"Небесные Воины" Борисова - Беларусь

Мечтал, да не мог. Оба пришельцы легко побеждали во всех религиозных спорах, на память приводя отрывки из Священного Писания и Библии, ставя его и других уважаемых священников в неловкое положение. Епископ узнав, что пастырь пришельцев часто с ними не согласен, решил прийти к нему за помощью и понял, что убегая от волков, наткнулся на медведя.

Доказательства профессора истории, как тот называл себя, рассердили епископа и он окончательно решил сделать всё, чтобы уничтожить это гнездо ереси. Осталось только выяснить пару загадок.

— Почему, вам так нужно разрешение от Папы на признания одного из вас — святым ?

— Мы здесь чужие! Но знаем больше вас и хотим помочь этой земле. Благословение церкви очень бы нам пригодилось.

Епископ посмотрел, как пастырь пришельцев трёт своё колено и переспросил.

— Но вас, победителей, уже все боготворят. За чем вам ещё какое-то разрешение?

— Нас боготворят здесь, — пастырь продолжал тереть своё колено. — А не там. Мы только частица мира, такого большого и непредсказуемого. Знаем, чем можем вам помочь, но всё время спотыкаемся на вашу закрепощённость мышления. Если мы умрём, не передав своих знании, Литвы не останется и Москва победит. Так-что, вам выбрать, с кем вы?

Епископ выслушал очередную ложь пришельца и решился.

— Пока не покаетесь и не признаете главенство Рима, вопрос о присуждении одному из вас статуса святого даже не будет обсуждаться!

Пастырь чужаков снова потёр своё колено.

— Но хотя бы разрешение на открытие в Борисове университета и помощь в призыве учёных из всей Европы, вы можете нам обеспечить?

Епископ вспомнил кого из знаменитых теологов он может пригласить для диспута с пришельцами и задумался. С этими мудрецами он не стал бы таким одиноким и смог бы лучше подготовиться к спору с безбожниками. Уже выходя из дома пастыря епископ порадовался вечернему закату и прошептал в уме хвалу Деве Марии.

'Университета вам захотелось. Это мы можем устроить, но святого великомученика, получите только когда перестанете сопротивляться нашему ордену'

Епископ победоносно осмотрел шеренги гоняемых пришельцами наёмников и усмехнулся.

'Фиг вам, а не святой мученик' — решил. — 'Ещё посмотрим , чья взяла.'

**

— Целитель, открывший эту простую истину, тоже был осмеян своими коллегами и, видя, что правду никто слушать не хочет, заболел расстройством ума! — Сезин злился. — Конечно, потом все заметили, у него учеников умирает в четверо меньше рожениц, чем у хулителей и устыдились. Только уже было поздно. Игнаций Земмельвайс угас в доме для умалишённых, так и не дождавшись признания своей правоты.

— Так знайте, — грозно рявкнул он на собравшихся медиков и постучал по доске наспех сооружённой трибуны. — Я не он! Если не хотите мыть руки в кипячённой воде, мне таких тупиц не надо. Ваши ученики охотно займут ваше место!

Сезину было из-за чего так сердиться. Собравшиеся светилы медицинской мысли служащие у польской и литовской знати шипели, делали друг другу язвительные замечания и старались унизить молодого выскочку из пришельцев.

' Сукины дети, возраст им мой не нравится. Подумаешь. Но за мной триста с половиной лет накопленных предками знании, так что ещё увидим, чья возьмёт?'

Молодой пацан, двадцати лет отроду, студент второго курса МГУ проходил практику, когда так глупо вляпался в историю. Но он не испугался и старался помочь местным тем, что умел лучше всего. Когда Вероника Михайловна приказала соорудить лазарет для тяжело раненных и больных, он не вылезал от туда целыми днями и ночами, пока не навёл чистоту и порядок в этом гадюшнике. И теперь с гордостью считал его своим детищем. А когда инженера сделали электрогенератор , он уже смог спокойно копаться в своём переносном компьютере и читать закаченные там рефераты и книги по медицине. Для Сезина было большой неожиданностью, что Генерал, присмотревшись к его работе, назначил именно его администратором и учителем местных костоправов, обойдя Веронику Михайловну.

Понял он его коварность, когда начал проводить семинары для них. И если не помощь Влада Савина уже давно отпустил бы руки от их хитрого невежества.

— Когда Иисус Христос пришёл в Иерусалим, фарисеи тоже смеялись над ним и спрашивали, кто он такой. Так не уподобляйтесь этим слепцам и услышьте его весть!

Голос друга, как всегда, был тихим, но полным внутренней силы и фанатической веры. Попав в прошлое Влад Савин понял, что вооружённая борьба с братьями русскими ни к чему доброму не приведёт и публично отказался от оружия. Выросший в семье баптистского священника, он уверовал, что его юношеская гордыня и грех увлечения смертью была большой ошибкой, но бог послал ему возможность исправиться. Теперь он сыпал на право и налево цитаты из Святого Писания, учения отца Меня и других, только ему известных богословов двадцатого века, тем вгоняя в ступор местных церковников.

-Так, это же Сын Божий, — хихикнул один из медиков. — Он лечил прикосновением руки и молитвой, а вы нам какие-то правила по гигиене предлагаете.

— Пан Самуил Светлейший, — Сезин уже привык ко всем медикам обращаться вежливо и холодно. — Я же сказал, если не верите мне, уходите. Только не забудьте сказать своему господину, что у него камни в почках, сифилис третей стадии и рак печени от чрезмерного алкоголизма. Что жить ему осталось года два или три. И это всё из-за вашего малодушия.

— Щенок, я же вижу! Ты хочешь только одного. Забрать моё место.

Сезин уже хотел обрушиться с бранью на жадного неуча, когда его опередил Влад Савин.

— И ответил им Иисус: — ' Если бы вы были слепые, то не были вы повинны в грехах, но вы говорите. 'Мы зрячие', значит грех ваш остаётся при вас'. Всё это мы читаем в Евангелии от Иоанна и всё это мы снова видим здесь. Мы приносим вам новые знания, а в ответ слышим только оскорбления и глухую защиту вашего невежества. Так знайте, мы вас силой не задерживаем, не хотите учиться, пошли вон отсюда! Иначе вас, продавших клятву Гипократа мы выгоним из нашей академии, как выгнал плетьми Учитель наш торговцев из Храма.

Сезин поаплодировал в уме другу за помощь. Знатоки местной медицины затихли и присели на скамейки, расставленные полукругом на лесной поляне. Все их ученики сидели за ними и старались запомнить каждое слово пришельцев. Только Самуил Светлейший продолжал гордо стоять.

— Не посмеешь, щенок! И ещё, ты только что оскорбил мою дворянскую честь, потому я вызываю тебя на дуэль! Выбери оружие, щенок!

— Это вы, ко мне или к моему другу? — спокойно спросил Влад.

— К тебе, святоша, к тебе! — полноватый мужчина, повадки в котором выдавали бывшего воина, подтвердил свой вызов. — Твоего дружка я достану потом.

Толпа медиков и их учеников забурлила тихим шепотом. Сезин понял, что он с другом попали в хорошо расставленную ловушку и начал искать выход из создавшегося положения. Он хоть и баловался занятиями Муай-Тай, но против шпаги выйти не решался. Тут его друг выкинул очередную глупость.

— Я согласен. И как говорил, для таких торгашей подходит только плеть.

— Да не посмеешь! — закричал Самуил Светлейший. — Я шляхтич, а не быдло, выбери шпагу!

— Панове, сделайте круг по шире, здесь бараниной завоняло, — парировал его выпад Сезин.

Сторонники Сезина и Савина мигом вытолкнули упиравшегося собрата на середину поляны и тут же начали делать ставки.

Влад снял шерстяную робу и все ахнули. На его спине были видны следы от хлыста, которым он, за прошлые грехи, каждый вечер потчевал себя.

— Святой, святой человек! — послышались возгласы из разных концов поляны.

От взгляда Сезина не укрылся явный испуг на лице Самуила Светлейшего.

'Ещё бы, если он теперь и убьёт друга, то священники за это заклюют киллера до смерти.'

Генерал несколько раз предупреждал Сезина, что против них кто-то устраивает заговор, но парень верил в тягу людей к новым знанием и знал, что сторонников у него всегда больше, чем врагов. Но он впервые столкнулся с таким подлым поступком, когда вместо научных споров им предлагают смертоносную дуэль.

Тем временем Влад закончил молиться и трижды поцеловал большой, сразу после переноса надетый на свою шею железный крест,.

— Я верую! -закричал он неистово и повернулся к противнику. — Бог мой, защитник правды, видит меня и радуется.

Его противник тем временем собрался с силами и выставил в перёд свою шпагу, но хватило трёх щелчков плетью, что бы она из его рук выпала, а сам он схватился за выбитый глаз.

— И сказал Сын Господа нашего: 'Если тебя ударили по правой щеке, поверни левую' ... и ударь ногой в пах отринувшему меня. А потом приложи ещё чуточку христианского милосердия ему!'

Влад избивал своего соперника так же неистово, как и проповедовал веру Христову, загоняя ботинком ему зубы в горло, ломая рёбра и дробя пальцы. Он уже хотел снять свой крест, чтобы окончательно добить им еретика, когда Сезин схватил его за руки.

— Нельзя, — прошипел в ухо, еле сдерживая обезумевшего друга. — Нельзя, крест кровью испоганишь!

Сезин в одно время даже потерял надежду успокоить Влада, но тот наконец перестал сопротивляться и обмяк.

— Спасибо, Господь мой! Аллелуя! — отдышавшись, проревел он. — Ты, послал мне испытание гордостью, как послал испытание слуге своему Абрааму. И если бы не помощь твоя в виде ангела, я бы осквернил крест твой. Аллелуя!

Влад осыпал песком свою голову и начал истово молиться, раз за разом целуя железяку. Самуэля Светлейшего вынесли из площадки и все взоры толпы обратились к Сезину. Он подошёл к другу и прикрыл его своим плащом.

— Вот видите, только я рассказал о полезности новых знании и сразу пролилась кровь. Старые предрассудки никогда не уходят без боя. Часто даже побеждая на некоторое время. Потому и спрашиваю вас, согласны ли вы учиться у нас или хотите дальше прозябать в средневековье.

Усталость в его голосе утихомирила на несколько мгновении толпу, но вскоре Сезин увидел, как ученики медиков под их одобрение врываются в площадку и хватают его за одежду.

'Сейчас меня убьют!' — успел подумать.

*

— Ты, помнишь, как пахло в китайском ресторане? — Филин, так в узких кругах звали одного из инженеров — кузнецов, мечтательно закрыл глаза. — А вкус мексиканской или индийской пищи?

— Антипенков, не тереби душу! — Николай Пакулин нервно потыкал вилкой варёную свёклу и отрезал от неё кусочек. — Нет здесь ни риса, ни кукурузы, помидоры и картошку увидим наверно только через пару месяцев. Тоска одна.

— Друг мой, дон Родригес, закажите нам из Вест Индии груз чили, маиса и я научу вас делать буррито и тортилью. Уверяю, это обогатит вас не меньше, чем навар за услугу.

Обоих друзей по инженерному делу сплотила любовь к вкусной еде. И если в начале приключении они из местных приправ и могли сделать что то похожее на салат к ветчине, то однообразная перловая каша и козий сыр им надоели окончательно. Теперь, когда осада крепости закончилась и можно было спокойно сходить в лес за ягодами и грибами, меню стало чуточку разнообразнее, но всё равно хотелось чего-то родного, вроде шаурмы или утки Пекинской. Ради того они и начали обхаживать всех поваров местной знати, меняя на их приправы мелкие новинки, вроде чугунной мясорубки или тёрок для салата. Друзья успели сделать уже по десятку таких изделии и теперь каждый уважающий себя мастер кухни в округе ста километров, даже если изначально и сопротивлялся, теперь был готов продать душу дьяволу, но стать хозяином такого нужного инвентаря.

Повар полевого гетмана Литвы Госевского тоже был одним из них и часто приходил выпить по чашке вина к друзьям. Поменять несколько злотых на идеально отточенных и закалённых кухонных ножов, послушать несколько баек об их прошлой жизни и пошпионить для своего пана. Это ребята просекли сразу, даже без последовавшего предупреждения генерала и теперь травили ему байки одна другой чудесные.

Испанец не сдержал своего удивления.

— Вы, быть в колониях? Порка мадонна, как?

— Сиё есть великая тайна! — шепотом продолжал Пакулин.— Но я могу рассказать, как мы охотились на пум в Андах, как поймали змею анаконду в двадцать метров длиной на Амазонке и как умирали от жажды в пустынях Мексики.

— Мексика — там было мало драйва!

Антипенков решил прервать друга, пока тот окончательно не заврался.

— Пустыня, золото, голодные гремучие змеи и койоты. Вечно пьяный Винету — вождь апачей. Но вот в стране Хина, то мы оттянулись.

Дон Родригес, еле понимавший каждое второе слово друзей, внимательно слушал, даже перестав моргать.

— Представляешь, во времена Ноя, их царь — чернокнижник превратил свою стотысячную армию в терракотовые фигуры, уповая на то, что когда настанет час апокалипсиса, они все выступят на стороне Зверя.

Вся тошниловка, а так с лёгкой руки друзей начали именовать корчму уважаемого Мойши Гольдмана, затихла. Только глухонемой помощник из новоприбывших продолжал протирать дубовые столы мокрой тряпкой. Постоянные посетители по привычке подняли свои глиняные блюдечки и ложки, не мешая слуге, зная, что на этом очень настаивают все чужаки и замерли в нетерпении услышать продолжение.

— Плитку что ли на пол тут разложить, керамическую? — задумчиво произнёс Пакулин, смотря, как некоторые посетители сплёвывает на землю под ногами.

— Успеем! Эта тошниловка ещё станет настоящим рестораном! — пообещал другу Филин и продолжил.

— Так вот, когда Римский Папа, Ян Войтыла узнал об этом, он сразу вспомнил о нас, рыцарях-Джедаях. Позвал он нас и молвил:

— Дети мои, сиротинушки Казанские, узнал я, что в земле Китайской армия нежити Судного Дня дожидается и решил заранее избавиться от ней. Не в службу, а в дружбу — помогите христианскому верованию убрать силу ереси конфуцианской заранее.

Скрипнула дверь и Филин привычно посмотрел на отражение в циферблате часов на внутренней стороне руки. В корчму зашло пообедать несколько СОБРовцев.

Он убедился, что его 'цель' ничего не подозревает и успокоился. Бойцы подошли к 'шведскому столу' с вырезками из полукопчёной ветчины, ржаной кашей с брюквой и лисичками, с мелко рубленным поджаренным мясом, яйцами куропаток, сыром из козьего молока, овечьим сыром, нарезкам из лосося, копчёнными карпами, икрой лососёвой и осетровой, мягким творогом с тёртой клюквой, мёдом липовым и лесным, со сбитой сметаной и земляникой в сахаре и привычно подразнили своего отщепенца.

— Бутылку фанты или кока-колы! — услышав, что таких заморских напитков в Борисове нет, уходили восвояси и громко бурчали. — Пошевели, наконец, свою жирную задницу и исполни хоть одну нашу просьбу.

Филин понимал неприязнь воинов по-своему. Геманов даже во время памятного штурма масковитов, когда всё гражданское население ждало прорыва врагов вооружившись, кто как мог, отсиживался в кухни и ел. Этот СОБРовец не выдержал стресса переноса и войны, и сломался.

Бойцы поставили свои кружки с местным пивом рядом с 'целью' и устало принялись за еду.

Филин вспомнил, где он закончил свою очередную байку и продолжил.