — буркнул капитан. Доспех сидел на нем, как корзина на мачте парусника, но почему-то этот человек казался опасным. Наверное, не зря он начальник стражи? Я пошел ва-банк:

— Может, и шутник. Только если я говорю, что видел, как убили Кшымского, значит, я это видел. Собственными глазами. Это могла быть как настоящая смерть, так и искусная инсценировка. Вы же сейчас хотели мне с презрением сообщить, что Верховный маг жив и не желает, чтобы его беспокоили?

Чертов Эзимо. С него бы не упало сказать мне, что Магистр, оказывается, жив.

Капитан с интересом осмотрел меня с ног до головы, я лишь дотронулся до кончика шляпы — мол, честь имею, имел и буду иметь. Глаза его, при всем рыбьем выражении лица, были ярко-голубыми. Ледяные глаза, неприятные.

— А ты фрукт, — коротко сказал он. — Свин, возвращайся на ворота. Тебя сменят через полчаса, потерпи уже.

— Там его дружки, командир, — усомнился бугай по имени Свин. — И одеты все трое, как наемники из какой-то личной армии.

— Ни трое, ни тысяча наемников не способны взять Коллегию штурмом, — отрезал капитан. Затем резко повернулся ко мне:

— Ты — за мной.

Я послушно направился за ним. Мы подошли к большим черным воротам, ведущим в замок, и прошли через маленькую дверцу, искусно вделанную в узор из такого же черного металла на воротах. Стражники, стоящие здесь, не сказали ни слова. Кроме того, вокруг я не заметил ни единого человека — вероятно, местные волшебники предпочитали тишину и уединение.

Несколько забавной чести я удостоился минутой позже — когда, поплутав по коридорам, я вышел за начальником стражи к лифту с кабиной, закрытой металлической узорной решеткой. Внутренне я посмеивался, потому что назначение устройства было понятно с первого взгляда, а капитан, наверное был очень разочарован. Он-то ожидал увидеть мое удивление или восхищение, вместо этого ему досталось самообладание человека технической эпохи.

Все равно, сомневаюсь, что хотя бы каждый тысячный человек столицы хоть раз катался на этом чуде. Поэтому я принял этот фортель судьбы как некое изящное украшение наших сумбурных действий.

Мы возносились вверх, а я напряженно думал. Стоит ли выкладывать хоббиту все? Черт, у него как раз есть тонна этого загадочного магического таланта, о котором у меня ноль целых, шиш десятых знаний. Что может сделать со мной опытный маг? Прочитать мысли?

А ведь ни единого амулета против магической телепатии у нас не было.

Пол третьего этажа был устлан пушистым ковром с золотисто-черным узором. Капитан Глаз Ледяной Рыбы (ну не представился он мне, что поделать, да и моего имени он спросить не изволил) молча снял сапоги, окованные стальными полосками и босиком пошел по ковру. Я последовал его примеру, справедливо полагая, что из всех монастырей, куда мне не стоит лезть со своим уставом, этот — самый неподходящий.

Когда мы достигли дверей, не уступавших по пышности каким-нибудь церковным, он резко повернулся и упер ладонь мне в грудь. Не человек, а робот какой-то, честное слово.

— Хоббит испепелит тебя в мгновение ока, если захочет. Выбирай слова.

— Понял, — кивнул я. — Что-то еще?

— Будь почтителен. Как муравей перед сапогом.

Я усмехнулся, но картина в мыслях предстала не слишком радостная.

— Я буду ждать у двери. — С этими словами он трижды стукнул костяшками пальцев по двери. Никакого 'входите' или 'открыто' — дверь попросту распахнулась, как будто где-то здесь, в каменном мешке с весьма небольшим количеством окон мог быть сквозняк.

Убранство личных помещений Верховного мага меня слегка смутило — все весьма аскетично и по-спартански обставлено — массивный стол, кресло, несколько книжных полок, с двумя десятками книг на них. И стоящий в центре хоббит. В тюрбане с сапфиром, цветастой мантии и сапогах с большими загнутыми носками. Я в который раз убедился, что по повод размера ноги этой расы легенды, как минимум привирают.

— Мое почтение, господин Кшымский. Я — Рихард Шнапс, вольный купец.

Его лицо было бледным от природы, или оно таким стало при виде меня? И где это, интересно, мы могли видеться?

— Здравствуй, — сухо произнес Алесса. — Что привело тебя сюда, и как тебя пропустила охрана?

— Вопрос очень деликатного характера, — я запнулся, пытаясь сообразить, как лучше сформулировать то, что я собираюсь ляпнуть. — Я имел несчастье видеть вашу смерть. Точнее, найти ваше тело недалеко от города под названием Кресс.

— Смерть? — со слабым интересом спросил хоббит. — Странно. Кому могла понадобиться моя смерть? И почему я до сих пор в мире живых, если уж на то пошло?

— Не имею представления, уважаемый. У меня есть некоторые догадки, но, чтобы проверить их правдивость, пришлось бы докучать вам надоедливыми расспросами... я вольный купец вообще-то по роду занятий, но мои слуги получили важное задание — найти дочь одного профессора из Университета. Народная молва говорит, что вас видели с ней. Марианна Алакез.

Он вообще никак не прореагировал на мои слова. Поднес руку к подбородку, потер то место, где едва пробивались пару светлых волосков щетины, задумчиво хмыкнул:

— Девушка... помню ее. Талантлива, с неплохим Даром. Ты считаешь, что смерть моего двойника и ее исчезновение как-то связаны?

— У меня есть несколько догадок, — отстраненно сказал я, лихорадочно размышляя, почему он ведет себя так... странно. Неужели все Высшие маги похожи на каменные истуканы? Понимаю, контроль эмоций, совершенствование магических потоков, текущих через нервные синапсы... вру. Ни черта я в этом не понимаю. Может быть, и все такие.

— Давай поговорим об этом за стенами Коллегии, — слабо улыбнулся Алесса. — Здесь слишком много чужих ушей.

— Сейчас?

— Нет, что ты. У меня слишком много дел, чтобы тратить время на тебя. Но ближе к ночи, если ты придешь в район доков к складу Дейнской угольной компании, мы сможем спокойно поделиться догадками. Зачинщиком может быть кто угодно — в том числе, мои старшие коллеги, — с колебанием сказал он.

Я потрясенно вышел из комнаты. Да, он был жив, но... и это Великий маг?

Капитан без любопытства отвел меня вниз и выпроводил за ворота. Кажется, предлога вернуться сюда у меня нет. Да и зачем? Гнусное местечко, несмотря на всю помпезность. Что-то нехорошее... воздух спертый, что ли.

У меня осталось очень тягостное впечатление от визита к магам, и мои спутники это почувствовали. Они явно были обескуражены моим настроением, наконец, Локстед решился спросить, чем оно вызвано.

— Понимаешь, — взмахнув рукой, сказал я эмоционально, — у нас вроде бы все идет точно по плану! Я ему ни на секунду не поверил, что он хочет со мной встретиться...

— Погоди, Рихард, — прервал меня Анатоль. — Кто такой 'Он' и почему ты вышел оттуда в таком виде, как будто тебе восемь и тебя прилюдно выпороли на конюшне?

— Он — это мертвец, покойник, по имени Алесса Кшымский, — поведал я. — А вид у меня такой... понимаешь. У тебя было когда-нибудь чувство, что ты разговариваешь с кем-то, но перед тобой не человек?

— Ну? Он же хоббит, — фыркнул Локстед. Я отмахнулся:

— Ты понял, о чем я. Маг, хоть и занимается, по моему представлению, какими-то тайными ритуалами, но не выглядит как ино... земец. Из очень дальних земель. Черт побери, у этого Алессы был такой вид, как будто он и в своем кабинете очутился в первый раз!

— Дела. И что дальше? — спросил саррус.

— Дальше он предложил встретиться в доках, ближе к вечеру. Теперь, после моего разговора с ним, мы точно будем под наблюдением. И поэтому мне необходимо пополнить мой запас защитных амулетов, — я потеребил несколько черных угловатых пластин с различными узорами, — еще одним.

— Раз пошли на дело — выпить захотелось, — затянул я, немилосердно гнусавя и фальшивя. Свои сто грамм я уже принял из заблаговременно припасенной походной фляги, поэтому, можно сказать, что признавался я в желании выпить уже постфактум.

— Рихард, — невозмутимо произнес Анатоль своим глубоким, прочувствованным басом. — У меня здесь лежало два куска вяленого соленого мяса.

— В тумбе? — поразился я.

— А где же еще. Но сейчас там находится только один, — сообщил он немилосердно.

— Анатоль, дружище, что за оскорбительные инсвинуации? Разве я похож на человека, который может украсть у собственного телохранителя кусок мяса, если можно стибрить, по меньшей мере, два?

— Это да.

Саррус настолько сурово посмотрел на Локстеда, что тот сжался и проворчал:

— Ну, есть хотелось.

— Можно, я не буду доставлять удовольствия этим преступникам государственного масштаба и прикончу его собственноручно, — спросил меня Анатоль. Я возразил:

— Тогда ты лишишься возможности наблюдать сцену, в которой его пытают, чтобы вызнать о нас все, что только можно.

— Перспектива заманчивая, конечно. Но мясо я ему не прощу.

Три взрослых организма устраивают цирк перед тем, как пойти на дело, полное тайн и смертельной опасности. Смотрите в кинотеатрах. Черт, черт, трижды черт. Хотел бы я быть уверенным в том, что все предусмотрел. Но так не бывает.

Я проверил все снаряжение, каждую нитку и ремешок. Бесцветной мазью я не только вымазался сам с ног до головы, но еще и заставил сделать то же самое соратников — обычно мы наносили ее нешироким пятном в районе груди, поближе к сердцу. Считалось, что, будучи ближе к кровеносным сосудам, зелегра помогает лучше. На этот раз я решил, что лучше перебдеть — сейчас крайняя степень осторожности была только на руку.

— Солнце почти село, — сказал йрвай, нервно подергивая ухом. На нашем фоне Анатоль смотрелся эдаким каменным истуканом с острова Пасхи — как по чертам лица (ну, если кто-то пририсовал бы истукану черной краской тонкие усы), так и по хладнокровности.

— Тогда идем, — вздохнул я.

О том, как мы добирались до порта, я даже говорить не хочу. Телмьюн ночью совершенно преображается — на улицах появляются какие-то немытые и нечесаные бродяги, от которых разит, как из помойного ведра, сомнительного качества девушки, своим нарядом явно дающие понять, что они — товар, а также прочие атрибуты ночной жизни любого более-менее крупного города, о котором я имел счастье не думать до этого дня. Нас дважды попытались ограбить — саррус оба раза сработал на удивление мягкосердечно, оставив нападающих в живых.

Район доков был еще грязнее, чем весь Коргат вместе взятый. Камни из мостовой были то тут, то там выворочены, и дорога зияла пустыми глазницами, создавая жутковатое впечатление. После получасового блуждания в закоулках мы, наконец, вышли к угольному складу. Оружие я приказал не вынимать — особенно Анатолю. Его с перепугу и убить могут, а я не хотел рисковать чьей-то жизнью.

Прошел час томительного ожидания. Йрвай бродил вдоль стены, попинывая сапогами мелкие камушки, мы с Анатолем сидели на бочках и смущенно переглядывались. Если нас вызвали сюда просто прогуляться, то все эти приготовления были ни к чему, а я — величайший простофиля из всех, когда-либо населявших оба мира. Но мой обостренный в тишине слух все же различил едва слышный шорох.

— Господин Алесса, это вы? — негромко спросил я. Тишина смеялась надо мной — может, это была какая-то крыса? Я встал и решительно прошел до угла здания, заглянув за него. Такой же пустой и темный переулок.

Сзади послышался негромкий свист. Я обернулся и увидел сарруса, надежно заарканенного с помощью двух лассо. Неужели существует кто-то, кто может умело обращаться с этими чертовски неудобными штуками? Я думал, такое только в кино бывает. Постаравшись придать лицу максимально озадаченное и испуганное выражение, я воскликнул:

— Это еще что за чертовщина?

Направляясь к ним, я заметил краем глаза верзилу, который держал под мышкой Локстеда, надежно спутанного веревками. А самое главное — они позаботились о том, чтобы заткнуть ему рот каким-то грязным куском тряпки. Беда.

— Мастер Рихард, вы, похоже, привели нас прямо в западню, — философски заметил Анатоль. Ему только трубки в зубах сейчас не хватало после этого поразительного умозаключения. Кроме того, говорить с его стороны было крайне рискованно — краем глаза я заметил, как в его шею упирается длинный кинжал.

Из темноты выступил еще один человек, весь в черном, в капюшоне и с арбалетом. Стрела была нацелена мне прямо в грудь.

— Вы поедете со мной, — холодно произнес он.

— Я в этом ничуть не сомневаюсь, — поспешил заверить его я.

Нас погрузили в крытый фургон, вроде нашего, но на резных колесах с металлическими спицами. Я лишь удивлялся, почему мое сознание успевает заметить детали — как выглядел фургон, у одного из похитителей шрам над левым глазом, у другого — небольшая проплешина в коротко стриженых волосах. Все они носили маски из куска ткани, видимо, опасаясь закона, однако особые приметы имелись почти у каждого. Но это — не самое главное.

Самое главное заключалось в том, что первый этап моего плана прошел идеально.

Глава 20. В которой йрвай выказывает отнюдь не дипломатические способности, а саррус допускает маленькую ошибку

В жизни редко когда удается поступить правильно. Все время мешают какие-то обстоятельства: собственная лень, инфантильность, нерешительность, поступки людей, от которых ты ожидаешь совсем других дел, да и речей тоже; очень могут помешать сделанные несвоевременно мелкие дела, отвлекающие тебя от главного. Наконец, может просто не быть желания сделать все именно так, как надо, а обойтись халтурой.